Во сне

      Гурен видит его издалека. Темная фигура, что всегда смотрит вдаль, будто бы терзаясь размышлениями — ей интересно, кто он. Но сколько бы она не пыталась приблизиться — не может. Она идет — он все еще очень далеко, бежит — ничего не меняется, только солнце всходит где-то на западе, потому что этот мир не реален. У Гурен сбивается дыхание, она чувствует, как от пота промокла одежды и что ноги вот-вот подкосятся — настолько сильно она выложилась, пытаясь нагнать этого человека. Но её вновь настигает неудача — солнце взошло, она просыпается.       Она открывает глаза. Потолок все такой же темный, как и все тона, в которых оформлена её комната, а она ничего нового не узнала о человеке из сна. Она больше не вскакивает после снов со сбитым дыханием и разочарованная. Не ругается в полутьме спальни, сжимая влажные простыни в руках — спокойно открывает глаза и думает, что, наверное, это навсегда останется для неё тайной.       Этот человек загадка, что преследует её около полугода. Она впервые увидела его во сне и подумала, что сон очень тревожный. Все будет довольно тревожным, если ускользает от тебя на протяжении нескольких часов — именно так ощущалось время во сне. Потом прошло несколько дней, и человек вновь явился ей. Такое случалось все чаще, пока не стало постоянным — единственное, что менялось временами это пейзаж. Но Гурен не обращала на него внимания, полностью сосредоточившись на том человеке. Ей так и не удалось увидеть его. Вернее, она всегда видела лишь его спину и никогда лицо, это печалило особенно. Если бы она увидела лицо, может что-нибудь изменилось бы? Они могли заговорить? Она бы могла спросить, какого черта он делает в её снах и столько времени мучил её?       Это казалось бы бредом, если бы в их мире не существовали осознанные сны. Не просто такие, когда ты видишь то, что хочешь. Нет, в их мире это было немного иным. Сны были временами такими же настоящими, как сама реальность: они были вещими, осознанными, люди специально снились кому-то или видели то, чего желали. Это казалось сказкой, но было реальностью.       На этой почве могло возникнуть много неприятностей, если бы и для мира снов не были установлены правила и законы. Просто осознанные сны были полностью во власти их хозяев, это такой же обычный сон, как и все. Но те, что были связаны с другими людьми, имели ряд строгих правил и наказаний. Нельзя было являться к человеку, если он ясно дал понять, что не хочет видеть тебя в своем сне — если кто-то нарушал, его арестовывали на несколько суток и вживляли чип, который мешал проникать в сновидения других людей. Нельзя было делать во сне с человеком то, что запрещено законом реального мира против его согласия. Это приравнивалось к насилию и нанесению психологической травмы — происходило то же, что и с тем, кто нарушал первый закон. В некоторых случаях запрещали сниться незнакомым людям, если целью были сталкерить, наносить вред или запугивать человека.       Запретить сниться абсолютно всем незнакомым людям, было нельзя. Потому что иногда вселенная снов подкидывала свои сюрпризы и сводила в своем мире незнакомцев. Кто-то называл такое судьбой и говорил, что такие люди родственные души; кто-то сетовал на плохие шутки судьбы; кто-то желал такого невероятного приключения. Гурен такого никогда не хотела. В её жизни все было просто: стать сильнее и позаботиться о своих людях, сделать клан великим. У неё не было времени для шуток.       Но потом в её жизни появился этот человек, и она поменяла свою точку зрения.

