say yes

      За все эти годы было множество теорий о существовании Земли. Некоторые были счастливыми, некоторые грустными, другие же сначала казались первыми, но оказывались вторыми. Конкретно этим вечером было сделано шестьдесят семь предположений. Шестьдесят пять из них совершенно не имели отношения к нашей истории. Две из шестидесяти семи должны произойти в Лондоне. Одно будет случайным, другое находится в центре внимания.       В этот самый момент две пары стоят в очереди в Ритц. Одна из них состоит из Джессики Эллен Макдугал и Лизель Родригес. Они обе очень хорошо одеты, и обе нервничают и хихикают над таксистом, подумавшим, что они сестры.       Другая пара, как вы уже догадались, состоит из Азирафеля и Кроули.       Если бы кто-нибудь, скажем, Бог, смог заглянуть в голову Азирафеля, то он заметил бы, как много всего сейчас происходит внутри. Во-первых, он очень осторожен и осмотрителен, потому что боится потерять маленькую красную бархатную коробочку, болтающуюся в кармане пальто, в которой было серебряное кольцо с двумя бриллиантами. Ещё он задаётся вопросом, должен ли он был как-то по-особенному одеться к такому случаю, ведь Кроули нарядился куда больше обычного и сменил футболку и галстук на полноценный костюм-четверку.       Кроули, напротив, спрашивает себя, не слишком ли он разоделся. Его костюм красный — глубокий алый, но всё же красный — и он чувствует себя слишком нарядным, наверное, из-за того, что так и есть. То, является ли это правдой, безусловно подлежит обсуждению. Он тоже весьма обеспокоен — тем, что нежно-голубая бархатная коробочка с золотым кольцом, украшенным черным и белым сапфиром, в его кармане вот-вот прожжет дыру. Кроули уже почти потерял его в мириаде других карманов своего пальто, но сейчас он нацелен на то, чтобы сохранить его в целости и сохранности и не забыть, где оно лежит.       Официант ведёт их к столу. Он наслышан о парочке, которая всегда чудесным образом появляется ровно в тот момент, когда освобождается столик. Все, кроме него, обслуживали их, так что сейчас — его минута славы. Будем надеяться, он получит свою хорошую историю. Кто-то из его коллег рассказывал о том, как мужчина в черных очках однажды случайно споткнулся и упал на мужчину, что всегда носит один и тот же костюм, с большой (как он назвал это в своих пересказах) «болезненно очевидной гейской тоской».       Сейчас Кроули собирается выдвинуть стул для Азирафеля, а официант внимательно про себя отмечает это, откладывая для последующего обсуждения с коллегами. Азирафель тоже пытается пододвинуть свой стул и их руки соприкасаются так, что ладонь Кроули оказывается сверху. — Кроули, дорогой, — сглотнул Азирафель, его сердце бешено стучало. — Можно, эм… Можно мне мою руку, пожалуйста? — Ой. Ага. Конечно. Давай, — Кроули смущенно отступил назад. И ангел, и демон сейчас паникуют по одной причине: есть ли что-то между ними?       О, точно. Когда ваша покорная слуга-рассказчица упомянула то, что Кроули и Азирафель — пара, появилось несколько недосказанностей. Наиболее точным описанием их ситуации было бы «два безумно влюбленных человека, которые всем кажутся парой, но сами еще не осознали то, что состоят в романтических отношениях.»       Азирафель знает, что Кроули влюблен в него. Пусть он иногда бывает невероятно глупым, но, всё-таки, он и невероятно наблюдателен, а Кроули не так уж и хитер. Современный термин для этого — глаза-сердечки, но Азирафель не знает этого слова. Зато он знает слово «увлеченный» и считает, что этот термин точно подходит для описания Кроули. — Ты в порядке?       К этому моменту Азирафель мысленно составил план того, как сделать предложение Кроули. Он моргнул, пытаясь сосредоточиться на настоящем. — А, да, я в порядке, — он сел на свое место, улыбнувшись Кроули, а сам Кроули испытал легкий приступ паники из-за этой улыбки.       