дьявольская бодхисаттва

В ту пору они — Савада и Акаги — были юнцами, которым едва-едва стукнуло двадцать пять. Савада тогда был лишь шестеркой у якудза: помогал с мелкими делами, делал все то, на что у старших братьев не хватало времени. Это не доставляло ему каких-то особых неудобств: он знал, что когда-нибудь получит большее, и выжидал. Но кое-что его беспокоило, заставляло уподобляться глупым гнусным людям и испытывать доселе неизвестное чувство зависти... Акаги Сигеру. Молодой демон азартных игр. Не было равных ему. И, глядя на то, как мастерски он разрушает чужие стратегии и жизни, Савада мог ощущать лишь мерзкое липкое чувство зависти, поднимавшееся на душе всякий раз, когда Акаги объявлял о победе. И сегодня случилось ровно то же: очередная победа, за которой последовал крах чьей-то жизни. Акаги опять победил, а Савада немо наблюдал за чужим — не его, не Акаги, а людей вокруг — триумфом. И что-то в отсутствующей у Акаги после победы улыбке его злило сильнее всего остального. Почему ему не нравилось? Разве он не доволен? Савада бы многое отдал ради подобной удачи, славы и уважения со стороны старших, но Акаги ничего не делал — лишь играл, и все доставалось ему... Хотя это тоже было неправильно. Стоило помнить о той тяжелой безумной победе над Васидзу, которую Акаги смог вырвать. За такое его и правда стоит уважать. Савада не находил верного ответа на свои вопросы, и это его злило. После победы он должен был отвести Акаги обратно в офис, к Оги, чтобы вместе пересчитать выигранные деньги. Но ни через пять, ни через десять минут тот так и не пришел, и впервые за долгое время Савада начал беспокоиться. Он тенью скользнул в переулок за игровым домом, туда, где был черный вход в здание. И остановился. Когда раздался выстрел. — Акаги?.. Ответа не было. Что-то внутри Савады замерло в страшном предвкушении. Возможно, сейчас на его глазах случится нечто, чему суждено потом будет войти в теневую историю их страны. И хотя он отлично понимал, что не желает и вовсе видеть этого — пусть хоть сейчас все остается точно так же, как и было! — какая-то крохотная частица в нем попыталась возразить: ведь Акаги, он... Он страшный человек. Такие люди долго не живут. Савада боялся Акаги, боялся его действий. Для него он был подобен настоящему дьяволу, который отчего-то, возможно, от скуки, принял человеческий облик и решил сыграть с людьми. А в такие моменты — при гибели — вся настоящая природа приоткрывалась, давая возможность лицезреть ее на долю секунды перед последним ударом сердца. И, может, больше всего сейчас Савада жаждал вовсе не увидеть Акаги, живого и невредимого, а раскрытия его страшных секретов, тех, что делали из обычного человека монстра. Но, вступив в просвет меж зданий, он не увидел желаемого. Желаемого ли? …И вздохнул с облегчением. Стоя над стрелком, Акаги докуривал сигарету. С руки его медленно стекала кровь, капая на холодный бетонный пол в такт сердцебиению Савады. Он даже не оглянулся, словно прекрасно знал, что подошедший не причинит ему вреда. Была ли это дьявольская интуиция, или же Акаги просто излишне расслабился после избавления от одного из противников? Савада не знал. Почему-то ему и знать не хотелось. — Эй! — наконец, окликнул он его. Акаги медленно поднял голову, и пустота ржавых глаз заставила Саваду содрогнуться. Замерев в нерешительности, он уставился на человека у его ног, после чего в сомнении посмотрел на Акаги, не решаясь задать единственно верный вопрос. У якудза действовало негласное правило: убийство членов группировок каралось жестоко и строго. Физическое насилие тоже каралось, и то, что Акаги избил проигравшего, казалось Саваде абсурдом. Почему он это сделал? Разве Акаги когда-либо измывался над проигравшими? Савада слышал историю про Урабэ, но даже тогда пальцы ему сломали его же боссы, а не сам Акаги. И с какой стати ему вдруг взбрело в голову нападать на человека и нарушать единственное строгое правило? — Ты не убил его? — севшим голосом спросил Савада. Безо всякого интереса Акаги покачал головой, будто бы его это не волновало вовсе. Отойдя на несколько шагов назад, он здоровой — не простреленной — рукой вынул сигарету изо рта и выдохнул облако дыма, после чего вдруг съехал по стенке вниз, так резко и быстро, что Савада и пикнуть не успел. — Нет, не убил. Так будет веселее. Когда он очнется... — А избил-то зачем?! Бросив почти что искренне недоуменный взгляд на Саваду — единственное не пугающее в его маске спокойствия — Акаги медленно покачал головой и потушил сигарету об асфальт, после чего откинул голову назад. И, не видя его глаз, Савада наконец сумел сдвинуться с места и подбежать к нему. Рана на руке оказалась сквозной, но не смертельной. Были еще более мелкие — незначительные, но кровоточащие, однако на них внимания обращать точно сейчас не стоило. Раздраженно цыкнув, Савада резким движением вытащил из-за пояса танто — кинжал — и, чуть помедлив, разрезал одежду на месте ранения. Затем уже испорченным пиджаком перевязал руку. Все это время Акаги сидел молча, не шевелясь. Глаза его были закрыты, голова — откинута назад, и, казалось, он умер вовсе. И почему-то это вновь напрягло Саваду — то странное смешение желаний, что возникло в его голове сейчас. Медленным движением он протянул руку и почти положил ее на то место на груди Акаги, где должно было биться сердце. Почти, почти, но... Что-то не дало ему этого сделать. Сейчас в голове стоял такой мрак и гул, что он предпочел направить все усилия и мысли на то, чтобы спокойно дотащить Акаги до машины, а там уже... как-нибудь... Может, он слишком много думал? — Пожить захотелось подольше. Нормальное желание, не находишь? Акаги бросил это внезапно, отчего Савада вздрогнул. — Он на тебя напал, да?.. Это было хорошо. Это даже успокоило Саваду. Значит, Акаги все еще в здравом уме. Но почему-то вдруг вместе с этим все показалось абсолютно глупым. Он так привык видеть Акаги страшным чудовищем и монстром, который побеждает людей и уходит, не наблюдая даже за разрушением чужой жизни, что самозащита показалась ему чем-то не в характере этого человека. Словно она рушила таинственный пугающий образ и давала ему ту человечность, что совсем не вписывалась в картину. Это и еще одно. О чем он слышал от названого брата из группировки. — Оги мне рассказывал. Про то, как нашел тебя с Ясуокой... В том игровом доме. Он видел сейчас старый шрам на плече Акаги, шрам от глубокой раны. Символ того, что никто так и не смог убедить Акаги принять поражение ради жизни. Акаги был неправильным ненормальным человеком, пугающим, и больше всего Саваду страшило то, что его так упорно тянуло раскрыть секрет этого монстра. Он знал его так давно, но, как оказалось, не знал абсолютно. Акаги молчал в ответ, глаза его были прикрыты. — И что ты чуть не помер из-за упертости... — Это ведь... — Не надо мне говорить про суть азартных игр, — зло проговорил Савада. — Это же так глупо! Все, что ты сейчас делаешь — вся эта твоя уверенность и упрямство... Неужели ты не понимаешь?! В ответ Акаги неожиданно хмыкнул. — Хм-м-м... Ты прав. А затем наклонил голову набок и задал вопрос, от которого Савада замер, чувствуя, будто кто-то докопался до истины, неведомой даже ему самому. Истины... Которой лучше было остаться в тайне. — Зачем ты мне все это говоришь? Хочешь стать таким же, как и я? Тоже быть легендой... Или как вы там меня называете. О нет! Акаги прочел его мысли. — Я?! Да ни за что, я бы никогда... — Савада смутился и резко отвел взгляд в сторону. Хотел ли он стать как Акаги? Или же то было простое любопытство, сопутствующее каждому человеку, который увидел неизведанное? Некоторые вещи он не мог решить для себя, проблема, огромная — и она, с белыми волосами и глазами цвета ржавого металла, смотрела ему прямо в душу сейчас, сидя тут, рядом. — Ты так плохо врешь. Тебе определенно стоит поучиться, — промурлыкал Акаги. Савада не ответил ему, сверля взглядом пол. — Это не удача. Ну конечно не удача, зло подумалось Саваде. Холодный расчет. Но он врал себе, чувствуя, что сейчас будто бы прикоснется к страшному секрету, тому, что так желал узнать. Об удаче Акаги. О той, что нельзя было объяснить даже практичным умом. И потому он затаил дыхание, вслушиваясь. — Это — проклятье. Акаги выглядел разочарованным. Он смотрел