Мне постоянно кажется, что где-то рядом ходят часы. Их тиканье преследует меня, разрушает мой разум, заставляет испытывать ужас. Я ненавижу этот звук, я пытаюсь убежать от него. Но почему его слышу только я?
С неба на землю рушатся огромные дождевые капли. Они разбиваются о промокший насквозь асфальт и орошают мир множеством брызг. Люди боятся их, люди прячутся за окнами, навесами или зонтами. Словно это не вода, а яд, который может за мгновение разъесть им кожу. Лишь я одна остаюсь под дождём. Холод ползёт по спине, я не чувствую собственных рук и ног, но мне нравится это ощущение, поэтому я не ухожу.
Мои волосы, как и вся моя одежда, промокли насквозь. Тёмные пряди липнут к лицу и щекам. Мои собственные слёзы смешиваются со слезами небес и уже невозможно понять, что есть что.
Вокруг никого, но я не могу позволить себе издать ни звука, в бессилии кусая потрескавшиеся губы. Ещё немного и я почувствую во рту металлический привкус, однако это вряд ли меня напугает. Кажется, я разучилась бояться.
Вместе с шумом дождя в ушах по-прежнему отдаётся тиканье часов. Пошли последние пять минут моей жизни. Я не успела сделать всего, чего хотела. Я не исполнила ни одну из своих заветных мечт. На протяжении восемнадцати лет я была заперта в собственном теле, как в клетке, и боялась высунуться на улицу. Быть может, я страшилась чужих взглядов? Однако теперь я не боюсь. Жаль, изменить что-либо уже слишком поздно.
Прошла ещё одна минута. У меня с собой нет часов, но я всё также слышу их ненавистный звук. Он ускоряется и становится громче, из-за чего в ушах начинает немного звенеть. Я сжимаю ледяными пальцами виски и слегка надавливаю, пытаясь унять головную боль. Я знаю, это бесполезно, но всё равно не могу заставить себя прекратить.
Перед глазами всё расплывается. Неоновые вывески, мерцающие в ночной тьме, для меня выглядят как обыкновенные размытые пятна. Их свет такой же, как обычно, в нём нет ничего особенного. Почему же он внезапно стал так дорог моему сердцу?
Горько усмехаясь, я опускаю голову. Я ушла из дома, чтобы не делать больно родителям. Видеть то, как я угасаю, им гораздо труднее, чем мне самой. Страшно даже представить, каким ударом для них станет моё найденное посреди городских улиц остывшее тело.
Увы, мне не повезло родиться такой. Кто-то называл подобных мне новой расой, кто-то проклятыми. Одно лишь точно — всю жизнь мы слышим тиканье часов в своей голове. Оно отсчитывает время, которое у нас есть на поиски второй половинки своей души. Если мы не успеваем встретиться, то оба умираем.
Звучит романтично, не правда ли? На деле всё не так радужно, как может показаться. Жизнь — это не сказка. Здесь не происходит чудес. Большинство из нас действительно умирают, потому что без хотя бы одной подсказки встретить свою половинку объективно невозможно.
К тому же, все мы в какой-то мере отчужденны от общества. Любой может тыкать в нас пальцем, каждому дозволено подходить к нам и высказывать всё своё «сочувствие», от которого на душе становится только хуже. Наши глаза, не имеющие цвета, а потому полностью белые, выдают нас с головой.
Осталось две минуты. Тиканье практически оглушает. Я стою, прислонившись плечом к кирпичной стене какого-то здания, и хватаюсь дрожащими пальцами за ткань промокшей рубашки. Сердце стучит также быстро, как теперь ходят незримые часы в моей голове. Уже невозможно терпеть, и я без сил опускаюсь на вымокший асфальт, пряча глаза за растрёпанной чёлкой. Я говорила, что больше ничего не боюсь, однако, на деле, мне жутко страшно умирать. Разве так должно быть? Ведь я всегда ненавидела жизнь.
