***
— Май, — раздался глубокий и низкий мужской голос из рабочего кабинета, тут же отражаясь от стен огромных комнат особняка, что стоял на утесе, — Май, пожалуйста, подойди в кабинет. Худенькая и бледная девушка подняла голову, услышав отклик. Отвлёкшись от мытья посуды на роскошной, но пустующей кухне, с множеством стульев у длинных резных столов и картин на стенах. Она закрыла кран с водой и сжала полотенце в своих маленьких кулачках, а затем, кинув его на мойку, поспешно направилась в сторону большой темной дубовой двери. Спустя какое-то время, добравшись до неё, девушка постучалась и заглянула в комнату головой. Наоки сидел в своем кресле в углу, уставившись на мольберт, что стоял посреди комнаты. Покуривая сигарету, он устало перевел взгляд на прибывшую девушку и тихо вздохнул. — Я не смогу заснуть сегодня, Май. — Разочарованно произнес художник. — Поможешь мне сегодня, пожалуйста? — Конечно, господин. — Май поклонилась и прошла в кабинет, закрыв за собой дверь. — Чем я могу помочь вам сегодняшней ночью? — Взгляд девушки метнулся на настенные часы; время было всего восемь вечера, но отбой у Наоки Огава был очень ранним, потому что тот ненавидел оставаться бодрым в ночное время суток. — Я не знаю, дорогая, — мужчина потянулся к стоящему рядом столу и взял оттуда черную пепельницу с несколькими окурками, быстро затушив о неё свою скуренную сигарету, — я снова рисую её черты лица. Май прикрыла глаза и дернула головой вниз. Девушка была обычной служанкой в доме Огава. Она была вынуждена работать за еду для своей семьи, потому что её мама была больна туберкулезом, а папа покинул их, когда младший ребенок скончался от онкологии. Спустя два месяца проведённых у Наоки, мать Май неожиданно скончалась, несмотря на то, что её лечение прогрессировало. Девушке было некуда идти, но мужчина ободрил её в тот вечер и предложил остаться работать у него до тех пор, пока Май не найдет своего возлюбленного и не начнет новую жизнь. Все это произошло полтора года назад. Сейчас всё чуточку иначе. — Наоки-сан, я думаю, что вам стоит отвлечься от госпожи Шиори, — тихо раздался голос служанки в тишине дома, только прислушавшись можно было расслышать, как удары волн разбиваются о скалы у подножия утеса, — вы совсем потеряли работоспособность. — Ты как всегда права, милая Май, — мужчина горько усмехнулся и поставил пепельницу обратно, откинув голову на спинку кресла, — как всегда права. Но сердце милой Май уже было занято Наоки. — Могу предложить вам ужин, может, вы желаете чего-то? Мы давно не пробовали… — предложение девушки было прервано проницательным голосом хозяина дома: — Нет, Май, — он поднял голову и уставился на незаконченную картину, в которой мерцал женский силуэт, — у меня совсем нет аппетита. И голова так разболелась… За окном продолжал капать тихий дождь, который было сложно услышать. Служанка обратила внимание на картину своего хозяина: девушка сидела в саду и касалась изящными пальцами нежных розовых космей. Черт лица было не разобрать, но, посмотрев на Наоки, можно было понять; эта девушка стоит многого в его жизни. — Тогда, мы можем отправиться на прогулку перед сном, — Май резко перевела взгляд на мужчину в надежде на улучшение его состояния, — только возьмем зонты. Вы не можете уснуть, господин, а свежий воздух и хорошие пейзажи помогут вам отвлечься. К тому же, это полезно для здоровья, ваша мигрень начнет проходить. Она явно возникла из-за того, что сигаретный дым в вашем кабинете стоит столбом. В комнате повисла неловкая тишина. Мужчина глядел, казалось, не на холст, а куда-то за него, сквозь. Куда-то глубже, чем просто на картину, куда-то дальше, чем просто на мольберт. Девушка тихо вздохнула, прикрыв глаза и держа руки внизу в замочке. Затем, Наоки встал с кресла и подошёл ближе к своей служанке. Была видна заметная разница в их росте: Огава был выше Май на две, или даже две с половиной головы. Это, в принципе, ожидаемо, ведь девушке всего восемнадцать, а мужчине уже двадцать семь. Служанка удивленно подняла взгляд и остановила его на глазах своего предмета воздыхания. Яркие и горящие. Всегда. «Давай погуляем, Май».***
