***
— Давно пора, тебе уже шестнадцать скоро стукнет, — отец пил свой утренний кофе, читая газету. — Я достиг половозрелости в четырнадцать, — добавил он, не отрываясь от газеты. Чонгук бросил на отца такой взгляд, словно тот приговорил его к смертной казни. Мать гладила его по голове и тоже посмотрела на мужа укоризненно. — Знаешь, дорогой, я тоже возле шестнадцати достигла половозрелости, и в этом нет ничего страшного, Чонгуки, — женщина начала сильней приглаживать сыну волосы от чего они становились жирнее. — Мать дело говорит, в этом нет ничего страшного. Все правильно, как заложено нам природой, — мужчина отпил еще кофе и перевернул страницу газеты. Брюнет смотрел на отца с приоткрытым ртом, не моргая. Не хватало еще, чтобы предки начали ему читать лекцию о том, как зарождается жизнь. Лучше он будет хорошо учить биологию в школе, чем слушать подобное от родителей. — Да о чем мы разговариваем? — вспылил парень. — Знаю я, что нам природой заложено, но блять, я кролик. Мужчина оторвался от газеты, а женщина испугано перестала гладить сына. — Ты мне тут не ругайся, думаешь, стал половозрелым и теперь все можно… — Ничего он не думает, — перебила мужа жена и обратилась к сыну. — Так тебя это волнует, кроличьи ушки? — Я ненавижу кроликов. Ненавижу этих похотливых трусов, которые не могут дать отпор, но зато размножаются со скоростью света. Отец выплюнул свой кофе, моментально проверяя, не попало ли на рубашку. — Мам, — парень жалобно посмотрел на мать. — Я же не такой. — Конечно не такой родной… — Ты мускулистый кролик, — перебил, на сей раз, муж жену. Сын с матерью мгновенно обернулись к отцу семейства с одинаковой аурой взглядов, который так и говорил: — «вот к чему это сейчас?» — Что? — Дорогой, иди на работу, — женщина обернулась к сыну. — Если тебя это так сильно беспокоит, то мы можем это спрятать, пока ты не привыкнешь.***
— Чон Чонгук, что за прикид? — низкорослый, щуплый блондин стоял у ворот в школу и отбивал баскетбольный мяч. К нему подошел брюнет в длинной, черной толстовке с капюшоном и только поверх этого школьный пиджак. Капюшон максимально накинут на голову, скрывая темные глаза. Руки грелись в широких карманах, а ноги шаркая, свернули с пути и подошли к позвавшему их хозяина парню. — Юнги-хен, что ты здесь делаешь? — Показывал дорогу в школу мелкому. — А мелкий это… — Брат, сводный, я рассказывал тебе. Чонгук припоминает, что Юнги действительно не раз упоминал о своем сводном брате. Когда упоминал, то использовал не самые лестные слова. Однако он говорил о нем всегда так много, что, несмотря на богатенький лексикончик его хена, Чонгук понимал, что он любит его. — Этот мелкий пиздюк заколебал меня. Я ему за эти выходные шесть раз показывал, где школа. Я предупреждал его, что больше показывать не буду. — Однако, ты здесь, — говорит Чонгук. — Я здесь, — соглашается Юнги. — Так, для чего маскировка? — переводит тему блондин. — Знай, она нихуя не действует, я тебя все равно узнал. — Ой, хен. Со мной такой пиздец случился. Юнги многозначительно приподнимает бровь, а Чонгук просто берет того за руку и тянет в школу, потом в туалет и наконец закрывает их в кабинке. — Прости, Чонгук, но ты ведь знаешь, я уже занят. — Не глупи хен, нафиг ты мне сдался… — Чонгук трясет головой. — То есть, я хотел сказать, нафиг ты мне сдался в этом плане. Юнги откровенно смеется и просит переходить ближе к делу, так как у него еще пары сегодня в универе, а первую он бессердечно просрал. Чонгук сдергивает капюшон и смотрит на покрасневшего Юнги. Блондин старался не смеяться, даже дышать перестал, но человеческий организм требует кислорода и Юнги фыркает в кулак. — Ну что