Как обычно

Локи валялся на траве в укромном уголке дворцового сада, вход в который был запрещен даже садовнику. Из-за отсутствия ухода участок мог стать весьма запущенным, если бы не заклинание, наложенное на кусты и деревья. Локи иногда развлекался, создавая зелёных чудиков, и поэтому деревья особо не разрастались, словно застыв в ожидании очередного превращения. Однако сейчас юноша был не в настроении колдовать, не в силах избавиться от постоянно возвращающейся мысли о том, что последняя шалость оказалась слишком успешной. Локи и сам не ожидал настолько сильного эффекта, и потому ушёл в парк, где и отдыхал, боясь признаться даже себе, что, по сути, просто прячется от гнева старшего брата. Но всё-таки, несмотря на отрицание правды, внутри скребли кошки, а лицо горело как от жары, хотя погода была приятная. Вдруг зашуршали высокие кусты, и на искусственную поляну вышел Тор. По виду громовержец вполне подтверждал своё прозвище, разве что не метая молнии — гнев ясно читался по сжатым в тонкую линию губам, строгому прищуру глаз и раздутым ноздрям. Кажется, запахло жареным. Локи непроизвольно сглотнул, но с места не сдвинулся, изобразив вселенский покой и безмятежность. — Твоя работа, — холодно проговорил Тор, швырнув в брата рекламный постер из Мидгарда. На глянцевой бумаге длинноволосый мужчина размахивал молотом, а позади него, но много выше, словно кукловод, управляющий парадом, довольно осклабился юноша в рогатом шлеме и зеленом плаще. Слово, напечатанное на рекламке, не позволяло усомниться в личности изображённых людей. Точнее, асов. Локи ничего не ответил. Лениво повернувшись к брату, он укоризненно посмотрел на него, всем своим видом показывая, как нехорошо быть нарушителем спокойствия. Постер юноша всё-таки поднял, и даже поднёс к лицу. — О, неплохой фильм. Тебе понравилось? — невинно поинтересовался Локи, отмечая, что рычание Тора веселит не хуже удачной проделки. — Почему тогда не сделал себя главным героем? — всё так же хмуро спросил Тор. Локи улыбнулся. Он ничуть не сомневался, что брат узнает и догадается, правда, не думал, что так скоро. Всего-то семь Мидгарских лет прошло. Люди успели наснимать столько всего, что принц был уже и сам не рад, что подкинул им эту идею. Теперь можно было почесать самолюбие Тора лестью и сказать, что фильм в его честь, но столь грубой лжи братец не поверит. — У плохишей больше фанаток, — пожал плечами Локи. Парень надеялся, что старший не читал фанфики, да и, ас же не обязан отвечать за ненормальную фантазию безумных людишек, верно? Хотя и одного нашумевшего блокбастера хватит на приличное наказание, если, конечно, Тору не понравилось. А ему не понравилось. — Златовласка? — протянул Громовержец, распаляясь. Похоже, он видел не один фильм. Локи покраснел. — Понимаешь, в некоторых странах Мидгарда так называют светловолосых парней… Скажи спасибо, что не Рыжий Таракан. Если Локи до этого надеялся свести всё в шутку, то теперь, похоже, такая возможность исчезла. Хрустнула сорванная с дерева ветка, и Локи почувствовал тысячи мурашек, промчавшиеся по коже. Влип. — Я давно не ребёнок, — выдохнул юноша, понимая, что возражать бесполезно. Невесомо упали листья, сорванные с ветки могучей ладонью. В воздухе тонко свистнул получившийся прут, и Локи понял, что боится. Но боится не боли, а того, что окажется неспособен с честью перенести наказание. Он думал, что уже достаточно взрослый, чтобы никто больше не смел поднять руку на его зад, но Тор, видимо, придерживался противоположного мнения. — Даже люди уже вычислили, что ты несовершеннолетний, — покачал головой Тор. — Перевернись на живот и спусти штаны. — Сам-то недалеко ушёл, — для вида поворчал Локи, подчиняясь. Сдаваться без споров не хотелось, но не ответить за проступок, раз уж поймали, было немыслимо: трусость, недостойная