Видите ли, Кроули до сих пор не был уверен в том, что Азирафель влюблен в него. Хотя это и может быть очевидным, и он процентов на семьдесят уверен в том, что способность Азирафеля к любви бесконечна, но все те разы, что он слышал «мы не друзья», «ты слишком быстр для меня» и «мы на разных сторонах», заставили его сомневаться. Это, по большему счету, уже прошло, но повлияло на него настолько, что он все еще боится спешить, если дело касается Азирафеля. Однако он считает, что шесть тысяч лет — достаточно большой срок для того, чтобы почти влюбиться в кого-то и сделать предложение. В конце концов, люди делают это гораздо раньше.       Ужин проходит без происшествий. Они заказывают шампанское и пьют его, и уже вот-вот собираются перейти к десерту, как на горизонте появляется наша вторая пара.       Сегодня Ритц может похвастаться тремя коробками с кольцами. Одна лежит в кармане пальто Азирафеля, другая надежно спрятана в кармане у Кроули, а третья находится в руке у Джессики Эллен Макдугал.        Пока все посетители пялились на них, Джессика опустилась на одно колено перед Лизель, чьи глаза расширились. Она, очевидно, была шокирована, как и остальные в этом ресторане. Джессика начала говорить, а все остальные с интересом наблюдали за этим. — Я помню, что ты говорила, что не хочешь никакого кольца, — начала она, а Лизель рассмеялась, смахивая слезы. Она уже начала плакать. — Но я подумала, что так можно, ведь это не совсем кольцо. Я просто… Я так много репетировала, но все равно продолжаю забывать, что говорить. Помню, что должна закончить вопросом: ты станешь моей женой?       Лизель кивнула, вытирая щёки, и бросилась на шею Джессики. Все посетители вежливо похлопали, а Азирафель посмотрел на них с нежностью. — Это было мило, да? — произнёс он, возвращаясь к своей тарелке и улыбаясь одной из тех самых своих улыбок. — Ты когда-нибудь думал о свадьбе? — спросил Кроули, по-видимому не услышав Азирафеля. — В будущем, я имею в виду. С другим ангелом, или человеком, или… Не знаю. — Ну, не могу сказать, что не размышлял об этом, — ответил он, просовывая руку в карман, и сжал коробочку с кольцом. — Возможно, в будущем. Хотя я не знаю, зачем мне устраивать свадьбу с человеком. Их жизнь слишком коротка, сам знаешь, и я не хотел бы привязываться. Да и люди не то чтобы хороши в понимании эфирных существ.       Кроули мычит в знак согласия, вытаскивая из кармана коробку с кольцом, и нервно щёлкнул ею, открывая и закрывая. — А как насчет другого ангела? — Не могу сказать, что знаю ангела, за которого хотел бы выйти, — произнёс Азирафель, немного подумав. — Ты же знаешь, что у нас с Небесами… не самые близкие отношения сейчас. И вообще, почему ты спрашиваешь? — Просто так, — он наклонился вперед, глядя прямо на Азирафеля. Но мы хорошо знаем, что это не просто вопросы. Мы знаем, что Кроули чрезвычайно увлечён Азирафелем, и его вопросы являются основой того, будет ли он делать предложение этим вечером. Он невероятно нервничает по этому поводу, учитывая то, что нервничает он редко. Когда в последний раз Кроули нервничал, мир с уверенностью заканчивался — Ну, в любом случае, нам уже принесли десерт, — произнёс ангел, и они на какое-то время оставили эту тему, пока Кроули наблюдал за тем, как Азирафель наслаждается своим мильфеем.       Сейчас мы сделаем шаг назад и обсудим несколько вещей: ангелов, демонов, книги и тортики.       Ангелы, как и многие люди, хорошие. Азирафель несколько отличается от большинства в том смысле, что вполне способен творить действительно плохие вещи, но хочет-то делать добро. То хорошее, что он сейчас пытается сделать — выяснить, что заставляет Кроули так сильно нервничать, чтобы попытаться успокоить его. Его догадки не особо удачны.       Демоны, тоже как многие люди, плохие. Кроули не похож на демона. Он как Азирафель: делал плохие вещи, а хотел хорошие, но, в отличие от Азирафеля, он делал вид, что его хорошие дела — плохие, или их вовсе нет. За этот вечер он совершил несколько добрых дел, большинство которых были посвящены Азирафелю.       