***
Ацуши откинулся на спинку кресла и устало потянулся. Затекшие конечности неприятно затрещали. Глаза нещадно жгло после нескольких часов, проведенных за монитором. Сколько сейчас времени? Десять часов вечера! Он уже два часа как должен быть дома. Буквально неделя прошла с момента раскрытия Вооруженным Детективным Агентством очередного громкого убийства, и теперь босс требовал от всех отчеты о проделанной работе. А ведь работы было немало. Целую неделю Куникида таскал омегу с собой в разные места: то допрашивать подозреваемых, то искать свидетелей, то на само место преступления. Ацуши считал, что в таких делах было бы больше толку от Дазая или Рампо, но если первого днем с огнем не сыщешь, то второму было просто лень. Вот и приходилось Накаджиме отдуваться. Ацуши нравилась его работа. Он даже с уверенностью мог сказать, что это именно та профессия, с которой он хотел связать свою жизнь. Ему нравилось помогать людям и его абсолютно не волновало, подходит эта работа омегам или нет. Его коллеги - прекрасные люди, с которыми было приятно работать. А еще приятно было возвращаться домой после долгого и тяжелого рабочего дня. Наконец сдать боссу все отчеты, которых накопилось немало, со спокойной душой удалить все ненужные файлы, зная, что они больше не пригодятся, выключить компьютер и уйти домой. Наконец-то этот рабочий день закончился. Еще только ранняя осень и на улице не так холодно. Омега блаженно прикрывает глаза, подставляя лицо прохладному ветерку, позволяя ему играть в белоснежных волосах. Завтра у него заслуженный выходной, можно купить разной вредной еды, прийти домой, включить какой-нибудь подростковый сериал (потому что двадцать шесть лет - не конец жизни) и просидеть так до полуночи, а можно сразу завалиться спать. Грандиозные планы... Которые рушатся, стоит Накаджиме войти в квартиру. Первое, что бросается ему в глаза – это чужая пара кроссовок, стоящая рядом с обувью омеги. Ацуши готов выть от досады, ведь только один человек может так нагло, без спроса явиться к нему домой. Только этот человек имеет дубликат ключа от квартиры Накаджимы. Видимо, об отдыхе сегодня можно забыть. В гостиной горит свет, и доносятся звуки из включенного телевизора. Ацуши делает глубокий вдох, затем выдох - в воздухе витал тонкий аромат лаванды. Ему и самому интересно, что для него приготовила сегодняшняя неожиданная встреча. Альфа сидел на диване, притянув коленки к груди, и старательно делал вид, что его интересует какая-то второсортная женская мелодрама, и до вернувшегося хозяина дома ему совсем нет дела. Ацуши даже хотел возмутиться. Что этот школьник вообще себе позволяет? Заявился к нему, пока его не было дома и теперь игнорирует! Но Парень, будто прочитав чужие гневные мысли, отрывается от «увлекательного занятия», сталкиваясь с недовольным взглядом аметриновых глаз омеги. — Рюноске, ты опять сбежал от Гин? — Ацуши стоит в дверном проеме, скрестив руки на груди, и выглядит при этом, как строгая мамочка, которая уже готова отчитать своего непутевого сына за плохое поведение. — И как тебя совесть не заедает? Ацуши знает, что на взрослого, восемнадцатилетнего парня его нравоучения действуют уже не так хорошо, как года три назад, но все же надеется, что альфа его хоть раз послушается. — Гин ушла к подруге на День Рождения, а мне одному дома скучно, – Рюноске, как и подобает воспитанному молодому человеку, помогает омеге снять пальто и вешает его на вешалку рядом со своей курткой и лишь потом обнимает со спины, устраиваясь подбородком на чужом плече, вдыхая такой родной с детства запах. Природный аромат Ацуши был действительно уникален, не режущий и до тошноты сладкий, не терпкий и оседающий на языке. Это был запах страниц новой книги и горячего шоколада, настолько уютный, что каждый раз хотелось уткнуться носом в шею омеги, позволив этому запаху окутать все тело. Ох, если бы Накаджима позволял обнимать себя чуть дольше, чем тридцать секунд… Все потому, что омега никак не может принять тот факт, что перед ним больше не тот маленький и застенчивый альфа, который сторонился незнакомых людей. Рюноске вырос, он