Дженсен по прозвищу "Крокодил"

Дженсен сообщил по рации, куда они направляются и посмотрел на увлеченных репортёров, которые о чём-то спорили у костра. На душе медленно, но верно, начинала образовываться какая-то муть. Она завивалась в тугой узел и грозила перетечь в привязанность, из-за которой ему будет весьма болезненно вырывать чувства из сердца. Миша был относительно весел, но чувствовалось в нём такая же отчаянная попытка держать лицо, как и у самого Эклза. Быть может и не стоило продлевать агонию? В конце концов, они из разных миров, им уже не по двадцать лет, чтобы витать в облаках и надеяться на чудо. Их пути пересеклись волею случая, он же сподвиг их к более тесным контактам, но… Всегда и везде это пресловутое «но». Дженсен ненавидел его, но ничего не мог поделать. Он прекрасно видел и понимал кто перед ним, от того и не показывал своих истинных чувств, не позволял себе никаких признаний и просто прощался с необычайно притягательным человеком. Всё правильно, у Миши целая, огромная жизнь. В неё никак не вписывается рейнджер из Австралии. — О чём думаешь? — спросил Коллинз, подсев к нему в джип. — Да так, о мелочах. — Может поговорим? О мелочах. Миша откуда-то научился считывать его мысли. Словно бы вместе с сексом, он изучил не только доступное тело, но и старательно и тщательно оберегаемую душу. Дженсен удивлялся, но принимал это как данность. Видимо профессия репортера здорово учила разбираться в психологии людей. — Да не о чем там разговаривать, Миш. Просто не о чем. — Думаешь? — Уверен, — пожал плечами Дженс и посмотрел в темноту ночи. — Мы для чего-то были нужны друг другу в этот отрезок времени. И я даже знаю для чего, но люди встречаются и расходятся каждый день. А я к тому ещё и не самый социальный тип. — Ты слишком суров к себе, Дженс, — улыбнулся Миша и похлопал его по руке. — В чем-то ты прав и наши пути рано или поздно разойдутся. У тебя своя жизнь, у меня своя… Рейнджер ничего на этого не ответил. Зачем сотрясать воздух, если и так всё понятно без слов. Как бы глубоко не вплавился Миша в его сердце, он не останется. Ему сорок два, он ни разу не был женат, у него нет детей, и он лёгкий на подъём. Его профессия свела их вместе, она же и разведёт. Всё просто. *** Это был дикий ураган, сметающий на своём пути мебель и мелкие предметы роскоши. Дженсен ненавидел города, но согласился пожить пару дней в гостинице, пока Роше сводит материал. Только оставшись с Мишей вдвоём, он понял насколько соскучился за эти три дня, когда не мог полностью быть с ним. И все преграды, что раньше вставали у него на пути рушились как карточный домик. — Мне… мне нужно, Миш… Дженсен и сам не мог оторваться от любовника, но ему необходимо было привести себя в порядок перед сексом. — Что? — В ванную комнату, — загнанно дыша, смог ответить рейнджер. — Уверен? — На все сто. — Хорошо, — усилием воли брюнет взял себя в руки и согласно кивнул. — Давай, я после тебя тоже зайду. Твой походный душ чудесная штука, но я соскучился по напору. Воды. Миша хищно облизал губы и растянул их в улыбке. Дженсен прекрасно понял отсылку, проследил взглядом за языком и тоже облизался. От них обоих шла жаркая волна и он это чувствовал. Страсть кипела по венам и им стоило огромного труда обуздать её на время. Поэтому не стоит стоять и таращиться на чужие губы, стоит пойти и заняться собственной задницей. Осознание неминуемого накатило и это сбавило уровень тестостерона. — Да, я тоже, — ответил Дженсен и сделал шаг в сторону ванной комнаты. — Душ слева, — поправил его брюнет. — Ага, точно. Так глупо, улыбнулся сам себе Эклз, когда всё-таки добрался до ванной и уставился на белоснежную джакузи. «Интересно, а клизма у них тут есть?» — со смешком подумал он и не нашёл её. Ну да, кому бы это понадобилось. Придётся самому помозговать. Миша рухнул на постель и зарылся лицом по подушки. Тяжело. Как же ему было тяжело оставаться спокойным рядом с этим человеком. Вся его