функция

Накане был мальчиком весьма вежливым и честным. То есть он был прямолинейным хамлом. — В мусорном бачке около твоего дома уже несколько дней подряд кто-то копается, — рассказывал он со страшными глазами, кружась вокруг Сидзуки. — Я советовал тебе следить за этим! А ты прослушала! Как всегда! Может, это тануки мутировали и решили захватить твою мусорную площадку, а?! Да-а-а... Идиотизм из него было не выбить. Большое упущение. — Тануки не копаются в мусорках. Это раз. А еще они не существуют. Это два. Они вдвоем шли на каторгу их юности, убивающую все желание работать в дальнейшем напрочь — то есть, прямо в школу. Ох, сладкая обитель знаний!.. Вполуха слушая болтовню Накане, Сидзука лениво кивала и поглядывала по сторонам. Скоро мимо них должен был проехать один придурок на велосипеде, который задолжал ей деньжат (под проценты, которые росли так стремительно, что даже якудза себе такого позволить стеснялись), и ей хотелось поскорей изъять у него должок. И когда сбоку что-то задребезжало, словно палкой о железку били, она резко обернулась — вместе с Накане. Неужели должник? — Может, этот парень ищет твое нижнее белье! Звон оказался не велосипедным; Сидзука в сомнении уставилась на чьи-то ноги, торчавшие из мусорного бака. Накане этого, казалось, не замечал, погружаясь мыслями в самые сокровенные ужасы кражи чужого нижнего белья. Можно было бы возмутиться вместе с ним, но Сидзуку куда больше интересовали ноги из бачка. Она указала на мусорный контейнер пальцем и ткнула локтем в бок Накане, который взвизгнул от этого тонко и громко, после чего все же посмотрел в указанную ею сторону. — О, я узнаю эти кроссовки, — чуть задумавшись, проговорил он. Кроссовки были что надо. Старые, конечно, но такие яркие и красные — у Сидзуки аж зубы свело от зависти, потому что себе таких она найти не смогла. Может, стоило стянуть их с таинственного мусорного тануки, пока тот занят поиском чего-то в контейнере? У них и размер вроде похожий... Но, с другой стороны, мало ли, кто был их владельцем до этого. И сейчас. И сколько владельцев было в принципе. — Это тот пацан из мусорки. Сидзука с задумчивым видом причмокнула — Мусорный тануки, значит... Они вдвоем продолжили наблюдать за копошением в бачке, пока оттуда не вывалился пацан — мелкий, взъерошенный, лет четырнадцати на вид. Он завертел головой так, словно и правда был диким зверьком, а не человеком, после чего дал деру. И, глядя на то, как сверкают на горизонте его красные кроссовки, под громкий вой Накане Сидзука рассеянно думала о том, что... ... у мусорного тануки огромный шрам через лицо. — Ох, Накане! Упомянутый быстро поднял голову, когда Сидзука томно вздохнула и тряхнула головой. — Как так вышло, что этот парнишка лицом красивей тебя вышел? Ты же у нас богатенький сыночек и так далее. — Это что за претензии?! Накане выкатил глаза и выразительно посмотрел на Сидзуку, одним лишь взглядом давая понять, что не стоит так нехорошо говорить про своего друга, это некрасиво, за такое и по шее получить можно чем-то тяжелым, но все эти намеки она оставила без внимания. Гордо взмахнув рукой, Сидзука хмыкнула и отвернулась, возвращаясь на путь к месту принудительного изучения тысячи бесполезных вещей. — Ну-ну, на правду не обижаются. — Это война!.. — отчаянно крикнул Накане. Но был проигнорирован. В следующий раз мусорного тануки Сидзука увидела через несколько дней, когда он с воодушевлением, едва-едва проявлявшимся на каменном лице, копался в одном из мусорных баков. Стоя чуть поодаль со скромным мешочком барахла, которое было собрано скорее ради