Книги не похожи на людей. Они хороши или плохи. Также они умело хранят пророчества, особенно та книга под названием «Превосходные и Недвусмысленные Пророчества Агнессы Псих». Её, к сожалению, больше не существует, её намеренно сожгла юная леди Анафема Гаджет вместе со своим близким другом Ньютоном Пульцифером. Однако, если бы книга всё ещё существовала, её пророчество номер 623 гласило бы: «Ангелы и демоны — не люди, но, делая предложение, должны придерживаться тех же правил, что и люди». Ни Азирафель, ни Кроули не знали про это пророчество.       Торты тоже не похожи на людей. Они — как ангелы, в том смысле, что они невероятно хороши. Ещё они похожи на демонов, в том смысле, что они невероятно плохи. Хастур и Михаил вдвоём ответственны за создание тортов. Азирафелю, однако, не особо интересно, кто их придумал. Его волнует лишь то, что они вкусные, а нам пора вернуться к нашей истории.       Когда Азирафель закончил с пирожным, он положил вилку и счастливо вздохнул. — Идеально. — Мы можем идти? — О, да, — Азирафель поднялся на ноги и поправил галстук-бабочку. Кроули посмотрел на чек и положил деньги, оставив пятнадцать процентов чаевых. — Ты и правда хороший, — Азирафель мягко улыбнулся. — Заткнись, — огрызнулся Кроули, а его лицо покраснело.       Его «заткнись» часто означает «заткнись». Иногда оно значит «пожалуйста, продолжай говорить и доставать меня, Азирафель, ведь я так сильно люблю твой голос». В редких случаях это значит «я притворяюсь, что хочу, чтобы ты ушел, но на самом деле я страдаю, и мне нужно, чтобы ты остался со мной». Сегодня это второй вариант, Азирафель уверен в этом. — Я серьезно, дорогой, ты так добр, — он настоял, зная, что это задело Кроули за живое. — Я не добрый, — прошипел демон. — Видишь ли… Чаевые — это зло. Большое зло. Это есть в моих Планах на День. — У тебя их больше нет, помнишь? — Азирафель выдержал паузу. — Зачем ты говоришь, что это зло? Это чаевые, дорогой, к тому же очень большие. Ты хороший, отрицать незачем. — Это зло, — раздраженно произнёс Кроули, пытаясь убедить Азирафеля. — Если ты даешь их одному человеку, то захотят все, и будут или жадничать, или завидовать. Видишь? Идеальное зло. Если бы я все ещё был бы связан с Адом, то они гордились бы мной.       Азирафель недоверчиво взглянул на него, а его взгляд говорил что-то вроде «я знаю эту ходячую катастрофу шесть тысяч лет, и я знаю, когда он врёт». Кроули очень хорошо интерпретировал маленькие взгляды и выражения Азирафеля. Это побочный эффект от почти-свиданий на протяжении тысячелетий. Он мог истолковать и это, и просто бросил на Азирафеля сердитый взгляд в ответ. — О, смотри, это светлячки, — взволнованно воскликнул Азирафель, присев возле клумбы, и протянув руку, позволив им опускаться на неё. — Разве они не милые? — Ага, как скажешь, — Кроули спрятал глаза за очками. Сам же, однако, в этот момент он думал, насколько безупречен его ангел, и насколько этот момент идеален для предложения. Если бы они попытались, то лучше и быть бы не могло, но они, конечно, не попытались.       Азирафель отпустил светлячка, изумленно наблюдая за ним. Кроули же бродил возле Темзы, напевая что-то себе под нос. Бентли всё чаще и чаще включала романтические песни. Возможно, она просто чувствовала, как усиливается любовь демона. Удивительно, что остальной мир её не чувствует, ведь… Это очевидно всем, кроме него.       (Да, это относится и к Азирафелю. Ангелы обладают особой силой, позволяющей чувствовать эмоции других людей, словно вокруг них мыльный пузырь. Считайте это гиперэмпатией.)       Азирафель шёл за Кроули и слышал, как тот напевал. Это было что-то легкое, мягкое и в целом очень подходящее этому сценарию. Что-то, что слишком часто играло в Бентли. Демон не замечал, что делал это, но ангел заметил и, приблизившись к нему, услышал, как бормотание переросло в пение.       