— Иногда мне кажется, — мужчина закуривал новую сигарету, пока его служанка заботливо держала черный зонт над ним, — что ты единственная, кто готова слушать меня. Так и было. — Что вы, господин, — Май тепло улыбнулась, — вы нравитесь людям. Просто, сейчас вас поглощают тревожные мысли, которые не дают этого увидеть, вот и всё. — Правда так думаешь? — Наоки закинул красную зажигалку в карман своего осеннего пальто, затянулся и взял свой зонт из рук девушки. — Спасибо, Май. — Рада служить. Да, я правда так думаю, Наоки-сан. — Дуэт направился по каменной дорожке вниз по холму, не спеша прогуливаясь и наслаждаясь запахом дождливого вечера у Охотского моря. — Ты мне льстишь, маленькая Май, — Огава вздохнул и опустил взгляд под ноги. — Все картинные критики отказываются брать мои работы. «Все похожи друг на друга, что за девушка, Наоки? Пора бы тебе уже найти новую музу, иначе все твои картины будут как одна.» — презрительно фыркнув, Наоки поднял взгляд на затянутое облаками небо и затем отвел в сторону, к морским волнам. — Как же мне найти другую музу, если из моих кистей вырисовывается лицо Шиори? — Господин, — Май неуверенно прижала к себе свободную от зонта руку и некрепко сжала ткань своей ветровки, — я могу стать вашей музой. Огава удивился и перевел взгляд на свою служанку, при этом не останавливаясь и продолжая мирно шагать по камням. — Это будет помощь для вас, всего лишь моя обязанность. — Поспешно объяснилась юная леди. — О, вот так значит? — Мужчина задумался и пробежался взглядом по местности, сияя своими глазами в поздно-вечерней темноте. — Почему бы и нет, Май? Внутри девушки забушевал океан. Сильнее, чем волны бьются о скалы в самый штормовой день, сильнее, чем можно представить. Сердце билось с неимоверной скоростью, а лицо сводило от желания улыбнуться и показать свою безграничную радость. Тепло вылетало из груди и распространялось к каждой конечности, вспыхивая огоньком внутри каждого пальчика. — Рада служить. — Со сдержанной улыбкой кивнула девушка, и дуэт продолжил своё короткое путешествие с пустыми диалогами ни о чём, вперемешку с неловкими паузами. Но Май была счастливее всех в тот вечер.***
Наступило утро, на удивление, очень приветливое и сияющее. Солнце, наконец, выбилось из-за непроглядных туч, и день обещал быть теплее предыдущих осенних. На улицах Канашиамо должно было быть много людей, из-за чего город намекал на то, чтобы казаться живым и сверкающим. Май была пробуждена от луча света, который проник в её комнату через окно. Девушка так не ожидала увидеть его, что по началу даже оглянулась и ущипнула себя; не попала ли она в другой мир, не сон ли всё это? Затем, в голове промелькнули моменты из вчерашней прогулки: зонт, сигарета, Наоки, бушующий океан внутри. Май тихо пропищала от восторга и накрылась одеялом с головой, тихо хихикая. Она станет музой для своего возлюбленного. Чего еще можно желать низшему сословию вроде неё и её покойной семьи? Таким образом, служанка может помочь своему хозяину выбраться из творческого кризиса, дать новые идеи, и к тому же, раскрыть всю свою красоту. Ведь Май отличалась внешностью: светлые волосы отдавали рыжим оттенком на солнце, которого было так мало в Канашиамо, хрупкое лицо было настолько худым, что казалось, девушка придерживалась очень строгой диеты, руки были не менее изящными, чем у Шиори, а глаза отражали в себе все пески пустыни Сахары; желто-карие. Но, несмотря на все пылающие чувства внутри Май, ей нужно было выполнить все домашние дела. Вчера Наоки Огава заснул очень быстро и спал всю ночь крепко, так что пробуждаться ему с утра пораньше не следовало бы. Поэтому девушка могла сделать что-то приятное для мужчины. Вскочив с постели и сразу же заправив её, служанка поспешила переодеться в свою рабоче-домашнюю одежду и отправиться в ванную. День должен был выдаться очень благоприятным для них обоих. Расправившись с утренними делами, Май приступила к работе: сначала она полила цветы во всем доме, затем протерла пыль с подоконников, потом направилась в кабинет, начав уборку там, дел было достаточно. Девушка проветрила комнату и поправила все шторы и занавески, выбросила мусор и вытряхнула пепельницу. Когда рабочее место было чистым, девушка неумело, но аккуратно сняла холст с мольберта. Незаконченную картину леди она отставила в сторону, предварительно отвернув, и вставила новый, чистый холст. Сделав пару шагов назад, Май начала представлять, как