даже на полголовы выше Ацуши и в плечах заметно шире, а его запах... Как же сильно изменился его запах. Стал более мужественным, но вместе с тем утонченным. Вот только как бы омега ни старался, образ одинокого мальчишки, прижимающего к груди странную игрушку, продолжает жить в его памяти, сколько бы Накаджима не пытался убедить самого себя, что Акутагава уже взрослый, на подсознательном уровне он не может этот образ просто отпустить. — Как долго ты меня ждал? – до омеги лишь сейчас доходит, что Акутагава не знал, что он сегодня задержится на работе до поздна. Ацуши ведёт плечами, намекая, что объятия затянулись и пора бы уже убрать от него руки. Ему срочно нужно выпить кофе, иначе он просто свалится от усталости. — Примерно с семи вечера, — в голосе Акутагавы Ацуши слышит разочарование. — Ты сегодня задержался. Накаджима кивает. Да, если бы не Дазай-сан, который иногда не против свалить на Ацуши часть своей работы, зная, что тот по доброте душевной ему не откажет, и который же благополучно исчез, стоило Куникиде отвернуться на секунду, омега давно был бы уже дома. Но проблема заключалась в том, что Осаму совершенно не признавал слов "срочно" и "надо" и угрызения совести его совсем не мучили по этому поводу. "Да там работы на пятнадцать минут" — говорил Дазай, протягивая коллеге флешку с "отчетом", уверяя его, что он почти закончил. Нужно только несколько страничек дописать. И почему Ацуши не заподозрил что-то неладное, глядя на такую хитрую улыбку старшего? Ведь там не несколько страниц требовалась, а добрая их половина. От воспоминаний обо всех выходках Дазая на губах омеги непроизвольно появляется улыбка. Ну и как этот человек может быть настолько безответственным, являясь таким ценным сотрудником в Агенстве? — Что смешного? — холод в голосе Рюноске возвращает в реальность. Накаджима вздрагивает, услышав вопрос Акутагавы. Его настолько отвлекли мысли о работе и Дазае, что он и забыл о том, что они с Рюноске вроде как разговаривают. Хотя эти обрывки фраз было трудно назвать полноценным разговором. Акутагава искренне не понимает, от чего к нему такое отношение? Что изменилось за все эти годы? Его любимый Ацуши-сан отдаляется от него, всячески пытается избегать. Что такого произошло? Сейчас они сидят на кухне, Накаджима посматривает за кофе на плите и нервно постукивает подушечками пальцев по деревянной столешнице, будто его беспокоит что-то. Или кто-то? А Рюноске смотрит на него в упор, следит за каждой эмоцией, но все его попытки понять, о чем сейчас думает омега, терпят неудачу. Ацуши со временем стал для него сложнейшей загадкой. — Прости, задумался, — Накаджима идет к плите, чтобы выключить уже сварившийся кофе. Он упрямо игнорирует жесткий взгляд серых глаз, прожигающий дыру в его спине и чувствует, как начинают подкашиваться от усталости ноги. Ну этого еще не хватало. - Сегодня нужно было сдать боссу отчет и мне пришлось задержаться, чтобы успеть его доделать. Да и коллега попросил помочь ему, не могу же я отказать? О том, что его коллега - обнаглевший альфа, он решил умолчать. Кофе вышел слишком крепким, но так даже лучше. К Рюноске Ацуши двигает чашку с горячим шоколадом. — Как у тебя дела в школе? — спрашивает омега, делая глоток и морщась. Слишком крепкий. Отвратительно, но отрезвляет. — Все хорошо. Я защитил проект по истории, к которому готовился целый месяц. Учитель очень доволен моей работой, — шоколад пах восхитительно, но Акутагава не спешил к нему приступать, просто грея ладони о чашку. — Ты целую неделю не выходил на связь со мной. Я хотел тебя увидеть. Рюноске произносит это обиженно и отворачивается к окну, делая вид, что вид на ночной город интересует его сейчас больше всего. Омега умиляется такому поведению парня: вроде взрослый альфа, а так краснеет. Даже усталость немного притупилась. Как бы Ацуши не пытался отрицать очевидное, но Акутагава приносит уют и спокойствие одним своим присутствием. Он просто сидит рядом, а на душе уже становится легче. Накаджима чувствует аромат лаванды, исходящий от чужого тела, намного острее, чем раньше, но не придает этому большого