хваленая лёгкость, сумасбродство и бесшабашность, всё вместе блекло перед одним только пониманием, что он для Дженсена всего лишь проводник за грань, которую тот всегда страшился преодолеть. Это льстило вначале, но пилюля оказалась с горчинкой внутри. И сейчас он прекрасно понимал, что оставит тут больше, чем приятные воспоминания. Он оставит тут человека, который стал ближе и ценнее кого бы то ни было на Земле. Меньше двух недель нужно для того, чтобы влюбиться. Не годы, не первый взгляд. А несколько ночей под звездным небом, несколько жарких дней под палящими лучами солнца и уютный домик, затерянный на самом интригующем континенте планеты. Так романтично и так бесконечно болезненно. Он успел задремать, пока Дженсен возился в ванной, но соваться к нему даже не собирался. Он прекрасно знал, что у рейнджера есть пушка, а про мачете и говорить нечего. Ножик его интриговал до жути. Наконец-то любовник вышел в клубах пара и в полотенце на бёдрах. Миша приподнял голову, чтобы рассмотреть его получше и сглотнул. Видение было шикарным даже по его меркам. Не хватало только шляпы. Его маленький фетиш, от которого сносило крышу на раз. Но сейчас Дженсен был без оной, зато с зачесанными назад волосами и смущенный. Боже, видеть смущение на этом лице было отдельным пунктиком. — Я всё. — Вижу, — прочистил горло Коллинз и слез с кровати. — Я немного уснул, достанешь смазку и презервативы? — Да, иди, — мужчина уступил дорогу и направился к сумке, чтобы достать необходимое. Его немного потряхивало, но скорее от того, как быстро он смог найти у себя простату и как сладко простое нажатие отозвалось внутри него. Что же будет, когда это сделает Миша? Коллинз недолго плескался в ванной и уже через десять минут был свеж и выбрит, и стоял перед любовником во всей красе. — Скажи честно, ты ведь обожаешь ходить голышом? — усмехнулся Дженсен, рассматривая приподнятого «друга». — Есть такое, особенно перед тем, кто выглядит так неприлично сексуально. Играть в комплименты не входило в их планы, поэтому Миша просто завалил рейнджера на постель и впился поцелуем в его соблазнительные губы. Всё потом. И сомнения, и боль, и желание забыться. Но сейчас они вместе на всё то время, что отвела им Судьба. Дженсен пылко отвечает, стараясь отогнать все ненужные мысли. Он решился. Он доверяет Мише и хочет, чтобы именно он и никто другой стал первым. А, быть может, и единственным… Он гладит поджарое тело, испытывая весь тот головокружительный вихрь эмоций и ощущений, которые никогда прежде не испытывал, лаская женское. Быть на равных, быть рядом с сильным и телом, и духом человеком. Смотреть в его синие глаза и тонуть в них, как в бездне. Отдавать всё то, что только можно отдать. Без слов. Без клятв. Просто глаза в глаза, губы в губы. Он хочет запомнить каждый миг, но знает, что сможет вспоминать только это ощущение бескрайнего полёта. Когда Мишины губы касаются его шеи, когда теплые пальцы проводят по рёбрам и опускаются на живот, чтобы погладить вокруг пупка. Так, как он сам любит делать любовнику. Они словно бы отражение друг друга. Непохожие ни внешне, ни по характеру, сейчас они как два оголённых провода, что искрят и извиваются в танце любви. Дженсен сам раздвигает ноги, сам толкается в крепкую руку и всем своим телом просит, умоляет, требует. Он хочет дойти до конца, чтобы потом сжечь все мосты и отпустить этого удивительного парня, чьих глаз ему никогда не забыть. — Возьми меня, — не выдерживает Эклз накала страстей. И Миша смотрит на него так, словно видит впервые. Он нежно касается сжатой звёздочки и медленно ласкает её. Пока просто пальцем, наслаждаясь доверием, оказанным ему этой ночью. Он мечтает, чтобы она не стала последней, но готов испить горечь разлуки до дна. Ему привычна эта часть прелюдии и он нежно и трепетно массирует сжатые морщинки, пробуя проникнуть сквозь них. — Не зажимайся, Дженс. Пожалуйста, просто расслабься. Он шепчет прямо в губы, лёжа на