Прощай, Джеймс

Джеймс умер ровно через пять часов после того, как ударил Алиссу ружьем по лицу и побежал вдоль берега моря. Алисса хотела последовать за ним; что бы они ни делали, они делали это вместе, но ее удерживали двое полицейских. Она боролась и пыталась вырваться из их крепкой хватки, но у нее не было шансов. Беспомощно она наблюдала, как один из полицейских, которые волной хлынули на пляж, поднял пистолет и нацелился на Джеймса. Он уже сделал один выстрел, прежде чем промахнуться всего на несколько дюймов от его ноги. По его лицу она видела, что он не собирается промахиваться снова. Она услышала выстрел. Она увидела, как спина Джеймса выгнулась в ответ. Она наблюдала, как он упал на берег. Некоторые полицейские бежали за ним. Она кричала от отчаяния. Она хотела побежать к нему, помочь ему, убедиться, что он не пострадал, но люди, которые держали ее, не ослабляли хватку. В трепете Алисса увидела, как Джеймс чудесным образом встал и продолжил бежать. Он мельком оглянулся через плечо, заметил наступающих полицейских, и попытался ускориться, но, насколько могла судить Алисса, боль в спине задерживала его. Он не мог нисколько терпеть больше. Полицейские настигли его и схватили, Джеймс снова рухнул на землю. Алисса была далеко от него, на пляже, но она видела, как он пытается сражаться с ними. Он был просто крошечным пятном на расстоянии, но она наблюдала, как он отталкивал полицейских, бил их, пинал их. В конце концов его движения начали замедляться, пока он не перестал шевелиться. Его отправляли в больницу. Когда они загружали его в карету скорой помощи, Алиссу подвели к полицейской машине, ее руки сковали за спиной наручниками. — Дайте мне поехать с ним, — она не просила их об одолжении, она говорила это как приказ. — Извини, мы не можем, — ей ответила высокая черная полицейская. Она повторила свое требование, на этот раз громче и тверже. Женщина-полицейский просто покачала головой: нет. И именно простота этого ответа заставила Алиссу потерять контроль. Ведь она не просто попросила кусочек жевательной резинки или что-то такое же несущественное. Джеймс для нее что-то значил. Она не хотела ехать с ним, она должна была. Алисса пыталась вырваться от двух полицейских, ведущих ее к машине. Ее наручники не позволяли этого. Она кричала, проклинала и бросала все оскорбления, которые она знала, в лицо полицейской. Ей удалось толкнуть одного из людей, которые держали ее, в живот, но это ни к чему не привело, так как другой человек только крепче сжал ее. Она повернулась к нему и закричала ему в лицо, ее волосы растрепанно летали вокруг ее головы. Его лицо казалось слегка встревоженным, но он так и не отпустил ее, когда она отстранилась. — Усади ее в машину, — приказала женщина-полицейский. Она собрала все свои силы, чтобы сбежать, но полицейских было слишком много. Когда она подошла к машине, она увидела, как карета скорой помощи уезжает. — Нет! Нет, нет, нет, нет, нет! — Она выкрикнула имя Джеймса, но это было бессмысленно. Когда она оказалась на заднем сидении полицейской машины, она почувствовала, как что-то капнуло ей на грудь. Как мог идти дождь, ведь она была в машине? Только тогда она поняла, что на самом деле плачет. Джеймс умер в больнице несколько часов спустя. Они сказали ей, когда заперли в камере в ближайшем полицейском участке. Они сказали, что это был несчастный случай. Что парень, который стрелял в него, прицеливался в ногу, чтобы остановить его и задержать. Что он не хотел стрелять ему в спину. Повредить его органы. Чтобы он умер от травм, один, на холодной больничной койке. Почему так важно, что это был «несчастный случай»? Его убили, кого волнует, было это намеренно или нет? Алисса не знала, как реагировать. Что чувствовать. Глубоко внутри она знала, что она должна плакать, что она должна скорбеть, но она просто чувствовала себя опустошенной. Джеймс хотел сдаться полицейской, которая разговаривала с ними в трейлере ее отца. Он хотел прекратить убегать, чтобы предотвратить большее количество возможных проблем. Но это бы означало, что они больше не будут вместе. Их бы направили в разные тюрьмы. И Алисса не хотела этого. Она хотела быть с Джеймсом. Она рисковала всем, просто чтобы быть с ним, и теперь она никогда не будет с ним вновь. Она поняла, что это ее вина. Они хотели расспросить ее обо всем, что произошло за последние пару дней. Алисса не могла поверить, что прошло всего несколько дней, казалось, что намного больше. Все время, которое она проводила с Джеймсом, она чувствовала, что знает его годами, а не всего лишь меньше недели. Перед ней сидели две полицейских. Высокая черная сука, которая не отпускала ее поехать с Джеймсом и та, которая разговаривала с ними в трейлере. Они хотели знать, что случилось, но Алисса не знала, что ей говорить. На пляже Джеймс поручил ей сказать, что он похитил ее, заставил ее поехать с ним. Что он стоял за всем: бегством, взломом, грабежом и, конечно, убийством. Если бы она не сделала то, что он просил, она, по сути, проигнорировала бы его последнее желание, но Алисса никогда не умела делать то, что ей говорят. И самое главное, она не хотела, чтобы Джеймс был похоронен как преступник за преступления, которые он не совершал. Или, по крайней мере, не совершал в одиночку. — Вы хотите