Сказки долгой ночи.

Когда растает последний лёд, Распустится первый лист, И ветер зимние сны унесёт От тёмных очей земли, Когда в небесах рассмеётся вдруг Серебряная гроза И криками птиц отзовётся юг — Тогда я вернусь назад … Иллет.       Полуденный зной, изливаясь с небес, обтекал крыши домов, башни и стены Красного замка, стелился по извилистым улочкам и пустынным площадям. Жара, поглотив огромный город, наполнила всё вокруг вязкой, тягучей тишиной, в которой не было ни шума толпы, ни людского говора, ни пения птиц. Ничего, кроме тихого шёпота прибоя. Набегавший с моря ветерок лениво раскачивал шторы и поникшие ветви деревьев, что росли в саду. Воздух был напоён ароматами роз и жасмина, к которому примешивался дух кухни с её хлебом, пряностями и окороками, насаженными на вертелы.       — Вы уверены, лорд Бейлиш?       — Вы должны уехать, леди Санса, — голос Мизинца был столь же мягок и вкрадчив, как и зной, заполнявший всё вокруг. — Оставаться в столице небезопасно. Джоффри не из тех, кто так легко расстаётся со своими игрушками, а вы больше не его невеста.       Пальцы Сансы нервно теребили платочек, в то время, как её взгляд испуганно метался по кустам и тенистым аллеям, раскинувшимся внизу.       — Не думаю, что мой отъезд — это разумно, милорд…       — Это самое разумное, что вы можете сделать, поверьте мне! Мы отплывём на моём корабле, достигнем Белой Гавани, а там вас уже будут ждать люди вашей матушки и брата!       — Правда?       — Правда, леди Санса, правда…       Вместо Белой Гавани с её аккуратными белыми домиками, пропахшими рыбой и солью, «Пересмешник» бросил якорь там, где не было ни домиков, ни соли, ни рыбы. Зато было много белого снега.       — Мы надолго здесь? — зябко кутаясь в плащ, спросила Санса.       — Нет. Только починим мачту.       — А что с ней не так?       — Она надломилась во время шторма. Вон, видите? — рукой, затянутой в перчатку, Мизинец указывал вдаль, туда, где скукожившийся, словно от холода, пересмешник повторял заломы и изгибы присборенного паруса.       — Д-да,.. — неуверенно кивнула Санса силясь хоть что-то рассмотреть на внешне кажущейся крепкой деревянной опоре, растущей из сердца судна.       — Если не возражаете, я вас оставлю! — слегка склонив голову, Петир Бейлиш мягко улыбнулся. И назидательно добавил: — Только не вздумайте далеко уходить!       — В этом можете быть спокойны! — рассмеялась Санса — со всех сторон их окружала снежная гладь — девственная, ровная белизна. Не было никого — ни человека, ни зверя. Только их собственные следы там, где Санса и Мзинец сошли на берег. Такой же была и морозная свежесть, разлитая в воздухе — холодной, чистой, никем и ничем не тронутой...       Запрокинув голову, Санса смотрела в бескрайнее синее небо — такое спокойное, отрешённое и бесконечное. За её спиной рокотало Студёное море. Впереди сурово возвышались скалы, изборождённые вековыми морщинами.       Появившаяся, словно ниоткуда, белёсая дымка принесла с собой холод и тишину. Море перешло на шёпот. Солнце и небо подёрнулось молочной пеленой. В густом тумане, наползавшем с берега, исчезли и лодка, и «Пересмешник». Клубясь у самой земли, он окутывал всё вокруг. Не позволял дышать. Не давал шагнуть. Тащил обратно, подобно рыбацкой сети.       Чувствуя, как кровь стынет в жилах, Санса медленно оглянулась назад.       Там, где ещё совсем недавно был лишь снег, чёрными призраками стояли люди. Недвижимые. В лохмотьях. С костями, лишёнными плоти. На тощих лошадях с ногами-палками, растущими из позёмки.       Тот, чьё чело венчала шипастая корона, спешился и шагнул вперёд.       Серая, собранная в складки кожа. Тонкие серые губы. Серые наросты на голове, идущие по кругу. И синие глаза. Синие, яркие, нечеловеческие. И рука с серыми, когтистыми пальцами …       Потирая висок, Санса силилась понять, что случилось — и не понимала. Растерянно озираясь по сторонам, она с трудом поднялась на ноги.       Всё вокруг преобразилось — переливалось, искрилось, мерцало тысячами огоньков, словно кто-то рассыпал по снегу самоцветы. Редкие кусты были оплетены серебряным кружевом. Синий купол неба с одной стороны упирался в скалы, с другой — в бесконечный иссиня-чёрный океан. Парившее в нём солнце, хрустальным шаром медленно клонилось к горизонту.       — Прошу, прощения, должно быть, у меня закружилась голова, — неловко отряхивая с платья удивительный, пушистый снег, Санса обратилась к незнакомцу, стоявшему в паре шагов от неё. Он был столь же удивителен, как и всё вокруг. Худощавый, стройный, в странном чёрном камзоле, с тёмными волосами, которыми едва заметно играл лёгкий ветерок, делавший их похожими на корону. Но самыми невероятными были его глаза. Синие и искристые они взирали на Сансу с ледяным спокойствием.       — Прошу вас, сударыня, — протянув руку, удивительный незнакомец помог Сансе выбраться из сугроба. Голос его был низок и приятен на слух. И столь же странен, как и весь его облик: одеяние из чёрной, блестящей кожи, ножны, рукоять меча и пояс, с ломаным, непривычным глазу узором.       — Должно быть, я не расслышала, как вас зовут…       На робкий вопрос в ответ была тишина.       — Я — Олейна Сноу…       — … Сноу, сударыня? — задумчиво повторил незнакомец. — Вы из тех, кто не вправе носить фамильное имя предков?       — Д-да.., — кивнула Санса.       Едва приметная улыбка, тронувшая тонкие губы на бледном лице, словно уличила её во лжи:       — И кто же родился под сенью Винтерфелла? Ваш отец? Мать?       — Откуда?! Как?! Почему вы решили, что я из Винтерфелла? — изумлению Сансы не было предела.       — В вас говорит память крови, сударыня…       — Память крови? Я вам кого-то напоминаю?       — Да…       — Кого?       