же, милые ушки, — говорит Юнги. — У тебя даже заколочка имеется, еще и со стразиками. Сейчас блевать радугой буду. — Хен! — Чонгук обиженно дует губки, а ушки хоть и приколоты бережно мамой заколкой утром к волосам, все равно подергиваются в негодовании. — Хен, это не смешно, это же… это же… — Пиздец? — заканчивает Юнги. — Пиздец, — подтверждает Чонгук. — Воу, не зря Хосок тебя крольчонком называет. Когда расскажу ему, он умрет от восторга. — Не смей никому говорить, — глаза Чонгука округляться. Если в его кругу друзей узнают, что он ненавистный ему кролик будут подкалывать до конца жизни. Чонгук всегда важничал и говорил, что его внутренне животное наверняка большое и сильное… а тут ушастый крольчонок, которых Чонгук терпеть не может. — Обещай, что никому не скажешь, — Юнги молчит, а Чонгук смотрит жалобно. — Хен! — Хорошо-хорошо. Но, я не понимаю, чем ты расстроен, если честно? — Я кролик, — говорит Чонгук, так как будто это же и так понятно, зачем спрашивать очевидное. — Но кролик, это не плохо. Кролики милые и тебе очень идут ушки, — Юнги тянется рукой к голове, но Чонгук не позволяет коснуться себя. — Хен, мне тебя ударить? — Ой, что вам всем не нравиться? — говорит Юнги, выходя из кабинки, Чонгук моментально натягивает капюшон обратно. — Только сегодня утром выслушивал подобное нытье от мелкого пиздюка, а теперь ты. Видно я сегодня проклят, — подводит итоги блондин. — Он тоже кролик? — Нет, но он тоже не в восторге от своего животного. Хотите знать моё мнение? Вам офигенные животные попались. Так что благодарите вселенную за это. У меня на курсе есть дофига странных личностей, взять хотя бы парня, с которым я готовлю проект. Он индюк, и каждый день я лицезрю эту хуевину у него на шее. Так что все, отьебитесь от меня. У меня пары, — Юнги поднимает руку в знак прощания, — Hasta la Vista* — Юнги-хен, — Чонгук позвал старшего, который уже вышагивал по коридору и тот обернулся. — Ты такой болтливый стал. — Хвостик пупочкой у тебя тоже имеется? — в отместку спросил парень уходя. — Может быть, и имеется, — бубнит Чонгук обижено, направляясь в свой класс.***
Из-за галдежа ученики не сразу заметили припозднившегося учителя, но громко стукнувший журнал об учительский стол заставил всех приутихнуть и рассесться по местам. — Вас слышно аж в кабинетe директора, — учитель открыл журнал, записал какие-то данные. — У вас новый одноклассник, — он оторвался от журнала и осмотрел учеников, что внимательно его слушали. — Будьте доброжелательны к нему, я сейчас его позову, и он представится. Мужчина отлучился на минутку и вернулся с парнем в капюшоне точно как у Чонгука только красном. — Представься пожалуйста, — просит учитель. — Здравствуйте, я Ким Тэхен, перевелся в Сеул из Тэгу, позаботьтесь обо мне пожалуйста, — парень поклонился. — Спасибо. Короткое, лаконичное представление, ничего лишнего, все как любит Чонгук, привлекло внимание брюнета. Парень поднял голову и забыл, что для того чтобы не умереть нужно еще дышать. То, что он раздевает паренька взглядом его, не особо, волновало, так же, как и то, что учитель бубнит себе под нос о новой моде детей на капюшоны в классе. — … в мое время такого не было, — заключает свою речь учитель. Тэхен сел в другой конец класса от Чонгука и этот факт второго весьма огорчил, ведь место возле него всегда свободно. Слушать историю Кореи не интересно, а вот рассматривать новенького весьма забавно, особенно в те моменты когда парень замечает изучающий, настырный взгляд с другого конца класса и теперь сам временами поглядывает туда. Когда встречается с кроличьими черными, блестящими глазами краснеет и резко оборачивается к доске, прячет