Наоки будет рисовать её сегодня. Ну разве не чудесно, что он наконец отвлечется от Шиори-сан? Эта женщина поступила с его сердцем очень жестоко, нагрубив ему в ответ на долгие ухаживания, и в конце концов, предложения выйти замуж. Май видела Шиори лишь несколько раз в своей жизни. Но, тем не менее, она показалась ей очень предвзятой и высокомерной девицей, крайне незаинтересованной в жизни Наоки. На каждую попытку Май поговорить об этом, мужчина начинал возмущаться. Эта тема стала основой небольшой ссоры со служанкой, поэтому девушка старалась не говорить ничего плохого о предмете воздыхания своего возлюбленного. Май глубоко вдохнула свежий воздух, расплываясь в счастливой улыбке, и поспешила удалиться из кабинета, направившись к кухне, потому что вкусный завтрак для господина сам себя не приготовит.***
И вот, спустя еще один час, на столе стояли: ароматно пахнущий цукэмоно, горячий мисосиру и аппетитный тамагояки, в сопровождении зеленого чая. Девушка довольно улыбалась, вытирая руки о полотенце и рассматривая накрытый ею стол, сегодня ей всё обыденное казалось удивительным. Жизнь обещала наладиться, начиная с сегодняшнего дня. Это был шанс, данный небесами, и этот шанс Май ни за что бы не упустила, учитывая, что это поможет Наоки выбраться из пучин своей вселенской печали и тоски по Шиори-сан. Прошло недолгое время, и Май решила пойти к своему хозяину, чтобы разбудить его. С улыбкой на лице, девушка тихонько постучалась в дверь спальни Наоки. Стук. Стук. Стук. Служанка не услышала ответа, поэтому сама дернула ручку и бесшумно вошла в комнату, кинув любящий взгляд на постель. Но там никого не оказалось. Сердце Май забилось сильнее, но не так, как вчера, а с тревогой. Она не знала, где был Наоки, а это означало, что он может быть где угодно, даже уже не в Японии! Это был своенравный и своевольный мужчина, не привыкший предупреждать, но привыкший действовать. Служанка вбежала в комнату, в панике оглядываясь, стараясь удержаться на дрожащих ногах. На прикроватной тумбочке она увидела листок бумаги, неаккуратно сложенный. Через секунду он уже был у неё в руках, и там писалось родным почерком Наоки: «Ушел рано утром, не стал тебя будить. Вернусь поздно вечером, ужинать не стану. Отдохни от меня денёк, милая Май. Наоки Огава.» Всё внутри погасло. Танцующий огонек, ожидание момента рисования, мечты о теплых взглядах и нежных прикосновениях. Всё сгнило. «Как же так, я должна была проверить его спальню, перед тем, как начать убираться» — корила себя девушка за глупость, оставляя записку в кармане своего фартука и направляясь обратно на кухню, прикрывая за собой дверь.***
Солнце одного дня распрощалось с жителями Канашиамо после заката. С неба полил привычный дождь, к тому же, такой сильный и затяжной, что, казалось, этот ливень смоет весь город. Май заметила, что Наоки не взял с собой зонт утром, поэтому распереживалась. Девушка покорно ждала своего хозяина на кухне, попивая зеленый чай и грустно поглядывая на часы. Был уже одиннадцатый час, а мужчина так и не объявился. Служанка старалась успокаивать себя, говорить, что всё в порядке, но дурные мысли не покидали её голову. Не выдержав, девушка направилась к домашнему стационарному телефону и набрала цифры, которые она знала наизусть. — Привет, — раздался голос в трубке. — Господин Наоки! — С облегченной улыбкой выпалила Май, тепло выдохнув. — Я Наоки, художник из Канашиамо. Наверное, сейчас я нужен тебе, но, прости, я не могу разговаривать. Пожалуйста, оставь своё сообщение для меня, и я послушаю его, когда освобожусь. Всё снова замерло. Телефон был повешен на первом сигнале записи сообщения, Май развернулась и поплелась обратно к своей чашке. Шло время. На часах уже виднелся час ночи, ливень не прекращался, а девушка мечтала поскорее лечь спать, но тревога не давала её уснуть, поэтому она продолжала сидеть на кухне и ждать, когда наконец откроется входная дверь. «Вернусь поздно вечером» — написал Наоки в своей записке, но уже не вечер, и даже не поздний, сейчас глубокая ночь. Или для Огавы это поздний вечер? Кто знает... Наконец, входная дверь медленно открылась. Сердце Май замерло, по коже пробежали мурашки. Девушка вскочила со стула, оставив свою чашку на столе, и поспешила к пришедшему. Как только служанка