Truly happy person

Ты уже не тот, когда рядом лежит такой домашний и такой любимый омега. Все принципы и морали летят к чертям, когда на ушко так мило посапывает твоё счастье. На лице тут же появляется блаженная улыбка и всё уже становится неважным: ни работа, ни отчёты, ни инопланетяне, что танцуют танго на Марсе. И какие к чёрту танцы, если этот ласковый комочек счастья сильнее льнёт к сильному телу? Ну как льнёт… Тут не совсем получается так сделать. Уже шестой месяц под сердцем этого чуда, развивается малыш. И вот теперь Хосок может с уверенностью сказать, что его жизнь удалась. Он смотрит на омежку с такой лаской и, повернувшись на бок, обнимает это чудо, уткнувшись носом в пшеничные волосы. Мёд, цветы и, кажется, начинает проявляться запах ванили — запах малыша. Омежка холодным носом тычется прямо в грудь альфе и Хоупу приходится встать, чтобы закрыть окно на кухне. Он и сам не заметил, что в квартире стало прохладно, от чего мальчик сильнее обнимал его. Он возвращается в спальню и видит уже проснувшегося омегу. Тот сонно протирает глазки и ещё не ориентируется во времени. — Ты почему вскочил? Хоуп, конечно, знает, что он тот ещё медведь с базара, но в этот раз он вставал тихо. Омежка так мило улыбается и совсем хриплым голосом произносит: — Ты был очень долгим. Я замёрз. И вот те бабочки, что всегда говорят о влюблённости. Вот то умиление, при виде сонной мордашки Юнги. Вот всё то, ради чего живёт Хосок. Альфа залезает под одеяло и снова обнимает своё сокровище, которое котёнком ластится к теплу родного тела. Его целуют в лоб слегка обветренные губы альфы, и тому и другому становится так тепло на душе, что не хочется никуда идти. Поцелуи-бабочки спускаются к сладким губам омеги и оба наслаждаются нежным, тёплым и почти детским поцелуем. Сейчас шесть утра и яркое восходящее солнце окрашивает личико омеги красным оттенком. Оно неприятно светит в глаза и Юнги бровки недовольно хмурит. Если бы Хосок видел этот жест, то ласково улыбнулся бы. Поцелуй прекращается и мальчик вдыхает запах возле шеи альфы. Кофе. Латте, если быть точным. Такой мягкий и приятный. Омега не выдерживает и носом щекочет чувствительную кожу. Знает, что Хосок не равнодушен к таким жестам, знает, что всё сведётся к одному. Чон кладёт руки на ягодицы омежки и притягивает к себе плотнее, давая почувствовать возбуждение. И ещё неизвестно из-за чего оно: природы или возбуждающего омеги.  Теперь их голые тела соприкасаются и оба чувствуют желания друг друга. Оба хотят почувствовать всю любовь друг друга. Оба хотят утонуть друг в друге. — Сегодня ты весь день ходишь голым. Спокойным голосом произносит Хоуп, нависая над омегой. Целует любимые губы и чувствует как тело под ним дрожит. Юнги теперь такой чувствительный и это так прекрасно. — Тоже хотел предложить никуда не идти. После посмотрим этот фильм дома. И оба улыбаются. А что ещё нужно для счастья, если не любовь друг к другу? Они опять целуются, опять наслаждаются друг другом. Хосок ласкает округлившийся живот и покрывает всё омежье лицо поцелуями. На шее обоих всё ещё виднеются небольшие засосы, говоря о принадлежности друг другу. А Юнги шею для поцелуев выставляет и трепещет от каждого из них. Его пенис уже наготове и можно увидеть на головке небольшую капельку. Хосок проводит языком по нервно дергающемуся кадыку, что не может не нравится омежке. Он стонет и на спину альфе кладёт ручки, поглаживая по лопаткам. Хосоку это нравится, он хочет обласкать своего омежку с головы до пят. Чувство, когда его любимый трепещит от любого прикосновения, сильно греют душу, хочется никогда не отпускать его из объятий, лишь даря любовь и ласку. Он