slave!mirage verse

Мираж приходил в себя медленно — и с той спутанностью мыслей, что обычно сопровождала похмелье. Эта версия вполне его устраивала, пока он не понял, что даже не помнит вчерашней перезарядки. Кроме того, он почему-то стоял. — Вот и все, — сказал кто-то совсем рядом, слева от Миража. Голос был низким и не распознавался. — Давай, очнись. Вот так. Мираж и сам этого хотел. Он чувствовал себя странно, его корпус будто засыпали песком или чем-то похожим, не дающим пошевелиться; сигналы от сенсоров регистрировались нейросетью, но были каким-то образом приглушены. Это не пугало, хотя… это должно было пугать, но Мираж был равнодушен. Наконец активировалась оптика. Сначала картинка размывалась статическими помехами, но вскоре они пропали, и Мираж смог сфокусироваться. Стена впереди, металл, покрытый темной облицовкой. Он знал этот оттенок. «Белый шум», мешавший думать, чуть отступил и попытался дать место страху, но не хватало энергии, чтобы по-настоящему испугаться. — Как ты себя чувствуешь? — спросил тот же голос, и Мираж заметил прикосновение: ладонь скользнула вверх по его спине. Ощущения были слабыми и доходили с запозданием. Прежде чем ответить, Мираж попытался сориентироваться и посмотреть по сторонам. Пошевелить головой оказалось намного тяжелее, чем он ожидал, шея едва двигалась, словно что-то ей мешало. Казалось, его руки и ноги как-то зафиксированы, они оставались в одном положении, заставляя его стоять на месте; он сумел сжать кулаки и чуть качнуться вперед и назад, и все. — Где я? — спросил он, и слова слились в одно. Глупый вопрос… Мираж уже знал, что он на «Немезисе». Умный вопрос — почему его это не напрягает так сильно, как должно бы. — Что со мной? — Хорошо, — ответил голос. Мираж почувствовал, как что-то отсоединилось, и плечам вдруг стало легко; что-то вспыхнуло в глубине его боевого компьютера, и целый сектор почернел. Запросы к участкам вокруг пустого сектора ничего не прояснили, и Мираж невнятно пробормотал: — Что… что это такое? Меха не ответил, хотя продолжал делать что-то позади Миража, перемещаясь и издавая короткие резкие щелчки. Мираж хотел спросить снова, пустой, онемевший участок внутри его сознания слишком его беспокоил, чтобы игнорировать это, — но меха вышел из-за его спины и встал перед оптикой. Мираж изо всех сил пытался собрать в единое целое обрывки фактов: широкие крылья, низкий голос, синяя окраска. Крупный меха. — …Тандеркрэкер, — сказал Мираж наконец. — Верно, — ответил синий сикер. Он что-то держал в руках: белое, с торчащими креплениями и свисающими проводами. Мираж быстро сообразил, что это. — Это же мой… — И это тоже верно, — Тандеркрэкер бросил электро-дезинтегратор на стол около стены, где уже валялись в беспорядке разные детали и инструменты. — Хочешь его вернуть? Мираж всерьез задумался над ответом. Он должен был хотеть свой дезинтегратор. Насколько Миражу было известно, это вообще был единственный сохранившийся дезинтегратор, игрушка для богатых меха, оказавшаяся очень полезной на войне. Даже если не брать в расчет пользу, это была уникальная вещь. Но когда Мираж смотрел на нее, лежащую посреди других запчастей на ремонтном столе, она ничего для него не значила. — Я… я полагаю, что да, — сказал Мираж, но поправил себя: — На самом деле, нет. Тандеркрэкер смотрел задумчиво: — Интересно. Мираж вернулся к изучению пустого участка в своих боевых программах, и его мысленный зонд не находил ничего, словно палец, ищущий разъемы на демонтированной детали. Вся информация была стерта, все ссылки на сектор тщательно подчищены. Мираж утратил что-то — и не мог даже понять, что конкретно. — Что ты со мной сделал? — спросил Мираж и затем, с немалым трудом, посмотрел на одно из своих