Оставив её вопрос без ответа, незнакомец сделал шаг назад, предлагая ей следовать за ним. Туда, где чуть поодаль, у скал, дожидались пятеро всадников и человек двадцать пеших. Все такие же странные и ни на кого непохожие, как и он сам.       Растерянно оглянувшись, Санса пробормотала:       — Но.., я.., но... Но я приплыла на «Пересмешнике»! С лордом Бейлишем! — память, неожиданно вернувшись, воскресила их побег, путешествие, шторм…       — ..? — немой вопрос, читавшийся на лице незнакомца, был обращён и к Сансе, и к пустынному морскому горизонту.       — Я … Я не знаю… Ведь лорд Бейлиш, и его команда … — были здесь! Где они?!       — …       Воспоминания, вырвавшиеся из недр сознания, накрыли Сансу с головой. Был шторм. Вслед за штормом пришла буря. Снежная буря. И существо с мертвенной кожей и когтистой рукой, тянущейся к её щеке. Существо с синими глазами незнакомца.       Отшатнувшись, Санса сделала пару шагов назад, вперив взгляд в того, кто стоял перед ней. Странная одежда, странные речи, странное «сударыня» и странный говор неизвестных Сансе земель. И синие глаза, на бледном, но всё-таки живом лице… Ему не было холодно, хоть и стоял он в одном лишь камзоле на зимнем, промозглом ветру.       Зябко потянувшись, Санса повела рукой в поисках плаща. Плаща не было. Оглянувшись, она обнаружила его там, в сугробе, куда её загнала буря. Она о нём даже не вспомнила, пока не подумала о том, что — холодно. Но ей … не было … холодно …       Мерно покачиваясь в седле, Санса всё дальше и дальше удалялась от берега. Ущелье, скрытое в прибрежных скалах, быстро осталось позади. Высокие, ровные, словно стол, стены, разойдясь, уступили место лесу. Вслед за лесом пришла равнина. А затем горы. И снова лес.       Мир, что видели глаза Сансы, был странным и удивительным. Днём по необыкновенно синему небу плыло хрустальное солнце, посылавшее свои лучи на землю, укутанную белоснежным покрывалом, отчего она то искрилась серебром, то отливала перламутром. А ночью всё вокруг наполнялось лунным сиянием и бриллиантовым блеском сотен звёзд, мерцавших в вышине. Равнины и горы, источая отражённый свет, дышали спокойствием и умиротворением.       И только мужчина, ехавший впереди на вороном скакуне, был всегда одинаково чёрен. Его силуэт, как и силуэты его свиты, и днём, и ночью чернильными кляксами выделялись на белом снегу…       «— Что произошло?! Где все?! Кто вы?! Как вас зовут?!       — Имя. Это так важно, сударыня?       — Леди! Верно говорить — леди!       — Это так важно, леди Сноу?       — Да, это важно! И зовите меня леди Санса Старк!       — … Конечно,. леди Санса Старк…       — Вы не вправе удерживать меня здесь!       — Вас кто-то удерживает леди Санса Старк?       — Я.., я… не понимаю… Где корабль? Где лорд Бейлиш?       — Здесь никого нет кроме меня, вас и моих спутников.       — Вас? Кого — вас? И кого — ваших спутников?       — … Тех, кто здесь уже давно.       — Где — здесь?       — …       — Я хочу домой… Прошу вас… Помогите мне добраться до Винтерфелла!       — Это невозможно.       — Но, почему?!       — Стена.       — Стена?! … Но, я хочу домой! Это вас остановит Стена, но не меня!       — Ошибаетесь леди Санса Старк. Отныне и вас — тоже …»…       — Мы почти на месте! — бледная рука указала Сансе туда, где горы, расступившись, открывали взору долину, а за ней — заснеженные вершины и искрящиеся глыбы, наползающие друг на друга, потоки воды, низвергающиеся с неимоверной высоты и десятки радуг, арками тянущиеся к небу. Озеро, упиравшееся в скалы и вытекающую из него реку, что постепенно замедляла свой бег, обрастая ледяной коркой.       Тронув поводья, Санса начала спуск, следуя за остальными.       Тропа, извиваясь меж каменных уступов, вела вдоль берега реки. Ныряла под водопады. И вновь поднималась вверх. Бесконечные равнинные снега остались позади. На смену воде застывшей пришла вода живая. Солнце, заплутав средь журчащих струй, рассыпалось на сотни огоньков, притаившихся в капельках, льдинках и тумане, клубившимся там, где пенные потоки с рёвом встречались с озёрной гладью.       За последним, самым широким и могучим водопадом, таилась пещера.       Водяная дымка, изморосью покрыв стены, превратила их в чудный лес. Диковинные цветы тянули свои лепестки к солнцу, что заглядывало сквозь низвергавшийся непрерывным потоком занавес. Невиданные звери разгуливали по удивительной траве средь сказочных деревьев. По всему залу стояли витые колонны. Вытянувшиеся вверх, они встречались с точно такими же, свисавшими с потолка. И всё это сверкало, искрилось, играло и переливалось всеми цветами радуги.       — Здесь прекрасно! — вырвалось у Сансы.       — Рад, что вам нравится, — низкий голос гулким эхом прокатился по хрустальному залу и утонул в шуме водопада.       — Наверное, мы должны поесть.., — неуверенно молвила Санса.       — А вы хотите есть?       — Нет, но так ведь полагается — нужно есть…       — А вы всегда делаете так, как полагается?       — А разве можно иначе? — Санса, недоумевая, смотрела в синие глаза, взиравшие на неё с уже ставшим привычным ледяным спокойствием.       — Здесь вы можете делать лишь то, что хотите, — лёгкая улыбка тронула бледные губы.       — Правда?.. А где все? — тут же задала она вопрос, не заметив никого из их свиты.       — Мы здесь одни. Другим сюда нельзя.       — Нельзя?..       — Нельзя. Вам страшно?       — Нет…       — Вы по-прежнему хотите есть?       — Нет… Странно, но нет. Но я бы отдохнула с дороги, — словно сомневаясь, ответила Санса, не вполне уверенная устала она или нет за всё это время их многодневного перехода без единой ночёвки.       — Как вам будет угодно, леди Санса. Прошу сюда! А я, пожалуй, оставлю вас.       Повинуясь движению руки, указавшей ей на неприметную нишу, Санса шагнула за частокол колонн.        