повода выйти на охоту на одного маленького коварного мусорщика, она с подозрением наблюдала за его действиями. То, что какой-то школьник творил подобное... Да, это вызывало очень много вопросов. На самом деле, больше вопросов у нее вызывало другое — зачем ему в принципе понадобился мусор, но... Наконец она не выдержала и подошла к мусорному бачку. Маленький тануки даже не обратил на нее внимания, продолжая копаться в баке, и, не найдя там ничего интересного, переключился на следующий. Медленно вытряхивая дырявые носки один за другим из пакета, Сидзука наблюдала за его действиями, после чего все же остановилась — носки тоже закончились, поставив в своем драматичном исчезновении точку — и повернулась к нему. Пацан почувствовал чужой тяжелый взгляд — шрам был с другой стороны, так что разглядывала Сидзука лишь его яркие красные кроссовки, которые ей хотелось спереть еще сильнее, чем до этого — и повернулся к ней. Они замерли, смотря друг на друга, пока игру в гляделки не прервало нечто... Урчание его живота. Пацан смотрел ей прямо в глаза с таким видом, будто готов был уничтожить взглядом, а его организм протестовал и требовал еды. Они долго смотрели друг на друга в глупой бесполезной борьбе, но желание поесть все же победило, и, поджав губы, пацан развернулся и продолжил копаться в мусорном баке. Взглянув на него с легкой иронией, Сидзука вздохнула, вытащила из рюкзака бутерброд с яйцом, и положила на асфальт. Будто приручение дикого животного. Акт первый. Взгляд мусорного тануки почти мгновенно притянулся к бутерброду. — Я просто... оставлю это здесь... — она многозначительно посмотрела на него, после чего похлопала рукой по рюкзаку. — А еще у меня есть еще... Если кое-кто хочет. Ни на что не намекаю. М? М-м-м? М? Понял, да? Стоило ей сделать один шаг назад, как почти за мгновение ока ее бутерброд оказался схвачен, а упаковка разорвана. Мусорный тануки почти за мгновение поглотил бутерброд, после чего выразительно посмотрел на Сидзуку. Еще одного намека нужно не было — Сидзука потянулась к рюкзаку. Но в последнюю секунду она замерла, после чего кивком указала в сторону небольшого скверика. — Никаких бутербродов рядом с помойкой. Безо всякого интереса смотря на то, как пацан доедает второй бутерброд, Сидзука сощурила глаза. Она не могла сказать, что была добрым или хорошим человеком — в иной ситуации бы точно сделала что-то нехорошее с бродягой, что копался в ее мусоре, но вот почему-то с этой мелкой соплей такого желания не появлялось. Может, она становится мягче из-за Накане? В последнее время тот повадился шататься с каким-то странным мужиком, наверняка ведь он и влияет на него так дурно. Пацан с довольным видом облизывал пальцы – это умиляло. Третий бутерброд отправился к нему в руки, а сама она широко зевнула, думая о том, что могло стать причиной всего... этого. Не каждый же день школьники копаются в мусоре, что-то тут было ещё нечисто... Кроме самого школьника, конечно, хе-хе. — Как тебя зовут? — как бы невзначай поинтересовалась Сидзука. Мусорный тануки слегка сощурил глаза, словно не доверяя. Его шрам при этом исказился, и когда он заметил пристальное внимание девушки, то резко отвернулся, словно не хотел, чтобы она смотрела на этот страшный след. — Гай. — А меня Сидзука. Приятно познакомиться, маленький пожиратель моих бутербродов. Хоть кто-то оценил их по достоинству, с горечью подумала она. — У тебя все хорошо? Спрашивать в лоб она, конечно, умела, но пока как-то не хотелось. Это как приманивать кошку — нельзя делать все сразу, надо осторожно и постепенно... Ее почти обрадовал