табачудище

После встречи с Акаги Сигеру ненормальным вещам удивляться перестаешь. Так считал Яги Кейдзи. Он, спасибо маленькому чудищу, лишился пальца, звания лучшего реп-игрока группировки и, в общем-то, чувствовал себя не слишком хорошо в последнее время. Кто-то бы возмутился, что якудза впал в хандру из-за проигрыша мальчишке, но Яги предпочитал не слушать мнения этих не самых умных людей, потому что знал, что для него самого лучше, а что — нет. Ну и что полезно, конечно же. Да, вот, удивляться ненормальным вещам... Точно перестаешь. Вообще. Если они не связаны с Акаги Сигеру. А потому, когда малолетнее чудище вдруг выползло из-за угла ларька, в котором он всегда покупал сигареты, Яги чуть воздухом не подавился, решив, что ему почудилось. Кто угодно бы так решил, но после многочисленных морганий и попыток протереть глаза беловолосая лохматая голова никуда не исчезала, но только становилась ближе. Когда маджонгово чудище стояло почти вплотную и Яги закрыл глаза в надежде, что это привидение и оно испарится прямо из-под носа, он вдруг услышал его голос. О-о-ох, этот голос. Именно его он слышал, когда отрезал себе палец. Скупая слеза скатилась по щеке Яги от воспоминаний о любимом мизинчике, но большего он себе не позволил: плакать перед маленькими чудищами было бы позором, да и странно со стороны это выглядело. — О, Яги. Удивительно, чудище помнило его по имени. Взглянув на жертву своего разрушительного дебюта — Яги хотелось кусать подушку и плакать, вспоминая о собственном провале — Акаги вдруг озадачился, после чего опустил взгляд ниже, на сигареты. Он добрых несколько секунд сверлил их взглядом, после его вдруг щелкнул пальцами и с важным видом закивал. Важное чудище — дурной знак, подумалось Яги. — Дашь сигаретку? — В каком смысле? Сейчас он мог послать этого малолетнего засранца куда подальше по многим причинам: потому что тот был несовершеннолетним и курить ему по закону было запрещено, и ещё хотя бы потому, что Яги ему тогда проиграл, оказался жертвой этого гнусного маленького засранца, отчего жутко страдал, но почему-то ни слова не вырвалось из уст его. Яги тупо уставился на обнаглевшего в край мальчишку, пока сам Акаги ловким движением вытаскивал у него из пачки сигарету. Они уставились друг на друга — оба с сигаретами в зубах, и Яги хотел было возмутиться — дескать, что это такое, почему чудище вдруг решило, что оно выше, важнее, главнее всех и имеет право брать его сигареты, но потом понял, что законы мироздания и Акаги Сигеру — такие далекие друг от друга вещи, что проще смириться. Он щелкнул зажигалкой и поднес ее мальчишке. Тот задымил... ... и в ту же секунду закашлялся, едва не роняя добычу на землю. Глядя на это зрелище — на раскрасневшегося и чихающего Акаги Сигеру, того самого, который некогда лихо обыграл его в маджонг с лицом настоящего демона, Яги думал, что... пожалуй, ему нужен отдых. Длительный. Где-нибудь на Окинаве желательно, потому что увиденное им мозг отказывался воспринимать абсолютно. Ну и, спрашивается, как это малолетний ушлепок, который весь из себя и так умело ворует сигареты, не умеет курить? Абсолютно тупое зрелище. — Чудище... Яги отстраненным взглядом смотрел на то, как Акаги попытался затянуться во второй раз. Это была награда от судьбы за то, что он потерял свой прекрасный мизинчик по вине этого малолетнего чудища. Чудища, которое не может сладить с табаком. Чудище... — Табачудище... Когда Акаги поднял на него недоуменный взгляд, Яги вдруг громко цыкнул и закатил глаза самым драматичным способом, на который только был способен, после чего повертел сигаретой в пальцах и зло буркнул: — Совсем ничего не умеешь! Смотри, как надо. Табачудище пожирало его уроки курения жадным взглядом. Пожалуй, единственный раз, когда Яги чувствовал себя так превосходно рядом с ним. С этим маленьким... да, табачудищем. Хорошее название. — Ну? Чего застыл? Повторяй, пока учу!