сильном и горячем теле, и пытается стать ещё ближе. Он не напирает, он внимательно отслеживает все реакции рейнджера и всматривается в его напряженное лицо. — Мы можем остановиться. — Нет, — зеленые, как свежая трава весной, глаза распахиваются и с укором смотрят на Мишу. — Я хочу этого. Может позу сменить? Миша согласно кивает и сползает с любовника, а тот весьма шустро встаёт раком и утыкается лицом в подушку. Миленько. Взрослый мужик, способный завалить аллигатора, а смущения как у девицы. Но Коллинз не возражает. Он гладит рыжий пушок на аппетитной заднице и раздвигает ягодицы, чтобы насладиться и видом, и задушенным всхлипом в подушку, и мелкой дрожью сильного тела. Дженсену и хорошо, и плохо одновременно. Он сходит с ума от ласк, от жарких прикосновений и голодных поцелуев, но преграды внутри него всё ещё рушатся, и он не может сдержать нервные всплески, понимая, что всё — назад дороги нет. Он стал окончательно «заднеприводным» как ни крути. И вся его гомофобная, и лживая жизнь остаётся за этим поворотом судьбы. Прикосновение губ к заднице вызывает у него стон. Пока ещё тихий и не особо развязный, он набирает обороты, когда Миша неуклонно приближается к его дырке. Дженсена уже откровенно трясёт и от мокрого языка на анусе он наконец-то расслабленно стонет и выпячивает зад ещё больше. Эта пытка лаской выбивает все дурные и не очень мысли. К чёрту всё на свете, когда лучший мужчина на свете трахает его своим языком, надрачивая колом стоящий член. — Мишаааааа, — протяжно вытягивает Эклз и чувствует, как разъезжаются его ноги. Упасть ему не даёт подсунутая под живот подушка и крепкие руки. Миша удерживает его, вылизывая уже расслабленный анус, но не пытается залезть внутрь пальцами. Он знает, что у Дженсена сейчас внутри пожар и ураган в одном флаконе, поэтому он сознательно затягивает этот момент, давая ему прожить, прочувствовать и насладиться им. Только после того, как у рейнджера немного выравнивается дыхание, Миша выдавливает себе на пальцы смазку и начинает аккуратно проминать дырку. Это что-то новое и Дженсен даже отрывается от спасительной подушки, чтобы поощрительно застонать и прогнуться в спине. Репортёр доволен и на пробу засовывает палец целиком. Дженсену нравится. Он замирает и ждёт продолжения, и это случается. Миша сгибает палец и ищет им простату. Находит он её с удивительной лёгкостью, словно бы знает тело любовника лучше него самого. Эклза прошибает током. А потом ещё раз и ещё. Миша уже не осторожничает и начинает проталкивать в проход побольше смазки. Ему нужно, уже очень сильно нужно, попасть во внутрь этого тела. Сделать его своим окончательно и бесповоротно. Дженсен ждал его столько лет, и он покажет ему небо в алмазах, он подарит ему всё наслаждение, которое только есть в этом мире, просто потому что по-другому уже нельзя. Любовь сметает все наносное и неважное, оставляя им только чувство неизбежности. Презерватив приходится натягивать Дженсену. У Миши все руки в смазке, и он просто не может открыть фольгированный пакетик. Эклз не против, тем более, что это даёт ему возможность немного отблагодарить любовника. И он целует его сначала в губы, а потом наклоняется и жадно берёт у него в рот влажный от естественной смазки член. Миша терпит это небольшое отступление и только счастливо стонет, когда губы скользят по его стволу. Дженсен прилежный и усердный ученик, он сосет так, словно бы лет десять тренировался. Затем он снова встаёт раком и приглашающе двигает задницей. — Хочешь? — Хочу, — Миша сжимает одной рукой ягодицу, а другой пристраивает член к дырке. — И да, я возьму всё, Дженс. Головка распирает проход, и лёгкая боль отрезвляет рейнджера. Она приносит как ясность ума, так и понимание, что это всё правильно. За удовольствие нужно платить, он всегда это знал. И тот дискомфорт, что он ощущает сейчас, всего лишь малая плата за то, что он уже получил от Миши. Парня, который его трахает. Медленно. Томно. Давая