***
Накано медленно шёл по коридорам библиотеки, приступ сошёл на нет, но возвращаться к остальным или в свою комнату не хотелось. ― А, господин Накано, вас-то я как раз и искал, ― мужской голос раздался за его спиной, и Накано резко обернулся, затравленно глядя на Библиотекаря. Сначала этот человек вызывал у него неприязнь — по слухам Библиотекарь был верным сторонником правительства и не смел шагу ступить без ведома власть имущих. Со временем Накано осознал свою ошибку: Библиотекарь поступал так, как считал правильным, следуя своим убеждениям, а не навязанным указаниям. Рискованно, но иных алхимиков, обладающих способностями и знаниями их Библиотекаря, на примете у правительства пока не нашлось. ― Прошу прощения, не хотел вас напугать, ― Библиотекарь болезненно сощурился на свет ламп, освещающих коридор. ― Вы меня не напугали, ― Накано глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. ― Просто мне стало нехорошо, я решил пройтись и, похоже, настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как вы подошли. Я могу вам чем-то помочь? ― Не мне, ― Библиотекарь потёр переносицу кончиками пальцев. ― Я хотел бы, чтобы вы показали новоприбывшему литератору библиотеку и рассказали о здешнем укладе. ― Новоприбывшему… Но разве вы не должны были провести ритуал призыва после возвращения Заведующего? ― удивлённо поинтересовался Накано. ― Чтобы выслушать очередную лекцию на тему того, кого из литераторов мне необходимо вернуть к жизни ради всеобщего блага? Душа человека сама решает, есть ли в этом мире у неё незаконченные дела, нужна ли она здесь, а я ― всего лишь проводник, дарующий ей физическое воплощение. Но не будем углубляться в философские рассуждения, нас ждут. ― Я не уверен, что подхожу на роль экскурсовода, ― Накано сдержанно рассмеялся, стараясь скрыть волнение. ― О, этот литератор из вашего времени и… скажем так, разделяет ваши убеждения. ― К-какие убеждения? Я не понимаю о чём вы. ― Господин Накано, вы словно в болоте увязли в прошлом. Времена изменились, сейчас никто не притесняет права тех, кому противен нынешний строй. Впрочем, я не разделяю ваши взгляды… Всеобщее равенство и братство ― красивая сказка, стремление к которой приводило к революциям и кровопролитным войнам. ― Мне не в первый раз приходится выслушивать подобное, ― Накано потёр внезапно онемевшие пальцы на правой руке. ― Но, знаете, я… я больше не хочу отказываться от своих убеждений. ― Похвально, ― только и проговорил Библиотекарь, направившись к своему кабинету. Накано последовал за ним, размышляя над тем, что же это за новоприбывший литератор. Насколько он знал, чем больше времени с момента смерти прошло, тем труднее Библиотекарю было вернуть человека в мир живых, поэтому вряд ли новый литератор был кем-то из его соратников, возможно последователь. ― Проходите, ― Библиотекарь открыл дверь, пропуская Накано вперёд. Стоило сделать несколько шагов в обитель алхимика, как Накано почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он вздрогнул, но не отступил, изучая нечто, принявшее форму молодого мужчины. Чёрные волосы его свалялись и наполовину сползли с черепа, покрытые гноем. Одежда тлела, рассыпаясь прахом, и медленно обнажала тело. Ссадины, синяки, язвы, истекающие кровью; разорванная выстрелами и острыми осколками рёбер, напоминающих костяные цветы, сотворённые безумным творцом, плоть. Накано осел на пол, не в силах оторвать взгляд от провалов пустых глазниц. Из них по щекам к подбородку этого живого мертвеца стекала прозрачная слизь, будто бы из непроглядно-чёрных дыр выползали невидимые слизни, оставляя свои омерзительные следы. ― Хватит, пожалуйста, ― Накано закрыл лицо ладонями, чтобы не видеть дальнейшего ― как замученного человека выворачивает наизнанку, как он превращается в груду кровавого месива… ― Шигеджи? Эй, Шигеджи, да что с тобой? Накано почувствовал, что его обняли за плечи, но не ощутил привычного страха или брезгливости. От человека, в голосе которого звучало искреннее волнение, исходила едва уловимая смесь знакомых ароматов ― кожи, нагретой солнцем, копчёной рыбы, дыма, скошенной травы. ― Ты… живой, Такидзи? ― Накано нашёл в себе силы взглянуть на молодого чёрноволосого мужчину. ― В это сложно поверить, но да. Накано не стал говорить, что под своим вопросом подразумевал нечто иное. Когда Такидзи помог ему подняться, Накано впервые за всё время, которое он находился в библиотеке, улыбнулся. Они ведь и правда были живыми.***
Библиотекарь тихо прикрыл дверь, оставляя двух литераторов наедине. Память о прошлом ― тяжёлое бремя. Некоторые писатели, вернувшись к жизни, страдали от кошмаров и галлюцинаций, кто-то даже помнил агонию перед самой своей смертью. Для таких искалеченных душ он старался найти некий якорь, способный удержать их от безумия и дать привыкнуть к изменившемуся миру. Старинные вещи, привычная еда, ненавистный враг, близкий друг, несносный ученик, строгий наставник ― всё это исцеляло сердца и души. Библиотекарь устало закрыл глаза. Помогая этим «живым мертвецам», он впервые за долгое время чувствовал умиротворение.