Холодная вода стекает мне за шиворот. Я чувствую озноб и начинаю дрожать сильнее. Зубы стучат от холода, но я игнорирую это. Время бежит, остаётся последняя минута. Всего шестьдесят секунд, которые хотелось бы превратить в вечность.
Мне страшно. Я никогда не осознавала, что конец настолько близок и реален. Однако вот он, уже здесь, дышит мне в спину и шепчет на ухо неразборчивые слова древних проклятий. А где-то там, возможно, совсем недалеко или на другом конце планеты, некто также, как и я, ждёт конца, боясь закрыть глаза, потому что знает, что, если сейчас заснёт, уже больше никогда не проснётся.
По дорогам проносятся машины. Несмотря на сильнейший ливень и позднюю ночь, город ещё не спит. Люди в нём живут и дышат, они о чём-то думают, что-то делают, хотя некоторые из них наверняка уже спят в своих тёплых постелях.
Небо словно давит на плечи. Низкие тёмные тучи, сливающиеся с чернотой небосвода, кажутся невероятно тяжёлыми. Создаётся впечатление, что они вот-вот рухнут на землю и разобьются о шпили небоскрёбов и бугорки крохотных в сравнении с ними домишек. Но облака не падают, они висят высоко-высоко. Неважно, насколько они кажутся близкими, протянув к ним руку, ты всё равно сможешь поймать одну лишь пустоту.
Меньше минуты. Я никогда не слышала, чтобы часы тикали так громко и быстро. Это конец. От осознания этой мысли, я плачу и в то же время почти безумно смеюсь, однако, не закрывая глаз. Я хочу видеть небо, когда моё сердце остановится. Хочу ловить отблески неоновых вывесок и фар машин. Хочу чувствовать свежесть воздуха после дождя. Хочу единственный раз ощутить себя по-настоящему свободной и сделать хотя бы один вдох полной грудью.
Наконец, я начинаю отсчёт. За тиканьем я почти не слышу своих мыслей, а потому упорно загибаю ледяные пальцы. Время тянется дольше, чем обычно, и мне самой уже хочется всё закончить, чтобы не мучиться. Не зря говорят, что ожидание смерти страшнее её самой.
Десять. Девять. Восемь.
Господь, неужели где-то в этот самый миг такой же несчастный, как и я, человек ждёт смерти? Неужели где-то есть тот, кого в это мгновение так же, как меня, душат слёзы и горькое осознание собственного бессилия?
Семь. Шесть. Пять.
Господи, прошу, можешь забрать мою жизнь, я всё равно не хотела жить, но не забирай чужую! У него ведь наверняка есть семья, есть дом, за него должны волноваться. Лучше забери меня, но не кого-то ещё!
Четыре. Три. Два.
Одна секунда отделяет меня от смерти. Меня сгибает пополам, и я, вопреки собственному желанию, утыкаюсь лицом в колени, пряча глаза. Прощайте. Я была рада посмотреть на мир. Надеюсь, никогда не встретимся вновь.
Один.
Тиканье в моей голове останавливается. В ушах слышится гул, но это лишь остаточное явление. Я ожидаю боли, однако её нет. Мне легко, как никогда до этого. Я думаю связно, мои мысли чисты. Я умерла? Но почему тогда я всё ещё чувствую холод?
Несмело поднимаю глаза и растерянно озираюсь по сторонам. Вокруг ни души, только вывески, как и раньше, мерцают неоном и какая-то машина притормозила у обочины. Я поднимаюсь и иду на дрожащих ногах, не разбирая дороги. Наконец, я останавливаюсь напротив витрины какого-то магазина и пытаюсь различить своё отражение. Вскоре мне это удаётся, и я в изумлении шарахаюсь назад, потому что наконец понимаю. Мои глаза теперь голубые. Но где же?..
Позади меня слышатся торопливые шаги. Я боюсь оборачиваться, и сердце стучит быстро, как пойманная в клетку птичка. В отражении витрины я вижу, как за моей спиной вырастает тёмный силуэт и вскоре слышу тихое:
— Здравствуй…