знать, что случилось? — Алисса села прямо в своем кресле. — Мы с Джеймсом были сыты по горло каждым ублюдком в этом скучном городе и хотели убежать. Тогда мы ударили отца Джеймса по лицу, украли его машину и врезались на ней в дерево. Педофил подвез нас, и мы украли его кошелек. Затем мы вломились в дом Клайва Хера, и когда он вернулся из отпуска и попытался изнасиловать меня, Джеймс воткнул нож в его горло в целях самозащиты. Мы изменили нашу внешность, я обокрала комиссионку, затем мы угнали другую машину и ограбили заправочную станцию. Но, честно говоря, нам помогал продавец по имени Фродо, но я уверена, что вы уже поговорили с этим идиотом. Когда наша машина сломалась, мы прошли пешком весь путь до моего папы, который, между прочим, чертовый торговец наркотиками и дерьмовый отец. — На мгновение она замолчала, размышляя над тем, не забыла ли она что-нибудь. — Думаю, все остальное вы знаете, — она отклонилась назад и скрестила руки. В комнате стало тихо. Алисса почувствовала, как слеза катится по ее щеке, затем она быстро вытерла ее. Она поняла, что они, вероятно, не знали о наркобизнесе ее отца до сих пор. Вероятно, сейчас у него будут проблемы, но ей наплевать. Конечно, у них было много вопросов, и Алисса честно отвечала на них. Когда они закончили, они сказали ей, что будет какое-то судебное разбирательство, но, поскольку она призналась в своих преступлениях, оно будет краткосрочным. Вероятно, ее направят в тюрьму для несовершеннолетних за соучастие в непредумышленном убийстве, но они не могли сказать ей на сколько. Алиссе на самом деле не было никакого дела до этого. Она чувствовала, что должно быть, но ей просто не было. Ее мысли были с Джеймсом. Она хотела, чтобы он был рядом с ней во время этого допроса. Она хотела, чтобы его с ней направили в тюрьму. Но он был мертв. И осознание этого вырезало огромную черную дыру в ее душе и сделало все остальное неважным. Когда она воссоединилась со своей мамой и отчимом, мама была рада ее видеть. Она обняла ее. Алисса не могла вспомнить, когда мама в последний раз обнимала ее. Ее отчим, казалось, не был слишком счастлив видеть ее, но, по крайней мере, он ничего не сказал. Алисса не знала, как она должна относиться к своей маме, теперь, когда знала, что именно она посылала ей поздравительные открытки каждый год, а не ее папа. Она все еще презирала ее, но, возможно, по-своему, каким-то странным образом, она пыталась быть хорошей матерью. Однако Алисса была рада, что ей больше не нужно будет с ней жить, когда она сядет в тюрьму. Она просилась пойти на похороны, и после некоторых колебаний они позволили ей это. Папа Джеймса и Алисса были единственными слушателями; поблизости была припаркована полицейская машина, чтобы увезти ее, и на всякий случай, если она попытается сбежать. Папа Джеймса, Фил, все время плакал. Возможно, ей следовало попытаться утешить его, но, во-первых, она не знала как, а во-вторых, ей самой было нужно утешение. За очень короткий промежуток времени Джеймсу удалось иметь для нее большее значение, чем имели все остальные, кого она когда-либо знала. Пока она не встретила его, она даже не знала, что такое возможно. Он делал ее счастливой. И теперь он ушел и забрал ее счастье с собой. Более того, он забрал все ее эмоции с собой. Алисса ничего не чувствовала эти дни. Она знала, что должна чувствовать себя уничтоженной смертью Джеймса. Она должна быть в ярости из-за того, что попадет в тюрьму. Она должна выходить из себя, кричать, плакать, слетать с катушек, в общем, точно иметь проблемы. Но она точно ничего не чувствовала. Алисса знала, что ей также должно быть жаль отца Джеймса. Его рыдания стали отвлекать ее от собственных страданий. Но потом она вспомнила, что он вел себя как пиздоебище. По правде говоря, он только что потерял последнего оставшегося члена своей семьи. Сначала его жена покончила с собой, затем сына застрелила полиция; ему точно не повезло с судьбой его семьи. Хотя он все еще не нравился Алиссе, она подумала, что, возможно, как и ее мама, он пытался быть хорошим родителем. Да, у него дерьмово получалось, но он подарил Джеймсу охотничий нож на день рождения, когда тот хотел его, и не сразу вызвал полицию, когда они украли его машину. Так что он как бы не заслуживал того, что с ним случилось, но опять же никто никогда не получает того, что заслуживает. Алисса подумала, что если бы она была Филом, она бы, вероятно, убила себя. В конце концов, она не могла больше слушать, как этот взрослый мужчина плачет, не начав плакать самой, поэтому она решила уйти. Она подошла к свежей могиле и опустилась на колени. — Прощай, Джеймс, — прошептала она. Она знала, что когда она встанет и уйдет, это будет прощанием навсегда. Алисса еще не была к этому готова, но вселенная не предоставила ей выбора. Поэтому она встала, повернулась спиной к могиле и пошла к ожидающей ее полицейской машине. Когда она сидела в машине, сгорбившись на заднем сидении и прячась за передними, она начала размышлять о будущем. Ее направят в тюрьму для несовершеннолетних, одну, без Джеймса. Даже когда она снова выберется оттуда, она все равно останется одна. Так какой смысл выбираться? Или какой смысл быть там? Его не было. И тогда она поняла, что это относится не только к тюрьме, но и ко всей ее жизни.