Эта перемена пойдет мне на пользу

— Они в восторге от тебя. Все они. Голос Рида раздавался со всех сторон, он отдавался от стен, от зеркал в тяжелых золотых рамах, от дорогого шелкового покрывала, свисающего с кровати и растекающегося по полу. Элтон рассеянно улыбался, его голова кружилась и в едва приоткрытые глаза пробивалась сверкающая многообразием цветов комната — она всегда была так прекрасна? Прикосновение пальцев к волосам, казалось, раздается в каждой части тела, наполняя тело Элтона — легкое, как пузырьки шампанского — раскатывающимся по мышцам трепетом. Только им и голосом, звучащим над его головой. — Ты же чувствуешь, насколько нравишься им? — спрашивал Джон в одной с Элтоном постели; он держал любовника, одурманенного наркотиком и любовью, в своих руках. — Элтон, каждый из них по-настоящему хочет тебя. Ты сверкаешь самой яркой звездой на этой сцене. Тысячи людей… Ждут твоего появления, чтобы утонуть в свете твоей музыки. В твоем свете. Элтон невпопад засмеялся, не представляя, как это возможно — утонуть в одном только свете. Он поднял голову, но поспешил забыть, что собирался сказать, вместо выискивания потерявшихся в голове слов поднимаясь на локте, чтобы поцеловать попавшие в его взгляд губы Джона. Рид поднялся раньше, нависая сверху и в поцелуе под собственным весом прижимая Элтона спиной к разворошенной после растянувшегося на несколько часов дневного секса, до сих пор мокрой, кровати. — Ты невероятен, Элтон, — произнес он, прижимаясь своим лбом к его; Элтон его практически не видел, больше чувствовал, чем видел, и слышал, слышал даже лучше, чем ему самому казалось в тот момент. — Покажи каждому завтра, насколько ты лучше их. Губы Джона снова прижались к его, язык Джона — снова беспрепятственно погрузился в его рот, и рука снова с нажимом прошла по бедру, по алому и горящему от чужой ладони. — Кого я могу быть лучше, я же… — неуверенно даже в опьянении возразил Элтон. — Молчи. Рид поцеловал его в искривившийся в улыбке после приказа любовника рот, в грудь, напрягшийся от прикосновения живот, из-за которого Элтон все еще не переставал смущаться. С приподнимающимися коленями, с торчащей под плечами подушкой, пьяный и находящийся на той грани зажатости, когда в голове неуемно борются закрепившаяся за ним стеснительность и раскрепощающая химическая формула, напитавшая кровь и словно пытающаяся в этой борьбе дать ей обратный ход. Весь этот Элтон выглядел беззащитным, ни от чего не защищенным, он смотрел за тем, как Джон гладит его бедра, как голова любовника спускается к паху; картинка сменялась ощущениями — ощущением горячего мокрого языка, прошедшего по его яйцам, ощущением сухой ладони, сжавшей член у основания. Элтон протяжно выдохнул, закатывая закрывающиеся от удовольствия глаза, и расслабил плечи, лежащие на пахнущей цветами и Джоном подушке. Любому артисту — артисту чего бы он ни был — знакомо чувство волнения перед выходом на сцену. Перед обнаружением себя на открытой зрителю, но закрытой для артиста со всех сторон угрожающего отступления площадку, освещенную холодными лампами настолько ярко, что ни единый шаг, ни единая вырвавшаяся из горла и инструмента нота не сможет потеряться от пристального взгляда голодной и безумной от своего звериного нетерпения толпы. Ведь она ждет его — вся она и каждый в ней отдельности — она ждала его так долго, что еще минута промедления и она вырвется на сцену, чтобы наконец-то получить желаемое. И исключением становятся только самые крупные выступления: когда обычно тысячная толпа преумножается — как кажется сверху — в десяток раз. Исключением не от того, что артист расслабляется, а от того, что его парализует чувство страха на самом пороге кулис (такое было раньше ему совершенно незнакомо), еще шаг вперед — и назад пути уже не отыщешь. Но как остановиться, если несмотря на чувствующийся во рту вкус страха неизвестности, знакомый голос в голове подгоняет «иди». — Нет, — упрямо отрезал Элтон, разворачиваясь у самых штор, плотных и черных, на которых в темноте не сразу можно было заметить жирные следы множества изо дня в день хватающих их ладоней; между шторами, в длинной прорези, сверкало лаковое покрытие сцены. — Я никуда не пойду. Рядом засуетился совсем юный парнишка с накрученными вокруг головы проводами от крупных наушников. Даже в полутьме коридора были видны изрезавшие его щеки прыщи — следы упрямо затянувших гормонов и плохой пищи. С планшетом для бумаг в руках он выглядел как учащийся по стипендии студент — коим, скорее всего, и являлся. Пока сбивающийся мальчишка тараторил слова непонимания, Элтон всматривался в пустые стены узкого, пахнущего то ли давно засохшей мочой, то ли застоявшейся сыростью, коридора, оббитого со всех сторон чем-то вроде ковролина — как раз и источавшего этот душный запах; в конце предсценного коридора, словно по артерии, в которую он впадал, в свете желтоватых ламп проносились люди, аппаратура, костюмы и горы каких-то бумаг, то в руках, то на телегах. Раздавались адресные крики и грязный мат, сливающиеся в проносящиеся мимо волны и уносимые дальше — в другие помещения. Какая ирония: дела всех этих людей, даже их ненависть друг к другу, предназначение аппаратуры, костюмов и бумаг, были связаны с Элтоном Джоном в тот момент и при этом совершенно его в них не включали. С Элтоном был только этот узкий, воняющий