You are my test

От лица Тессы. Меня зовут Тесса Оливия Амелия Старк. Мне шестнадцать лет, у меня темные волосы и я дочь самого неповторимого и ужасно бесячего Энтони Эдварда Старка. Ну или просто Тони Старка. Или Железного человека. А ещё я самая большая ошибка в его жизни. Спросите, как так вышло? Я расскажу. Когда-то давно, целых шестнадцать лет назад, моя мать, Катарина Джонс, познакомилась с обворожительным мужчиной в баре. Это было в Лос-Анджелесе, прекрасном городе, полном тайн и загадок. Моя мать тоже так думала, поэтому прожила там больше трёх лет. Ну так вот… Очаровательный мужчина оказался миллиардером Тони Старком. Катарина не сразу его узнала, понадобилось время…и несколько ночей секса с ним. Так и появилась я. Но моя мать испугалась, подумала, зачем нужен Тони Старку ребёнок? Поэтому сбежала. Они расстались довольно быстро, не сошлись характерами, а потом она, с животом, в котором была ещё ничего не понимающая и не знающая я, сбежала в Россию. Да, вам не показалось, в Россию. Она обосновалась в Санкт-Петербурге. Прекрасный город. Немного сероватый, но, в принципе, очень красивый. Он мне всегда нравился. Знаете, что я люблю в нем больше всего? Дожди. И людей. Люди ещё более серые, чем небо. И… Это заставляет меня ощутить себя другой, как бы смешно и глупо это ни звучало. С самого детства я была не такой, как другие дети. Нет, у меня не было синей кожи и красных волос, я просто…была слишком взрослой. В пятилетнем возрасте я начала читать такие книги, как: «Хроники Нарнии», «Артур и рыцари круглого стола», «Почему мы есть?» и т.п. Но моя мать была слишком молода. Родила меня в двадцать лет, конечно. Ещё не нагулялась, хотела развлекаться и быть как многие девушки её возраста, могу это понять. Но я не могу понять того, что она мне говорила, когда я была маленькая. Она… Говорила, что было бы лучше без меня. И… Это вписалось в мое сознание так сильно, как ничто другое. Мои рисунки, на которых была она и на которых могла быть я, летели в мусорку, когда я отходила от нее и бежала играть или читать. Я видела это потом, когда выкидывала в мусорный бак кожуру от банана или баночку из-под сока. И… Я не понимала. Мой маленький, детский мозг не мог понять, почему это происходит. Сейчас мне все предельно ясно, конечно, но тогда я была рассеяна, не понимала, что со мной не так и почему мать меня не любит. Но… Думаю, она меня любила. Не так, наверное, как должна любить мать, скорее, наверное, как сестра, любящая надоедливую младшую засранку, но любила. Я хочу в это верить. Мне было восемь, когда учителя в моей школе поняли, что мне не место в первом классе и решили перевести меня сразу в третий. Моя мама сначала отказывалась, считала, что я должна быть как все, но потом сдалась. И я, восьмилетняя малышка, была в третьем классе. А из третьего класса я довольно быстро перескочила в пятый. Все удивлялись тому, насколько я была умная, но я себя таковой не считала. Да, я была чуть умнее своих сверстников, но не слишком. Я не любила математику, находила ее скучной и бессмысленной, а вот гуманитарные науки я просто обожала. Да, у меня по всем предметам была стабильно пятёрка, но я разделяла их по значимости и интересности. Допустим, с физкультурой у меня все было плохо. Ах да, у меня ещё врождённый порок сердца. Узнала об этом, когда чуть не умерла на уроке физ-ры. Было неприятно, так скажу. Мама была расстроена, но ничего не сказала. И я была не против не говорить об этом. Тогда это было не важно. На людях моя мама никогда не говорила о том, что я ее дочь, а она моя мать. Называла меня то младшей сестрой, то племянницей, которая осталась сиротой после смерти родителей. Такой я себя и чувствовала… Вот мне тринадцать, начинается переходный возраст. И ссоры с Катариной. Она была всегда недовольна моим появлением, одеждой, манерой речи, моими любимыми предметами. С раннего детства я хотела стать штатным психологом. Консультантом в особо опасных ситуациях (на войне, допустим), но она упрямо отвергала мои мечты, говоря, что я должна стать то ли актрисой, то ли микробиологом, точно не знаю. Её представления обо мне были слишком размытыми, она сама не понимала, чего хочет от меня, а я наоборот знала, чего хочу, но мое мнение не учитывалось. В этот год все стало хуже. Мать уволили с работы, как и многих людей в Питере, она начала пить. Сначала это был стакан вина во время ужина, потом это была бутылка виски, растянутая на весь день, а потом по три бутылки в несколько часов. Катарина пила так, что ничего не помнила, не могла толком двигаться, не могла…ничего. Поэтому я начала готовить для себя и неё, работать…точнее, пытаться работать. Меня изнасиловали в день моего четырнадцатилетия. Я никогда не забуду ту боль, те крики, которые я издавала. Моя мать спала со своим хахалем в соседней комнате, а меня насиловали его друзья. Мама извинилась потом, это было мимолётно, мне казалось, будто все вновь стало хорошо, но… Это было ошибкой. Было ошибкой так думать. Она вновь начала пить, кричать на меня, обвинять меня в своем же рождении… И я стала пропадать из дома. Перестала приходить, начала находиться то у друзей, то на улицах. Начала курить. Это помогает расслабиться, успокоиться, чувствовать себя лучше. Потом начала пить. Но мне это не понравилось и я сразу перешла на наркотики. Экстази, трава, кокс, а потом и героин. Меня было сложно узнать. Ребенок четырнадцати лет стал похож на бывалого наркомана, но мать этого не видела. Ей было не до меня, как и всегда, впрочем. Я была совершенно одна… Героин уносил меня в неведомую ранее страну, где нет боли и сожалений, только пустота и наслаждение. Мои оценки ухудшились, я перестала ходить в школу. Потеряла интерес. Потеряла себя. Учителя, кажется, не обращали внимания. Никому не было дела до меня. И… Я смирилась. Я сидела на героине год. Цеплялась за него, как за остатки себя, как за…как за мать, которая давала мне заботу и успокоение, но… Потом я бросила. Поняла, что не помогает. И меня чаще начали посещать мысли, что мне ничто не поможет. Я пыталась себя убить дважды. И дважды мать спасала меня. Сначала нашла меня в окровавленной ванне со вскрытыми венами, потом нашла в трёх метрах от пола. Мое тело болталось на балке. Психолог работала со мной немного, приписала таблетки, подавляющие мою клиническую депрессию. Мне помогало. Немного, но помогало. Неделю назад умерла моя мама. Заснула с сигаретой в руках и сгорела, спалив нашу квартиру. Я как раз была на приеме психолога. Я осталась без всего. Без дома, без родителя, без вещей… Мой нотариус показал мне завещание матери, в котором она говорила, что ей жаль, что она…сожалеет обо всем и что мой биологический отец — Энтони Эдвард Старк. Национальный герой. Герой Америки.