дети, повинуйтесь закону мироздания

Игава Хироюки был практичным человеком. Он не верил ни во что, казавшееся нереальным или глупым. В жизни, как и в играх, доверять надо лишь своим глазам, а не страшным байкам про безликих женщин и прочую чушь, какой пугают друг друга дети. Разве есть в реальности место чему-то невозможному, вроде монстров и екаев? Чем старше он становился, тем меньше верил в подобное, хотя свежи до сих пор были его воспоминания об увиденном в далекую ночь девяносто первого года. Матч Востока и Запада. Игра Акаги... Этот человек вселял в него страх, что сказки могут быть правдой. Дело было не в чудищах и городских легендах, но в чем-то абсолютно ином, неподвластном восприятию. Так не играют. Это выглядело нереально. И то, с какой простотой Акаги выходил победителем даже из самых сложных партий, заставляло Хиро сомневаться: а действительно ли он прав? Акаги человек или демон? Бодхисаттва? Что скрывается за его лисьей улыбкой? Все это теперь в прошлом. Минуло два месяца с того дня, как они похоронили Акаги. Не было больше смысла думать об этом. С похорон Хироюки вынес важный урок о том, что воспринимал все вокруг абсолютно неверно, об успехе и его значении в жизни, а так же завел парочку полезных близких знакомств. Одно из них связало его с человеком, которого он никогда бы раньше и представить бы не смог в своем окружении. Но что-то хорошее было этом Хараде, и повторное знакомство они закрепили без всякого ропота. А потом одним дождливым днем к Хиро кое-кто заявился. Когда в дверь позвонили, Хироюки удивился. В такое позднее время к нему могла прийти лишь соседка, вечно просившая помочь починить дверцу тумбы на кухне, но сейчас ее уже вторую неделю не было дома. Медленно поднявшись, он неуверенным шагом направился прямиком к двери, после чего отворил ее, не соизволив даже заглянуть в глазок. Это было ошибкой. Перед ним стоял мокрый до нитки мальчишка в школьной форме, но не это испугало его в ту секунду, а его взгляд, глаза цвета меди. Он видел такие лишь у одного человека, и сейчас перед ним стояла его маленькая копия. Настолько точная, что поначалу Хиро почудилось, будто все это мираж, иллюзия. Не бывает таких похожих людей. Но потом он понял, что... Мальчишка открыл рот, чтобы сказать что-то, но, прежде чем он успел сделать это, Хироюки со всей силы захлопнул перед ним дверь. Тяжело дыша, он прижался к ней спиной и медленно съехал вниз, не понимая, что только что узрел. Было ли это видением? Или, быть может, ему просто почудилось? Это просто воображение, ты заработался и слишком устал, говорил ему разум. Это призрак Акаги, и он жаждет сказать тебе нечто важное, говорило ему сердце. Хиро молил богов, чтобы это был кто угодно, просто схожий с Акаги внешне. Его сын, его внук, простой прохожий, но, главное, человек, живой! Хироюки мучительно вперился взглядом в глазок и обнаружил за дверью лишь пустоту и соседскую кошку, отчаянно зевающую от скуки. Даже она не увидела того мальчишку, хотя как именно животные, как говорят, чуют призраков первыми. Все правильно, подумал Хиро. Потому что призраков не существует. Потому что ему просто привиделось. Чудес не бывало, мертвые не возвращаются. Все, что он только что видел — чушь, бред. Он просто переутомился. Снова открыв дверь, Хироюки никого не обнаружил — лишь кошка, мяукнув, убежала прочь. Он был жутко обрадован тем, что увиденное оказалось лишь иллюзией. После чего с огромным облегчением захлопнул дверь, надеясь, что ночью его не будут преследовать воспоминания об их с Акаги разговоре на его, этого демона, предсмертном одре. Но на следующий день он вернулся. И потом. Это было схоже с непрекращающимся