Азирафель не особо любил Queen. Он предпочитал классическую музыку, где есть мягкие звуки скрипок и виолончель — они его успокаивали. Но именно эта песня группы была его любимой, ведь, судя по всему, это была любимая песня и у Кроули.       (Это не любимая песня Кроули. Love Of My Life слишком очевидна. Даже для него.) — У тебя действительно приятный голос, — прошептал Азирафель, не желая напугать спутника. Кроули резко остановился и отошёл на пару шагов, смотря вниз по дороге. — Заткнись, — отмахнулся он. Это «заткнись» — то же самое, что «пожалуйста, продолжай говорить», а не просто «заткнись». Лицо демона приняло то выражение, которое можно точно описать как «мягкое».       Какое-то время они шли в уютной тишине, пока не приблизились к своему месту — скамейке на набережной Темзы. Азирафель, улыбаясь, жестом предложил Кроули сесть первому.       Ангелы и демоны не являются потомственными врагами, эти двое — уж точно. Романтика в воздухе была почти осязаемой. Если бы Анафема была там, то определенно была бы потрясена аурой любви, которую они излучают. На самом деле, если бы там был кто угодно, то он заметил бы, как сильно они влюблены. Однако этой ночью Кроули и Азирафель одни в этом парке, и некому заметить то, как они смотрят друг на друга. — Дорогой, ты в порядке? — Азирафель обеспокоенно нахмурился. — Ты выглядишь задумчивым. Надеюсь, я не помешал тебе. — Ты не можешь помешать, ангел. Точно так же, как и поступить неправильно. — Кроули, ты не хуже меня знаешь, что я могу поступать неправильно, — возмутился он, выглядя действительно обиженным. — Например… — …Этим вечером, — с горечью произнёс Кроули и тут же пожалел об этом. Какого чёрта — ангела — кого-угодно он вообще это сказал? Ничего портить не хотелось, но, видимо, он уже сделал это, ведь иначе Азирафель не смотрел бы на него так. Демон и раньше получал грустно-тревожные взгляды, заставляющие волноваться и думать, что что-то пошло не так. — Что не так с этим вечером? — спросил Азирафель, и Кроули услышал, как дрожит его голос. — Нет, это не твоя вина, — Кроули опустил голову на свои руки. — Боже, я не могу даже поговорить с тобой, не испортив всё. Я просто… Просто хотел сделать так, чтобы всё было идеально. У меня было так много тупых идей, куда тебя сводить, а в итоге всё просто развалилось. — Ох, мой дорогой, ты ничего не портишь, — мягко ответил Азирафель. В его голосе прозвучала нотка беспокойства, и сердце Кроули затрепетало так, словно в него выстрелили. — Неважно. Плевать, — через мгновение он снова взял себя в руки. Удивительно, как быстро он мог перейти от разочарования (или беспокойства, или депрессии) к полностью нечитаемому лицу. Если не знать, то можно подумать, что он обладает какой-то демонической силой стирать эмоции. — Кроули, подожди, — сказал Азирафель, посмотрел ему прямо в глаза. — Я не хочу, чтобы так думал.       Аккуратно и уверенно Азирафель коснулся очков Кроули. После немого вопроса Кроули кивнул, и Азирафель убрал их в карман.       Его глаза — то, что не может не показывать эмоции. Очки нужны совсем не для того, чтобы казаться человеком — при должном желании он сможет потеряться в толпе и так. Они защищают его от этого мира, ведь Кроули не отличается сдержанностью. Это благословение и проклятие одновременно, поэтому очки он почти никогда не снимает, особенно рядом с Азирафелем. — Ты уверен, что ты в порядке?       Кроули не мог подобрать слова. Обычно на помощь приходил какой-нибудь остроумный ответ или язвительное замечание, заставляющее Азирафаэля на мгновение притвориться разочарованным, а затем перейти к какой-нибудь другой теме для разговора. Сегодня, однако, ему не казалось это уместным. В поведении Азирафеля есть что-то, что он не мог понять. Мы, конечно, знаем, что и по какой причине происходит, но, к сожалению, не всем посчастливилось всё знать. — Да, я в порядке, — тихо ответил он, наблюдая за Темзой. Его мысли неслись так быстро, что он не мог за ними уследить. — Если это не так, то мы можем вернуться домой… о, то есть, в книжный магазин.       