В алькове царил полумрак, а ложе, ожидавшее её, было гладким и ровным, утопавшим в невесомой перине, так похожей на снег. Прохлада и шёпот воды, ни на мгновение не прекращающей свой бег, дарили умиротворение и покой…       Потянувшись ото сна, Санса села и опустила ноги.       Была ночь. Лунное сияние, прорываясь сквозь водопад, разбегалось сотнями серебряных дорожек по стенам, колоннам и потолку. Диковинные звери в диковинном лесу сменили своё дневное многоцветье на благородный стальной блеск.       Любуясь игрой света и тени, Санса направилась к выходу из зала.       Ночь встретила её звёздной пылью небосвода и огромной луной. Водные струи, мерцавшие в темноте, были чарующе загадочны. Мрак, сгустившийся далеко внизу, там, где непрерывным гулом грозно пел водопад — таил в себе неизвестность.       Шагнув вперёд, Санса глянула себе под ноги. Высота завораживала. Пугала. И восхищала одновременно.       — Вы отдохнули, леди Санса?       — Да, благодарю… Вы так и не сказали, как мне обращаться к вам? — обернувшись, Санса посмотрела туда, где тёмным изваянием застыл хозяин всего, что её окружало.       — Вам так нужно знать моё имя?.. Признаться, я его уже и позабыл. Давно никто не звал меня по имени…       — Но это неправильно! — горячо возразила Санса. — Вас окружают ваши … люди! Вы с ними разговариваете!       — Нам не нужны слова.       И правда. За всё это время Санса не слышала чтобы кто-то здесь говорил. Только она и … он:       — Но ведь мы с вами говорим! И я должна как-то обращаться к вам!       — … Это было так давно, когда я слышал своё имя …       — Давно? Насколько — давно?       — Тогда ещё не было Стены, и все были вольны идти туда, куда захотят.       — Но.., ей тысячи лет.., — растерялась Санса.       — Восемь тысяч пятьсот сорок два года и три дня…       — Так много… Неужели вы совсем ничего не помните? Только эти дни? Не помните, кто последним звал вас по имени?       — … Помню …       — И кто это был? Что за человек?       — Это был не человек! — жгучий гнев, зазвеневший в извечно глухом голосе, ворвался в мерный гул водопада, взбаламутил струи, заставил содрогнуться звёзды и луну. — То существо не было человеком. У него были жёлтые глаза и пятнистая кожа.       — Я не знаю таких.., — пролепетала Санса. — И о чём вы говорили?       — Это не важно.       — А что — важно?       — То, что они сделали…       — Что? Что они сделали?       Вопрос так и остался без ответа. Чёрная тень, отделившись от скалы, растаяла в темноте, оставив Сансу одну.       Присев на уступ, Санса замерла, сама став частью обледенелого камня. Замерло и всё вокруг. Только вода продолжала свой бег, да время неумолимо отсчиватывало мгновения, подгоняя светила.       Луна медленно катясь по небосводу, задела краем горизонт, а звёзды стали меркнуть одна за другой. День, полыхнув алой полоской зари, начал свой путь с востока на запад.       — Идёмте…       — Я не слышала, как вы вернулись, — растерянно молвила Санса.       — Я не уходил.       — Не уходили?       — Нет. Я всегда был рядом.       В первых рассветных лучах бледная кожа всё ещё незнакомца утратила свой мёртвенный вид, а синие глаза засияли ещё ярче. Отступив, он поманил Сансу за собой.       Вложив руку в протянутую ладонь, Санса поднялась и шагнула в водную пыль. Пройдя сквозь иллюзорную преграду, они оказались по ту сторону скалы.       Вниз обрывом уходила серая, безликая стена, протянувшаяся с запада на восток и терявшаяся за горизонтом. Где-то наверху шумела вода, рождавшая водопады, оставшиеся у них за спиной. А впереди раскинулась бескрайняя равнина, опутанная сетью скованных льдом рек и озер. Их щупальца протянулись до горной гряды, тянувшейся к небу своими снежными шапками. И всё это топилось в розовом, утреннем свете.       — Как красиво.., — заворожённо прошептала Санса. — Этот мир — прекрасен…       — И он — ваш — весь этот мир у ваших ног.       — Что? — обернувшись, Санса встретилась с синим взглядом, взиравшим на неё с ледяным спокойствием. — Но, этот дар слишком щедр для меня…       — Он слишком скромен для вас.       — Я не могу его принять…       — Вы его уже приняли, моя королева.       — Но, я не королева!       — Вы — королева. Моя, королева.       — Но я …       — …       Отвернувшись, Санса смотрела на горы, равнины и реки. На небо, из розоватого становившееся синим. На тени от скал, медленно наползавшие на снежную гладь:       — Но я вас совсем не знаю.., — ей казалось, что она обращается сейчас к такой же тени, что стелились по белому полю далеко внизу.       — Узнаете. У нас для этого целая вечность…       День сменился ночью. И наступил новый день. И новая ночь — чёрная, непроглядная внизу у основания гор и звёздная у их вершин. Луна, раз за разом горделиво шествуя по небосводу, становилась всё тоньше и тоньше, пока не превратилась в узкий серп.       — Почему луна меняется, а звёзды — нет?       — Они тоже меняются, моя королева.       — Но я ничего не вижу. Дракон всё также висит над острым пиком, а его глаз всё так же ярок и не сместился ни на дюйм.       — Им нужно больше времени.       — Насколько — больше?       — Когда-то место Дракона занимал Охотник.       — Охотник? Ни разу не слышала о таком созвездии.       — Может, сейчас его называют по-другому.       — Может… А сколько времени потребовалось Дракону, чтобы прогнать Охотника?       — Семь тысяч лет.       Резко поднявшись, Санса обогнула уступ и шагнула в нишу — неприметную и укромную. Камень, обступив её со всех сторон, скрыл свет и звуки. Лишь тонкая полоска луны выглядывала из-за её плеча.       — Не печальтесь, моя королева.       — Я не слышала, ваших шагов, — медленно повернувшись, Санса посмотрела на тень, застившую небосвод и поглотившую полумесяц.