на собственную окровавленную руку безо всякого интереса, будто говорил до боли очевидные вещи. Сжав пальцы в кулак, он зажмурился и тяжело выдохнул, после чего перевел взгляд на Саваду, и ржавчина его глаз заставила того задрожать в немом нетерпении. — Тебе не понять. Ты правильно делаешь — знаешь, что азартные игры портят жизнь, и не лезешь. Но тебе есть чем наслаждаться в жизни: все твои развлечения, друзья и так далее... Мне этого мало. Иногда... Во взгляде его промелькнуло нечто, что Савада не видел никогда. Что-то неизведанное, что-то... — ... хочется почувствовать настоящий вкус жизни. Пройтись по самому краю лезвия. Он сжал кулак. — Иногда только чья-то месть, чья-то злость и помогает понять все это. Ценность жизни. Вот так рисковать всем, лишь для того, чтобы ощутить то слабое дыхание и понять, что он живет. Савада слышал о таких людях — тех, кто рисковал ради секундного ощущения жизни, ее сладкого вкуса. Настоящего. Не приторного подобия того, что они, нормальные люди, называли жизнью и бывшего на деле всего лишь существованием. Но все любители риска заканчивали плохо. И Акаги уверенным шагом шел туда, этот демон... Савада был разочарован тем, что не услышал чего-то кардинально нового. — Ты поехавший адреналиновый маньяк, — без обиняков пробормотал он. Акаги поморщился и медленно покачал головой, словно абсолютно не был согласен с этим обвинением. — Ну зачем так грубо... — О, нет, это я еще не грубил! — Савада зло погрозил пальцем и тряхнул головой. — Нагрубил бы я, если бы сказал тебе остаться тут и сдохнуть от кровопотери, хотя рана-то несерьезная, потому что ты этого точно заслуживаешь. Почувствовать вкус жизни!.. Напомни, почему Оги не прогнал тебя еще? Я бы прогнал. — Наверное, потому, что Оги умный, а вот твои умственные способности у меня пока под сомнением. Акаги легко рассмеялся, но Савада не ответил ему. Сил злиться не было. Он так устал от этого человека... человека ли? От него было столько проблем, столько головной боли, все его поведение было той энигмой, которая заставляла раз за разом возвращаться к вопросу «а стоило ли?» Стоило ли знакомиться с Акаги когда-то давно? Стоило ли думать сейчас о нем, терзая себя? Но Савада не мог ничего поделать. Он видел в человеке перед собой что-то жутко страшное, то, что притягивало. Ему хотелось прикоснуться к этой тайне и узнать секрет Акаги — его удачи, всего его. Но тайны оставались тайнами. Акаги было невозможно раскрыть. Савада знал — где-то он наверняка может найти лазейку, ту, что даст посмотреть на настоящего демона. Человека в шкуре демона, что так успешно имитировал дьявольскую натуру и стал единым с ней. Надо было лишь подождать, лишь посмотреть внимательней, и тогда... Кто-то окровавленной холодной рукой дал ему легкого щелбана, и Савада возмущенно поджал губы. — Дьявол!.. — А вот сейчас ты ошибаешься. Внезапно Акаги мягко улыбнулся. Это было одно из редких выражений его лица, что навсегда отпечатались в памяти Савады. Почти запретный плод, доставшийся ему — искренность, та улыбка, в которой не чувствовалось лжи или игры. Акаги улыбался ему по-настоящему, как человек, а не дьявол, и это казалось столь неправильным, что Савада мгновенно опустил взгляд вниз. Как же он не любил этого лиса... Казалось, Акаги только и делал, что пожирал чужие души такими действиями. Почему его истинная натура — та, за которой гнался Савада, та, которая показывала, что за маской дьявола скрывается человек, пусть и странный, но все же, такой же в чем-то, как и все вокруг — проявлялась лишь в таких ситуациях? Было ли это наказанием Акаги за его дьявольскую удачу, или же на деле он лишь притворялся человеком, а импровизировать ему удавалось исключительно в те моменты, когда смерть пыталась забрать этого дьявола обратно в преисподнюю? Кем он был? Человеком ли? — Ладно, пойдем... — внезапно замявшись, он протянул Акаги руку. — Оги мне голову открутит, если с тобой что-то случится. — Я очень рад, что ты за меня беспокоишься. И почему-то, вторя Акаги, Савада рассмеялся. Разве он мог волноваться за этого человека? Разве что завидовать ему. Но Акаги знал, что это вранье. И Савада тоже.