оказалась в прихожей, в её нос ударил запах алкоголя. Он был резким и неожиданным, потому что Май не привыкла его чувствовать, ведь Наоки никогда не выпивал столько, чтоб пропахнуть спиртным. — Господин Наоки… — Завороженно произнесла девушка, смотря на то, как мужчина, с трудом перебирая ногами, входит в дом. — Пойдемте, вам пора спать. — Шиори… Май как молнией пронзило. Всё из-за госпожи Шиори. Наивно было полагать, что Май смогла бы когда-нибудь залечить дыру в сердце своего возлюбленного. Она ничего не стоит для него, максимум, она может быть для него хорошим другом, готовым прийти на помощь, но не более... Нет, никогда бы она не стала чем-то большим для Наоки Огавы. — Вы были у госпожи Шиори, Наоки-сан? — С неким безразличием в голосе и потупленным взглядом в пол спросила девушка. Она ждала ответа «Да». Была готова к нему. И была готова принять всю правду, осознать, что сама является лишь глупой фантазеркой. Конечно, в глубине души Май надеялась услышать отрицательный ответ, она хотела верить, что просто накручивает себя зазря, потому что перенервничала, ожидая хозяина. — Да.***
— Вам нужно поспать, господин. — Спокойно сказала Май, придерживая мужчину за плечо, пока тот заваливался на свою кровать. — Проспитесь, пожалуйста. — Я не могу уснуть, Май, — тихо произнес Наоки, прокашлявшись, — пожалуйста, помоги… — Доброй ночи. — Девушка не дослушала своего хозяина и развернулась, собравшись уходить из комнаты, но в ответ на её грубость последовала другая: мужчина вскочил и схватил служанку за руку, и крепко сжав запястье, потянул на себя. Через мгновение Май уже лежала на Наоки. Она не могла разглядеть его лица, потому что находилась спиной к нему, но она чувствовала его сердцебиение; неровное и громкое. В ответ на это девушка не смогла ничего сделать или сказать, потому что была поражена и напугана тем, что происходит. Творит ли это всё пьяный разум Наоки? Значит ли это, что у него есть какие-то чувства не только к Шиори-сан, но и к Май? «Но так не может быть, » — продолжала уверять себя девушка. — «я ведь всего лишь его служанка.» — Наоки-сан? — Спустя время Май решилась подать голос. — Что вы делаете? Огава не отвечал, а лишь с прикрытыми глазами утыкался в волосы молодой девушки, вдыхая родной домашний запах. Сердце служанки начало подавать свои сигналы. Биение участилось, в то время как у мужчины, наоборот замедлилось, он чувствовал себя спокойно и умиротворенно, когда Май была готова умереть от столь сильных ударов. — Наоки… Мужчина провел большой ладонью по телу девушки, из-за чего та немедленно содрогнулась и прикусила губу. Это было настолько пугающе, из-за своей неожиданности и необыкновенности, что девушка не могла даже успокоиться и насладиться долгожданными нежными прикосновениями Огавы. Невозможно. Почему он делает всё это? В ответ на немые вопросы Май, Наоки одной рукой обхватил её, взявшись за хрупкое плечо, а средним пальцем второй руки провел от живота девушки до груди, и там остановился. Наконец, в голову служанки ударили гормоны и возбуждение подступило также быстро, как и отступила тревога. Тяжко выдохнув горячий воздух, Май прикрыла глаза, и дергая ресничками, чуть выгнулась от ласк возлюбленного мужчины. Это что-то наверняка значило. Сейчас девушка была уверена в этом, потому что настолько нежные прикосновения не могут предназначаться тому, к кому Наоки не испытывает никаких чувств. — Господин, — сладко прошептала девушка, уже полностью отдавшись своим чувствам. Она собиралась сказать заветные слова ему прямо сейчас, тогда, когда он был окутан своими чувствами в ответ. Тогда бы он точно отошел от какого-либо смущения и ответил: «Я тебя тоже». — Тише… — тихо произнес он в ответ у самого ушка Май, из-за чего та вздрогнула еще раз, а с её уст сорвался глухой и еле слышный полустон. — Шиори… «Что?» «Что он сказал?!» Май не могла поверить своим ушам. Значит, все эти ласки, сердцебиение и нежное дыхание предназначались снова не для неё.***
