как обстоят дела

Последние несколько месяцев были похожи на хаос. Во всяком случае, так мог отмечать Эбитани из своей темной комнаты, покуда разбирался с тем, что в «Тэйай» делать отчего-то никто нормально не умел — то есть, общаться с глупой публикой. Ему, конечно, мало что было известно, но иногда к нему заявлялся бледный как смерть Саэмон и жаловался, видимо, совсем уже от отчаяния. Именно из его пылких гневных речей Эбитани и узнал о том, что случилось некоторое время назад — успевшее одним лишь фактом своего события стать источником почти всех бедствий корпорации. Будние дни верхушки власти были далеки от Эбитани, ему тяжело было судить о том, что творилось сейчас там, но это интересовало его мало, в отличие от самой проблемы. Его начальник... Бывший начальник, Тонэгава Юкио, который при всей своей строгости все равно раз за разом давал ему шанс, проиграл какому-то грязному проходимцу. Сначала Эбитани подумал, что это такой же простофиля, как и он, вылетевший из-за чертового старика-председателя и его настроения, меняющегося ежесекундно настроения, но все оказалось куда проще. Были должники, был организатор, один должник выжил и этим развеселил Хедо. А затем началась игра, в которой проходимец оказался кем-то пострашнее. И начальник... бывший начальник проиграл. Те, кто видел это, рассказывать отказывались, но по слухам зрелище было страшным. До жути. Эбитани лишь краем уха слушал все эти сплетни, внимательно запоминая и между тем делая отпечаток ключа, чтобы выбраться из своего заточения. Сейчас никому не было дела до такого ничтожного человека, каким был он. Но отчего-то ему жутко хотелось узнать, что же именно там случилось с начальником, что же там произошло в ту самую ночь, когда «Тэйай» опустился в хаос и междоусобную войну. Корпоративные войны были чем-то непонятным и чуждым для Эбитани, но вот жажда узнать у начальника о том, как обстоят дела, его терзала. А потому, одной ночью, Эбитани совершил побег. Не то, что кому-то было дело, может, только Саэмону, но и тот ничего ему не сказал, хотя знал его номер мобильного. В общем говоря, он выбрал самое нужное время, когда все с голодным взглядом смотрели на пустующую верхушку и ждали, кто же займет ее в новой бессмысленной схватке. Ну, метафорической, конечно. Пробраться в больницу оказалось проще, чем думалось, но вот отыскать среди сотни комнат ту самую, нужную, где был начальник, было делом своеобразным. Эбитани почти пожалел, что пришел без цветов, как все тут, но белый цвет продававшихся у входа цветов ассоциировался у него исключительно с трауром и не шибко позитивно заканчивающимися историями. Тогда он, конечно, задержал на них взгляд и подумал, что купить все же стоит — это дань традициям, признак уважения, но почему-то это показалось Эбитани тем, что делать сейчас ни в коем случае нельзя. Быть как все — а значит, стать источником шума из огромной волны помех. Нужно было что-то другое, что-то... Он успел перезнакомиться со всеми медсестрами, заучить расписание разносчика кофе, узнать, как доставать бутерброды из автомата бесплатно, и только тогда, спустя несколько дней, он услышал о начальнике... Бывшем. Конечно же. Тонэгава был на крыше — то сказал ему Саэмон, явившийся в это провонявшее лекарствами здание лично. Выглядел он неважно, и отчего-то Эбитани стало почти жалко его. Ум был наказанием, и то, что Саэмон был молодым, удачливым и сообразительным, делало его заметной мишенью в грызне за место под солнцем. Даже если он ничего не собирался предпринять. — Ты посетил его? Эбитани внимательно смотрел на Саэмона, в это время потирая подбородок — он раздобыл у одной из милых медсестричек бритву и наконец побрился, потому как с щетиной появляться перед начальником совесть не позволяла. Тот лишь рассеянно пожал плечами, после чего потряс головой. И шепотом прояснил: — И что я ему скажу? Извинюсь? Или скажу, что мне его жалко? — он затравленно посмотрел на Эбитани. — Да как у меня рука поднимется? Лишь наблюдаю. Издалека. — Вот вроде умнее меня, а трус жуткий, — Эбитани цыкнул и потянулся за сигаретами. Зажигалку услужливо предложил ему Саэмон, после чего покачал головой и поджал губы. — Как будто ты знаешь, что ему сказать. — Конечно, именно за этим я сюда и пришел! Когда Саэмон взглянул на него в недоумении, Эбитани громко рассмеялся и поднялся на ноги, после чего развернулся в сторону лестницы. Он махнул рукой бывшему коллеге, решив не отвечать на немой очевидный вопрос. То, что же именно он хотел сказать, должен