принца. Пришлось стянуть до колен штаны вместе с бельём и улечься, как было велено, пряча в траве полыхающее лицо. Хотелось окунуть его в ледяную воду, чтобы хоть немного остудить невыносимый жар. Тор не заставил себя ждать, присел на корточки, занёс руку и хлестнул розгой по округлой беззащитной попе, заставив Локи вздрогнуть от неожиданности. С первым ударом всегда было так — как ни готовься, а прилетит обязательно внезапно и резко. Хотелось бы вытерпеть без единого стона, но юноша знал, что сильно разозлил брата, а это означало строгую порку, до равномерно малиновых ягодиц. — Извини, — выдавил Локи заранее, пока еще мог говорить без всхлипов. Впрочем, это никогда не срабатывало. Тор хмыкнул, не считая нужным пояснять степень своего недовольства очередной выходкой младшего. Локи видел во всем игру, и пусть в пересчете на земной возраст парню исполнилось шестнадцать, порку он определённо заслужил. Пора было уже продумывать последствия своих действий чуть больше, чем никак. Прут засвистел чаще, и Локи прикусил губу, сдерживая постыдный стон. Зад словно обжигало, раз за разом безжалостно и неотвратимо жаля нежную кожу. Заслуженная кара пусть и была таковой, но от этого не становилась менее болезненной, и Локи мечтал, чтобы гнев брата прошел поскорее. Принц подумал, что мысль представить асов не в самом радужном свете была не лучшей его затеей, а плата за возможность посмеяться над «Златовлаской» стала несоизмеримой. Глаза увлажнились, но Локи всё ещё держался. Глядя на то, как вздрагивает младший, Тор поневоле придерживал руку, щадя его. Каждый раз, как бы ни провинился Локи, Тор не был способен наказать брата достаточно сурово. Возможно поэтому шалости юноши порой переходили всякие границы, и уже старшему приходилось держать ответ перед Одином, почему недосмотрел. Локи же, напротив, считал, что с ним обращаются излишне строго, о чём непременно напоминал Тору после каждой порки, с помощью новой издевательской шутки. Оставить их без расплаты было никак нельзя, и поэтому Локи частенько щеголял румяным задом. И так по кругу. — Уф, — выдохнул-простонал Локи, выдергивая Тора из размышлений. Обрабатывать ягодицы прутиком было настолько привычно, что старший даже задумался, на автомате продолжая стегать. Теперь же Тор заметил, что цвет полушарий уже стал достаточно ярким, и опустил руку ниже, чтобы шутнику ещё долго вспоминалось о неотвратимости возмездия. Теперь-то Локи заерзал, замычал и ткнулся лицом в сгиб локтя. После десятка ударов до Тора донёсся приглушённый всхлип, и он отбросил ненужный более прут. Когда терпеть стало совсем уж невозможно, и брат наконец остановился, Локи смог тихонько шмыгнуть носом и стереть влагу со щёк. Как бы ему хотелось, чтобы на этом испытания завершились, но впереди было самое неприятное. — Перерыв окончен, — со стальными нотками в голосе объявил Тор, прождав не больше минуты. Локи вздохнул и поднялся, потирая пострадавшее место. Под неумолимым взором Громовержца юноша опустил голову и пробормотал, что больше не будет. Затем, без напоминаний выполняя обычный ритуал, нагнулся, выставляя крепко напоротый зад для заключительных шлепков ладонью. Было стыдно. Хуже только оказаться перекинутым через колено в уязвимом положении наказанного мальчишки. Десяток звонких шлепков эхом пронеслись по поляне, и Локи порадовался отсутствию вблизи зрителей. Никто бы не посмел потревожить принцев, особенно в такое время. Суровый старший брат не дал возможности подтянуть штаны — обхватил в медвежьих объятиях и прижал к себе, лишь на секунду, но заставив ощутить тепло и заботу. Локи довольно зажмурился, поняв, что прощён. Тор больше не сердится, обиды забыты, и можно придумывать новую пакость. Впрочем, как и обещал, подобного уже сделанному Локи повторять не собирался. Не его стиль.