запястий. Оно оказалось прикованным к вертикальному столбу; он был растянут между двумя такими столбами, полностью доступный. — Что ты со мной делаешь? — Хм-м, — Тандеркрэкер осматривал Миража, и тот понимал, что все просто ужасно. Он должен был бояться; должен был сражаться и искать способ освободиться. Но сложно было даже собраться с силами и подергать запястье. Ужас не дотягивался до искры, оставаясь вовне. Мираж не так уж много знал о Тандеркрэкере. Только то, что он сам и его звуковое оружие не сулили ничего хорошего автоботам на поле боя. Ходили слухи, что Тандеркрэкер так же предан делу десептиконов, как Мираж — делу автоботов, но не было никакой возможности проверить, так ли это. И конечно, сейчас вряд ли стоило ждать жалости от сикера. Наконец Тандеркрэкер заявил: — Ты станешь моим рабом. — Что? — Мираж почти ужаснулся, он хотел ужаснуться — но усталость взяла верх. — Давным-давно, — сказал Тандеркрэкер, — Мегатрон создал машину, перепрошивавшую автоботов в десептиконов. Она была уничтожена очень давно, и в своей… хм, мудрости Мегатрон решил ее не восстанавливать. Но планы сохранились. О чем он? Мираж очень старался понять, о чем говорит Тандеркрэкер… без сомнения, это важно. Но тяжело было даже перерабатывать энергию. Серьезно, больше всего Миражу хотелось расслабиться и позволить оковам его поддерживать, и пусть весь мир живет своей жизнью. Так легко отдаться этому чувству. — Я собираюсь перепрошить тебя, — продолжил Тандеркрэкер. — Но у меня другая машина, потому что та создавала воинов. Моя создает рабов для наслаждения. Из-за этого Миражу так сложно думать? Он шевельнул головой и понял, что дискомфорт при движениях шеи причинял какой-то тяжелый предмет, закрепленный между ней и шлемом. Ужас потек по проводам, но, как и прочие эмоции, почти не затронул искры и не смог заставить действовать. — Не надо, — невнятно попросил Мираж. — Все будет хорошо, — пообещал Тандеркрэкер. — Тебе это будет нравиться. — Я не хочу быть десептиконом, — так сложно говорить. Так сложно думать. — Я тоже не хочу, чтобы ты стал десептиконом. Мираж не мог уловить смысл этой фразы — не тогда, когда его процессор работал в лучшем случае на четверть нормальной производительности. Тандеркрэкер взял инструмент со стола, повертел в руке — Мираж запоздало опознал динамометрический ключ — и приблизился. Коснулся колеса на левом плече Миража. Очень скоро колесо полетело на пол. Теперь Мираж чувствовал, пусть и слабо, как Тандеркрэкер трогает открывшуюся часть оси. Резкий рывок, оковы на запястьях ощутимо врезались в обшивку, и заскулил какой-то инструмент, терзая аудиосенсоры, и звук сопровождался сильным давлением на ось. Это было больно, но боль казалась далекой, непонятным образом отделенной от Миража; он хныкал, но знал, что на самом деле такая операция должна быть сущим мучением. Вой прекратился, что-то звякнуло, отброшенное прочь, и Мираж понял, что ось отрезана глубоко внутри его плеча. Еще несколько вспышек, и когда они погасли, появились новые пустые сектора — в оболочке процессора, управляющего двигателем. Когда Тандеркрэкер снял колесо с другого плеча и начал щупать ось, Мираж понял, что пустое место — это программы, контролировавшие реле и датчики на правом колесе. Когда левое колесо оказалось отсоединено, его программы стерлись. — Нет, — шепнул Мираж. — Не надо. — Ш-ш-ш, — ответил Тандеркрэкер, и вой пилы возобновился, и Мираж захныкал, чувствуя, как ему отрезают ось. — Не надо! — он уже кричал, но в тот момент, когда Тандеркрэкер отбросил кусок оси, остатки связанных с ней программ сгорели. Ужас и боль от потери собственных деталей исчезли вместе с программами, и Мираж расслабился. Тандеркрэкер обошел его, положил пилу на место, затем заглянул в оптику, и показалось, что он обеспокоен. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — боль от удаления колес уже почти забылась, и она с самого начала была слабой. Намного слабее, чем следовало бы. Он спросил, смешивая слова: — Что ты делаешь со мной? Тандеркрэкер молчал, только внимательно смотрел на Миража; затем повел ладонью по его честплейту, и прикосновение ощущалось, как через пять слоев изоляции. — Ты скучаешь по колесам? — спросил Тандеркрэкер. Пустые сектора в программной оболочке двигателя раздражали, но Мираж, подумав, ответил: — Нет. Не слишком. — Это хорошо, — Тандеркрэкер снова вооружился гаечным ключом и опустился на колени, чтобы снять колеса с ног Миража. Все это было как-то неправильно. Машина, подключенная к его процессору, заставляла его воспринимать все, как в тумане, словно это происходило не с ним; но Мираж понимал, что с ним происходит что-то более серьезное, чем обычный демонтаж колес. Когда Тандеркрэкер отрезал ось в левой ноге, Мираж попросил: — Хватит, — это прозвучало тихо и тонко. — Пожалуйста. Не надо. — Ш-ш-ш, — ось исчезла из поля зрения, и очередной блок управляющих программ тоже исчез. — Я не… я не хочу быть рабом. — Пока не хочешь, — Тандеркрэкер переместился к другой ноге Миража. — Но скоро захочешь. Когда было снято последнее колесо, вспыхнул огромный сектор процессора, управляющего двигателем, и почернел. Теперь Мираж знал, чего он лишился: всех программ, позволяющих двигаться, тормозить и ускоряться в альтмоде, не слетая с дороги, а также половины программ, обеспечивавших саму трансформацию. Но… они ведь больше не были ему нужны? У Миража больше нет колес, а их оси настолько повреждены, что невозможно просто установить шины обратно. Ему не нужно управлять колесами, он больше никогда не будет ездить, он даже трансформироваться не будет, в этом нет смысла, когда альтмод настолько бесполезен. Миражу казалось, что это хорошо. Брийм или около того Тандеркрэкер стоял за спиной, делая что-то с машиной для перепрограммирования; Мираж все это время вяло размышлял, что еще у него можно отобрать таким способом. Раб для наслаждения, сказал десептикон. Эта мысль вызвала дрожь ужаса. Десептикон собирается изнасиловать его. Рано или поздно это случится. Но только после того как… переделает Миража по своему вкусу. — Зачем? — проскулил он. Ответа не было, и Мираж забился в оковах, пытаясь наскрести достаточно энергии для хоть какого-то сопротивления. Так тяжело. Гораздо легче расслабиться и сдаться. Но он пытался снова и снова, пока не почувствовал странное вторжение в свой разум. — Что это? — спросил Мираж и безрезультатно дернулся еще раз; страх был сильнее отупляющего воздействия машины. Тандеркрэкер молча встал перед ним, держа в руке какой-то маленький предмет, и задумчиво наблюдал, как Мираж корчится. И тот осознал, что все брандмауэры уничтожены, что незнакомая программа полностью обнажила его сознание и распахнула его перед Тандеркрэкером, который сможет теперь переделать его, как пожелает. — Не надо, — прошептал Мираж, хотя он вообще не представлял, что сейчас должно происходить. — Ш-ш-ш, — Тандеркрэкер поднял руку, показывая зажатый в ней предмет, и Мираж понял, что эта штука казалась маленькой только в крупной ладони сикера. — Ты станешь моим рабом. И ты уже ничего не изменишь. Видишь это? Мираж видел, но не знал, что это такое. Полусфера, пустая внутри; Тандеркрэкер повернул ее, и в полости вдруг появились длинные и острые кристаллы энергона. — Я закреплю это на твоей искре, — сказал Тандеркрэкер. — Видишь? — острия прятались во внешней оболочке полусферы и резко выскакивали, заполняя ее. — Что? — Мираж в ужасе смотрел, как кристаллы снова исчезают, оставляя гладкую