***

      Когда её помощницы уходят за покупками — Гурен вздыхает с облегчением. Она, конечно, любит своих девочек, но не до такой степени: круглые сутки с ними в четырех стенах любого сведут с ума. Она наконец выбирается со своей комнаты в гостиную, где предпочитает не находиться, если здесь шумно или есть кто-то другой. Включает телевизор, лениво расползается на нем морской звездой на животе, и за долгое время все же позволяет себе выходной. Это не значит, что её катана стоит где-то в комнате, у стола. Конечно же, она здесь под рукой, чтобы если что сразу можно было её выхватить и защитить себя. Враг не будет ждать удобного для тебя момента — вот, что Гурен хорошо уяснила за все это время.       Она листала книгу по сновидениям, где расшифровывались знаки того, что тебе сниться предназначенный судьбой человек, размышляя, что кто-то еще в это верит. Как что-то зашумело. Будто кто-то что-то задел.       Гурен сделала вид, будто не уделила этому внимания, продолжила бегать взглядом по строкам книги — сама оценила расстояние до оружия и местонахождение неизвестного. Хоть оделась как всегда практично, а не в платье в кружевах или милую юбочку, что с утра предлагала Саюри. Шорты, пусть и короткие, и майка на лямках были намного лучше. Гурен прислушалась пару мгновений, потянулась, разминая мышцы, дернулась к оружию.       Вытащили из ножен мгновенно, и завела руку за спину, упирая клинок в чье-то горло. Она слышала чужое дыхание.       — Как всегда хороша, Гурен-кун. — Ей не нужно было оборачиваться, чтобы узнать этот голос. Она встала, держа клинок в прежнем положении, ощущая, как при этом ноют мышцы, посчитала мысленно до трех. Обернулась как в танце, отступила на пару шагов, стараясь не обращать внимания на головокружение и выставила катану перед собой.       Сердце забилось немного быстрее.       — А ты как всегда незваный гость в этом доме. Убирайся.       Но когда этот мужчина слушался её? Сайто покачал головой, будто говоря, какая невежливая девушка, а потом поднял руки, показывая ей пустые ладони — совсем не гарант того, что у него нет оружия.       — Ты каждый раз, как рассерженная кошка. Неужели я наступил на твой хвост? — Он изобразил недоумевающее лицо, с приподнятыми бровями.       — Тогда будь готов лишиться ног, урод, — Гурен выплюнула эти слова. Речь Сайто взбесила её, по неизвестным даже для нее причинам. Он будто задел что-то внутри неё и это ей не понравилось. — Зачем ты пришел?       — Я не могу прийти просто так?       — Скорее Хиираги откажутся от власти, чем ты придешь без причины.       — Не думал, — вздохнул Сайто, — что ты такого плохого мнения обо мне.       — Или говорили или проваливай. — Сдерживаться уже было трудно, если он не заговорит, Гурен выбьет из него всю дурь, а потом вытолкает из квартиры.       Сайто подумал мгновение, потом что-то решил, и сел. Гурен моргнула, глядя, как Сайто сидит на её диване. Просто сидит. Будто бы пришел в гости, и она разрешила пройти и предложила сесть, чего точно не могло произойти в этой жизни. Какой-то шаблон треснул в её голове. Наверное, тот, где противники не могли разговаривать спокойно. Драться как-то быстро расхотелось. Сесть рядом Гурен не решилась, но вот кресло напротив дивана облюбовала.       — Так что? — спросила она вяло. Это уже больше долг требовал, чем её интересовали причины прихода мужчины. Он же никогда не приходил просто так: предложить что-то, насмехаться, рассказать что-то или нарваться на драку — но никогда просто так. Гурен не признала бы этого, но это вносило хоть какое-то разнообразие в её жизнь. Школьная жизнь под пристальным наблюдением Хиираги явно не удалась, как и план не высовываться.       — Возможно, ты передумала и готова принять мое предложение?       Эту тему Гурен уже отлично знала, и ответ её не менялся.       — Нет, и если ты пришел за этим — ловить тебе нечего. Где выход ты сам знаешь. — Она махнула в сторону двери.       Сайто взглянул на неё так, будто она была ребенком. Гурен нахмурилась — никогда никому не нравилось такое отношение, а ей тем более. Возможно ей и было шестнадцать, но она успела многого повидать и набраться силы, поэтому ей не нужна была помощь мужчины, что считал её ребенком.       — Я предлагаю не просто так, ты же понимаешь это? Ты сможешь стать сильнее. Я обещаю тебе это. — Темные глаза молили поверить ему, но сам Сайто был как обычно спокоен. Гурен слышала уже эти уверения и не то, чтобы не верила, скорее, не хотела этого делать. Она сама добьется силы и сделает клан великим. Ей не нужна помощь. Что-то такое отразилось в её взгляде, если Сайто еще до ее ответа принял поражение, снова продемонстрировав пустые ладони. — Хорошо, как тебе будет угодно. Но я спрошу как-нибудь еще и, надеюсь, ты согласишься.       — Да-да, — покивала головой Гурен. — В следующей жизни может.       Сайто встал, но не пошел к двери. Гурен хотела его уже окликнуть с ехидным замечанием, не заблудился ли он, но мужчина распахнул дверь на балкон. Лучи мягко освещали его фигуру, и Гурен щурилась от света. Что-то ей это напоминало, но она никак не могла вспомнить, что. Сайто помахал ей рукой, не оборачиваясь.       — Еще увидимся, Гурен-кун. Гурен смотрела как ветер треплет занавески. Что-то в том образе привлекло её внимание, но ключевая мысль уходила от неё, как вода сквозь пальцы. Она решила, что это глупо и ей уже мерещиться и отбросила размышления. У неё выходной и она отдохнет вдоволь, потому что иного шанса не будет, она чувствовала это. Ветер немного потрепал и её волосы, пока она закрывала дверь. Потом Гурен вновь направилась к дивану.