кошмаром, наказанием, которое Хиро, казалось бы, должен был пережить. Вот-вот все это кончится и наступит очередная эпоха спокойной мирной жизни, где он будет ходить на скучную работу для оплаты минимальных потребностей и жить безо всякого удовольствия. Потому что из этого состояла его нынешняя жизнь. Потому что он не был удачливым, как Акаги, не был внушительным, как Харада или Тэн. Простой парень. Простой настолько, что становилось тошно. Почему-то этот призрак настойчиво посещал именно его, будто бы остальных свидетелей ухода Акаги и не было. И Хиро почти смирился с мыслью о том, что это — лишь галлюцинация, вызванная чувством вины. Он мог остановить Акаги тогда, не дать ему возможности убить себя, но он смирился с чужим решением и был вынужден наблюдать закат человека, когда-то изменившего все его восприятие игр так таковых. И, может, он продолжал бы заглушать мысли об этом, чтобы в конце концов пройти мимо призрака, если бы тот не заговорил. Акаги сказал лишь одно слово. Он назвал его имя. И это стало последней каплей, которая вынудила Хироюки пойти на опасный и глупый шаг. — Мне кажется, я вижу его. Голос в телефонной трубке лишь удивленно выдохнул. — Его? — Ты знаешь, о ком я. Позвонить Хараде показалось ему достаточно умной идеей — настолько, что Хироюки действительно решился на этот шаг. Такому человеку, как он — как Харада — уж точно не было никакого дела до городских призраков. Даже если призраком был Акаги. Сидя на кухне, Хиро пустым взглядом уткнулся в пол и только крепче сжал трубку, когда услышал за входной дверью шорох. Это была не соседская кошка, это был он, этот чертов фантом, преследовавший его на протяжении нескольких недель. Ах, как же Хиро хотелось узнать, почему же это происходит именно с ним! Но ответа на этот вопрос не было. Он уже не понимал, почему позвонил Хараде. Глупость, пришедшая в голову. — Точнее, не его, но... Это точно он. Его... след. Фантом. Понимаешь?! Я... В трубке раздался тяжелый вздох. Харада был сонным, недовольным, уставшим, и в полтретьего ночи ему явно не хотелось слушать байки о призраках. Тем более об Акаги, который вызывал у него больше головной боли, чем уважения. — Игава. Ложись спать. Хватит думать об этом. Следующая фраза прозвучала излишне мягко: — Иногда умерших надо просто отпустить. Может, он и прав... Долгие бессонные часы Хироюки думал об этих словах, и, возвращаясь домой после работы, он почти даже не удивился вновь стоящему у его дверей фантому. Лишь обогнул его аккуратно, чтобы не задеть, после чего отворил дверь и замер в ней, не решаясь сказать то, над чем размышлял все это время. Прошлое надо отпустить. Проститься. А значит, не бояться его теней и призраков. С этими мыслями, уверенный, что все это лишь его воображение, разыгравшееся после чужих похорон, Хироюки резко развернулся к призраку и уставился в его глаза цвета меди. Мальчишка смотрел на него внимательно, с легким прищуром, словно вопрошая, чего же тот хочет. — Проходи. Садись. Акаги беззвучно вошел внутрь, и от него пахнуло соленой водой и дождем. Было странно наблюдать за ним в таком виде — совсем молодой, еще ребенок, он неуклюже стоял на одной ноге и стягивал обувь, после чего медленным крадущимся шагом пробрался в жилую комнату, будто вот-вот его настигнет кто-то из домашних и начнет таскать за ухо за столь позднее возвращение домой. Это был ребенок, играющий взрослого. Или взрослый, продолжавший имитировать ребенка. Хироюки казалось, что для Акаги не существует разницы. Он всегда был таким —человеком-загадкой, что не открылась даже после его смерти. Настоящая задачка для любителей головоломок, жаль, правда, ответа они уже и не узнают. Мертвые загадки решать