Эти двое периодически называли «домом» то книжный магазин, то квартиру Кроули. На самом деле ни то, ни другое не являлось для них настоящим домом, но на данный момент в квартире Кроули больше вещей Азирафеля, чем в его книжном магазине, а в книжном магазине Азирафеля больше вещей Кроули, чем в его квартире. Даже некоторые растения были вынужденно перенесены в магазин, хотя они и не возражали, ведь в новой резиденции на них кричали и угрожали сбросить в утиль гораздо реже. — Нет, я в порядке. Я сказал, что это так, значит, так и есть.       Те из нас, кто является экстрасенсом или имеет функционирующие мозги, понимают, что с Кроули не всё в порядке. Азирафель попадает под оба понятия, к тому же, у него есть дополнительный бонус — он знал Кроули значительную часть его жизни. Так что он понимает, что с ним не всё в порядке.       Он посмотрел в глаза Кроули. Зрачки Кроули решили, что сейчас идеальный момент для предательства, и ласково (и очаровательно) расширились. — Может, пойдем туда? — предложил он, понимая открывшуюся перед ним возможность и подведя Кроули ближе к берегу реки. Кроули последовал за ним без особого энтузиазма. Он как раз собрался завязать со всей этой историей с предложением, отказаться от него и выбросить это чертово кольцо в Темзу по дороге домой, а Азирафель, будучи таким чертовски милым, значительно усложнял эти планы.       На мгновение он отвернулся, раздумывая над этим, а, когда посмотрел на Азирафеля, тот уже стоял на одном колене.       Сердце Кроули замерло. — Я… э-э, у меня была подготовлена речь, но, боюсь, я её забыл, — смутился он. — Она была довольно хорошей, и я, честно говоря, очень расстроен, но суть не в этом.       Он достал кольцо из своего пальто, и сердце Кроули, которое только что начало нормально функционировать, забилось с удвоенной силой.       Дрожащей рукой демон закрыл коробочку с кольцом. Лицо Азирафеля изумленно вытянулось. — Нет, ангел, я просто…— Кроули порылся в карманах и с нервным смехом достал своё кольцо. — Я подумал, что сегодня подходящая ночь, чтобы, выражаясь человеческим языком, э-э, задать вопрос.       Азирафель озадаченно посмотрел на него снизу вверх, потом встал и обнял с такой силой, что Кроули едва не упал в Темзу. — Это, видимо…да? — удалось произнести Кроули. — Ты действительно планировал это всё это время? — Ну, около четырёх тысяч лет уже. И кольцо было, и всё остальное. Но я так и не смог, понимаешь? Сделать это. — Итак… всё это время… — Азирафель сделал шаг назад и посмотрел на него с какой-то не поддающейся определению эмоцией на лице. — Так вот почему ты вёл себя так по-другому последние… ох, последние четыре тысячи лет. И тебе не пришло в голову сказать мне?       Кроули что-то пробормотал себе под нос. Азирафель его не услышал. И несмотря на то, что мы можем, мы не должны вторгаться в его мысли. — Прошу прощения? — Не думал, что ты согласишься, — неохотно ответил он, испугавшись возможной гневной реакции Азирафеля. Однако тот снова обнял Кроули. — Конечно, я бы согласился. И я рад, что ты спросил… или что я спросил… неважно, — мягко пробормотал Азирафель, глядя на него нежным взглядом. После минутного раздумья он положил руки на щёки Кроули и притянул его для поцелуя.       На следующий день Ньюту позвонили по телефону и вскользь спросили, осталась ли у них с Анафемой Книга Пророчеств, и не написано ли там что-нибудь о свадьбе, потому что Кроули настаивает на проведении в мае, но традиционными, конечно же, являются июньские свадьбы… — Подождите, вы двое женитесь? — Ох… я так и знал, что забыл сказать тебе, — вздохнул Азирафель. — Я думал, ты уже знаешь.       Анафема, конечно, знала. Они несколько дней назад пили чай вместе, и если бы она не заметила колец, то была бы не очень хорошей ведьмой.

(Конечно, пророчество о свадьбе существовало. К сожалению, в нём ничего не говорилось о дате. Они запланировали свадьбу на июнь, а вечеринку в честь помолвки — на май, чтобы уважить Кроули.)