Ночь прошла мучительно долго. Полностью разбитая служанка молча слушала шепот своего хозяина: «Шиори… Шиори…», пока совсем не уснула на нем. Было больно, но куда больнее было осознавать, что её возлюбленному так тяжело, и она совсем не может ему помочь. Утро оказалось совершенно обычным, Май тихонько выбралась из крепких объятий Наоки, взглянула на него перед уходом и направилась в ванную. В зеркале она увидела своё кислое выражение лица и тяжело вздохнула, не отводя взгляда: «Ну почему? Чем я хуже Шиори-сан?» Уже к одиннадцати часам утра был готов очередной завтрак. Сердце девушки уже не билось с такой радостью, как вчера, хотя бы потому, что за окном продолжал капать дождь, а в спальне спал пьяный Наоки. Еще и этот ночной инцидент… Интересно, вспомнит ли господин об этом, или же это станет провалом в его памяти? А если вспомнит, то как отреагирует? Немного поразмышляв, Май решила, что не стоит напоминать самостоятельно, а также решила, что пора проверить господина. Горничная вышла в коридор и направилась к спальне Наоки Огавы. Как только девушка оказалась рядом с ней, дверь медленно открылась, и оттуда вышел мужчина с растрепанными волосами, мутным взглядом, все еще ярких глаз, и хмурым лицом. Май поклонилась перед своим хозяином. — Доброе утро, Наоки-сан, — подождав пару секунд, служанка выпрямилась, — завтрак для вас готов и ждет на кухне. Пожалуйста, приходите после ванной. — Затем, Май сделала пару шагов назад, дав господину пройти, и тот, устало кивнув, поплелся в ванную комнату, на ходу потирая глаз и хватаясь за голову. Девушка лишь проводила взглядом его, а после направилась на кухню, чтобы вымыть посуду, которую она использовала во время готовки. Через минут пять Огава оказался на кухне чуть более свежим, чем до этого, и сел за обеденный стол. — Спасибо, маленькая Май. — Хриплым голосом поблагодарил Наоки и принялся завтракать, исподлобья поглядывая на девушку. «Интересно, о чем он думает?» — Задалась вопросом служанка, отвернувшись от мужчины и протирая кухонные тумбы. — «Не о вчерашней ли ситуации?» Хозяин дома неторопливо ел свою еду, поглядывая то и дело в хмурое окно, устремляя взгляд куда-то далеко в грозовые тучи. Затем, он переводил взгляд на свою горничную, моргал пару раз и продолжал завтракать. Девушка чувствовала этот взгляд на себе, даже не видя его. По спине пробегала еле заметная дрожь, которую Май старалась игнорировать изо всех сил. В мысли то и дело пробирались сцены из спальни Наоки, где он ласкал сантиметры её тела, тяжело дыша над её ухом. Как просил быть тише. Щечки девушки заливались румянцем, а сердце будто вздрагивало, охватываясь стыдом и неловкостью. — Май, — подал голос в тишине дома Наоки, отвлекшись от завтрака, — я сегодня буду рисовать. Поможешь мне? Теперь эта мысль не доставляла столько радости, сколько доставляла вчера и позавчера. — Конечно, господин Наоки. — Девушка повернулась и поклонилась. — Это будет честью для меня — стать натурой для ваших работ. Мужчина удивленно посмотрел на служанку, а затем рассмеялся, чем поставил Май в неловкое положение. — Глупая маленькая Май, ты всё продолжаешь вести себя так, будто мы незнакомые друг другу люди, хотя прошло уже больше года с нашего знакомства. — Наоки с улыбкой объяснил свой смех. Прислуге же так забавно не было. Когда Май пыталась относиться к своему хозяину, как к другу, то её чувства обжигали её до ожогов, поэтому, она старалась держать расстояние, чтобы не сгореть заживо. — Простите, господин. — Просто Наоки. — Мужчина ободряюще улыбнулся даме. — Прости, Наоки. — Поправилась девушка, нервно сглотнув. Как бы ей не стало хуже от происходящего. И чего она только нашла в своем возлюбленном? Не за гармоничную же внешность она влюбилась, есть что-то более глубокое. Но что именно? Его чувство юмора? Нет. Привычки и повадки? Нет, они есть у всех, и у всех разные. Характер? Точно нет, с ним несладко. Но в совокупности, все эти «ужасные» пункты создавали настолько красивую картину, что Май сходила с ума от одной мысли о своем господине.***