лицо под капюшоном. А еще было интересно, что именно хочет спрятать этот парень под тканью толстовки. То, что это брат Юнги Чонгук понял, сложив все воспоминания о нем от рассказов своего хена и утренней беседы в туалете. Ну, а еще он однажды видел фотографию у Юнги в телефоне, так что все совсем просто. Чонгук точно знает, что под капюшоном что-то от его животного, наверняка уши. И это было самое интересное, предполагать какое именно животное подошло бы этому робкому, отводящему смущенный взгляд пареньку. «Кому-кому, а ему точно кролик подошел бы» Как только звонок дал сигнал об окончании урока Тэхен срывается с места с вещами, а Чонгук от такого неожиданного рывка новенького бросает все и зачем-то бежит следом. Догоняет его возле спортивного зала, и так же неожиданно как для себя так и для Тэхена, дергает того за капюшон и тут же меняется в лице. Тэхен отводит взгляд, щеки алеют, нижнюю губу мучают зубы, руки сложены возле груди и перебирают шнуровки от толстовки. — Чего тебе? — спрашивает Тэхен тихо, чуть не млея. — Серьезно? Я предположил всех самых умилительных существ этой планеты, начиная щечками хомячка и заканчивая попкой вельш корги, а он, мать его, тигр. На слове «тигр» Тэхен еще больше краснеет и желает исчезнуть, он вжимает голову в плечи и смотрит куда угодно только не на Чонгука. — Как так вселенная? — Чонгук обращается куда-то к потолку. — Чем я не тигр? Тэхен медленно ползет вдоль стенки к выходу, но брюнет хватает его за тот же капюшон и тянет обратно. — Ты куда, давай знакомиться, Чон Чонгук, — он протягивает руку для знакомства. — Я знаю. Чонгук удивленно вскинул брови, а Тэхен гуще покраснел и начал размахивать руками в истерике и объяснять, что он не сталкер, а просто наслышан от Юнги и видел пару фотографий, и что он сразу узнал его, как только вошел в класс, а еще он вкусно пахнет шоколадом. После последних слов он открыл огромные глаза и утонул в алой краске, понимая, что взболтнул лишнего. — Ты ничего не слышал. — Я не глухой. Чонгук слушал его, не перебивая и умилялся, а еще никак не мог понять, почему он кролик, а не это прелестное создание, а так же его обоняние таяло от сладкого запаха печенья, что он и сказал вслух, не случайно как Тэхен, а специально, осознавая понятия сказанных им слов. А Тэхен осыпался по стенке от переизбытка эмоций и вообще, чего это он такой эмоциональный, он же тигр в конце то концов, он не должен робеть. — А ты…? — Что? — не понял Чонгук, пока Тэхен не кивнул на капюшон, тогда то Чонгук и показал свою кроличью натуру. — Не уверен, что готов тебе это показать. Пожалуй, нет. Нет, не покажу. Возмущенный Тэхен тут же вскакивает, говорит, что может быть он тоже не был готов, но Чонгук наглым образом сорвал с него капюшон. И что это абсолютно не честно с его стороны теперь не показать ему свою животную сущность, к тому же раз они соулмейты то он — Тэхен имеет полное право знать, кем является его избранник судьбы. Чонгук от такого напористого тигренка впервые ощутил себя кроликом поджавший хвост хоть и крохотный. И да, он узнал в Тэхене своего соулмейта сразу как он вошел в класс, но нет, он не сумел сказать это вслух. Это же так смущает, выговорить одно слово «соулмейт» заставляло его сгорать жаром, а спросить, что думает об этом сам Тэхен так вообще можно помирать сразу, так как сердечко прихватит от волнение, точно кроличье. А тут, на тебе, робкий и застенчивый парень говорит об этом без доли смущения, хотя минутами ранее в обморок чуть ли не падал, когда Чонгук сказал, что тот пахнет печеньками. А теперь сам Чонгук смущен глупо краснея и слушать лекции об эгоизме больше нет сил, если не хочется и дальше