***

      Солнце было где-то на линии горизонта, собиралось спрятаться от взоров и подарить миру ночь. Гурен стояла возле возвышения похожего на гору, задрав голову, пытаясь рассмотреть, что наверху. Дул ветер.       Сон отличался от других. Раньше она всегда сразу же видела фигуру, тот человек мог быть далеко, виден не сразу, но никогда не было такого, что спустя время, она совсем не видела его. Что-то шло не так. Было ли и это тоже замыслом судьбы? Гурен усмехнулась. А потом прислушалась: ей показалось, что кто-то звал её. Она еще раз посмотрела ввысь. Там кто-то был. А вот это уже больше походило на ее сны, которые всегда так сильно выматывали. Иного выбора не было, Гурен начала взбираться вверх.       Сначала был подъем: не очень крутой, она спокойно шла, пока гора не начала круто идти ввысь. Кое-где Гурен шла, кое-где взбиралась по твердой почве и камням, размышляя — если упадет отсюда, убьет ли это ее в реальности? Где-то виделись тропинки, что извилисто вели вверх, но они иногда были слишком узкими, чтобы по ним пройти. Каждый шаг отдавался страхом — это сон, но мало ли, всякое же бывает? Дыхание сбивалось, его перехватывало на опасных моментах; иногда казалось еще немного и от такого ритма грудная клетка разорвется. Но нет, было тихо и ничего с ней не случалось. А потом голос ободрил ее. Никаких слов, голосов, только в голове прозвучала похвала.       «Еще немного».       Гурен остановилась только на миг — а потом не менее уверенно продолжила путь — чтобы подумать, что конечно это так. Ведь это она, а она сильная и добьется того, чего хочет.       Она измоталась через время. Не знала точно, сколько именно взбиралась, но ощущения говорили, что никак не меньше часа. Мышцы болели, пальцы местами кровоточили, где-то обломились ногти или стерлась кожа. Она временами соответствовала своему званию наследницы рода и выглядела как настоящая леди, госпожа сотен людей, но чаще Гурен была собой. Воином. Она тренировалась не жалея красоты, ставя синяки — это стоило ее цели. Никакая красота не даст ей того, что даст сила. Поэтому Гурен выглядя как леди, в первую очередь отдавала преимущество тренировкам, а это означало раны.       У нее даже были шрамы. Один небольшой над бровью, оставленный людьми Хиираги, что избили её после общения с Махиру. Еще один на руку, когда соскользнуло лезвие и рубануло её — как причитал отец, и как хорошо, что не отрубило руку, а лишь ранило. Иначе она бы не могла стать отличным бойцом. Все время приходилось бы покрывать недостаток руки.       Еще спустя пять минут, она уже сидела на вершине. Тот человек был там. И снова не смотрел в ее сторону. Гурен разозлилась.       — Эй, ты! — Вскочила она, не обращая внимания на усталость и то, как плохо держится на ногах. — Посмотри же на меня! Я столько времени делаю все, чтобы подобраться к тебе, а ты даже не посмотришь на меня?!       Но фигура не шелохнулась. Гурен шла тяжелыми шагами, грозно сжимая кулаки, зная, что когда доберется до него, ему мало не покажется. Она отомстит за все свои страдания! Но ей вновь было не суждено этого сделать. Она не могла приблизиться — фигура вновь отдалялась.       — Да черт тебя побери! — закричала она. — Иди нахрен! Я больше не буду пытаться! Это не имеет смысла… — пробормотала она, и села на землю. Мир начал расплываться, она просыпалась.       С того дня Гурен ни разу не попыталась добраться до того человека. Она сидела, скучая, иногда расхаживала по окрестностям и размышляла о настоящем — фигура все еще была где-то там вдалеке, но уже не так сильно интересовала девушку. Вернее, она очень сильно делала такой вид. Ей было все еще интересно, кто это, но так как человек даже не пытался взглянуть на нее, то и она решила его игнорировать. Лучше так, чем выматывать себя.       В жизни тоже шли перемены. Пока неизвестно хорошие или плохие. Вокруг нее вилось все больше человек, что образовали собой некую кампанию, в которую Гурен входила вне своего согласия. Сайто не появлялся. План казалось, шел с переменной удачей. Гурен верила, что все получится. Нужно лишь приложить больше сил. Как же она ошибалась.