такой вызов: в последнее время жизнь стала скучной и серой, а тут такое-то развлечение. — Отлично, — буркнул пацан. — Жить на улице — это не «отлично», — заметила она раздраженно. Гай пожал плечами. Ну, может, у него были причины сбежать из дома... Удивительно, правда, что его никто не искал, но не ее ума это дело. Она сама регулярно сбегала, правда не очень далеко, к Накане, но все же! Наклонившись, она принюхалась — ей давно казалось, что пахло чем-то... Очень странным. И стоило ей сделать это, как она резко скривилась. «Воняет...» — Эй, слушай, ты вообще это... где живешь? Гай бросил на нее недовольный взгляд, жуя яйцо. — Нигде. Он ответил это таким будничным тоном, будто существовать в качестве мусорного тануки было для него более чем нормальным явлением. Очень похвально, конечно, но... Оглядев его сверху донизу, задержав на мгновение взгляд на кроссовках, Сидзука покачала головой. — И денег у тебя нет? — Нет. На работу не берут. — Гай пожал плечами. Ну да, кому нужен маленький мусорный крысеныш, у которого еще и шрам такой через лицо. Сидзука поморщилась и причмокнула, после чего постучала пальцем по скамейке. Сказать это нормально — так, чтобы было понятно, что именно она хотела сказать — было трудновато... Впрочем, мусорный тануки явно не тот, кто станет осуждать ее за глупо сформированную фразу, верно? — И значит, душ тоже не принимаешь? Гай оторвался от бутерброда и уставился на нее недоуменно. Выдавив из себя неловкую улыбку, Сидзука закашлялась. — Так. Ладно... — ... Надеюсь, мамка меня не увидит, а то столько вопросов будет. Да, кстати, если увидит, беги со всех ног, и вообще мы с тобой не знакомы, понял? Стоя около входа во двор, Гай пялился ей в спину; сама же Сидзука с видом очень наглого вора открывала дверь, надеясь, что дома сейчас никого нет. Накане был где-то в центре города, так далеко, что никогда не узнает об этом маленьком инциденте. Если бы он узнал о том, что Сидзука, Та-Самая-Сидзука, которая отделала битой парочку недоброжелателей в подворотне, и о которой такие слухи ходят по району, что беги и бойся, сейчас тащит в дом какого-то заморыша с целью отмыть его от всякой грязи, он бы ей потом век это припоминал в самых мерзких шуточках. Когда дверь была открыта, а дом — проверен на наличие (отсутствие) кого-либо, она силком затащила Гая внутрь. Вымывать грязь из чужих волос оказалось проще, чем думалось сначала. Елозя рукой по голове мальчишки, Сидзука старательно не опускала взгляд ниже, чем было дозволено. Удивительно, что пацан позволял творить с собой подобное... Испытывал ли он хоть каплю стыда за то, что сидел сейчас перед ней совсем без одежды? Вряд ли, раз ей самой было все равно. — Значит, сбежал из дома? Забавно. И от чего сбежал? Можно было предположить что-то страшное, но Сидзука решила дождаться ответа. Или не дождаться — понятно стало бы в любом случае. Еесли ответит, о настоящей причине, а если промолчит, то и шрам станет бы отличным доказательством ее не самой позитивной точки зрения. На мгновение она замерла, ощущая под пальцем место, где начинался шрам. Не очень приятно на ощупь, если честно. — Надоело, — буркнул Гай и сплюнул, когда ему в рот угодил шампунь. Сидзука хмыкнула и запрокинула голову мальчишки назад, так, чтобы он смотрел ей прямо в глаза. — И что же тебе надоело? — Функция... — Функция? Сидзука недоуменно вскинула бровь и остановилась. Она пальцем подцепила пытавшуюся упасть на пол пену от шампуня и вернула ее на голову своей жертве, ожидая, когда Гай скажет хоть слово, хоть что-то — но тот молчал, словно уже выговорил за