спускается к вздымающейся груди, губами мажет по солнечному сплетению и берёт в рот левый сосок Юнги, другой массируя изящными пальцами. Юнги скулит, Юнги дрожит, Юнги полностью во власти альфы. Без остатка. Ему сейчас хорошо. Его тело покрывается мурашками удовольствия, а изо рта вырывается скулёж. Поцелуи сейчас на его животике и он бы соврал, если б сказал, что сейчас это не одна из эрогенных зон. А Хосок знает об этом. И потому играется языком с изменившимся во время беременности пупочком омеги, слушая его любимые стоны. — Хосок, пожалуйста! Юнги не выдерживает, его стояк каменный и хочется разрядки. По лбу стекают капли пота, а всё ещё прохладный воздух будоражит нервы. — Не так быстро, котёночек. Мы можем навредить малышу Хосок замедляется, всё ещё продолжая порхать языком по пупочку, а руками раздвигая ножки омеги, полностью раскрывая того. Он видит как дырочка под его вниманием призывно сжимается и разжимается, позволяя смазке вытекать из неё. Хотя Хосок уверен, что не только она вытекает, но также и его семя, которое они не смыли после вчерашнего вечера. Да блять, эта дырка будто просит чтоб в неё вошли! И нахуй растяжку, Юнги всё ещё хорошо растянут. Об этом можно судить по тому, как легко входят пальцы Хо. — Боже, Хосок, пожалуйста! Не могу больше. — Как хочет моё солнышко. Юнги стонет с альфой в унисон, когда его заполняет горячая и твёрдая плоть. Хосок входит медленно, давая почувствовать себя всего постепенно. И сразу же делает плавные и размеренные толчки. Обоим просто сносит крышу от близости. Это как наркотик, как зависимость, как вода в пустыне. Без этого умираешь, без этого ты никто, это просто необходимо! — Хос… О, Господи!.. Как же хорошо!.. Только… Ммм… Быстрее! Омежка хнычет от переизбытка эмоций и руки не знает куда деть. Но какая к чёрту разница, если его так искренне и ласково целует альфа. Нет, он не будет ускоряться, по крайней мере не сейчас, он лишь глубже входит и Юнги кажется, что член альфы упирается ему прямо в лёгкие. Ну нельзя по другому объяснить тот факт, что он вдохнуть не может от таких ощущений. Толчки размеренные и поцелуи ложатся на каждый миллиметр кожи омежьей. Так сладко и так нереально это всё, что тугой узел завязывается внизу живота и через пару секунд Юнги слишком громко стонет. Он кончает долго и все те звуки, что вырывается из его уст, Хосок ловит в поцелуе. Альфа тоже на пределе, последние более резкие толчки и он заполняет омежку густым и горячим семенем. ***** Они лежат в уже тёплой кровати несколько часов и просто наслаждаются друг другом, частенько позволяя себе медленные и нежные поцелуйчики. И можно было бы пролежать так весь день, но только жизнерадостный Хосок не позволит омежке. Юнги медленно встаёт с постельки и в развалочку идёт в ванну. Хосок тоже встаёт вместе с ним, зная о том настолько тот ленивый во время беременности, что даже в ванну хочет принимать с альфой. И это даже нравится Хоупу. Омежка в такие времена такой домашний и ласковый, что просто невозможно устоять. Альфа открывает дверь ванной комнаты и видит как Юнги чистит зубы. Слегка прикрытые глаза и неторопливые движения рукой, вот и весь Юнги, который так любим Хосоком. Это ленивое с утра чудо, он обнимает со спины и поглаживает животик. Юнги же сплёвывает пасту и прежде чем что-то сказать, его снова утягивают в поцелуй. И он просто млеет от этих ласк, что того гляди мурлыкать начнёт. — Без зубной пасты ты вкуснее. Хосок с нежеланием отрывается от манящих губок и чмокает омежку в носик. Юнги фыркает и бросает незамысловатое: — Дурак! А Альфа улыбается и опять чмокает того в нос — Нет, я просто действительно счастливый человек!