***

      Резня в школе стала ужасом для нее. Она не боялась убивать, кровь на руках не страшила, скорее, подогревала азарт внутри. Монстр пел от удовольствия; он как паразит пустил в ней свои корни и упивался ужасом людей, кровью и болью. Смертью, что витала вокруг — казалось, повернись сейчас и увидишь подол её накидки; вот же она бродит, собирает души, отошедшие в мир иной.       Но Гурен боялась того, что контроля над собственным телом в ней совсем нет, что сейчас она такой же монстр. Что ее убьют Хиираги и она не сможет исполнить своей цели — что клан ее не станет величественнее, а скорее окончательно умрет.       Гурен внутренне проклинала Махиру, на встречу с которой пошла от любопытства. Это было подставой. Обидной и горькой, но и причин для этого не было — они же были друг другу никем. Не друзья, не возлюбленные, чтобы не говорила обезумевшая Хиираги, Гурен не воспринимала её слова про чувства всерьез. Но когда-то между ними могла зародиться связь, они могли стать сестрами по духу, уничтожить неугодных и стать во главе нового мира. Как богини, что повергли его во тьму и вновь возродили. Но Махиру предпочла свой путь и сошла с ума.       А теперь с ума сходила и Гурен.       Она боролась. Она пыталась оттеснить демона в своем сознании, но он пожирал душу с такими сильными желаниями. Сердце полное отваги. Монстр шептал сладкие речи, заманивал в сеть лжи и порока, играл с ней грязно и нечестно. В его сознании она была маленькой неразумной девочкой, и он брал преимущество. Когда демон дает волю порочным желаниям, Гурен в сознании воет от бессилия. Ей же не нравится эта Мито! И девушки тоже никогда не нравились! Так почему сейчас ее ладони исследуют чужую грудь? Почему пальцы ловко пробираются в чашечки бюстгальтера? Когда ей захотелось плакать — чертов демон, каким нелепым и стыдным будет ее первый раз? В голове раздается голос. Он говорит: «Хватит». Демон ворчит, потом испуганно опускает глаза и отдает Гурен контроль.       Она падает, отдергивает руки от Мито, чьи глаза полны слез. Переживая, что были с ней до этого отходят на другой план, голос в голове важнее. Демон подчинился ему, испугался его. Гурен не сомневалась, что это тот человек. Но она же ему безразлична, не так ли? Тогда зачем спас ее от ужасной участи? Вопросы разрывали голову, ответ мог дать только он, но на это надежды было мало.       Гурен подымается на ноги. На ней кровь, кое-где порвана одежды и волосы растрепанны как лихо закрученные узлы. Ей нужно привести себя в порядок, избавиться от этой проклятой вещи и узнать, что же хочет тот человек. Что-то неуловимо меняется.

