Савада Ие-Тсуна

      Иетсуна стоял на импровизированном поле боя и задумчиво, будто не зная, что ему делать, крутил в руках цепочку с нанизанными на неё кольцами Вонголы, а вокруг лежали поверженные офицеры отряда Варии. Окровавленные, обожжённые, местами закованные в лёд Посмертной Воли. Жутковатое зрелище – опытные мафиози проиграли сущему мальчишке, имея не малый перевес в численности.       - Победитель Конфликта Колец – Савада Иетсуна, – провозгласили хором Червелло. – У победителя есть что сказать?       - Конечно, – старший близнец Савада оторвал взгляд от древних реликвий и опустил руку, заставив тихо звякнуть семь колец. – Скажите, меня сейчас слышат все приглашённые на этот бой? – Обратился он к Судьям.       - Да, – кивнула одна из девушек.       - Хорошо.       Он улыбнулся, и наблюдавший в стороне Тсунаёши нервно сглотнул – Интуиция Вонголы робко прошептала, что ничего хорошего сейчас не случится. Что бы ни собирался сказать или сделать старший брат, никому из присутствующих это не понравится.       Признаться, молодой хакер не знал, что и думать. Его друзья, старшие товарищи, Занзас и Аркобалено – все они уверяли – победить в Конфликте не составит труда. Всего семь боёв, в которых почти необученные мальчишки против матёрых бойцов не выстоят и пары минут.       - Не бойся, мелкий. Убивать не будем. Намнём бока малолеткам и выиграем для тебя Кольца. Из тебя выйдет отличный босс, нежели из твоего мусорного братца! – смеялся Занзас, хлопая по плечу и жутковато улыбаясь.       - Не волнуйтесь, Джудайме, этот ублюдок не сможет победить, даже если весь Намимори встанет на его сторону! – кричал Гокудера, не обращая внимания на просьбы не называть его брата ублюдком.       - Больше веры в себя, Тсунаёши! – подбадривал Реборн…       Их план полетел к чертям, когда Иетсуна пришёл на Объявление Конфликта один и сказал, что будет биться со всеми противниками в одиночку. Самостоятельно.       - Согласно правилам, если претендент является атрибутом Неба, он имеет право биться за все элементы единолично, – брат сказал это с истинно королевским спокойствием, безразлично посмотрев на Тсунаёши и его банду.       И Червелло, коротко переглянувшись, подтвердили это право, как и перенесение всех боёв на один день, в одно время.       - Не хочу тратить своё время на бесполезное мероприятие, – пояснил Иетсуна, когда судьи уточняли, уверен ли он в своём решении.       Он был, как всегда – в идеально отглаженной одежде, причёсан, волосок к волоску, с ровной спиной и идеально расправленными плечами. Немного более бледный, чем обычно и несколько уставший, но в целом, словно и не волновался о предстоящем. Смотрел свысока на всех, кто посмел встать на пути.       Потом он исчез почти на двое суток, потребовавшиеся на подготовку площадки – ни Реборн, ни отец, ни кто бы то ни было ещё, не смогли найти претендента до самого начала Конфликта.       Брат был так же спокоен, когда увидел, что на Конфликт прибыл сам Девятый со своими Хранителями и Внешний Советник – посмотреть, кто победит. А ведь даже Ёши слегка струхнул, несмотря на то, что на его стороне находились друзья! Брату было словно бы всё равно.       Дальнейшее Тсунаёши будет вспоминать до конца жизни с содроганием и восхищением одновременно. Восемь минут. Именно столько потребовалось брату, чтобы раскатать Варию по заднему двору школы, вбив своих противников в грунт. Восемь. Три из которых Занзас потратил на моральное унижение противника, насмехаясь и “радуя” Иетсуну последствиями его глупостей. Рассказывая всем собравшимся, что половине Вонголы давно известно, что мальчишка не более чем марионетка своего отца.       Всё это время брат молчал и просто слушал, поправляя манжеты белоснежной рубашки.       Он дождался, пока противник наговорится, и только после этого атаковал. Мощная волна пламени раскидала варийцев как котят, хорошенько приложив о землю. От мощи Посмертной воли затрещали барьеры, установленные организаторами! Земля трескалась и оплавлялась, а Иетсуна просто шёл вперёд, отбивая все атаки. Он словно танцевал между озверевшими мафиози, уходя от ударов, как вода огибает камни. И плевать ему было на чужой опыт!       