день имеющийся ресурс. И когда она уже было потянулась за душем, чтобы смыть все, Гай вдруг буркнул: — Да. Она самая. Рука Сидзуки замерла в миллиметре от цели, и она недоуменно покосилась на мальчишку. — О чем ты? — Мы делаем каждый день одно и то же. Просыпаемся, идем в школу. Сидим в клубе или над домашним заданием. Потом развлекаемся немного с друзьями и вновь возвращаемся домой. Спим. И заново. Словно выполняем одну и ту же функцию. — А-а-а, ну да. Что ж, в какой-то степени это имело смысл. — Надоело. Захотелось чего-то нового. Что ж, хоть кто-то в этой жизни сделал то, что захотел, подумалось Сидзуке. Не то, что ей было на что особо жаловаться. Ее «функция» приносила ей удовольствие, если можно было так сказать, а потому согласиться или возразить мусорному тануки ей было нечего. Ее рука крепко легла на ручку душа. — И... — Смываю! Дальнейшая речь темного героя подворотен, спящего в картонной коробке и жующего отбросы, была уничтожена водой из душа, попавшей сумрачному бродяге прямо в рот. Следующая их встреча произошла в дождливый день, когда Сидзука вместе с Накане в одной из самых дальних беседок в парке вскрывала крепко запечатанную банку с томатной пастой. Предысторию того, зачем им в принципе, в учебное время понадобилась томатная паста, никто не знал, да и не важна она была, хотя бы потому, что попытки вскрыть банку без открывашки оканчивались безуспешно. Он резко задрал голову и уставился куда-то позади Сидзуки. Та покосилась на него в недоумении, после чего обернулась, ожидая увидеть там кого угодно, от недоброжелателей до разъяренного директора, а Накане лишь издал недоуменный вздох. — Это же... Гай. Мусорный пацан. Сидзука отложила в сторону банку с томатной пастой, рассматривая неожиданного гостя. Как он их нашел? В любом случае, выглядел он неважно — бледный, побитый, лицо кое-как подлатано пластырями и прочей дрянью, которая вряд ли нормально поможет. Резко выступавшие скулы смутили ее еще больше, а то, каким нездоровым огнем загорелись его глаза, когда он увидел ее, и вовсе заставило Сидзуку замереть на месте в недоумении. Глядя то на нее, то на Гая, Накане молчал. Сделав шаг по направлению к ней (хромал он заметно), Гай вымученно улыбнулся и пробормотал севшим голосом: — Ты! Сидзуне! — Сидзука, — машинально поправила она его. Гай замотал головой. — Неважно... Наконец-то я нашел тебя. После чего, от самых искренних радостных чувств, пошатнулся и полетел на пол беседки уже без сознания, стремясь лбом к отнюдь не мягкой деревяшке. Сидзука резко вскрикнула, не ожидав такого, а Накане схватил мальчишку за шиворот, спасая от нового синяка в уже и так обширной и богатой коллекции. Оба уставились на Гая, отправившегося в безмятежный обморок, после чего многозначительно переглянулись. Сидзуке показалось, что уши у нее сверкают ярче, чем фонари у входа в беседку. — Так-так-так! Что я вижу? Значит, вы знакомы? Накане вдруг усмехнулся. Дома никого не было. Смотря в окно, опасаясь, что кто-нибудь из родителей вернется в самое неподходящее время, Сидзука спешно курила добытые боем у Накане сигареты и размышляла. Конкретную тему назвать было проблематично, а потому она объединяла свои мысли под общим гордым именем «разное-и-очень-интересное». За этими мыслями, она едва не проворонила момент, когда жертва усталости и голода, отсыпавшаяся на диване, вдруг открыла глаза. Сидзука затянулась и спешным движением затушила сигарету о подоконник, после чего вышвырнула в окно. Над Гаем она нависла темной страшной тенью, но тот лишь равнодушно посмотрел ей прямо в глаза. — Выглядишь так