возможность прочувствовать каждый дюйм его пениса. Насладиться плавным переходом от боли к удовольствию. Именно это Дженсен почувствовал особенно сильно. Его дырка разошлась настолько, что ствол проникал вовнутрь легко и просто. Он судорожно вздохнул и расслабился окончательно. Почувствовав всем своим нутром, что любовник более не зажат и ему хорошо, Миша увеличил темп и с удовольствием отметил протяжный стон партнёра. Именно так, всё правильно. Им хорошо вместе настолько, что весь мир перестаёт существовать, гася свои огни и децибелы, пока двое наслаждаются друг другом. Миша не выдерживает минут через десять и выходит, чтобы перевернуть Эклза на спину и навалиться сверху, забрасывая его ноги себе на плечи. — Хочу видеть твои глаза, Дженс. Смотри на меня. В его голосе и приказ, и мольба. И Дженсен смотрит. Он старательно смотрит в синие омуты, которые сейчас кажутся ему черными сапфирами. Его ноги удерживают сильные руки, тогда как член уверенно и напористо трахает уже не узкий проход. И внезапно все тело прошивает та самая сладость, после которой становится наплевать на всё. Абсолютно. — Ещё, — хрипит его голос, и искуситель улыбается ему, чтобы повторить толчок и замереть на секунду. — Ты только мой, Дженс, — шёпотом, который, впрочем, слышат они оба. И Дженсен согласно кивает головой, а потом не выдерживает и зажмуривается, ибо мозг отключается окончательно и только сладкие вспышки наслаждения, привязывают его к тому, кто окончательно стал самым важным человеком на свете. *** — Мазь точно не нужна? — заботливо и немного шутливо спрашивает Коллинз, за что получает пяткой по голени. — Ой, ну ладно, ладно. — Ты спать собираешься? Пять утра, между прочим. — Уже? Хм, может ну его и завалимся к Себу? Дженсен недобро смотрит на расслабленного любовника и хочет понять его до конца. Это он так шутит, хочет вызвать у него ревность или серьезно собрался разбудить коллегу ни свет, ни заря? — Не рано ли? — А он всё равно не спит. — Эм… — Он пока не сведёт черновик, будет на кофе жить. Проверено. — А ты не устал? — Немного, — пожимает плечами Миша и отчаянно зевает. — Спи давай. Не устал он, — ворчит рейнджер и притягивает Коллинза к себе. Вообще Дженсену чужды подобного рода нежности, но ни палатка репортера, ни собственная узкая кровать не давали ему шанса спать, отвернувшись на свою половину постели. Не было там половин, приходилось жаться друг к другу, но это не приносило ему дискомфорта. Сейчас же огромная кровать в номере сбивала немного с толку, но сила привычки оказалась крепче. — Ты такой заботливый, Дженс. — Я знаю. Но завтрак в постель не жди. У меня задница побаливает. — Сильно? — уже сквозь сон поинтересовался Миша. — Терпимо, — ответил ему Дженсен и провалился в сон. *** Утро началось к обеду, и они порадовались, что отказались от завтрака в номер при заселении. Их никто не тревожил, уважая табличку на двери, которую Миша таки повесил перед сном. Поваляться в постели было сродни ещё одному оргазму и Дженсен с удовольствием позволил себе это. Миша ещё спал, обняв подушку и мерно посапывая. И вот как отпустить этого человека навсегда? Как жить и знать, что он там трахает кого-то другого? Острые коготки ревности впились в беззащитное сердце и Дженсен судорожно выдохнул. Он и не знал, что умеет ревновать вот так. До мутных кругов перед глазами, которые пришлось прикрыть. Но какое он имеет право на ревность? Никакого. Они просто любовники на время, просто так сложились чёртовы звёзды. — Так и будешь сопеть мне над ухом? — полушутливо, полуворчливо спросил уже не спящий Коллинз. — Прости. — Нет, — он приоткрыл один глаз. — Просто так не прощу. — Чего же ты хочешь, чудовище? — с улыбкой спросил рейнджер. — Минет. В позе шестьдесят девять, а потом взять тебя медленно и вдумчиво. — Мм, весьма интересные предложения. А потом простишь? — Так уж и быть. — Мне повезло. И Дженсен полез под одеяло, чтобы оценить бодрый утренний стояк любовника. Миша