— Так, Май, — начал Наоки, заходя в свой кабинет и придерживая дверь девушке, — ты сядешь напротив окна, чтобы свет был за твоей спиной, хорошо? Я хочу попробовать поиграть с естественным освещением, — с этими словами Огава выключил все светильники и присел к мольберту. — Пожалуйста, возьми вон тот стул и поставь его таким образом, чтобы, когда ты сидела, не было видно спинки. — После каждой просьбы хозяина служанка безоговорочно выполняла то или иное указанное ей действие. — Замечательно. — Кисти уже магическим образом оказались в руках Наоки, и тот оценивающе посмотрел на горничную. — Чуть левее корпусом, ага, вот так, спасибо, милая Май. Теперь самое сложное: сиди так и старайся не двигаться, хорошо? — И Огава был отвлечен на создание портрета. Служанке же оставалось только послушно сидеть и завороженно смотреть на сосредоточенное и внимательное лицо возлюбленного. Каким оно было вчерашней ночью? Какие чувства выражало? Май остается в незнании, но ей так даже лучше, потому что всё равно все эти чувства были выплеснуты для госпожи Шиори. Однако, девушка немного подумала и решила, что ей стоит забыть о том, что было, как минимум ради блага своего господина. К тому же, ей стоит радоваться тому, что сейчас предназначено воистину для неё — вдохновение и хорошее настроение Наоки. Этот сильный мужчина всегда вызывал у неё очень смешанные чувства, на самом деле. С одной стороны, Май была беспамятно влюблена в Огаву, с другой же она видела в нём старшего брата и крепкую опору, поддержку. С третьей же стороны, Наоки был её взрослым ребенком, за которым та ухаживала. Ничем особенным никогда художник женщин и не увлекал, но вот чем-то он смог зацепить юную и одинокую Май. Служанка понимала это и была очень рада тому, что испытывала все эти чувства к мужчине. Её жизнь повернулась бы иначе, если бы она не пошла работать к Наоки и не влюбилась бы в него в итоге. Чувства были безответны, горничная всегда понимала это, но ей хватало лишь своих чувств, ради какого-то смысла в жизни. От всех теплых воспоминаний, как она проводила время с Огавой, девушка невольно улыбнулась, так тепло и по-домашнему, что художник даже помедлил, посмотрев на свою музу. — Красиво. — Произнес он и поспешил добавить детали в свою картину. — Я? — Удивленно спросила Май, и вопрос её оказался неожиданным не только для Наоки, но и для неё самой. — Да. Да, ты красивая девушка, Май, — с улыбкой согласился художник, — просто неземной красоты. Служанка вся раскраснелась и хотела уже было отвернуться, но сделать этого не могла, иначе испортила бы ракурс для картины своего господина. Смущение было таким по-детски банальным явлением для Наоки, но тот понимал, что его прислуга — всё-таки еще совсем подросток. — Спасибо, — после небольшой паузы произнесла Май, не сумев сдержать еще более широкую улыбку, — вы тоже очень красивы, господин. — Девушка не могла молчать. — И тебе спасибо, — рассмеялся мужчина, — но у меня обычная внешность, а в данный момент я говорил конкретно о твоих волосах. У них очень необычный оттенок, никогда не встречал, чтобы они переливались рыжим в солнечных лучах. «Так он знал…» — Я думала, вы не замечали. — Честно призналась служанка. — Жаль, что вы не сможете нарисовать этого, да? Вчера было солнечно, но не получилось сесть за работу. Наоки сменился в лице, и его улыбка сначала погрустнела, а после совсем «слезла» с лица. Девушка испугалась, что всё испортила своими словами, поэтому решила не усугублять ситуацию и просто промолчала. Художник продолжал молча водить кистью по холсту и кидать беглые взгляды на Май.***
Мужчина держал холст в руках, развернув его в сторону девушки. Сверкающая улыбка Май на картине, манящие глаза и рыжий блеск волос. Служанка не могла поверить в то, что Наоки нарисовал её так красиво, ведь она таковой не является. — Ну, как тебе? — С улыбкой спросил Огава. — Мне нравится, это прекрасно. Эта девушка не похожа ни на одну из прежде рисованных вами. — Май кивнула и затем поклонилась. — Я была рада быть полезной для вас, господин. — Милая Май, пожалуйста, на «ты», мы уже обсуждали это. — Наоки подмигнул горничной, очаровательно ухмыльнулся и поставил холст у стены; лицевой стороной к комнате. — Отвезу как-нибудь к критику. Как думаешь, что он скажет? — Художник поплелся к своему креслу, шаркая по полу, а затем плюхнулся в него, вздохнул и потянулся за пачкой сигарет. — Я думаю, что он будет рад. Полагаю, что это та картина, которая ему была нужна. — Служанка подняла руки к потолку и потянулась. — Уникальная, с новыми нотками. Не похожая на ваши предыдущие. Твои. — Май неловко кинула взгляд в сторону. — Твои предыдущие. — Спасибо! — Мужчина буквально сиял от радости. — Слова моей подруги тоже многое значат для меня, Май-чан. — Рада знать, — служанка улыбнулась и кивнула, — я пойду приготовлю ужин для нас, уже стемнело, и ты проголодался, уверена. — Да, ты как всегда права, милая Май, — Наоки выдохнул сигаретный дым, — как всегда права.***