***

      Во сне больше нет глупых пейзажей. Теперь это не улица, это огромный зал, красиво оформленный: скатерти с кружевами, вазы полные свежих цветов, люстра с тысячью кристалликов. Гурен стоит на самой середине зала. Вокруг не души. Она идет, шаги гулко разносятся по залу, цокают каблуки.       Она опускает взгляд: на ней платье в пол, красное с черным, пышное, красивое. На руках перчатки, будто она леди, что сейчас находится где-то на приеме в Англии, но она во сне. Приподнимает подол платья, глядя на черные аккуратные туфельки с небольшим каблуком, удобные. Сон из обычных испытаний превращается в бред. Гурен ищет выход, осматривается, но не видит дверей. Идет к стене — начинает звучать музыка. Но нигде нет оркестра. Никого нет.       А потом откуда-то выскальзывает темная фигуры. На мгновение сердце замирает — неужели она сможет увидеть его лицо? Но надежда разбивается о маску, что надета на нем. Гурен кажется, что она узнает его и так, если видела в реальности, по фигуре, по внешности. Но фигура расплывается в ее сознании, она не может сопоставить его с кем-то. Он рядом, прямо перед ней, но все еще не дает себя увидеть. Гурен обидно. Ей хочется сбежать с этого места, оставить его в одиночестве в этом месте — не кричать и не устраивать истерики, потому что у нее есть гордость наследницы клана. Гурен круто разворачивается на каблуках, платье развеивается вокруг нее как цветок с огненными лепестками. Волосы бьют по спине. Гурен поднимает голову, она не даст с собой играть. Она идет искать выход.       Рука смыкается на ее запястье. Крепкая, но мягкая хватка чужих пальцев удивляет. Гурен оборачивается, собираясь сказать что-то грубое и вырваться, но человек притягивает её к себе. Гурен отпирается, упирается ладонями в грудь и пытается оттолкнуть, но не получается. Он ведет ее за собой. Она не понимает, чего он хочет. Не паникует и думает, как выбраться.       Он берет ее ладонь в руку, кладет руку на талию и начинает вести. Гурен удивлена и от этого делает шаг, первый, второй, и вот они уже кружатся в танце. Ей не по себе. Она не привыкла к танцам, пускай и такие уроки были в ее жизни; она привыкла быть больше воином, ставя получение силы на первое место. А теперь она девушка, на ней платье и она танцует. С ней хотят танцевать, понимает она. Но зачем? Зачем снова отстраняться от нее маской, а потом быть так близко? Что мешает им просто узнать личности друг друга, чтобы встретиться и в реальности? Преград же ведь нет.        Гурен больше не вырывается, позволяя вести партнеру. Она бы не призналась, но ей нравится этот танец. Он не идеален, она давно не практиковалась, а партнер и не пытается идти с ней шаг в шаг, иногда его движения резки, будто бы он сдерживает в себе какие-то эмоции. Будто бы в нем пылает нечто-то по отношению к ней — интересно, так ли выглядит и ощущается страсть или нет? Гурен не знает. У нее не было мужчин, даже возлюбленного не было. Только слова о любви от Махиру, которым она никогда не верила. А теперь ее сердце билось быстрее, места, где их тела соприкасались, пылали; Гурен ощущала как жарко ей. Наверняка, и щеки ее покраснели.       А потом он прижимает ее к себе тесно-тесно, что аж дыхание перехватывает, Гурен видит его губы так близко, он наклоняется к ней и она льнет ближе. Но он замирает, что-то печальное есть в этом замедлении, а потом он расплывается. Не оставляет следа как и их так и не случившийся поцелуй.