затхлостью, коридор и остановившие его задернутые шторы. — Мне нужен Джон, — пробормотал Элтон, оборачиваясь к ассистенту, который прямого обращения к себе звезды не ожидал даже при том, что та стояла с ним тет-а-тет в коридоре. Не входившая в сферу его опыта ситуация, очевидно выходящая из-под контроля, его пугала и сбивала с толку. — Джон?.. Мистер Джон Рид? Ваш менеджер? — снова запричитал парнишка, суетно листая бумаги на планшете, будто в какой-то из них могла оказаться нужная подсказка. — Да, да, мой чертов менеджер! — разозлился Элтон, напряженно кружа на месте; ассистент опасливо вжимался в стену за собой, пытаясь уклониться от задевающих его, свисающих с плеч и воротника пиджака Элтона, роскошных длинных перьев — конечно, он волновался о том, чтобы не испортить поразивший его звездный костюм. Элтон же в своем костюме безбожно потел и чувствовал, как натирает спину вышивка обтягивающего «пиджака», вжимающаяся в раздраженную от не предназначенного для долгой носки материала кожу. — Я боюсь, я не… — Ты не знаешь, где мой менеджер! — воскликнул с готовностью Элтон, словно отсутствие Рида могло послужить достаточным основанием не выходить на сцену. — Да, но… Боюсь, Вам придется выйти без него, мистер Джон, — в своих переживаниях мальчик был в силу своей природной и семейной глуповатой простоватости искренен; недолго ему представится работать в музыкальном бизнесе. — Ведь люди ждут Вас… Элтон остановился, удивленно уставившись на побледневшего ассистента, из последних сил стискивающего в руках выгнувшийся планшет. — Что ты сказал? — заинтересованно переспросил Элтон. — Вам при… — Какого хера задержка?! — из-за угла в коридор высунулось красное рыхлое лицо с густыми седыми усами, раздраженное годами низкооплачиваемой работы с высокооплачиваемыми звездами. — Благодарственные минеты собирать только, блять, после выступления! За тяжелыми шторами шумела, клокотала толпа, изголодавшаяся по музыке и шоу — по настоящему представлению. Элтон вдохнул полной грудью затхлый воздух коридора и широко улыбнулся робко улыбнувшемуся в ответ парнишке, надеющемуся, что на этом произошедшее закончится; он низко наклонился под отодвигаемой ассистентом черной тканью, чтобы не сбить роскошный головной убор, закреплявшийся сразу несколькими нанятыми для этого людьми. С каждым шагом по продолжающемуся коридору, становящемуся все шире и светлее, Элтон чувствовал как охватывает его то чувство эйфории, которое меньше чем через минуту передастся от него не поддающимся пересчету зрителям. Он и это чувствовал. Отчего-то в этот раз он смог заглянуть в будущее — каждый человек, стоявший перед сценой, сегодня, глядя на Элтона, испытает восторг. Или, может, ему это кто-то подсказал? — Как все прошло? — запыхавшийся Элтон, ворвавшись в гримерку, быстро окинул горящим взглядом всех немногочисленных присутствующих. Парочка низкорослых визажисток с высокими прическами и неприятно раскрашенными лицами оглянулась на него, прерывая свой разговор, и с неодобрением по этому поводу синхронно и грозно нахмурилась. Люди же Элтона поспешили выразить ему свои искренние поздравления, окружая своего работодателя и начиная распутывать его из его костюма. Рид шикнул на них и глазами попросил удалиться; те успели снять только роскошный головной убор. Визажистки же еще раньше ушли сами. — Ты отлично справился, — улыбнулся ему Джон; он поднялся со стула — на покрытое характерными для подобных мест пятнами кресло в углу сесть не решился — подходя к сияющему и тяжело дышащему после выступления любовнику. — Никто не сомневался. — А где Берни? Разве он не должен был прилететь сегодня? — Элтон с недоумением еще раз окинул взглядом опустевшую гримерку. Нет, даже на чем-то забрызганном кресле в углу его не оказалось. — Уверен, у него был повод этого не сделать, — мягко протянул Джон, опуская ладони на скулы Элтона и поглаживая большими пальцами его щеки; внимание расстроенного отсутствием друга Элтона было вернуть не сложно. — Мы отпразднуем сегодня твой успех, — продолжил Рид, позволяя Элтону потянуться к нему и поцеловать; от певца пахло потом и искусственными перьями. — Я вызвал машину, мы заедем в отель, и после я организовал нам места на ужине в поместье одной знатной семьи. Они мечтали познакомиться с тобой. Джон подмигнул ему, и Элтон с удивлением заулыбался. — Знатной семьи? — переспросил он. — Они очень богаты, милый. И как любые аристократы, по ночам очень любят рок-н-ролл. Это будет полезное знакомство. — Ты хочешь получить от них деньги? — Я хочу, чтобы ты отлично провел время. — С тобой? — Элтон с воодушевлением улыбался, вскинув брови и всматриваясь в голубые глаза, скользящие ответным взглядом по его лицу. — В чем ты будешь? Я хочу выбрать что-то потрясающее, и чтобы это сочеталось с твоим костюмом. Почему ты не сказал мне об этом раньше, я бы купил что-то новое! Мы не успеем заехать сейчас? Хотя нет, я знаю, у меня есть один потрясающий жакет, который подойдет практически к любому твоему костюму. Тем более, я мог бы… Знаю, я надену тот полушубок, который мы купили на прошлой неделе, меня в нем еще никто не видел! — Отлично. Они будут в восторге от тебя, Элтон, — с усмешкой ответил Джон мечтательно рассуждающему о подходящей для вечера в поместье одежде любовнику; он приоткрыл дверь, подзывая прислугу, которая поможет звезде снять ее сценический костюм.