Для служанки этот жест и эти слова были очень приятны. Несмотря на то, что у них ничего не может быть в романтическом плане, Май мечтала стать настоящим другом для Наоки. Конечно, она догадывалась, что является таковым, но догадки были лишь догадками, и наверняка она знать не могла, пока не услышала бы это из его уст. И вот, сегодня она услышала это: «слова моей подруги». Горничную охватывало тепло, такое приятное, что хотелось одновременно раствориться в постели и бежать по склону вниз босыми ногами. И с этим внутренним теплом она сделала ужин для них с господином: горячий рис с мясом, всё такой же цукэмоно, зеленый чай, и на десерт она постаралась над сладкими вагаси из фруктов. На запах пришел голодный мужчина с улыбкой на лице. — Присаживайся, Наоки, — Май ответила взаимной улыбкой и указала на стул, — я постаралась для тебя. — Спасибо большое, Май, — Огава поклонился перед девушкой и сел на указанный стул, — всё-таки ты волшебница. Так замечательно готовила только моя мама, даже Шиори не была особо хороша в готовке, она угощала меня пару раз. — Приятно слышать, — служанка не могла перестать улыбаться на слова хозяина, — полагаю, это единственное, что я умею делать в своей жизни. — О, да что ты, Май. Это совсем не так, я уверен, — возмущенно ответил Наоки, — ты должна быть склонна к какому-то творчеству. — Не знаю, я умею только прислуживать вам, — Май вздохнула, а затем дернула головой. — тебе. — Пообещай, что попробуешь как-нибудь иное творчество, — мужчина принялся за еду, — например, попробуй написать пару рассказов? А затем и книгу! Представь, как люди будут читать твои главы и ждать новый шедевр. — Обещаю, что попробую. — Девушка кивнула и снова расплылась в теплой улыбке.***
Их вечер прошел волшебно. Сначала они вместе ужинали и болтали обо всем на свете, Наоки признался, что понимает, что давно пора бы отпустить Шиори, к тому же, она не самый хороший человек. Потом, Май сподвигла господина на то, чтобы сделать вторые версии всех своих картин, изменив в них черты лиц девушек на незнакомок из Канашиамо. Огава так вдохновился, что позвонил своему критику и назначил встречу на завтра. После приема пищи дуэт решил вместе посмотреть фильм, который, по необычайному совпадению, каждому напоминал что-то близкое и родное: Наоки вспоминал о теплых днях с Шиори, а Май о нахождении рядом с хозяином. Огава ушел спать раньше, чем его служанка, потому что той необходимо было еще закончить некоторые дела по дому, например, убраться в гостиной после их киносеанса, протереть кухню. Из-за этого Май задержалась в отходе ко сну на час. В полночь она тихо шагала к своей комнате по коридору, но заметила, что слабый свет настольной лампы бьет из спальни Наоки. Не удержав своего интереса и беспокойства, девушка решила зайти к своему господину, предварительно тихонько постучав. — Наоки? — Еле слышно прошептала она, заглянув в комнату. Там она увидела, как Огава сидит в высоком кресле у окна. Мужчина вглядывался в морские волны, которые в эту ночь с особой силой били по скалам, а дождь продолжал заливать Охотское море. — Май, ты так сильно задержалась, — своим низким голосом сказал художник, — прости, что не помог тебе. — Ничего страшного. Почему ты еще не спишь? Я думала, что ты лег в кровать еще час назад. — Май с подозрением и неуверенностью прошла в комнату хозяина, прикрыв за собой дверь. — Да что-то спать не очень хочется, — мужчина повернулся на девушку, — хочешь посидеть со мной? — Я была бы не против, если не отвлеку тебя. — Служанка очаровательно улыбнулась и подошла к креслу сзади. — Сегодня ночью такой сильный шторм. Думаю, на утро будет много последствий. — Да, ты права, милая Май, — Наоки тихо, но тяжело вздохнул, — как всегда права. — Надеюсь, что все корабли будут в порядке. — Май аккуратно положила руки на спинку кресла, продолжая смотреть в окно, в отражении которого можно было разглядеть их с Огавой. — Ты всегда беспокоишься о других, милая Май, — художник положил свою крупную ладонь правой руки на хрупкие пальчики на левой руки служанки, — но ты никогда не думаешь о себе. Как так получается? — По правде говоря, я не знаю, Наоки, — девушка