***

      Танцы во сне повторяются все чаще, но теперь в них нет и намека на продолжение. Этот человек все еще держит ее на расстоянии, будто им что-то мешает оказаться лицом к лицу. Гурен больше не злится, сил нет. Да и проблем навалилось слишком много. Поэтому она больше времени отдает тренировкам и мыслям о будущем. А потом все идет наперекосяк. Ее жизнь рушится как карточный домик, ее смысл жизни растоптан как ненужный сорняк.       Голова ее отца падает на землю.       Она не кричит, не плачет, она сильная девочка. Она дочь своего отца, она так просто не сдастся. Они все ждут ее реакции, словно хищные птицы ждут трупа. Но Гурен сильная. Только внутри что-то совсем не по-человечески воет от безнадеги. Она отомстит. Она заставит их всех захлебнуться в крови. Гурен забирает тело отца. У нее есть дела.       В ближайшие дни она никому не позволяет прикоснуться к себе. Не дает просто быть рядом. Сразу же шлет школьную кампанию, что приписала ее в свои ряды, потому что они не понимают. Они дети знатных семей, у них не убивали так родных и не убьют. Они не такие как она. Гурен сама в особняке. Помощниц она отправила отдыхать, приказав не навещать ее.       Ей больно. Больно от того, что отец больше никогда не зайдет сюда, не поговорит с ней, не улыбнется. Гурен плачет, кусает ладони, чтобы не взвыть в голос.       Вскоре она устает. Она вымотана горем и переживаниями. На ней домашняя простенькая юката, серых цветов. Пояс почти сполз, обнажая ноги и немного грудь. Ей все равно. Ее никто не увидит.       — Интересный вид, Гурен-чан. — Обращение режет слух, а само присутствие этого человека в ее доме в это время выбивает из колеи. Она не готова. Она не может бросаться колкими фразами и браться за оружие. Не может прогнать его, потому что ей не хватит сил. Она разбита. Ей нужно это короткое время, чтобы прийти в себя, чтобы собрать себя воедино и вновь вступить в бой. Сайто как всегда не вовремя.       — Чего тебе? — интересуется вяло. Ей все равно.       — Не будешь гнать?       — Все равно не уйдешь.       Сайто хмыкает. Присаживается где-то рядом с ней на пол. Она чувствует его руку в своих волосах.       — Ты все же очень красивая.       — Отстань. — Она вырывается, отстраняясь. — Говори или уходи.       — Ты хочешь отомстить, — говорит он. — Но тебе не хватает силы, никогда не хватало, чтобы ты там не думала. Человек не способен на это, Гурен-чан. А Хиираги давно перешли эту черту, им все равно на твою человечность. Глава не побрезговал использовать своих детей в экспериментах. — Он усмехается, будто что-то вспомнил. — Но ты можешь легче получить все это. Просто соглашайся на мое предложение. Ты станешь сильнее, они все будут у твоих ног. Я обещаю. Ну же.       Он близко. Неожиданно и она не замечает как, он оказывается к ней очень близко. Его глаза красные, не человеческие, вокруг него черный дым, вьется как нетерпеливый пес. Гурен не отводит глаз. Она думает.       Ей уже все равно. На силу, на Хиираги, она хочет только отомстить, утопить их в крови и унижениях. Убить. А потом принести на могилу отца лучшие цветы, что вырастит на трупах его убийц.       Она смотрит на Сайто, который не является человеком. А люди всегда предают. А Сайто всегда был рядом, просто она этого не замечала, не хотела. И пускай иногда он добивался некоторых вещей от нее обманом, это не вредило ей так сильно, как вредили люди. Гурен плевать на все, что делал до этого, плевать на его сущность и планы на нее. Главное — сделать то, чего она хочет, а потом пусть делает с ней все, что хочет. Гурен прикрывает глаза. Потом распахивает их, уже зная ответ.       — Я согласна, — говорит просто. И оказывается в хватке чудовища, к которому сама и пошла.       Во сне она теперь видит лицо того человека. Это Сайто.