Кровавые следы

-А я и говорю «вы бы хоть шило спиртом протерли, а то заразу занесете» — говорит Красавченко и усмехается, хотя с разбитым лицом вместо лихой усмешки выходит кривая гримаса. А Кузе не смешно. Кузя двое суток пытался его найти. Два беспокойных дня он провел, выцарапывая из баз данных любую информацию, которая поможет им доказать, что убийца не Красавченко, две бессонных ночи, пытаясь по камерам вычислить, куда они увезли Диму и жив ли он еще. Кузе сейчас вот совсем не смешно. -Кузя, ты меня слышишь? — Красавченко хочет пощелкать у него перед лицом пальцами, но истерзанные руки слушаются плохо, и он с шипением опускает руку на колено. -А? Да-да, конечно — Кузя нервным жестом трет усталые глаза, и забирает из рук Красавченко ватку со спиртом — дай помогу. Красавченко не сопротивляется, потому, что последний час он держался на браваде и честном слове, сражаясь с похитителями, сбегая из плена, и петляя по питерским дворам, на случай, если его будут преследовать. Рядом с ним Кузя, а Кузе можно доверять. Красавченко аккуратно откидывается на стуле и прикрывает глаза. Он в безопасности, наконец-то. Кузьмин нервно сглатывает и осторожно промокает ссадину на скуле, ту, которая выглядит особенно плохо. От Красавченко пахнет кровью, бензином, машинным маслом, и от этих запахов Кузьмина мутит, эти запахи означают, что Диму держали в гараже и пытали. Он старается не обращать внимания, и обработать раны Димы максимально осторожно. Тот держится, стараясь сохранить на лице расслабленное выражение, но крылья носа все равно подрагивают, когда спирт щиплет поврежденную кожу. Рана выглядит куда чище, и уже не так страшно, поэтому он заклеивает скулу пластырем и переходит к рукам. Там дела обстоят хуже, на руках больше грязи, и Кузя волнуется, как бы в рану действительно не попала зараза. Он осторожно берет одну руку в свои, стараясь не сжимать ладони, как будто от любого неосторожного движения его блистательный Красавченко развалится на части. -Кузя — зовет Красавченко опять, в этот раз мягче, Кузя не заметил, когда тот открыл глаза и смотрит теперь в упор. -Что? — выдыхает он почти испуганно. -На тебе лица нет, — на лице Красавченко его извечное насмешливое выражение, немного смазанное ранами и пластырями, но по-прежнему заставляющее сердце лейтенанта Кузьмина трепетать. -Как нет вот оно: вот он нос, вот два глаза — неловко пытается пошутить Кузя, поднимает руку к своему лицу и случайно пачкает щеку кровью, потому что пальцы у него подрагивают. Он напряжен, в голове будто высоковольтный кабель, вибрирует и гудит, это, наверное, от недосыпа и… -Кузя — серьезно говорит Красавченко -Что — теперь он звучит жалобно и жалко -Иди сюда — в голосе Димы нежность пополам с усталостью, и Кузя отбрасывает ватку и обнимает его, так крепко как может, и так осторожно, чтобы не повредить раны. Красавченко довольно вздыхает и прижимается менее поврежденной щекой к его груди. Бравада кончилась, честное слово вышло, теперь, все что его удерживает, это Кузя и это лучшее, чего он может желать. Кузя утыкается носом в светлые волосы и зажмуривается. От Красавченко пахнет кровью и бензином, но подо всем этим, он чувствует запах одеколона и запах его волос. Красавченко жив, он вернулся и с ним все будет хорошо. И это лучшее, чего он мог желать.