значения. Ему нравится запах лаванды, он хорошо успокаивает. Омега легонько похлопывает парня по тыльной стороне ладони, обращая чужое внимание на себя, и говорит: — Ну не обижайся, я сегодня очень сильно устал, — Ацуши указательным пальцем водит по ладони альфы, пытаясь хоть как-то сменить гнев на милость. И у него это, в принципе, получается. Акутагава перестает хмуриться, даже слегка улыбается, тая от этой незамысловатой ласки. — Хочешь, завтра сходим куда-нибудь? Кино, парк, магазины - куда угодно. Как раньше — Хочу, — мгновенно оживляется парень. — Но учти, я поймал тебя на слове. Завтра ты от меня не отвертишься.***
Как раньше уже не будет никогда. Ацуши и Рюноске, разговорившись, просидели на кухне почти до полуночи. Они говорили обо всем: о погоде, о фильмах, о еде, о работе, даже о Дазае вспомнили. Акутагава сначала с подозрением слушал рассказы омеги о коллеге, но когда тот вскользь упомянул, что у Осаму есть истинный омега, у парня аж от сердца отлегло. И просидели бы они, наверно, еще дольше, если бы на Накаджиму не обрушилась ужасная слабость. Оба решили, что уже довольно поздно и посиделки нужно прекращать. Все равно в их распоряжении был весь следующий день. Оба приняли душ, Ацуши постелил альфе на диване и, пожелав ему спокойной ночи, ушел в свою комнату. Накаджима с удивлением отметил, что никогда еще не чувствовал такого сильного недомогания после работы. Кажется, пора уже брать законный отпуск. Лишь к часу ночи Ацуши понимает, чем было вызвано его состояние. Бессердечная сука - течка решила начаться не через две недели, как положено, а именно сегодня, именно сейчас, когда у него под рукой нет никаких блокаторов, да еще и альфа спит за стенкой. Накаджима попал, сопротивлялся судьбе все это время, вот она и сыграла с ним в такую злую шутку. Простыня под ним испачкалась в естественной смазке, пижамные шорты до боли стянули возбуждение и при любом малейшем движении доставляли дискомфорт своим трением о кожу, которая стала до невозможности чувствительной, и запах... Омега уверен, что его запах уже заполнил всю квартиру. Большая удача, если Рюноске не проснулся. Кое-как встав с кровати, Ацуши подошел к двери и прислушался: в квартире было тихо, значит альфа спит. Это его шанс. Максимально тихо приоткрыв дверь, Накаджима прошмыгнул в коридор. Тогда-то он и пожалел, что вообще с кровати встал. Лаванда Каким же Ацуши был наивным. Можно было сразу понять, что запах Акутагавы он чувствует так ярко не потому, что он просто рядом сидел. Можно же было связать как-то межу собой слабость в теле и восприимчивость к запахам. А у Рюноске он был просто прекрасным. Настолько прекрасным, что тело бросает в жар, а внизу живота скручивается узел возбуждения. "Господи, Накаджима, на кого ты похож? Теряешь самообладание из-за этого молодого альфы... Да стыдно должно быть, в твоём-то возрасте!" — отчитывал сам себя омега, надеясь, что дискуссия с самим собой хоть как-то поможет ему взять себя в руки и***
Утро начинается совсем не так, как в трогательных историях любви, где влюбленные просыпаются одновременно, краснеют, стоит им пересечься взглядами, затем омега прямо на голое тело надевает рубашку своего возлюбленного и они оба идут готовить завтрак. По крайней мере у этой парочки утро начинается не так. Они спят почти до полудня, так и не отлепившись друг от друга ночью. А потом просыпается Ацуши. Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, что все, что было ночью - не мокрый сон, а парень, на чьем плече он благополучно проспал всю ночь, вполне реален. И наступает та самая вина за содеянное. Он поддался инстинктам и переспал со школьником. С мальчиком, которым он провел большую часть своей жизни. Которого он укладывал спать, когда Гин задерживалась на работе, помогал ему с ненавистной математикой, покупал сладости и водил на аттракционы. А теперь они лежат в одной постели и полностью нагие. Лежать и терзать себя мыслями становится невыносимо. Ацуши решает немедленно принять душ. Желательно холодный. Осторожно, чтобы не разбудить Рюноске, Накаджима убирает от себя чужие руки и встаёт, морщась от