До новых встреч с тобой

После софитов и вспышек камер темнота кулис ослепляет. Том шёл едва ли не на ощупь и голоса коллег, когда кто-то схватил его за руку, резко дергая вбок, почти волоча куда-то в сторону. Глаза уже достаточно привыкли к свету, чтобы разглядеть фигуру Хемсворта, который тащил его куда-то за огромные колонки и декорации. ‒ Чем я обязан такому вниманию? ‒ светски поинтересовался Том, когда Крис вжал его спиной в какую-то конструкцию. Разум твердил оттолкнуть Криса и немедленно вернуться к остальным, поддерживать этот проклятый фарс, что они совершено никто друг другу и даже не общаются, но вопреки здравомыслию и обиде, Том только сильнее подставил шею под быстрые грубые поцелуи. ‒ Восполняю пробелы конференции, ‒ сбивчиво ответил Крис, пытаясь как можно быстрее расстегнуть пряжку своего ремня. По закону подлости ремень поддаваться не желал и вдобавок оглушительно громко лязгал. Зато тонким, умелым пальцам Тома поддался с первого раза. Хемсворт довольно оскалился, принимаясь за пояс Тома. Пуговица и молния томовых джинс поддались ему без труда, пока сами они жадно целовались, грозя свалить декорации своим напором. Все терзания ушли на второй план, и пусть после будет ужасно больно и стыдно, но не сейчас. Тому надоело подобие бессмысленного сопротивления, поэтому он лишь крепче обхватил Криса за шею, пока тот стягивал с них брюки и белье. Том издал громкий стон, когда сильная рука Криса сжала его член и ладонь прошлась вверх вниз. ‒ Тише, Томас, ‒ хрипло прошептал Крис, ‒ ты же не хочешь, чтобы нас услышали... ‒ Этого не хочешь как раз ты. ‒ Нахмурился Том, чуть отталкивая Хемсворта, разворачиваясь к нему спиной, не видя смысла отказываться от удовольствия. ‒ Сколько раз мы говорили об этом, Том? ‒ снова впечатывая Хиддлса в колонку, спрашивает Крис, устраивая свой стоящий член между его ягодиц. ‒ Каким бы толерантным не был этот мир, он нас уничтожит. Том молчит, лишь тяжело дышит от болезненного возбуждения и вновь разбивающегося сердца. Крис прав, конечно же прав, но все их попытки расстаться заканчиваются вот так ‒ тайным сексом в каком-нибудь не слишком приспособленном для этого месте. Это одинаково обижает и возбуждает. Крис целует его шею, оттягивает ворот джемпера, чтобы оставить засос на плече, и подносит к губам Тома пальцы. Хиддлстон старательно обсасывает пальцы, слюнявит их, зная, что готовит это для себя. Крис нетерпеливо дергает бёдрами, желая как можно быстрее оказаться в его теле, но терпит, лишь кусая спину через ткань. Выдержки надолго не хватает, Крис вытаскивает свои пальцы изо рта Тома, начиная массировать ими мышцы ануса, протискиваясь в его тело. Тот жалобно скулит от боли, но пытается расслабиться ещё сильнее. Крис зажимает ладонью рот Тома когда входит в него, заглушая болезненный возглас. Хемсворт заставляет Тома повернуть к нему голову и начинает глубоко и жадно целовать, отвлекая от покачиваний бёдер. Том быстро расслабляется под поцелуями, забывается, и Крис, наконец, может полностью войти в него, начиная быстрые толчки, поддаваясь какому-то первобытному, почти звериному возбуждению и поглощающему желанию собственности. Пряжка ремня Криса звенит, ударяясь о декорации, заглушая пошлые шлепки бёдер о бёдра и тяжелое дыхание, едва они отрываются друг от друга. Крис запускает одну руку под джемпер Тома, сжимает рёбра, гладит, касается сосков, заставляя сильнее прогнуться и стонать, другой рукой накрывает его готовый разорваться от желания член и медленно проводит вверх-вниз. Том в ответ сжимается на нем, срывает короткие, больше похожие на рык, стоны Криса, впивается руками в его ягодицы, оставляя синяки от пальцев. Первым кончает Том, сдаваясь под напором умелых рук и движений Хемсворта, пачкая спермой руку Криса, которой он продолжает ласкать его. Крис изливается в него спустя ещё минуту, заглушая собственные стоны больным укусом в лопатку Тома. Он вжимается в любовника всем телом, словно слился с ним, и от вибрации его стонов по всему телу Тома бегут мурашки, продлевая сладость оргазма. Через пару минут Крис приходит в себя, начинает зализывать и целовать собственный укус, все также через ткань, прекрасно понимая какой огромный след расцветает сейчас на коже Тома. Хиддлстон впитывает эти прикосновения, даже не двигается, чтобы подольше запомнить руки на своём теле, дыхание, запах, приятную заполненность от единения. Расцепляться не хочется обоим, но они понимают, что их наверняка уже хватились остальные, а впереди ещё фотосессии, общение с фанатами и раздача автографов...