услышать лишь Тонэгава. Во время хаоса в корпорации у него было время поискать информацию об этом Ито Кайдзи... Начальник и правда был на крыше. С первого взгляда Эбитани почудилось, будто ничего и не изменилось, но он увидел забинтованные плотно руки и голову, и этот взгляд — пустой, словно неживой. Но что-то он чувствовал, что-то такое, что заставило его все же подойти ближе и гаркнуть почти на самое ухо бывшему начальнику: — Тонэгава-сэнсэй! Когда тот развернулся, пугающее наваждение пропало. Это был все тот же Тонэгава, который облил помоями его идею с продажей креветок. Отчего-то Эбитани до ужаса обрадовало это, и он заулыбался, словно идиот. — Что, устроили вам в нашей гнусной конторке горячие проводы? Если бы тут был Саэмон, он бы обязательно вцепился ему в горло руками, обвинив во всех грехах за такую идиотскую шутку, но Эбитани знал, что делал. После слов о жалости он хорошо понял, что придется балансировать на тонкой грани жестокости и уважения, а то, что начальник считал его за полнейшего кретина, только помогало. И это сработало — Тонэгава мгновенно помрачнел взглядом и раздраженно закатил глаза, после чего вдруг ухмыльнулся. Своей той самой страшной улыбочкой. — Ну хоть один без нытья пришел. — А что, уже приходили поплакаться? Можно было удивиться тому, как слаженно бывшие коллеги бросились к начальнику, которого председатель заклеймил позором и ожогом, но Эбитани — все еще по реакции Саэмона — хорошо понимал, что от чужого нытья и жалости Тонэгаву точно начинало подташнивать. Тот потянулся было к карману за сигаретами и кивнул Эбитани, когда тот предложил свои. — А ты что тут делаешь? Щелкнула зажигалка. — У меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться! — резво отозвался Эбитани. — Что, опять финансовая пирамида? — А еще вас проведать пришел! Ну, просто так! Потому что уважаю! Еще Саэмон сказал, где вы, а то я вас отыскать не мог! — «Просто так» ничего не бывает. После этого начальник затянулся и задумчиво опустил взгляд на парковку перед больницей. Дул сильный ветер, и Эбитани поежился — даже летнее солнце не спасало. Он наклонил голову набок, после чего недоверчиво уставился на Тонэгаву. Он видел окровавленные — ну, ладно, уже не совсем, но на грани — бинты на руках и лбу, и этот помутневший взгляд. Ему показалось почти странным то, как отличался начальник нынешний от себя прошлого. Может, он был не самым сообразительным в их команде, но уж точно не слепым, и хорошо понимал — после всего пережитого и осознанного — что Тонэгава Юкио был не тем человеком, которого сломало бы нечто подобное. А потому он даже решил тряхнуть начальника, чтобы взбодрить, чтобы вернуть ему ясность ума — но стоило ему лишь коснуться его плеча, как взгляд Тонэгавы мгновенно прояснился, а сам он уставился на замершего на месте Эбитани так, словно тот был преступником, пойманным на месте преступления с поличным. — Что ты делаешь? — Все хорошо? — вдруг выпалил Эбитани. Он знал, как тяжело было вылетать из «Тэйай», а потому интересовался не просто так; хотя полагал, что стоит назвать и себя, и Тонэгаву счастливчиками не только за то, что они сохранили ясность ума в этой гнусной адской конторке, но еще и ушли оттуда живыми. Пока он отрабатывал свою оплошность в компании после стремительного вылета оттуда, Досита понарассказывал ему всяких ужасов о том, что было с иными ушедшими. С теми, кто пониже должностью был, в общем-то, и не происходило ничего, но вот чем выше, тем опасней становилась ситуация. Сам Эбитани был подчиненным Тонэгавы, это было достаточно близко — относительно, конечно, но в иерархии их корпорации очень даже — к верхушке, а там, в их среде, по рукам ходила такая информация, что знавшего ее человека либо знали, как верного члена незатухающей империи «Тэйай», либо выносили вперед ногами, потому что чужим людям знать такое было запрещено. Сам он легко отделался тем, что вылетел на ранних порах работы и знал достаточно мало, но вот Тонэгава... Почему-то пока ему не хотелось спрашивать про ночь, словно у него блок какой-то возник. — Может вам прилечь?.. — Так что за предложение? Эбитани вздрогнул, когда Тонэгава взглянул на него хмуро и оборвал. Закусив губу, он покосился по сторонам, проверяя, нет ли тут лишних ушей, после чего с кривой улыбкой пробормотал: — Да я вот подумал, может, найти этого вашего Ито Кайдзи? — Эбитани смутно вообразил себе в голове образ патлатого бродяги с агрессивным лицом, после чего потер подбородок. — Найти и использовать? Ну, не