поверхность. Полость вполне подходила по размеру, чтобы накрыть собой искру… и в любой момент ощериться смертоносными осколками, пронзая ее и гася. Чужеродная программа перехватила контроль над корпусом, и честплейт неожиданно раскрылся, а затем начала сдвигаться защитная пластина перед искрой. — Нет, нет, пожалуйста, не делай этого… Тандеркрэкер порылся в своих инструментах и выбрал плазменный резак. — Я отрежу половину твоей камеры искры и заменю ее этим. — Не надо, — умолял Мираж. — Пожалуйста. — Все будет хорошо, — пообещал Тандеркрэкер; его низкий голос стал мягче, словно он пытался успокоить Миража. — Ты будешь хорошим рабом. Я не хочу наказывать тебя или убивать, и я знаю, что ты не станешь вынуждать меня к такому. — Нет, — Мираж мог только просить. Скованный, с раскрытыми внутренностями, контролируемыми чужой программой в его сознании, он был абсолютно беззащитен. Опустившись на колени, Тандеркрэкер осторожно отсоединил переднюю часть камеры, и это оказалось совсем не больно. Мираж отвернулся, не в силах смотреть, как десептикон изучает обнаженную и уязвимую искру. — Сейчас она станет моей, — тихо сказал Тандеркрэкер. Удовольствие встряхнуло Миража, прервав его апатию, когда Тандеркрэкер погладил раскрытую искру. Мираж извивался и кусал себя в тщетных попытках приглушить стоны. Невыразимо приятное тепло распространялось по всему корпусу, и нежелание наслаждаться этими ощущениями ничего не меняло. Тандеркрэкер ласкал трепещущую искру нежно и осторожно, пока Мираж не захныкал и не задергался. Когда Тандеркрэкер начал устанавливать свое пыточное устройство на камеру искры, Мираж чуть не умер от осознания, что его порт намок, а коннектор болезненно вжался в паховую пластину изнутри. Это было хуже, чем унизительно, если вспомнить, что Тандеркрэкер делал с его искрой прямо сейчас. Как только устройство подключилось полностью, совершенно неожиданно стерлось еще несколько программ, и Мираж расслабился, позабыв обо всех причинах возражать против этой штуки на его искре. Ему потребовалось некоторое время, чтобы догадаться: он только что лишился желания покинуть своего нового хозяина. Это имело смысл… Мираж не мог уйти, Тандеркрэкеру достаточно активировать устройство одной дистанционной командой, чтобы его убить, и незачем хотеть того, что абсолютно недостижимо. — Ну как? — Тандеркрэкер поднялся на ноги. — Нормально, — ответил Мираж, и его детали встали на место, скрывая измененную камеру искры. — Как тебе нравится быть рабом? Тандеркрэкер ждал ответа, и Мираж не разочаровал его: — Это прекрасно, — и так оно и было. Он догадался, что Тандеркрэкер ждет чего-то еще, и добавил: — Хозяин. Тот погладил Миража по голове, вызвав стон удовольствия. — Осталось еще кое-что, — Тандеркрэкер отошел к столу с инструментами — и вскоре вернулся с заклепочником. Мираж примерно понимал, что хозяин собирается сделать, и боялся этого. Возбужденная искра Миража жаждала продолжения ласки, но он не настолько опустился, чтобы ему нравилась идея стать рабом для коннекта. Да, он раб, но есть же другие способы служить… — Пожалуйста, — зашептал он. — Хозяин… Не надо. Проигнорировав эти слова, Тандеркрэкер опустился на пол и начал вынимать крохотные заклепки, удерживавшие на месте тазовую броню. Мираж ничего не мог сделать при всем желании: ни сдвинуть ноги, ни пнуть, ни вырваться и убежать… ничего. Он чувствовал, как пропадали куски его обшивки, как холодный воздух касался мокрого порта, как увеличивался коннектор, едва для этого появлялось место. Так унизительно. Особенно когда Тандеркрэкер демонтировал все и стал крепить пластины брони обратно — все, кроме одной. Он хотел, чтобы Мираж был постоянно открыт и готов к коннекту… а потом удалились очередные