лёг на спину, сдернул бельё и похлопал Эклза по заднице, чтобы тот встал над ним. Дженсен с радостью перенёс правую ногу и провёл своим членом по чужой груди, чтобы примериться и встать более удобно. Мишин член занимал его мысли не меньше, поэтому он взял его в руку и слегка погонял шкурку. Ему нравилась крайняя плоть и то, как можно играть с ней, дроча возлюбленному. Этого ему будет не хватать в купе со всеми другими плюсами однополой любви. Миша с восторгом принял немалое достоинство в рот и, хотя позиция снизу была не очень удобной, принялся отсасывать с особым рвением. Ему не хотелось уезжать. Он бы и не уехал, если бы не ответственность перед толпой людей. Он не мог подвести коллег, не мог уйти с канала просто так и, конечно же, не мог кинуть своих «миньонов», приходивших ему на помощь сотни раз. Он слишком ценил тот вклад, что уже внёс в окружающую среду, и собирался внести ещё. Но как же сильно меркло всё на свете перед ощущением тугих губ на члене и нежных пальцев на мошонке. Полцарства за то, чтобы продлить эти минуты. *** Себастьян просмотрел километры плёнки, оцифровал их и выбрал наилучшие кадры для небольшого ролика. Совсем крохотного, но из которого была понятна вся суть. Дженсен вызывал у него теперь неподдельный эстетический восторг, ибо камера любила его как родного. А он, зажатый вроде бы поначалу, вошёл во вкус, стоило Мише затронуть тему природы и заповедников. Мужчина ожил прямо на глазах, расправил плечи, в глазах появилась сталь и уверенность. Он был горяч, этот бородатый рейнджер, и Роше мог понять, почему Миша на него запал. А вот обратного влечения не понимал категорически. Хотя, кто он такой, чтобы разбираться в гомосексуальном влечении? Он счастливый женатик, который собирается позвонить супруге и спросить, что привезти ей из Австралии. *** — Знаешь, я думал, что такого не бывает. Не со мной, — Миша смотрел с балкона отельного номера и наслаждался видом. Как бы он ни любил природу в её естественной красоте, но и труд и фантазию людей он тоже высоко ценил. Как и блага человечества, что дали ему возможность быть тем, кто он есть. Созданное руками людей было таким же великолепным и прекрасным. И внутри он всегда хотел только одного — чтобы люди и мир вокруг сосуществовали в гармонии. Утопия, да. — Что именно? — Влюбиться, — усмехнулся Миша, слыша тревогу в голосе возлюбленного. — Нет, я влюблялся и раньше. И будучи подростком, и будучи взрослым амбициозным мудаком. У меня было много партнёров, не буду скрывать. Но где-то внутри я всегда искал кого-то особенного. И честно сказать давно отчаялся найти. До той самой встречи на точке сбора. — Миш, — Дженсен чувствовал, как подскочила температура его тела, и он не знал, хочет ли слышать то, что хотел сказать ему Миша. — Я знаю, что мы с тобой два взрослых, состоявшихся человека. Знаю, что у каждого свой огромный багаж за плечами и нет общего будущего, но уехать и не сказать тебе о своих чувствах я не могу. Я потом себе никогда бы этого не простил, — он посмотрел на рейнджера и оценил его встревоженный вид, как и мечущиеся по лицу глаза. — А ты? Это что-то для тебя значит. Кроме смены ориентации? — Ты знаешь, что да, — остановил свой взгляд на глазах Дженсен и понял, что всё — простого расставания не будет. — Ты ведь видишь меня насквозь. Зачем спрашиваешь? — Просто хочу знать наверняка, Дженс. Я могу видеть и фантазировать о том, что вижу сколько угодно. Это только мои домыслы и желание разглядеть в тебе ответное чувство. Влюбленные люди слепы, они часто принимают желаемое за действительное. — Я знаю. И да, ты мне тоже стал дорог. — Приятно слышать, — усмехнулся Коллинз и отвернулся опять к городу. — Миш, — Дженсен подошёл ближе и положил руку на поясницу мужчине. — Я не умею красиво говорить, делать комплименты и вообще как-то выражать свои чувства. Этого особо никогда и не требовалось. Наверное. Но ты прав, между нами возникло кое-что большее, чем секс. — И