хотелось ли вам там, не знаю, не отомстить «Тэйай», но нагадить им так сильно, чтобы это почувствовал не только господин Хедо, но и там... Всякие разные недоброжелатели. А? Подумав, он с умным видом добавил: — Я слышал, что такая деятельность... Абсолютно другая, вот, она помогает процессу восстановления и выздоровления! А вам полезно будет, то есть, вы, конечно, не обижайтесь, но вы выглядите хуже моей яичницы по утрам, а я готовить вообще не умею. Помолчав, Эбитани покачался на носках, после чего осторожно спросил: — И как вам? Тонэгава взглянул на него так, словно Эбитани сморозил какую-то дичайшую глупость, после чего затянулся еще сильнее и покачал головой, что только добавляло плюсов в теории, что это предложение не просто ему не понравилось, а показалось самым тупым, хуже эпопеи с креветками, что он только слышал в своей жизни. И когда Эбитани уже хотел было сказать, дескать, ладно, он перестанет предлагать идеи, потому что от него только бед и жди, если можно было верить Тонэгаве Прошлому — тому, что еще был вторым лицом корпорации и был человеком уважаемым, с не поджарившейся на плите головой, тот внезапно ухмыльнулся. Страшно так, но очень знакомо. Эбитани знал эту улыбку — с ними начальник всегда выдавал то, отчего все вокруг, даже зазнайка Саэмон, теряли голос и лишь восхищенно охали. Глаза его округлились еще сильнее, когда Тонэгава, отшвырнув сигарету в сторону, вдруг поднял на него взгляд и кивнул. В этот момент Эбитани показалось, будто мир перевернулся. — Мозгов понабрался? Не ожидал от тебя такого предложения. Хоть один раз послушал меня, ну-ну, похвально. Он разочарованно цокнул и отмахнулся, как от бестолочи, когда Эбитани начал улыбаться, и чем дольше, тем шире была улыбка — ее рост он остановить никак не мог. Что-то непередаваемое, он любил похвалу, а сейчас она была тут, настоящая! — Только учти. Я болтунам не доверяю. И идиотам. А ты у нас умудряешься совмещать эти два прекрасных качества в себе, отчего я все больше и больше начинаю сомневаться в адекватности отбора новых работников в корпорацию... Эбитани поджал губы и возмущенно пискнул: — Это абсолютно не так! — но после многозначительного взгляда начальника нервно рассмеялся. — Ну, может, чуточку... Самую малость... — Не пытайся улизнуть от правды, я знаю, что ты бесполезный кретин с кучей идиотских амбиций и идей, которые не работают, зато с золотыми руками, — фыркнув, Тонэгава провел рукой по лбу, заставив Эбитани невольно поежиться. — Я бы не сказал тебе, даже если бы мне было тебя жаль, а мне тебя не жаль, что эта идея нормальная, если бы это было не так. Но ты в кои-то веки проявил то, что я пытался вытренировать в тебе до этого. Ту самую хватку, которая нужна была в «Тэйай». — Хватка для того, чтобы грызть друг другу глотки?.. Нельзя было сказать, что Эбитани был шибко обрадован тем, что услышал, но... С другой стороны, его идея наконец-то понравилась. И, как и говорил Тонэгава, с верным человеком у руля ее можно даже осуществить. Правда для начала придется сделать некоторые приготовления, а потом найти Ито Кайдзи... — Но учти! Внезапно, Тонэгава указал на него пальцем — и Эбитани во все глаза уставился на его кончик, смотря на пробивающуюся сквозь плотные белые бинты кровь. Страшно, хотелось сказать ему. Но Эбитани не сказал, ведь язык его был врагом похуже, чем «Тэйай». — Ни слова. Даже старым друзьям. Болтать — врагу помогать. — Да, сэр! — бодро гаркнул Эбитани, за что мгновенно получил по шее. Тонэгава очень выразительно на него посмотрел, и Эбитани растеряно захлопал глазами, после чего пробормотал под нос: — «Болтать — врагу помогать»? — Именно. Внезапно, Тонэгава улыбнулся. Он спешно затушил вторую сигарету о перила, когда на лестнице послышались шаги медсестры, после чего направился вниз, видимо, в свою палату. И Эбитани тенью скользнул за ним, все еще поражаясь тому, как ему удалось договориться о новом деле. Да не с кем-то — а с начальником! То есть, бывшим начальником! Или уже вновь нынешним? Хмыкнув, Эбитани потер руки и радостно заголосил: — Вот и отлично! Вот и замечательно! Вот начнем новое дело, и вы излечитесь, телом и душой! Тонэгава взглянул на него с упреком, после чего, будто отчаявшись, тяжко вздохнул. — Заткнись, пока я не отказался. Пожалуйста. «Пожалуйста»? Ого, вот это было что-то новенькое! Все они сегодня научились чему-то новому! — Что в слове «заткнись» тебе непонятно? — Так точно, сэр! Молчу в тря-а-ай! Ну ладно, оплеухи быстро отучат его от безответственности.