программы, и все стало казаться правильным. Потребность Миража прятать интерфейс-оборудование исчезла вместе с паховой пластиной. В конце концов, Миража делали рабом для наслаждения. Разве такому меха может понадобиться закрывать интерфейс-системы? — Праймус, — шепнул Тандеркрэкер, и Мираж ахнул, когда палец пощекотал порт. — Я не зря тебя выбрал. — Хозяин, — простонал Мираж. — Я твой. Кажется, одурманивающее влияние, благодаря которому все изменения прошли относительно безболезненно, не затрагивало… Мираж прекрасно ощущал руку хозяина у входа в порт. — Именно так. Тандеркрэкер еще немного подразнил его, затем продолжил устанавливать обратно снятую броню. Закончив с этим, обхватил активированный коннектор Миража и нежно погладил. — Да, — Мираж задрожал от желания. — Нет, — откликнулся Тандеркрэкер. — Нет. Тебе это больше не нужно. — Что? — эти слова вызвали тревогу, стряхнувшую туман возбуждения и общее ощущение одурманенности, от которого Мираж не мог избавиться с момента выхода в онлайн. Ему не нужен его коннектор? Наблюдая, как Тандеркрэкер идет к столу и вооружается резаком, Мираж забился в оковах. Возбуждение не исчезало, и коннектор беззащитно торчал вперед. — Пожалуйста! Хозяин, не надо! — Ш-ш-ш, — нежно сказал Тандеркрэкер. Мираж не мог отвести взгляд. Тандеркрэкер вновь опустился перед ним на колени и провел струей плазмы вокруг коннектора, по основанию, вскрыв металлический кожух; затем чуть потянул его на себя и приступил к перерезанию проводов. Машина, подсоединенная к шее Миража, по-прежнему притупляла все ощущения, и он был сильно возбужден, так что операция почти не причиняла боли. Тандеркрэкер сжал топливопровод и разрезал, отделив коннектор Миража полностью, и тот застонал в отчаянии, понимая, что стираются очередные программы. Отчаяние длилось недолго… когда все куски кода исчезли, все стало казаться нормальным. Деталь была удалена; зачем ему думать об использовании того, чего больше нет? Разумеется, Тандеркрэкер был прав: она не нужна. — Гораздо лучше, — Тандеркрэкер демонтировал и магистраль, подававшую трансфлюид. Затем он принес со стола короткую металлическую пробку, легко проскользнувшую в дыру, что осталась на месте коннектора, и приварил ее к корпусу Миража. — Спасибо, хозяин, — и он действительно был благодарен. Он чувствовал металл там, где всегда был его коннектор, и пробка давила на глубоко расположенные детали, когда-то сопряженные с ним. Восхитительное чувство подчиненности. — Итак, — Тандеркрэкер освободил его ноги и поднялся. — Кто ты? — Твой раб, — ответил Мираж, нервничая. Его руки все еще были скованы, и машина для перепрограммирования была соединена с его головой, готовая переделывать его дальше. Он не очень понимал, стоит ли ему шевелиться, получив такую возможность. Тандеркрэкер провел ладонью по корпусу Миража, снизу вверх: — Какой ты раб? Ответ был очевиден; его раскрытый порт сочился влагой, постоянно доступный для хозяина. — Твой раб для наслаждения. — Верно. Ты мой, и только мой. Подхватив ноги Миража под колени, Тандеркрэкер поднял его; Мираж не заметил, когда сдвинулся кодпис сикера, выпуская напряженный коннектор. Скованные руки непроизвольно дернулись. Тандеркрэкер был большим меха, и его коннектор тоже был большим: длинным и толстым. Не настолько, чтобы не поместиться в Миража, но вряд ли это будет приятно. Пустые сектора в его системах тем временем заполнялись; места для новых программ после такого масштабного удаления старых хватало. Возбуждение и страсть теперь были прописаны в его сознании, и он неожиданно для себя застонал, едва кончик чужого коннектора толкнулся в порт. — Хозяин, — прошептал Мираж. Если проскальзывание коннектора внутрь и сопровождали неприятные ощущения, Мираж