Легенды Оромеры. Великий Орёл

      Ночь застала охотников в дороге.       Мгла на исходе года падала на землю тугой пружинистой иссиня-чёрной ночью, укрывая траву туманной бахромой и одновременно увешивая небо яркими льдистыми звёздами.       Звери искали тепла в норах, и у добытчиков, неторопливо бредущих к дому с пустыми руками, было скверное настроение. Ворон злобно водил ноздрями, и весь его внешний вид не сулил добра даже полёвке. Правда, мыши, в отличие от хищников, тоже сидели дома, тушкой прижимаясь к рачительно припасённому за лето зерну.       Весь день тяжёлые чёрные тучи кучковались где-то на севере, но ближе к ночи, по распоряжению появившегося словно ниоткуда промозглого ветра, придвинулись вплотную и, закрыв собой дыры в небе, пролились холодным зимним дождём.       Из подходящего укрытия от него было только тёплое подбрюшье недовольного динозавра.       — Чудный домик, — сообщил Марку промёрзший Константин, — мебели, правда, не хватает!       — Я обернусь, пожалуй, и тебе теплее будет, — проворчал сосед по «уютному» местечку. — Завтра будет тяжёлый день.             ***       Костя проснулся от холода, когда тусклое светило только собиралось подниматься в серой дымке стылого тумана. Марк исчез, и о его существовании в заиндевелом за холодную ночь мире свидетельствовали только клоки серой шерсти на стёганной куртке друга. Не было рядом Ворона, который, несмотря на размеры, словно испарился в лесу, не оставив ни следа. Но он был быстро найден в соседней ложбине, по запаху…       Страдающий от сырости продрогший хозяин ездового тираннозавра долго обходил густой кустарник и даже не пытался продвигаться по возможности бесшумно, как учил его Марк. В какой-то момент, синяя от инея, зимняя листва стеной повалилась на него. Парень инстинктивно загородился рукой и посмотрел вверх. Ветка гибкого молодого деревца, согнутая под углом огромным телом стоящего рядом зверя, резко разогнулась и на излёте ударила по лицу сильно задев висок. Почти ослеплённый, с мелькающими перед глазами разноцветными кругами, он, ругаясь, пошёл напролом и вдруг увидел сквозь пульсирующую в глазах боль коричневое нечто, горой возвышающееся впереди. Огромный зверь, увенчанный короной из небольших рогов, сросшихся у основания наподобие, надетого на короткую тупоносую морду, шлема, был кем угодно, только не его Вороном.       Костя очень хорошо знал, какие страшные увечья может нанести обычный домашний бык. Когда-то, будучи с детским домом в летнем лагере, ребята подружились с местным инвалидом, по телу которого расходились толстыми червями грубые багровые шрамы. Он был сильно изуродован, и на вопрос, откуда такие раны сообщил, как на него напал взбесившийся двухлетний бычок, искусанный вылетевшим из улья роем…       Сейчас перед его глазами стояла коричневая мгла. Маленькие, сверкающие красными углями глазки, не сулящие добра с высоты, наливались тьмой его близкой смерти.       Зубробизон неторопливо поводил чёрным мягким носом, принюхиваясь к добыче, и, вдруг, попятившись назад, встал на слоновьи задние лапы! Костя увидел роговые пластины передних конечностей, и рёв из смрадного горла кувалдой повторно ударил многострадальную голову!       Палец со змеиным кольцом заломило, и сознание раскололось на куски.       …Его окружал приятный густой мягкий подлесок, рядом на слоновьих неуклюжих лапках прыгал, как смешной страус, молодой и вкусный зубробизон. Костя переступил через старую упавшую в прошлогоднюю зимнюю грозу сосну, подняв от охотничьей страсти хвост, потянулся к добыче, уже предвкушая тёплую пенящуюся кровь, мягко обволакивающую ждущую глотку.       Миг… и на хребет его собственного обеда метнулся мелкий серый хищник семейства псовых! Когти дракона злобно царапнули землю, и, теряя сознание, Костя сумел подумать: «Ну, что за существа такие, никому не мешал, решил перекусить!.. Звери! В собственном лесу пообедать не дают!».       ***       Первое, что он увидел, было большим глазом Ворона перед лицом. Осознав, что хозяин очнулся, тираннозавр сделал удивлённую рожу, протянув короткую переднюю лапу, больше похожую на тощую огромную птичью пятерню, хлопнул парня по плечу, издал трель, похожую на «Хехек…», и, облизнув морду, отправился к употреблению законного завтрака. Костя оглянулся. Вокруг него валялись поваленные стволы и утрамбованная почва, которая свидетельствовала о наличии в этом месте недавней дискотеки крупного стада.       — Что это было? — спросил он у появившегося Марка.       — Оборот, — сухо ответил последний.       Костя почесал затылок и вдруг громко рассмеялся:       — Акелла промахнулся! Попал, так попал! Марк, а я кто?       — Дракон. Очень большой дракон.       — Иии… что…       — Не знаю. Драконы испокон веков управляли миром. Это легенда. Насколько я в курсе, сейчас в правящем доме — змеи. Про Императора сказать не берусь. Но лучше бы тебе молчать о своей второй ипостаси. Драконы, похоже, вне закона.             ***       За неполный год, прошедший после удивительной встречи, два мужчины так и не научились спокойно возвращаться домой.       Марк, теперь спешил в усадьбу с каким-то странным чувством страха и восторга. Вся его волчья дикая стать предупреждала о неизменной готовности зверя к непостоянству судьбы и возможности потери вернувшегося, так неожиданно, такого желанного и тревожного счастья. Костя, никогда не знавший ласки, обрёл семью, дом и душевное тепло, ставших невероятно близкими ему людей. Всей своей натурой, всем телом, парень ощущал необходимость нахождения в этой, пахнущей сдобой и изумительной куриной лапшой, усадьбе. Он тянулся к резко молодеющей бабке, как щенок, как старший сын, так долго не знавший матери и, наконец, нашедший свою семью.       Они возвращались с удачной охоты!       Третий член странной кампании выглядел не менее довольным. В относительно маленькой, в сравнении с мощным мускулистым торсом, почти лошадиной и очень умной голове, прочно угнездилась мысль о странном хозяине, о дружной стае и верной возможности ежедневного большого куска жирного мяса и постоянного лёгкого дневного перекуса. Спустя несколько лет бедствий Ворон теперь тоже имел свой клан.       Лес, наконец, раздвинул синие кроны, подлесок убрал ветки, и компания ступила на зимние луга. Впереди вился дымом каминов и печей дух долгожданного ужина.       Пока мужчины сгружали мясо, с крыльца, спеша и поскальзываясь, почти кубарём слетел малыш Рант, а следом кричащая бабка:       — Чесанцы немедленно надень, неслух! Отец, он опять в тапках на двор. Вот простынет малины не дам, заставлю пить молоко с жиром и соды насыплю!       Картина жестокого лечения встала перед глазами всей компании так образно, что Марк, схвативший на руки щенка, судорожно обнял маленькие пятки, а подскочивший Костя стянул куртку и завернул мальчишку так, что только торчащий нос и русый непослушный вихор остались на обозрении динозавра.       — Пап, Кость, — услышали они. — А к нам из уезда урядник приезжал, перепись делал. Так сказал, что Костя, раз он не волк, а приёмыш из змеев, должен отметку в управе поставить и старый свой род указать! Можно, я с ним на Вороне сгоняю? Отпустииии…             ***       Слова сына подарили Марку быстро замеченную Ягой морщину и крепко сжатые губы Кости.       После ужина за чаем они долго спорили, решая, какой указывать в книге род. Наконец, Таисья Сергеевна поднялась:       — Ну-ко, мальчики, спать! Утро вечера мудренее. Ранечка, пойдём. — И увидев слезинку в глазах мальчишки, обнявшего мощную шею отца, смягчившись добавила, — идём-идём, завтра новый день придёт, а сегодня сказка.       — Песенка, — попросил малыш.       — И песенка, — согласилась она.       Мужчины посидели ещё немного и, уже собравшись отдыхать, не сговариваясь, остановились у комнаты ребёнка. Из-за полуприкрытой двери, как лёгкая флейта, звенел высокий голос, словно там начинала полёт большая синяя птица детского счастья и волшебной материнской любви. Грустная монотонная мелодия, ритмическая легенда из старого мира:       — Вьётся в тесной печурке огонь,       На поленьях смола, как слеза,       И поёт мне в землянке гармонь       Про улыбку твою и глаза…       Они не заметили, как закончилась песня. Там, в темноте детской спальни, сидела их женщина — мать и жена. Одетая в грубую шерстяную кофту и неизменную юбку, она была немного нескладной. Но густые русые волосы, невероятно отросшие за полгода и скрученные в тугой пучок, вырывавшиеся к вечеру на свободу, опускались на лоб большими круглыми кольцами.       Костя вдруг подумал, какой красивой в молодости была эта женщина, с миндалевидным разрезом глаз и тонкими запястьями, изрезанными синими венами.       «Надо уходить и найти этих драконов, — пришла мысль. — А потом спокойно обустроиться и жить рядом с моей семьёй».