— Вы так тихо ходите.       — У меня было время этому научиться.       — Да. Целых восемь тысяч пятьсот сорок два года и двадцать три дня… Вот видите, я тоже начала считать дни. Наверное, скоро это будет единственным, что я буду помнить — дни, месяцы, годы… И имя своё позабуду…       — Дорран.., меня зовут Дорран…       … Пальцы Сансы скользили по шероховатой поверхности, впитывая прохладу камня. Там, где его коснулось солнце, он был тёплым. Там, где укутывала тень — холодным. Прикрыв глаза, она забылась в воспоминаниях.       — О чём вы думаете, моя королева?       — О том, что далеко.       — И что же это?       — Дом.       Повернув голову, Санса заглянула в синие глаза. Сегодня взгляд их был задумчив и мягок.       — Дом… Лес. Круглая башня на холме… Ручьи с водой, которой неведом холод, — тонкие губы на бледном лице медленно роняли слова, звучавшие непривычно тихо.       — Ручьи с водой, которой неведом холод, — эхом повторила Санса — Вы говорите о Винтерфелле! Вы бывали там?!       — …       — Вы сказали, что во мне говорит память крови. Я вам кого-то напоминаю?       — Напоминаете.       — У неё тоже были голубые глаза и рыжие волосы?       — Нет… Глаза у неё были … серые, как небо в грозу, а волосы — тёмные, как ночь…       — Серые и тёмные.., — в голос Сансы прокрались нотки сожаления. Отвернувшись, она посмотрела вдаль. Там уже привычно курились в предрассветной дымке горы, низвергались с высоты водопады, и лентой убегала в лес река.       — Вы одиноки.       — Это вопрос? — усмехнулась Санса, нервно передёрнув губы в улыбке. — А вы, вы одиноки? Были ли вы когда-нибудь здесь одиноки?       — Был. Но это было давно.       — Когда? Семь тысяч лет назад? А в последнюю тысячу вы обрели друзей?       — Восемь тысяч пятьсот сорок два года.       — И вам никогда не хотелось оказаться за Стеной?       — Хотелось.       — А сейчас?       — Сейчас — нет.       — Почему?       — Сейчас всё, что мне нужно — здесь.       — Но то, что мне нужно — там! Вы понимаете — там! — голос Сансы сорвался на крик. — Там трава, деревья, птицы! Там — всё! А здесь, здесь нет даже ни одного куста! Только лёд, скалы и вода, которая тут же замерзает, стоит ей долететь до земли!       — Вы так скучаете по зелёной траве? — низкий голос был ровен и тих.       — Нет! Да! Нет, я, конечно, скучаю по теплу и цветам, но больше всего я скучаю по родным!       — … Мне жаль.., — низкий голос стал ещё тише.       — Жаль? — в душе у Сансы затеплилась надежда. Подняв глаза, она всматривалась в бледное лицо, ища в нём хоть капельку тепла. Что-то, похожее на сочувствие, промелькнуло в синеве, взиравшей на неё сверху вниз. Рука с тонкими пальцами, века́ми не знавшими солнца, потянулась к её щеке. Прикосновение было нежным. Прохладным. Приятным. Словно дуновение ветерка в знойный день.       Прикрыв глаза, Санса судорожно всхлипнула:       — Неужели ничего нельзя изменить?       — …       — Совсем ничего? … Совсем?       Открыв глаза, она увидела, что вновь осталась одна…       Череда дней и ночей была столь же бесконечна, что и бесконечные коридоры и тоннели, убегавшие вглубь гор. Залы — серебряные, чёрные, золотые с прожилками жёлтых пород и просто белые сменяли друг друга. Ослепительно сверкающие днём и загадочно мрачные ночью. Бродя по ним, Санса дивилась тому, что видели её глаза и задавалась вопросом — каких богов эти творения? Новых? Старых? Или кого иного? В её памяти всплывали обрывки фраз из того, что когда-то рассказывала им старая Нэн. Сказки долгой ночи были страшны. За окнами летнее солнце клонилось ко сну, а от слов, раздававшихся под сводами Винтерфелла, казалось, что это снежная вьюга накрывала замок. Был там и рыцарь, была и любовь. Но что случилось с рыцарем, и как он стал Королём Ночи, Санса не помнила…       Когда в алых отблесках зари народился очередной день, ноги привели Сансу в укромную пещеру. Маленькая, с идеально ровными стенами, она была безупречна в своей простоте. Сверху, сквозь округлые отверстия лился свет, отражавшийся от посеребрёных инеем стен и заполнявший всё вокруг лазоревой дымкой. Ровно по центру изо льда вырастал постамент, на котором под стеклянным колпаком распустилась зимняя роза. Самая настоящая, живая, из тех, что росли в Винтерфелле. Её синие лепестки, скрученные в бутон, раскрывались навстречу новому дню, а рядом, на холодном льду, синим шёлком покоились лепестки опавшие.       Не веря своим глазам, Санса коснулась стеклянного колпака.       То ли её неловкое движение, то ли нечто иное потревожило покой розы — один из лепестков дрогнул, затрепетал и опал. И тотчас глухой гул стоном прокатился по пещерам, затихнув в недрах горы.       — Что вы здесь делаете?!       От гневного окрика колени Сансы подкосились.       — Я… Простите, я не знала, что мне сюда нельзя.., — отдёрнув руку от колпака, она отшатнулась. В синих глазах, устремлённых на неё, бушевало ледяное пламя. Вмиг потухнув, оно уступило место пустоте.       — Десять, их всего осталось десять…       — Чего, десять? — прошептала в ответ Санса, не смея подойти ближе. Чёрная тень замерла над розой и больше не шевелилась.       Потянувшись, Санса коснулась рукой чужого плеча:       — Право, я не хотела…       — Я знаю…       — Эта роза, она много значит для вас?       —…       — Как она оказалась здесь?       —…       — Она из Винтерфелла?       —… Да…       Санса слегка сжала пальцы, чувствуя, как в ответ напряглась под её ладонью рука, укрытая кожей камзола:       — Её подарила вам та, что была с серыми глазами и тёмными волосами?       Едва заметная улыбка тронула бледные губы:       — Не думал, что вы запомнили.       — Но я запомнила…       Когда луна стала шаром, а Глаз Дракона так и не сдвинулся с места, Санса вновь оказалась в седле. Проделав путь, который привёл их в сказочную обитель Короля Ночи, они с Дорраном снова очутилась в горах, что охраняли вход в долину водопадов.       Стоя на самом верху, Санса смотрела вниз, узнавая и не узнавая то, что видели её глаза. У их ног изгибалась река, которой суждено было сковаться льдом за ближайшим поворотом. Белый снег, укрывавший всё вокруг, был невидим из-за тысяч и тысяч голов, запрокинувших свои лица вверх — туда, откуда на них взирал Король Ночи со своей королевой.       — Я и не думала, что ваше войско столь велико! — воскликнула Санса.       — Оно может стать ещё больше.       — Разве это возможно?       — Возможно.       Покосившись, Санса перевела взгляд на рыцарей, окружавших их. Безликие, словно тени, они были похожи один на другого. Чёрные изваяния, подобные своему королю, они замерли в ожидании его приказов. Так же, как и тысячи тысяч, собравшихся у подножия гор.       — Вам нечего бояться, моя королева.       — Я не боюсь, — ответила Санса. И это было правдой. — Вы всё же намерены идти за Стену?       — Нет. Я собрал их, чтобы дать им покой.       — Навсегда?       — Нет. Вечный покой они обретут только со мной.       — А сейчас?       — Сейчас они уйдут, готовые вновь явиться по моему зову.       Когда последний воин, покинул долину, вместо того, чтобы пуститься в обратный путь, Санса и Король Ночи двинулись дальше, вдоль крутого обрыва.       Камни и куски льда, выбиваемые копытами лошадей, срывались вниз и беззвучно падали в никуда. В разверзшейся у их ног пустоте не было видно дна — лишь бесконечная темнота. Когда тропа стала слишком узкой, они оставили коней и продолжили путь пешком. Увлекаемая сильной рукой, Санса шла вперёд, не чувствуя страха. Тропа становилась всё уже и круче. А небо над ними меняло свой цвет с чёрного на синий, с фиалкового на лазоревый, с голубого на серебристо-белый. Луна осталась где-то там, за отвесной стеной. Лишь Дракон сопровождал их, гордо расправив крылья и посверкивая синим глазом.       Преодолев очередной подъём, они оказались на площадке, ровной, как стол. Почувствовав, как её рука, освободившись от плена чужой ладони, обрела свободу, Санса испытала нечто похожее на сожаление. Но тут же забыла об этом. Прямо перед ней была пещера, заполненная камнями — зелёными, синими, алыми, голубыми. Взяв один из них, она с удивлением вертела его в руках:       — Что это? Рубины?       — Да, моя королева.       — Но, как?       — Когда-то всё это не было царством вечной зимы. Но потом здесь поселились тьма и лёд, и люди ушли, бросив всё.       — Но это неимоверные богатства! — удивлённо-восторженно прошептала Санса, устремляя взор в ходы, чёрными провалами зиявшие в каменных стенах, за которыми ей уже виделись штольни и каменоломни.       — Вот истинное богатство! Взгляните!        Повинуясь, Санса обернулась. По ночному небу плыло сияние. Серебристое, зеленоватое, с переходом в лиловое и голубое, и снова в серебристое оно всполохами накатывало на заснеженные пики, играло со звёздами, то затмевая их своим светом, то вновь выпуская на волю.       — Это — чудо! — от восторга у Сансы перехватило дыхание. Шагнув вперёд, она чуть не упала в пропасть, если бы не рука, стальной хваткой удержавшая её. — Благодарю.., — пробормотала она, извиняясь за свою неловкость: — Вы столь предупредительны…       — Я всегда буду рядом, где бы вы ни были, помните это.., Санса, — тихий голос обволакивал подобно густому туману, рука, всё ещё удерживающая её, дарила уверенность и спокойствие.       — Я помню.., — прошептала Санса, не делая попытки отстраниться.       Северное сияние, полыхнув последний раз, растворилось в предрассветной дымке. Оглянувшись, Санса окинула взором самоцветы, мерцавшие в отблесках зари. «Из них вышли бы прекрасные ожерелья и браслеты, — с грустью подумалось ей, — но они здесь такие же вечные пленники, как и мы с Дорраном.»       — От чего на вашем челе тень печали, моя королева?       — Это всё прекрасно, но…       — Но бесполезно, хотите вы сказать?       — Нет, нет! Но…       — Но раньше вы нашли бы им применение… Вы скучаете по прошлой жизни?       — У меня даже не было времени попрощаться с тем, что я так люблю! — горячо воскликнула Санса.       — С зелёной травой, деревьями и теплом?       — И с ними — тоже!       —…       — Должно быть, вы уже забыли, каким бывает весенний день! Как заливисто поют птицы, как журчат ручьи, унося прочь снега зимы! Как пахнет скошенная трава и каково это — сидеть на лугу в знойный день, когда вокруг порхают бабочки!       — Не забыл…       Запрокинув голову, Санса вглядывалась в суровый лик и синие глаза, загадочно блестевшие в темноте. Почти не думая о том, что делает, она дотронулась рукой до прохладной щеки, показавшейся ей живой и тёплой. Провела пальцами по подбородку, спустилась на грудь и замерла, добравшись до жёсткой ладони.       — У вас будет один день, чтобы проститься с тем, что вам дорого…       Не веря собственным ушам, Санса взглянула в синие глаза, силясь понять таящиеся них мысли и чувства. И не понимала.       — День? Вы дарите мне целый день? — пальцы, что она сжимала в своей руке, жгли её словно калёным железом, а в горле сворачивался ком.       — День…       — И потом я должна буду вернуться?       — Да.       — Но, как?       — Так же, как прибыли сюда.       — Но меня привёз корабль!       — Он не нужен. Медальон вновь укажет вам путь, — освободившись из её руки, бледные пальцы коснулись розы, притаившейся у неё на груди.       — Что?! — отшатнувшись, одними губами, прошептала она.       — Подумайте о месте, где бы вы хотели оказаться… И помните, что вы — моя королева. Любого, кто посмеет украсть вас — ждёт смерть. Любые уста, что коснутся ваших, замолкнут навсегда.., — тихий голос звучал у неё над ухом, но Санса его не слышала, теребя в руках подарок Петира Бейлиша…       Зловоние Королевской Гавани накрыло её с головой. Пахло нечистотами, гниющими овощами, рыбой не первой свежести и множеством немытых тел. Вокруг царила жуткая толчея. Многоголосый гомон смешивался со ржанием лошадей, лаем собак, криком чаек и звоном колоколов.       Едва не угодив под колёса телеги, Санса прижалась к стене, не понимая, что происходит. Она хотела быть дома, в Винтерфелле, а попала в Королевскую Гавань! «Подумайте о месте, где бы вы хотели оказаться…» Острые грани медальона оцарапав кожу, впились в ладонь. К горлу подкатил комок — ей нужно было думать о маме и Роббе, в то время, как перед её глазами встал Мизинец!..       — О, боги! Леди Санса!       — Рос? Вы — Рос? — рыжеволосая и яркая, перед Сансой стояла помощница лорда Бейлиша.       — Да, это я! А что вы тут делаете?       — Я…       — Нет, не здесь! — схватив Сансу за руку, Росс потащила её в проход между домами.       Два поворота — и они оказались у неприметной двери.       За дверью царили полумрак, прохлада и тишина. Миновав коридор, Росс открыла ещё одну дверь, в этот раз ведущую в богато убранную комнату с двумя диванами со множеством подушек, алыми занавесками и вазами с цветами и фруктами, расставленными на низеньких столиках. Толстый мирийский ковёр скрадывал шаги, а разлитые в воздухе благовония заглушали запахи, просачивавшиеся извне.       — Где мы? — спросила Санса, озираясь по сторонам.       — Не переживайте, хозяин отбыл в Красный Замок и до вечера его не будет.       — Это заведение лорда Бейлиша?       — Да. Никому в голову не придёт, что вы тут! Но зачем вы вернулись?! И где вы были?! О, Матерь, разве вы не понимаете, что вас до сих пор ищут?! Король Джоффри пообещал сто драконов за вашу голову!       — Какая щедрость! — усмехнулась Санса. — Поверьте, меньше всего мне хотелось быть здесь! Но так уж случилось… Росс, вы должны мне помочь добраться до Винтерфелла, к маме и Роббу!       — О, моя леди.., — голос Росс дрогнул и сорвался.       — Что, что не так?! Росс, вы плачете?!       — Нет, это просто соринка…       — Росс, что вы скрываете?! Росс!       —… Мне жаль, Санса… У вас больше нет дома. Винтерфелл сожжён. Ваш брат Джон поднял восстание против Хранителя Севера — лорда Русе. Была битва бастардов между Рамси Болтоном и Джоном Сноу. Ваш брат погиб, а Винтерфелл был разрушен.       — Этого не может быть! Как же мама, Робб?! О каком Хранителе Севера вы толкуете?! Это всё ложь! Это просто невозможно!       — Это правда, моя леди. Ведь была Красная Свадьба.       — Красная Свадьба?       — Где же вы были всё это время? Неужели вы ничего не знаете?       — Чего не знаю?!       — Их больше нет — вашей матушки и брата…       —… Оставьте меня…       — Санса…       — Оставьте…       Когда за Росс закрылась дверь, Санса со стоном повалилась на диван. Хотелось плакать, но слёз не было. Было пустота. Пустота внутри неё и вокруг. Пустота и одиночество…       Что-то жёсткое упиралось ей в бок. Засунув руку род подушку, Санса вытащила книгу — чёрную, потрёпанную. На её обложке красовалась роза, точь в точь, что была на медальоне — подарке лорда Бейлиша: «Мне хотелось бы, чтобы у вас осталась память обо мне, Санса! Прошу вас, наденьте его!..»       На пожелтевших страницах буквы сплетались в слова, а слова обретали смысл:       «… В дни давние и всеми забытые пожаловал к Королю Севера рыцарь: «Слыхал я о войне, что ведёшь ты с чудищами лесными! Моя рука верна, глаз остёр, а сердце не знает страха! Позволь служить тебе верой и правдой!» Обрадовался Король, ибо бой был тот тяжек и неравен. И усадил он гостя за один стол с собой. И преломил он хлеб с ним, и отпил вина из одной чаши.       Отважен был рыцарь. Храбростью наполнялась душа его в бою, а под сводами башни благодетеля своего — любовью. Полюбил рыцарь прекрасную деву, о чьей красоте слагались песни от Студёного моря до Нефритового, а дева полюбила его. Прознал про то Король Севера и разгневался он на дочь свою и на того, кто посмел похитить сердце её. Но связаны были руки его древними, как мир законами — не мог он пролить кровь того, с кем вкушал хлеб за одним столом, кому дал кров и вино. И тогда обратился он ко врагу своему — тому, что был пойман рыцарем в их первом совместном бою и с тех пор томился в самой глубокой темнице: «Пусть участь его будет хуже, чем смерть, — пожелал Король Севера. — А за то, я дарую тебе свободу!» «Воля твоя…», — ответило существо с пятнистою кожей. «Сделай так, чтобы я больше не видел его лживые глаза, чтобы дочь моя не слышала его сладострастных речей, чтобы нога его больше не ступала по земле Старков!» «Не ступит…». Услыхала прекрасная дева про участь возлюбленному её уготованную, и спустилась она в подвалы бездонные. И взмолилась она, заливаясь слезами горючими: «Прошу тебя, Дитя Леса, не лишай его жизни! Позволь ему жить по одним небом со мной, видеть ночью те же луну и звёзды, что и я, а днём — солнце!» «Не смерть ждёт его, а нечто иное,» — ответило существо. Возрадовалась тогда дева: «Вот дар мой для него — роза живая и роза каменная. Одна взращена надеждой на новую встречу, другая распустилась на медальоне, что полон нежности моей! Пусть они напоминают ему обо мне, а я буду помнить о нём! И пусть знает — моя любовь бережёт его!» «Как долго она будет беречь его?» «Вечность!» — пылко поклялась дева. «Что ж, обещаю, коль ты того просишь… Но знай, что и у вечности есть свой срок…», — молвила Дитя Леса.       