их не заметил. Его хозяин вошел в него и заполнил целиком, таким он был большим. Погрузившись до конца, Тандеркрэкер крепко прижал к себе ноги Миража и застыл. Мираж извивался, шевелил бедрами, пытаясь заставить его двигаться, но оковы на запястьях не позволяли толком опереться, и сикер был намного сильнее. Новые программы в микросхемах Миража заменяли его привычные желания на желания Тандеркрэкера. Насаженный на коннектор, Мираж мог только стонать, но наконец все процессы завершились, и доступ к системам оказался заблокирован. Машина позади Миража запищала. Тандеркрэкер отстранился, давление внутри Миража исчезло, и он безвольно повис в оковах, чувствуя себя пустым и неполноценным. Он хотел коннектор Тандеркрэкера… и только его. Ничей другой не смог бы утолить жажду. — Хозяин, — умолял Мираж. — Возьми меня. — Ш-ш-ш. Мираж был рабом; он должен был подчиняться, даже когда мог думать только о коннекторе хозяина в себе. Мираж молчал, пока хозяин вынимал кабели из гнезд на задней стороне его шеи, а незнакомые программы стирались при каждом разрыве соединения. Вместе с ними пропала и приглушенность ощущений, но те места, где от Миража что-то отрезали, болели очень слабо. Затем Тандеркрэкер освободил его запястья и позволил ему упасть на колени. Что теперь? Ноги Миража дрожали, он сомневался, что сможет встать. Он наклонил голову, не в состоянии отвлечься от пустоты между ног. Он хотел умолять хозяина взять его. Неужели Тандеркрэкер будет так жесток, что оставит его страдать? — Вверх, — приказал Тандеркрэкер и уточнил, когда Мираж начал вставать: — Нет, нет. Твой бампер. Вверх. Ах. Мираж наклонился и поднял бедра; когда Тандеркрэкер надавил на его затылок, пришлось прижать фейсплейт к полу. Порт Миража не был ничем прикрыт, и это было прекрасное ощущение. Он так возбудился, что смазка капала с его ноги. Тандеркрэкер подтолкнул его колени, и Мираж раздвинул их, открываясь полностью. Он застонал, когда Тандеркрэкер приласкал пальцами порт, а затем провел ими, мокрыми от смазки, по гладкой поверхности, где когда-то был коннектор. — Теперь ты маленькая совершенная игрушка, — сказал Тандеркрэкер, и Мираж снова услышал нотки нежности в его низком голосе. Мираж вздрогнул, осознавая, что это чистая правда… и единственным его желанием было служение новому хозяину. Мираж хотел только его коннектор внутри себя, заполняющий мучительную пустоту. Вскоре его желание исполнилось, и он сильнее вжался в пол, когда Тандеркрэкер наклонился над ним и — о боже — пронзил его толстым коннектором. На этот раз было больно, на самом деле это было слишком, но даже боль была прекрасна. — Хозяин, — стонал Мираж. — О да, еще. Пожалуйста, еще. Тандеркрэкер хрюкал, вбиваясь в него, и Мираж корчился в попытках принять самую унизительную позу из возможных и сходил с ума от любви. Он перезагрузился на пятом толчке, рыдая в экстазе; но Тандеркрэкер продолжал, и Мираж почувствовал, что заводится снова. Он представить не мог, что интерфейс может быть таким. Коннектор хозяина заполнял Миража идеально, и каждое движение отдавалось волной чистого наслаждения по всем системам. Все его жалобы в процессе перепрошивки казались смешными… он пытался отказаться от этого? От счастья подчиняться своему хозяину? Когда Миражу казалось, что он вот-вот перезагрузится, Тандеркрэкер зарычал и глубоко вошел в него в последний раз. Резко запахло трансфлюидом, потекшим из порта Миража, и он отчаянно застонал. — Хозяин, — хныкал он. — Пожалуйста. Я… — Тихо, — недовольный Тандеркрэкер сильно ударил его по затылку. Спустя мгновение идеальное давление покинуло порт Миража. — Ты же понимаешь, что это для моего удовольствия, а не для твоего. — …Да, хозяин, — Мираж признал, что в этом есть