себе, — без обиняков бросила она. — Тебя кто-то отмутузил? — Парочка... недоброжелателей. Вяло улыбнувшись, Гай натянул одеяло почти до головы и сжался в клубок, отчего образ боевого пацана с мусорной площадки показался Сидзуке не более, чем хитрой имитацией. Да, его шрам внушал некоторое... уважение и страх, но за другими интересными его особенностями она как-то проморгала самую основу. Ему было... четырнадцать, да? Вот что было главным. Не шрам. И не классные красные кроссовки с дыркой на подошве, которые ей пришлось сейчас отмывать. — Кто же ходит на такие бои в одиночку? Сама Сидзука никогда не ходила в драку одна. Это было глупо. Даже против одного человека. Завалить толпой было проще и эффективней, и кто-то мастерски повторил эту технику на самом Гае. Только вот сейчас это почему-то злило ее, а не веселило, как обычно. — Сам справлюсь. Ответ прозвучал так резко, что Сидзука присвистнула от удивления. — Почему это? — От других одни лишь проблемы... Еще предадут... — голос Гая звучал тихо, но уверенно, словно он уже сполна убедился в правдивости собственных заявлений. Сощурив глаза, Сидзука вдруг наклонила голову набок и медовым голосом произнесла: — А как же я? Как она и ожидала, ответом ей стала тишина. Ну конечно, побитый и уставший, он притащился именно к ней. Потому что мимолетную доброту воспринял как призыв к доверию. Не то, что Сидзука собиралась сдавать его полиции или тем самым недоброжелателям, вторым наоборот хотелось продемонстрировать урок вежливого общения от нее и ее прекрасной стальной биты, но... Хотя почему «но»? Звучало как отличная идея. Она рассеянно пожала плечами. — Какой ты непоследовательный... Ладно, парень, отдыхай, мне надо сделать парочку интересных вещей.... Первая из которых должна была закончиться побоями. И с этими мыслями, уже представляя, как будет выбивать все дерьмо из обидчиков малознакомого, но такого забавного пацана, Сидзука сделала шаг вперед. Внезапно ее окликнули. — Останься. Когда рука Гая вцепилась ей в толстовку, Сидзука вздрогнула замерла на месте. От неожиданности или по просьбе — сама сказать не смогла бы. — Посмотрите на этого гордого одиночку. Тебе же никто не нужен, — ехидно осклабилась Сидзука, но остановилась. И когда чужая рука отпустила ее кофту, она медленно развернулась — лишь для того, чтобы столкнуться со взглядом Гая. Тот смотрел на нее, борясь со сном — но едва-едва преуспевал в этом деле. Мысленно Сидзука рассмеялась: так глупо это было. Глупый мальчишка, возомнивший о себе слишком много. Одиночество не всегда полезно, как и гордость. Сидзука умела избирательно их демонстрировать — и считала, что была одарена свыше сим чудесным подарком. Не каждый способен на подобное. И Гай в это число не входил. — Дерьмово избегаешь своей функции. Сидзука цокнула языком. — Спи. Она присела рядом на диван, стараясь не касаться его согнутых колен. Сидзука не должна была проявлять мягкости — она никогда так не делала, но сейчас она ощущала лишь пустое разочарование от собственных идеалов. Какая разница, кем ее видели другие? Может, ей хотелось чего-то иного. Такого же... Как эта просьба не уходить. Накане бы точно это не одобрил, подумалось ей. Старый Накане, тот, который еще не повстречал старика Куросаву. То, как сильно он менялся, злило ее, а потому собственные метаморфозы раздражали еще больше. Крепко сжав кулак, Сидзука резко скосила взгляд вниз. После чего распрямила ладонь. О ее маленькой слабости никто не узнает. Кроме них двоих. Можно было и нарушить образ. Один раз поведет за собой и следующий, подумалось ей. Чертова функция.