Он, кажется, даже не вспотел!       Сейчас, после сражения, от себя до боя Иетсуна отличался лишь внезапно поседевшими волосами. Как сказал Реборн, Пламя, видимо, сожгло краску, которой он пользовался.       - Так, - Иетсуна задумчиво почесал в затылке, словно вспоминая, что хотел сказать. – Для начала сделаем так.       Он махнул рукой в сторону зрителей и прежде, чем хоть кто успел среагировать, Внешний Советник оказался закатан в глыбу льда.       - Прошу прощения, дон Тимотео. Не хотелось бы, чтобы меня перебивали, – улыбнулся он подорвавшемуся Девятому. – Я его потом разморожу.       Клятвенно пообещал брат, ещё раз осмотрев всех собравшихся. Над площадкой царила абсолютная тишина, поэтому все его слова были прекрасно слышны, и от того невозможно было притвориться, что что-то прошло мимо ушей.       - Итак. Я, носящий имя Савада Иетсуна, - он зажёг на ладошке пламя. – Отказываюсь от своей победы в этом Конфликте Колец. – По рядам наблюдателей прошёлся ропот. – А также клянусь – никогда и ни при каких обстоятельствах не претендовать на титул Десятого Вонголы.       Пламя дрогнуло, принимая клятву, а Тсунаёши сглотнул, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Ему не раз говорили, что клятвы на Пламени невозможно нарушить и остаться при этом в живых. Теперь, если брат и попытается встать во главе Семьи, то сможет сделать это только в следующем поколении.       Он раскрутил в руках цепочку с кольцами и непочтительно зашвырнул их в сторону Ёши.       - Владей, братец, коли так желаешь. Я в этот геморрой впрягаться добровольно отказываюсь.       - Ублюдок! Да как ты смеешь!? – вспыхнул стоящий рядом Гокудера.       - Ну, вот как-то смею, – развёл руками Иетсуна. – Мне, если честно, искренне любопытно, как вы будете выбираться из того дерьма, в которое себя вольно или не вольно загнали. И я с удовольствием посмотрю на тот цирк, что начнётся в мафиозном мире.       - Что ты имеешь в виду? – спросил Реборн, сидящий на плече Тсунаёши.       Иетсуна усмехнулся.       - Тебе ли не знать, Реборн, что за выбором Наследника Вонголы наблюдают все мафиози, хоть немного не обделённые мозгами? И уверяю тебя, всем им уже прекрасно известно, что все они, - он кивнул на Хранителей брата, - изначально были выбраны, как мои Хранители. И даже если я скажу, что всё знал заранее и ни на что не претендовал – это всё равно будет моя официальная точка зрения, если что, - особой разницы не будет. Ладно, что они ушли к нему. Плевать. В конце концов, даже подобия уз у нас не установилось. Важно то, что сначала они поклялись в верности мне. А выбрав потом брата – клятву нарушили. Ты ведь помнишь, как относятся к предателям в мафии, Аркобалено?       Судя по враз помрачневшему киллеру, он помнил. И уже просчитывал последствия.       - Отлично, – Тсуна вздохнул и добавил, смотря на своего бывшего репетитора с какой-то смесью жалости и разочарования. – И вот тебе вишенка на торте, Репетитор-киллер: ты – Аркобалено. Официально взявший в ученики Саваду Иетсуну. Выводы сделаешь сам или помочь?       Маленькая ручка до скрипа сжала пистолет, в который обратился Леон.       - О чём он, Реборн? – удивлённо спросил младший близнец.       - Аркобалено не бросают своих учеников, брат. И никогда от них не отказываются, – ответил ему Иетсуна. – Вот такие пироги от Бьянки, Ёши. На этом всё. – Он улыбнулся. – Удачи вам в ваших планах, Десятое поколение Вонголы.       Он шагнул в появившийся за его спиной портал из пламени Тумана и исчез, прежде чем кто-нибудь успел его остановить.                     - Ну, могло быть и хуже, – Тсуна встряхнул головой и поправил манжеты белой рубашки, где виднелись почти зажившие следы перерезанных вен. – Никогда не любил бесполезный пафос, но последняя воля – неписаный закон. – Он вздохнул и посмотрел на сидящего напротив мужчину. – У тебя не найдётся зелёного чая с моти? Ужасно устал.       - Конечно, Тсунаёши-кун, – усмехнулся сидящий напротив. – Для тебя – всё что угодно.       - Не зови меня так. Тсунаёши – это мой брат. И не важно, что это имя принадлежало мне в прошлой жизни.       - И как же мне тебя звать? – спросил тысячелетний Шаман, разливая чай по кружкам, сделанным из бамбука, бросив острый взгляд на бывшего Десятого Вонголу.       - Вполне подойдёт Тсуна.       - Хорошо, – кивнул Хранитель равновесия. – Тсуна. Что планируешь делать дальше?       - Ну… - он задумался. – Когда-то давно, ещё до того, как Тимотео моего мира запечатал моё пламя, и я начал сомневаться во всём и всегда, ты не поверишь, я хотел быть ювелиром. Много путешествовать и разгадывать древние загадки, тайны и сказки. Наивные, детские мечты… Думаю, я могу попробовать воплотить их в этом мире.       - Интересно звучит, – кивнул Шахматноголовый.       - Согласен.       Они сидели в раменной, в паре километров от Средней школы Намимори, где набирал обороты скандал, и оба были уверены в тишине и спокойствии.       Тсуна с наслаждением отпил заваренный по всем правилам чай и откусил кусочек сладкого, клубничного моти – он так давно их не ел. Как боссу Вонголы ему могли доставить, что бы он ни пожелал, но всё-таки, домашнее, родное, основанное на древних традициях, было всегда вкуснее новодела, каким бы великим не был итальянский повар, приготовивший японское блюдо.       А Джун Кавахира в очередной раз подивился, какой порой причудливой может быть жизнь, удивляя даже его, прожившего не одно тысячелетие. Когда на пороге его любимой раменной появился этот мальчик с седыми волосами, невероятно мощным пламенем Неба и глазами прожившего жизнь мужчины, он сразу понял – всё изменится. Так или иначе.              - Хочу поболтать о системе Три-ни-сет, способах снятия проклятия Аркобалено и выяснить, кому бить рожу и сказать спасибо за перемещение – тебе или твоему двойнику из моего родного мира, – сказал мальчишка с порога и улыбнулся мягкой улыбкой, от которой разило неприятностями.              В итоге, древнему Шаману пришлось помогать перевязывать перерезанные вены, слушать увлекательную историю Десятого Дона Вонголы из другого мира, когда-то оказавшего серьёзную помощь системе Равновесия, вместо заслуженного посмертия и нового перерождения очутившегося в умирающем теле своего двойника.              - Знаешь, на мой скромный взгляд, доконать Небо до самоубийства не во имя великой цели, как сделала когда-то малышка Юни, – это постараться надо. У Емитсу и горе-Хранителей это вышло. Честь им и хвала! – он зло кривит губы и пьёт крепкое саке, как воду.       Ему больно и смешно, что те, кто прошёл с ним в прошлом бок о бок через всевозможный ад, в этом мире предатели, не сделавшие себе труда заглянуть чуть глубже маски заносчивого засранца его двойника. Его Небо плачет, потому что у него нет Хранителей, и вряд ли когда-нибудь появятся в этом мире. Он сожалеет, но не может их ненавидеть, как ненавидел несчастный ребёнок, место которого он занял. Ему горько и обидно. Но его Небо не умеет ненавидеть.       А Шаман сидит напротив и молчит, не зная, как сказать, что один Хранитель в этом мире у него точно есть, потому что бывший Савада Тсунаёши уже не совсем человек, а вскоре станет им совсем “не”.       Туман всегда нуждается в Небе. Больше и сильнее, чем какой либо другой атрибут.       Но, пожалуй, впервые за свою очень долгую жизнь, Шаман не был уверен, как сказать об этом.              - Кстати, что сказал Бермуда относительно снятия Проклятия? – спрашивает Тсуна, уплетая моти.       - Он… рад, – задумчиво произносит Джун. – Ненавидит меня, конечно, но рад.       - Он тоже был Небом? До проклятия, я имею в виду. В прошлом, я как-то не думал у него спрашивать.       - Да. Очень сильным Небом, – Шаман сделал глоток чая. - Как говорится, от ненависти до любви… Пламя Ненависти – обратная сторона Пламени Неба.       - Значит, мне главное не скатиться, - мрачновато шутит Савада.       - Да, ты уж будь так добр, - просит Кавахира, мысленно содрогаясь.