тянущего ощущения засохшей спермы и смазки на бедрах. Тело, к счастью не болит - альфа постарался сделать всё нежно и аккуратно. И лишь в большом зеркале в ванной комнате он замечает огромное количество фиолетовых засосов по всему телу. Нет только самого главного - Акутагава не поставил на нем свою метку. Как и планировал, Ацуши принял холодный душ, до покраснения натирая кожу губкой, будто это поможет ему избавиться от всех фантомных прикосновений. После душа он идет на кухню делать кофе, ставший ему незаменимым напитком. Хотя сейчас кстати был бы коньяк. Накаджима, погруженный в свои тяжкие думы, не замечает, как их виновник подкрадывается к нему со спины для объятий. Ацуши даже подпрыгнул бы от испуга, не будь у альфы такой сильной хватки. — Доброе утро, — мурлычет Рюноске, целуя омегу в шею. — Кому как, — апатично отзывается Накаджима, пытаясь отпихнуть от себя довольного альфу. А Акутагава сейчас в слишком хорошем настроении и на холодный тон возлюбленного никак не реагирует, только жмется ближе, горячо дыша в затылок. — Я люблю тебя, — на ушко шепчет парень мужчине, даря еще один поцелуй, — Если ты сейчас скажешь, что я не понимаю, что говорю и это все еще моя детская влюбленность, я укушу тебя. Ацуши понимает, что это нужно срочно прекратить, они зашли слишком далеко и повториться такое не должно. Разворачиваясь к альфе, он обхватывает его лицо ладонями, чтобы глаза в глаза и выпаливает на одном дыхании все, что копилось в нем годами: — Да! Именно это я и собираюсь сказать! То, что произошло - ошибка, которую я допустил. Тебе всего восемнадцать лет, ты еще совсем молодой и не понимаешь многих вещей. Ты еще встретишь омегу своего возраста, с которой у тебя будет много общего и поймешь, как сильно ошибался, признаваясь в чувствах мне! Мне почти тридцать, Рюноске, я слишком для тебя стар. Я был рядом с тобой большую часть твоей жизни, поэтому ты и путаешь любовь с братской привязанностью. — говорить это безумно больно, Накаджима будто глотает битое стекло и кажется, на его глаза уже навернулись слезы. Взгляд у Акутагавы нечитаемый, складывается впечатление, что он был готов к этой тираде - стоит молча, не перебивает, обдумывая каждое слово. Не в его характере было бурное выражение эмоций, он всегда был сдержанным парнем, никогда не повышал голос, Накаджима даже не припоминает, чтобы тот когда-нибудь плакал. Один взгляд его холодных серых глаз нес в себе больше, чем какие-то слова. Ацуши всхлипывает, а руки его безвольно опускаются, соскальзывая с чужого лица. — Ты закончил? — тон до безобразия спокойный. Омега ничего не говорит и даже не удосуживается кивнуть, но Акутагаве это и не нужно - он и так знает, что его слушают, — А теперь послушай меня. Мне плевать на нашу разницу в возрасте. То, что произошло - должно было произойти рано или поздно. Мои чувства к тебе - это не братская привязанность, братьев не ревнуют к их коллегам-альфам, с братьями не хотят засыпать и просыпаться каждый день и уж тем более создавать семью. Так зачем мне какая-то омега моего возраста, если у меня уже есть мой истинный, которого я люблю с самого детства? Слёзы сдерживать уже никак не получается. Омега плачет, как маленький, а Рюноске гладит его по мягким, чуть влажным после душа волосам, и целует так отчаянно, как в последний раз. — Ацуши, — шепотом зовёт Акутагава парня, — Ты доверяешь мне? Накаджима шмыгает носом, утирая жгучие, влажные дорожки слез с бледных щек. Доверяет ли он ему? Конечно. Рюноске ни разу не обидел Ацуши, ни разу не причинил ему боль. Своими словами он развеял страхи и сомнения омеги. Определённо, он ему доверяет. — Да, — сказано это тихо, но Акутагаве этого достаточно. Этот день он запомнит, как самый лучший в своей жизни. — Тогда позволь мне любить тебя и быть рядом с тобой всегда. Ацуши смущенно прячет лицо в изгибе шеи парня. — Ты мне предложение что-ли делаешь? — бубнит мужчина, расслабляясь в объятиях своего альфы. — Возможно, — Рюноске оставляет на губах Накаджимы невинный поцелуй, наконец видя, как его любимый улыбается, — Хотя выйти за меня замуж ты согласился ещё девять лет назад.