смысл, пусть это и заставляло его страдать. Он ощущал себя пустым без коннектора Тандеркрэкера; вентиляторы надрывались в попытках справиться с перегревом почти-перезагрузки. Раздался тихий щелчок, когда интерфейс-панель Тандеркрэкера закрылась; действие, больше не доступное Миражу. — Сядь, — сказал Тандеркрэкер. Мираж поднялся на колени, дрожа, все еще слабый после операций на корпусе и перепрограммирования. Когда он сделал это, Тандеркрэкер надел на его шею толстый металлический обруч с маленьким кольцом сбоку. — Видишь? Теперь тебе нравится быть рабом? — пальцы Тандеркрэкера что-то делали с обручем, и он вздрагивал и уменьшался. — Да, хозяин, — ответил Мираж, и это было правдой. Свобода ничего не значила, когда он мог принадлежать этому могущественному десептикону. Мираж так сильно его хотел. — Я не хочу с тобой расставаться. Пожалуйста, скажи, что я могу остаться с тобой навсегда. — О, не беспокойся об этом, — сказал Тандеркрэкер. Обруч прижался вплотную к шее Миража, и тогда Тандеркрэкер что-то выкрутил, отломил и взял дугорезку, чтобы соединить края. Ошейник. Мираж застонал от восторга, когда Тандеркрэкер закрепил длинную цепочку на меньшем кольце. — Вставай. Получится ли? Мираж кое-как смог встать, пусть его и пошатывало. Его хозяин был так добр, что позволил прислониться к нему и вцепиться в его руку. — Очень хорошо, — сказал Тандеркрэкер, и Мираж порадовался, что угодил ему. — Пойдем. За верстаком была дверь, Тандеркрэкер открыл ее и вывел Миража. В коридоре обнаружился другой сикер, видимо, бродивший туда-сюда. Увидев Тандеркрэкера и Миража, Скайварп выпрямился. — Сработало? — спросил он. Его взгляд скользнул по корпусу Миража вниз и замер где-то между его ног. Совершенно непристойный взгляд. Мираж захотел спрятаться за спиной хозяина, но тот крепко держал поводок, не позволяя шагнуть в сторону. — Конечно, сработало, — ответил Тандеркрэкер. — Не только Скример умеет делать крутые вещи. — Праймус. Посмотри на него. Скайварп подошел ближе, и Тандеркрэкер подтолкнул Миража вперед. — Расставь ноги, — приказал Тандеркрэкер. — И убери оттуда руки. Мираж подчинился, хотя предпочел бы оказаться как можно дальше от Скайварпа, и вздрогнул, когда тот наклонился и грубо пощупал подтекающий порт. Почему хозяин позволил ему? Мираж служил только Тандеркрэкеру! Он ведь сам так сказал! Мираж пискнул, когда Скайварп протолкнул два пальца внутрь, и Тандеркрэкер ничего не сделал, чтобы остановить это. — Он совсем мокрый, — Скайварп несколько раз вытащил пальцы и погрузил обратно; это было грубой пародией на коннект, но Мираж, к своему стыду, был так возбужден, что даже это насилие показалось ему очень приятным. Он еле сдержал стон. — Ты просто гений, — заметил Тандеркрэкер с жестоким смешком. — Если я ничего не повредил, он так и останется мокрым. Теперь он хорошая маленькая игрушка. Пальцы покинули порт, и от взгляда Скайварпа Миражу вновь захотелось спрятаться. — Ты ведь поделишься, да? — спросил Скайварп, вытирая руку о плечо Миража. Тандеркрэкер потянул поводок, и Мираж шагнул вплотную к его крылу, прижался к его боку. — Заведи своего, — посоветовал Тандеркрэкер. Спасибо, Праймус; у Миража подкосились ноги от облегчения, и он прислонился к Тандеркрэкеру. Только ему Мираж хотел служить, только его коннектора жаждал. Прикосновения Скайварпа вызывали отвращение, но, к счастью, все закончилось. Скайварп тем временем смотрел на Тандеркрэкера с таким жалобным выражением фейсплейта, какое Мираж и представить не мог у десептикона: — Да ладно! Это нечестно! Я помог тебе найти детали для этой штуки! А потом, к ужасу Миража, Тандеркрэкер засмеялся: — Я шучу. Конечно, я поделюсь, придурок. Пойдем уже в мою кварту, мы можем коннектить его по очереди.