позориться розовыми щеками. — Я кролик, — перебивает Тэхена парень. — Самый настоящий. Тэхен умолкает, смотрит с восхищением и снова спрашивается, куда делся робкий тигренок, когда Тэ стягивает чужой капюшон и восхищенно пищит так, что у Чонгука уши закладывает. — Обожаю кроликов, ты такой милый. Можно? — не дождавшись ответа, он снимает заколку, которую еще утром мама Чонгука нацепила, чтобы приложить ушки к голове. Теперь они нервно подергивались, когда Тэхен прикасался к ним, лаская серенькую шерстку. Чонгук покусывал щеку и нижнюю губу, молча наблюдая за блестящими, наполненными упоением глазами хищника. Именно хищника. Чонгук не понимал, как такой как Тэхен, мог быть из семейства кошачьих, он ведь сплошное умиление, но почему-то сейчас смотря ему в глаза Чонгук боится дернуться, сделать лишние движение, иначе Тэхен выпустит когти и добром для кролика это не кончиться. После приступа секундного страха Чонгук уже смотрел на Тэ иначе, он начал подмечать детали, которые сначала отбросились на другой план. Например, что Тэхен все же парень, это явно сюрприз от вселенной, но сюрприз, с которым можно смириться, если это такой как Тэ и если он не прекратит ласкать его ушки, так как это оказалось довольно приятно. А еще Тэхен привлекательный даже притягательно привлекательный. Глаза остановились на чужих губах и Чонгук начал вместо укусов оставлять на своих губах влажные дорожки. Губы Тэхена манили, они казались такими мягкими и почему парень был уверен, что они на вкус, как его любимые печенье, так и хочется съесть. Потянувшись к желаемому Чонгук не ожидал, что получит звонкую пощечину. Хорошо, что в коридоре было пусто, так как звонок на урок дал о себе знать еще десять минут назад. Тэхен прижал ладошки к губам и выпучил глаза, он тихо шептал «прости…» не умолкая, а в глазах начались скапливаться слезы. Чонгук тоже смотрел шокировано, щека покраснела и зудела от удара. Чонгук дернул носом, а одно ушко медленно опустилось, другое так и осталось торчком. Губы по-детски поджались и немного надулись, а глаза смотрели обиженно. Тэхен все шептал «прости…». — Нет, это ты прости, я не должен был. Это наша первая встреча, а я к тебе лезу. — Дело не в этом, — Тэхенов голос стал до мурашек бархатным и тихим. — Просто… если ты поцелуешь меня, то это исчезнет, твои ушки исчезнут, а я еще не видел твоего хвостика и не потрогал его, а еще я хочу на память сфотографировать тебя таким, оно ведь не вернется больше, ты такой милый в таком амплуа, а еще я… Ай! Тэхен уставился на уходящего Чонгука, держа свое ушко, которое только-что очень больно укусили. Чонгук шагал быстро, нервно сопя, его уши напряженно стояли торчком, а нос так и ходил туда-сюда. Тэхен, видите ли, не хотел целовать его только потому, что не насмотрелся на Чонгука-кролика. Чонгук думал, что задел своими порывами его чувства, а он даже думать не думал об этом. Он-Тэхен и не собирается, оказывается, возвращать Чонгуку его человеческий облик, избавив его тем самым от ненавистных кроличьих ушей пока не сделает памятное фото… — Я еще и пощечину за это получил, — бубнил себе под нос парень, обиженно задрав голову. Чонгук даже и не думал останавливаться и обернуться, из-за чего он и не видел, как Тэхен растекся по полу от жесткого умиление, ведь толстовка Чонгука задралась сзади, оголяя маленький, пушистенький, серенький хвостик пупочкой, который ловя раздражительное настроение своего хозяина подергивался. А Тэхен уже в мире розовых пони, которые сладко пахнут сахарной ватой, какают бабочками и блюют радугой и он будет держаться до последнего, чтобы насытиться умилительным крольчонком, его крольчонком как можно дольше.