На следующий день странствующий рыцарь и пленница Короля Севера покинули высокую башню на холме, что вырос близ Волчьего Леса. Королевское правосудие свершилось под чардревом при свете луны и звёзд. Среди братьев и сестёр своих Дитя Леса сдержала данное Королю Севера слово, как и слово, данное дочери его, а ещё, слово, данное народу своему и себе самой в тот день, когда путы плена коснулись рук её: «Ты будешь там, где не тают снега, где не поют птицы, где не распускаются цветы. Жизнь твоя будет длиннее самой длинной ночи, а ночи твои будут длиннее самых долгих лет и принесут за собой холод и тьму, что встанет на страже древних земель и отвратит от них врагов наших. Сила твоя будет в смерти твоей, а сила воинов твоих — в их смерти. Всяк, кого ты призовёшь, пойдёт за тобой и будет биться с тобой бок о бок, сокрушая врагов твоих. И век их будет долог, как и твой. И только память твоя будет отличать тебя от них. Будешь помнить ты все годы свои и все дни свои и людей, что были рядом с тобой, что любили тебя, и что прокляли тебя. И будешь жив ты, пока жива память твоя. И будешь помнить ты ту, что одарила дарами тебя. И ждать её. Пока не отыщет она тебя. Или дочь её. Или сестра. Пока не придёт она, ведомая силой, что запечатана в даре её под синим камнем. И не останется с тобой навсегда. Тогда и только тогда вновь станешь ты таким каким был и по жилам твоим потечёт кровь, а жизнь вернётся в тело твоё. А если того не случится, то с последним опавшим лепестком другого дара её, забудешь ты — кто ты и что ты. Уйдёт в небытие странствующий рыцарь, а народиться воин, что поведёт своё воинство на великую битву, сокрушит стены и города, и победит всех врагов своих. И воцарится тогда Вечная Ночь. Да будет так…».       Каждый день и каждую ночь ждала своего возлюбленного прекрасная дева. А он являлся ей лишь во снах, с глазами синими, с грустью взиравшими на дар её, укрытый стеклянным колпаком. «Отчего ты не идёшь ко мне?» — вопрошала она с тоскою. «Я не в силах…», — отвечал он ей в ответ. «А по что второй дар мой не вижу я? Где медальон, в котором запечатана любовь моя? Или не люб он тебе?» «Люб… Но забрали его глубокие снега, любовь моя…» «Не печалься, жар сердца моего! Я и без него отыщу тебя! Ты только дождись меня!» «Я дождусь, любовь моя…».       Краткое северное лето полыхнуло краткой жарой, и настало время жатвы и свадеб. И объявил Король Севера о свадьбе старшей дочери своей в последний день сбора урожая. Но вместо весёлых песен отзвучали в ту осень песни погребальные — бросилась невеста с башни вниз и разбилась о земь, обратившись в ручей. Зима, что пришла следом, была долгой и длилась не четыре месяца, а целых четыре года. И была тёмной и суровой, как самая непроглядная ночь. И заговорили тогда люди, что это Король Ночи пришёл в их земли за свою суженой и принёс с собой холод. Что в следующий раз придёт он с несметным войском своим и не будет тогда никому пощады. И стали ходить люди к башне и молить у ручья о защите, и требовать услать на север младшую из дочерей Короля Севера. Говорили, мол, есть дар любви, что приведёт её прямо к Королю Ночи. Повелел тогда Король Севера найти тот дар и изрубить его на куски. Да не ничего из того не вышло — искали медальон с розою синею средь хижин, лачуг и домов побогаче, да так и не нашли. И оставил тогда Король Севера свою башню, и начал возводить новый дом для своей семьи — на соседнем Винтерфелльском холме — со множеством башен, рвом и толстыми стенами. Спрятал он за ними оставшихся детей своих, убоясь волнений людских, что призывали отдать Королю Ночи сестру той, что полюбилась ему.       Годы прошли, и выросли на севере Стена и замок Винтерфелл. Но не остановить им Короля Ночи, когда закончится время, отпущенное ему Детьми Леса. Только любовь, подобная той, что породила его, повернёт время вспять — проснётся он от долгого сна, а воинство его упокоится. И запоют тогда птицы, и зажурчат ручьи, и распустится первый весенний лист в краю Вечной Зимы, и всё будет, как прежде — за зимою лето, а за летом зима — и всё в один год…».       — «Будешь жив, пока жива память твоя...», — прошептала Санса. Пальцы её, скользнув по цепочке, очертили розу, распустившуюся в серебре…       Постепенно всё вокруг окрасилось в багряные тона, оповещая о том, что снаружи наступил вечер, а из-за стенки стали прорываться приглушённые голоса, которые становились всё громче и громче:       Взрыв хохота потряс соседнюю комнату:       — Мне рассказывали, что когда Старковская голова с плеч слетела, Дик, как закричит: «Чё ж место-то пустует! Шея есть, а боле — ничего!» Ну и воткнул пику прям туда, отколь хребет торчал, а на неё волчью голову насадил! А голова-то зверюги тяжёлая, падает! Дык он её таво, на иглу ещё подцепил!       — Эх, я тоже того не видел! В чертоге был, где лорд Русе его мамашу-рыбу прирезал! Ну и кровищи было!       — Да, славная свадьба вышла! Весёлая!       — Красная! Эх, хорошие были деньки!       — Так сщас не хуже! Послужим славному королю Джоффри и его верному лорду Бейлишу! Он теперь — сила!       — Да брат, ты прав! Вот подарок в Красный Замок сведём, король его ещё пуще любить будет!       — Да, падок наш король на рыжих, что не говори!       — Я вот только одного в толк не возьму — как Мизинец с Севером всё решил? Говорят, что после его возвращения ни одного ходока не видели!       — Ловок, нечего сказать! Поговаривают, что он всё это затеял, чтоб королю Джоффри угодить, ну и нового Хранителя, лорда Русе, приручить.       — С него станется!       — Одним словом — ловкач!..       Чем гуще становились сумерки, тем громче были звуки, доносившиеся со всех сторон. Дом с красными занавесками наполнился говором и смехом, в которых потонули голоса за стеной.       Скользя пальцами по медальону, Санса бездумно прокручивала его на цепочке — вперёд-назад, вперёд-назад. А за наглухо зашторенными окнами таял отпущенный ей день.       Скрипнула дверь, на мгновение впустив в комнату многоголосый говор и Петира Бейлиша:       — Санса?! Не может этого быть! Вы здесь?! Но, как?!       — Так получилось, — едва шевеля губами ответила Санса, поднимаясь с дивана.       — Не верю своим глазам! — потянувшись, Мизинец коснулся рыжих волос, щеки… — Это и правда — вы…       — Я…       — Что вы здесь делаете? Почему?       — … Вы так много сделали для меня, лорд Бейлиш. А я даже не успела сказать вам спасибо…       — Право, вы преувеличиваете, Санса…       — Нет. Если бы я могла хоть как-то отблагодарить вас. Но у меня ничего нет.       — Санса, право…       Ответ Мизинца потонул в поцелуе, накрывшем его губы. Отстранившись, Санса прошептала:       — Я не могла уйти не попрощавшись…       Сумрак по углам заклубился белёсым туманом. Повеяло морозной свежестью. Вязкая тишина заполнила комнату, поглотив все звуки.       Отступив назад, Санса резко развернулась и не оглядываясь вышла из комнаты.       В коридор из вереницы дверей доносились смех, стоны и приглушённый говор. Толкнув ту, из-за которой раздавались знакомые голоса, Санса оказалась перед двумя мужчинами:       — Я — Росс. Лорд Бейлиш велел проводить меня в Красный Замок.       — Ну, идём, красотка.       Взяв плащ, свисавший со спинки стула, Санса проследовала за солдатами.       На улице удушающая жара уступила место прохладе. День, догорая, расцветил небо алыми всполохами. Тянущийся ввысь Красный Замок стал цвета спёкшейся крови, а люди на улицах превратились в безликие тени. С моря задувал бриз, изгоняя прочь дух нечистот и гниения. Касаясь губ Сансы, он стирал с них воспоминания о чужих губах, но стереть из памяти слова, услышанные ею, он не мог…       Петляя, каменные улочки, вели всё выше и выше, сходясь у холма Эйгона.       Под сенью королевских садов благоухали розы, распускался жасмин. Ветви, усыпанные цветами, тянулись ввысь, клонились до земли. Во всю заливались птицы, славя наступление ночи. Пели цикады.       Скрип песка под ногами сменился гулким эхом, метавшимся под каменными сводами, а двое солдат, сопровождавших Сансу — гвардейцами. Их тени, то вырастая, то уменьшаясь, скользили по стенам, забегая вперёд, ломались на поворотах и отставали, завидев очередной факел. Миновав резную арку, они замерли вслед за своими хозяевами, породившими их.       Медленно раскрывшись, тяжёлые двери впустили Сансу внутрь. Туда, где по стенам было развешено золочёное оружие, в подсвечниках плавились десятки свечей, а на кровати с балдахином восседал правитель Семи Королевств.       — Что?! Что?! Дочь предателя! Шлюха Старк! Х-ха!       — …       — Что ты молчишь? Боишься?       — Нет.       — Нет?!       — Нет. Я пришла попрощаться.       — Попрощаться?! И куда ты собралась?       — К своему королю.       — Я! Я! Ты слышишь — я единственный король! А ты, ты — ты просто волчье отродье! Я велю посадить тебя на цепь!       — Вы так добры.       — Добр?! Ха! Сейчас ты вкусишь сполна мою доброту!       — Всё, что я хочу — лишь один поцелуй…       Наутро его милость Джоффри Баратеон заставил себя ждать дольше обычного. Обеспокоенная королева-мать отправилась лично выяснить, что случилось. В королевских покоях было холодно и пахло морозом, а на полу лежало то, что когда-то было королём — поражённое странной хворью тело. По-стариковски иссохшееся, оно тут же обратилось в ледяной прах, растаявший, стоило его коснуться солнечным лучам. После того, как стало известно, что и Мизинец умер столь же непонятной и жуткой смертью, по Королевской Гавани поползли слухи о скверной болезни, привезённой в дом удовольствий из Дредфорда, где так же отошли к Неведомому лорд Русе Болтон и его сын Рамси. Но, к счастью, на этом всё и закончилось. Больше никто не умер. Славное правление славного короля Томмена Баратеона ознаменовалось миром и благоденствием — на юге и на западе, на востоке и на севере — подле Стены и за Стеной. А боги смилостивившись, вернули людям их лето и зиму, вновь сменявшие друг друга в один год, как и восемь с половиной тысяч лет назад…             ***       — Что это вы читаете, юные леди?       — Ничего, септа Модрейн!       — Леди Арья, а ну-ка покажите мне книгу! Иначе мне придётся рассказать всё вашей матушке!       — …       — Леди Санса, от вас я этого не ожидала! Вместо того, чтобы заняться делом, вы тратите время на сказки! Леди Арья, вам должно быть совестно! Обмануть лорда Эддарда и проводить время за этими глупостями!       — Это не глупости! Санса, ну скажи!       — Септа Мордейн, ну правда, это так романтично! Такая любовь!       — Эх, леди Санса, леди Санса, вам лишь бы про любовь! Ну, а вы то что, леди Арья? Батюшке обещали, что сядете за учебники, а сами вместо этого сказки слушаете!       — Как вы не понимаете! Это не просто сказка! Ведь почему-то раньше зимы длились годами, и никто не знает почему! И зачем и кому была нужна стена? И древние алмазные копи, найденные Джоном — они как раз там, где указано в книге! Столько вопросов и не одного ответа! Септа Мордейн неужели тебе не интересно?       — Леди Арья, ответы следует искать в серьёзных книгах, а не в сказках! Смею вам напомнить, что каникулы закончились и вам обеим следует озаботиться домашним заданием, нежели впустую тратить время!       — Это не трата времени, пойми же! Легенды возникают не на пустом месте — они часть истории, и это — факт! Вот увидишь, я стану знаменитым археологом, соберу экспедицию на крайний север и всё выясню!       — У вас будет такая возможность, но для этого для начала нужно хотя бы закончить школу, а прочтение сказок этому не способствует.       — …       — Книгу я у вас забираю. Верну только тогда, когда увижу хорошие оценки в ваших дневниках — и никак не раньше! А сейчас час уже поздний — пора спать. Спокойной ночи, девочки.       — Спокойной ночи.       — Спокойной ночи…