было глупо. — Ты что-то хочешь? Ответа не последовало. Подобно первым дням, фантом немо проскользнул в комнату и замер около стола, после чего обернулся. Так резко, что у Хироюки захватило дух. Что-то определенно пугающее было в том, как он двигался. Может, и не фантом вовсе. Тяжело было верить лишь глазам. А чутье не говорило ничего. Было ли это простой вежливостью, или же Хироюки просто свихнулся и решил уважить гостя собственного воображения, он и сам плохо понимал — но он поставил перед ним кружку с чаем в надежде, что призрак обрадуется и отпустит его. Прекратит донимать. Он продолжал твердить себе, что все это лишь иллюзия, персонификация ощущения вины за смерть Акаги, за допущение подобной, но... Он не мог ничего поделать. Что-то мешало согласиться с логичной мыслью. Мальчишка насухо вытер волосы протянутым полотенцем, после чего спустил его на плечи. — Зачем ты здесь? — шепотом спросил Хироюки. «Помни — он лишь иллюзия. Его не существует». — Хорошо тут у тебя. Только грязно. Вяло улыбнувшись, Акаги провел рукой по столику и с сомнением уставился на оставшуюся на пальцах пыль. Он растер ее меж пальцев, после чего поднял взгляд прямо на Хиро — и тот замер, не в силах отвести взгляд от этих алых чарующих глаз. И правда, как демон. Может, он действительно сидел здесь сейчас. Не призрак. Настоящий. — Я слышал, ты все еще думаешь о глупостях. Даже не даешь мне спокойно отдохнуть. Он прикрыл глаза и начал раскачиваться туда-сюда, будто и был ребенком. Только говорил совсем не как ребёнок, что делало эту иллюзию еще хуже. Страшнее. Даже в столь юном возрасте Акаги был... Спокойным и благоразумным. Хорошие качества. — Не воспринимаешь мои советы? — Лисья усмешка Акаги осталась всё той же. — Неправильно ты меня понял. Точнее, не на то сделал акцент. Безо всякого интереса взглянув на кружку с чаем, мальчишка осторожно провел пальцем по ее стенке, словно не боясь обжечься. На мгновение он замер, задумавшись явно о чем-то своем, после чего еле слышно пробормотал — и поднял взгляд на Хироюки. — Тебе надо оставаться спокойным и благоразумным. — Спокойным и благоразумным... — А ты мечешься между правильной жизнью и той, что нравится. Тратит талант попусту. Что-то такое Акаги сказал ему тогда, перед своей смертью. Фантом отчитывал его за то, чего Хироюки не делал. Вернее, делал абсолютно не то, что нужно. Это было бы смешно, но где-то глубоко в душе ему казалось, что это попросту финальный крик остатков его благоразумия — того, о котором говорил этот Акаги — и попытка вернуть самого же себя на путь истинный вот такой безумной терапией. Лучше было оказаться сумасшедшим, чем видеть призраков. — Успех — важное качество. Но оно будет уничтожать тебя изнутри. Это звучало слишком неправильно из уст человека, который жил успехом и выстроил на нем свою пугающую репутацию. Все знали, кто такой Акаги. Все слышали о том, что он непобедимый игрок. Тэн рассказал Хироюки об игре со стариком Васидзу, и тогда ему показалось, будто бы перед смертью Акаги просто соврал ему про успех. Он все еще был важен. Ведь успех — это удача. Игрок без удачи — мертвый игрок. И когда он поднял взгляд на фантом в этом нелепом детском образе, тот смотрел на него неотрывно и со сталью во взгляде. Совсем не как ребенок. Будто бы прочитал мысли. Плечи Хиро содрогнулись, и он виновато уставился в пол. — Ты меня плохо слушаешь, Хиро-кун, — он сощурил взгляд алых взгляд и поднял голову, смотря на собеседника сверху вниз. — Нет разницы, успешен ты или нет, главное — быть счастливым. Пока живешь мечтой, нет дела до остальных. Харада тоже так думал. Он был счастлив, а потом он встретил Тэна и тебя. И начались проблемы. Их