смутилась, но постаралась не показать этого. Она пыталась всем своим видом сообщить господину то, что она ему полностью доверяет, — я всю свою жизнь заботилась о ком-то. Сначала о брате, потом о маме. Затем о тебе, и вот, по сей день, я с тобой. — Мило, — горько усмехнулся Огава, — ты не хочешь уйти от меня? — С чего бы мне хотеть этого? — Искренне удивилась Май. «Ведь я же люблю тебя» — прозвучало у неё в голове, как продолжение её фразы. — Ты сама знаешь. Я очень сложный человек, со мной нелегко. Постоянно жалуюсь на что-то, — мужчина не мог отвести взгляда от их отражения в окне, — или на кого-то. Еще и прошлая ночь… Извини меня за то, что произошло, алкоголь просто уничтожил во мне весь разум. «Так он знал.» — пронеслось в голове у служанки. Она догадывалась, что Наоки мог вспомнить об этом рано или поздно, или, возможно, что он и не забывал. Но что, если её догадки оказались на самом деле правдой? Это уже за гранью фантастики. — Я не в обиде, — девушка прикрыла глаза и вдохнула запах спальни Огавы, — я понимаю, что тебе было тяжело и ты тосковал по госпоже Шиори. Наоки тоже прикрыл глаза, но с тяжелым и шумным вздохом. Даже несмотря на то, что он понимал; ему надо остановить весь этот кошмар, самому справиться и забыть о своей любви. Он просто не мог этого сделать. Сердцу не прикажешь, ведь так? — Ты ведь так любишь её. — Май не могла остановиться говорить. Ей было тяжело, она держала в себе всё то, что так её беспокоило, потому что знала; если бы она рассказала о своих чувствах, то Наоки было бы попросту еще тяжелее жить. — Уверена, что тебе нелегко. — Да, ты права. Как всегда права. — Художник распахнул свои яркие глаза и поднял голову на девушку. — Май. — Что такое? — Служанка открыла глаза следом и опустила взгляд на мужчину. — Ты превосходная. — Наоки грустно улыбнулся, но довольно прищурился, разглядывая лицо Май. — Спасибо. И ты чудесен. — Горничная ободряюще улыбнулась в ответ, опустив руки на плечи Огавы. — Я так рад, что знаком с тобой. — Наоки опустил голову и продолжил рассматривать бурю за окном, еле касаясь, поглаживая пальцами тыльную сторону ладони девушки. — Я тоже рада. — Май выдохнула носом и продолжала улыбаться.***
Служанка проснулась ранним утром от грохота. Еще было сумрачно. Рассвет должен был наступить через ближайшие десять минут. Удивившись столь резкому нарушению тишины в доме Огава, она решила проверить, что послужило причиной её пробуждения. Выйдя в коридор, Май прислушалась к тишине. Затем, раздался стук из спальни Наоки. Без лишних раздумий девушка забежала в комнату к своему возлюбленному, чтобы узнать, что происходит. Стул. Веревка. Петля. — Наоки-сан?.. — Шокировано прошептала служанка, пока её стеклянный взгляд испуганно смотрел на мужчину, который уже всунул свою голову в петлю и был готов убрать опору из-под своих ног. Ноги девушки начали дрожать, а желудок свело от волнения. — Май… — Огава был явно расстроен, что его подруга застала его в таком положении. Он мечтал о том, чтобы уйти из жизни по-тихому, без какого-либо шума и внимания к своей личности. Но с появлением Май в его жизни — он не мог совершить тихий суицид. — Пожалуйста… — Продолжала шептать девушка. — Слезайте оттуда… Наоки улыбнулся своей служанке, вздохнул с улыбкой на лице и кивнул. Шаг. «Нет!!!» — Раздался истошный вопль Май. Мужчина сорвался со стула, который с грохотом ударился о пол, и начал задыхаться в петле, что сжимала его горло и перекрывала доступ к необходимому кислороду. Он схватился за шею, в попытке разжать петлю, к нему подскочила его служанка. Девушка пыталась приподнять Наоки и дать ему подышать, но Огава был слишком большим и тяжелым для хрупкой девушки вроде Май. Она продолжала кричать и молить Бога о помощи, чтобы тот спас её единственного друга, но он не услышал. Наоки перестал дергаться через короткое время. Никаких признаков жизни не было. Служанка сделала шаг назад дрожащими ногами и подняла взгляд на мертвое тело Наоки. По её щекам покатились обжигающие слезы, друг за другом, а с уст сорвался крик. Девушка упала на колени и схватилась за сердце, которое напомнило о себе дикой болью. Тем временем, на улице перестал капать дождь. Наступил рассвет. Лучик солнца медленно появился в спальне Наоки. Сегодня обещают хороший день.