игра, которую Харада проиграл. Хироюки никогда не задумывался о том, что принесло с собой поражение группировке Запада. И почему-то не хотел даже предполагать. Но Харада сохранил лицо спустя почти десять лет после этого, и, стало быть, все хорошо. Верно? Потому что он успешен. Удачлив. Эти понятия идут рука об руку. — Он в своем успехе заперт, словно в кошачьей коробке. Успешен он на самом деле или только имитирует — кто знает? Открывать коробку он не хочет. В это мгновение Хиро захотелось возразить, ведь как же так — и слепому очевидно, что Харада успешен и любим всеми вокруг. Можно было вспоминать и соглашаться со словами Акаги и самого Харады, но иногда собственное мнение о ситуации ложно; важнее же стороннее. Но, может, Акаги был тем самым человеком, что видел все не глазами Харады. А Харада уже не был глупым наивным кретином, вроде самого Хиро, что все еще верил в удачу и успех как основу счастья. — Ты думаешь обо мне. О том, что я был великим человеком... — Он рассмеялся лающим смехом. — Глупость какая! Так чудно было наблюдать за тем самым Акаги, которого знал Хиро, в образе простого подростка. И движения его — как он брал в руки горячую кружку в руки и отпивал из нее потихоньку, почти лакая как кошка — не казались присущи тому старику, с которым Хироюки удалось познакомиться когда-то давно. Он думал о том, что не мог знать Акаги в столь юном возрасте. Значит, это игра воображения. Хотя образ был излишне четким, словно сошедшим с фотографии. И эта вода, и запах моря... — Я не был великим. Просто делал то, что мне нравится. И потому добился всего, что ты уже успел увидеть. — Акаги замолчал на мгновение. — Но я к этому не стремился. Стремиться к тому, что тебе не интересно — дурное дело. Тратишь время попросту. После чего указал пальцем прямо на Хироюки, отчего тот вздрогнул. В голосе Акаги читалась насмешка, но добродушная. — Как ты сейчас, прямо. Словно повторял тот же диалог заново, но более подробно. Потому что сейчас спешить было некуда. Потому что сейчас никакая болезнь не затуманивала его мысли. — Тратишь свою жизнь на пустые дела. Работаешь не тем, кем хочешь. Боясь проиграть, давишь в себе потенциал к играм. Ведь даже Харада, успешный, проиграл. А теперь вспомни, кому. Такая-то громкая новость. Харада Кацуми, глава группировки якудза, проиграл неизвестно кому. Хироюки хорошо помнил ту ночь. Тогда столько всего произошло... Ночь, изменившая его жизнь полностью. — Вы с Тэном жили по соседству, верно? Ты хорошо его знаешь — какая он бестолочь на самом-то деле. Ни капли моей удачи, твоей рассудительности или харизмы Харады. Просто балбес. Жульничает нагло и не всегда успешно. Но он счастлив. Хиро редко видел Тэна в плохом настроении, может, лишь на похоронах. В остальном же он был тем, кто разбавлял обстановку или помогал настроиться на нужный лад. Серьезный, когда надо, и абсолютный кретин в остальное время. Можно было бы позавидовать его этой способности. — Счастлив потому, что живет так, как ему вздумается. Безо всяких забот о репутации и успехе... — А ты пытаешься примерить на себя мою шкуру. Понять, как же получилось, что общество породило такого человека, как Акаги Сигеру. Не отпускаешь воспоминания обо мне, хотя я просил дать мне умереть. Помнить образ — это ведь тоже поддержание жизни. Но искусственное. Чего ты хочешь от жизни? Глупо тратить молодость на нудную работу. С твоим-то талантом... Акаги прищурился, и глаза его потемнели. — Когда-то давно я тоже был таким. Тратил свое время попусту. После пары крупных игр ушел от этого и вернулся к нормальной, как все считают, жизни, прямо как ты. Савада наверняка рассказывал тебе, как я играл с Васидзу, что принесло мне славу и деньги, но... Знаешь, если бы не один человек, я бы жил совершенно иной жизнью. Его кулак крепко сжался, и Акаги взглянул на собственную руку с кислой улыбкой. — Или не жил бы уже вовсе. Такие, как я, долго не живут. Хироюки молчал, жадно внимая каждому слову. — Человек, из-за которого я сыграл впервые. Кто был им? Якудза? Опытный игрок? Об этом не знал, казалось, даже Тэн. — Его звали Нанго. Простой неудачник, пытавшийся отыграться у якудза. Я выиграл. И выкупил его жизнь. А потом это знакомство привело меня к тому, что ты видел собственными глазами. Множество людей помогали мне стать тем Акаги, которого ты знал, но, если бы не Нанго, то ничего этого не было бы. Я хранил память о нем до самой смерти, даже болезнь не сумела стереть его образ из воспоминаний... Полагаю, ты уже утомился от этого долгого вступления. Акаги внезапно ухмыльнулся. — Что я хочу сказать — тебе стоит зациклиться, как своем идоле, на другом человеке. Ты думаешь обо мне, но путь игрока ты начал отнюдь не из-за меня. И даже не из-за Савады. Думаю, ты понимаешь, о ком я. Об одной крикливой бестолочи с кучей шрамов. Тэн Такаси. Если бы он тогда, давно, не обыграл Хироюки в клубе, они бы никогда не познакомились. И, стало быть, сам Хиро никогда бы не повстречал других игроков, сделавших его жизнь такой, какой она являлась сейчас. И медленно, шаг за шагом, он начал понимать, о чем говорил ему Акаги. Может, Тэн и не был самым серьезным и страшным игроком, но он был первым, кто протащил Хироюки в мир подпольных азартных игр. Он навсегда изменил для Хиро видение мира той простой партией, в которой сжульничал. Ту же роль для Акаги сыграл Нанго. Не легенда, подобно Васидзу, но важная первая ступень. — Но ведь и за Нанго я не держался вечно, просто хранил, как маленькое приятное воспоминание. В следующее мгновение лицо Акаги озарила улыбка — странная, почти искренняя, а взгляд его был полон какого-то пугающего энтузиазма, как в тот день, когда Хироюки повстречал его за пределами Японии, пытаясь пробраться в состав команды Востока. Это был не пугающий игрок. Это был человек, полностью довольный своей жизнью. Простой. Даже у демонов и фантомов бывают такие моменты. Когда они становятся обычными людьми. — Прекрати держаться за прошлое. Живи будущим. Мечтай, твори, не пытайся цепляться за то, что было и ушло. В том числе и за меня. Внезапно Акаги резко наклонился вперед. В замешательстве Хироюки уставился на него, не понимая, что именно тот хочет сделать, но вместо всех представших в воображении ужасов мальчишка лишь злобно усмехнулся и дал ему небольшого щелбана по лбу, так неожиданно, что Хиро резко откинул голову назад. Когда он открыл глаза, в окно лился блеклый свет осеннего утреннего солнца. В комнате уже никого не было. На улице щебетали ранние птицы, слышался гул шоссе и разговоры людей. Медленно сев, Хироюки уставился на столик, на котором стояла одна кружка чая. Полотенце, которое он отдал Акаги, лежало сложенным в углу, там, где и было до появления призрака. Казалось, что ничего не изменилось с того момента, как призрак очутился здесь, и все это было лишь галлюцинацией, очень реальной, но все же... «Может, и правда почудилось», — рассеянно подумалось ему, после чего он резко скосил взгляд на пол у столика. Туда, где все еще оставались невысохшие капли соленой воды, от которых несло запахом моря и ветра. Уставившись на них внимательным взглядом, Хироюки помедлил, после чего внезапно даже для себя расхохотался в голос и быстрым уверенным шагом направился к выходу. «Не верь одним лишь глазам. Слушай интуицию. Будь спокойным и благоразумным». Надо решить пару проблем. И, пожалуй, начать новую жизнь.