как с этим быть? — Я не знаю. У меня не очень большой опыт в отношениях на расстоянии. Хотя, если подумать мой брак был далёк от тихого семейного уюта… Я мог по несколько месяцев пропадать на работе… — Давай попробуем? — высказал он то, что не мог произнести рейнджер. — Просто попробуем. Если ты встретишь кого-то, то скажешь мне об этом и я отпущу тебя. Но пока мы хоть что-то друг к другу испытываем… Я буду стремиться возвращаться к тебе как можно чаще. — Блядь, — Дженсен прижал Мишу к себе и зарылся лицом в его чуть влажные после душа волосы. — Ты идеальный, мать твою. Я бы никогда не решился сказать это вслух. — Мне просто нечего терять, — улыбнулся Коллинз. — Мы реально взрослые люди и понимаем всю ответственность. Так ведь? — Более чем. — Значит ты будешь ждать меня? — Конечно. — А если я позову? Если станет совсем тяжко, и я попрошу тебя приехать на пару дней? — Я прижму Падалеки немного, и он даст мне отпуск. Я приеду, Миш, честно. Если совсем плохо будет. Вместо ответа Миша просто сжал его за руку и очень долго не отпускал. Город жил своей шумной жизнью, но именно в этот момент рейнджер Эклз не слышал грохота улиц, не чувствовал ненавистного запаха выхлопных газов, а тихо и вполне счастливо улыбался. На сердце разливалась неизвестная доселе нега, и он был готов залюбить Коллинза до полного обезвоживания. Сам бы он, скорее всего, не отважился предложить что-то подобное, думая, что он очередной проходной любовник. Но как же было приятно осознавать, что он способен был родить внутри любимого ответное чувство. Да, он не мастак говорить о высоком, но показать и доказать свою любовь способен. И он будет ждать. Не важно чего. Просто ждать, что когда-нибудь они встретятся навсегда. *** — Значит так, я оставлю тебе свой ноут. Только зарегистрируем тебе новые аккаунты, чтобы мы могли поддерживать связь онлайн. Ну там Скайп, Фейсбук. — Миш, я же часто бываю там, где нет интернета и электричества. — Я в курсе, но ты же появляешься у себя дома. Вот ноут тут пусть и постоит. Мне так спокойнее, Дженс. — Хорошо, да, — Эклз согласно кивнул и увидел благодарность в глазах своего парня. Парень. Вот ведь чёрт, у него реально теперь есть парень. Бойфренд. И они вроде как встречаются. Но завтра он улетает и сейчас пытается впихнуть в рейнджерскую голову кучу знаний, чтобы поддерживать отношения на расстоянии. Он регистрирует его в соцсетях, выписывает на бумажку логины и пароли, воодушевлённо показывает, что тут и как. И тут же добавляется везде в друзья. Дженсен кивает, задаёт вопросы и улыбается. Его отпускает та муть, что рождалась в последние дни. Они попробуют, постараются быть вот так вместе. Потому что порознь уже никак. — Вот. Смотри, это моя группа. Тут появится видео с тобой, как только мы доберемся до студии в Америке. Себ говорит, что ты просто талант и он в восторге. Это правда ставит крест на дополнительных съемках, но мы и так здорово тут задержались. Джейна с меня шкуру спустит за командировочные, — и он смеётся, противореча сам себе. — Она ведь ничего не значит? — Абсолютно, — Миша поворачивает голову и мягко улыбается. — Никто ничего не значит, Дженс, только ты. Чтобы ты ни услышал, кто-то бы тебе чего ни сказал, прежде, чем делать выводы — спроси у меня. Я не знаю, не хочу загадывать, но всё может быть. Я человек публичный и вокруг меня всегда толпа народу. Но внутри есть место только для тебя. — Хорошо, я понял. — Спасибо. И да, я не знаю, как много ты встречаешь людей на своей работе… — Немного, в основном это аборигены. — И как они тебе? — Нормальные люди, адекватные, — он взъерошивает темные волосы. — Поверь, у меня никогда и ни с кем ничего не было. — Вообще странно, ты ведь красивый как Аполлон. — И у меня есть мачете. — Аргумент, — смеётся Миша и Дженсен запоминает каждую деталь этого смеха. Он будет скучать по нему. По всему. И по сексу тоже. Уже скучает. Именно поэтому он отодвигает ненавистный гаджет в сторону и заставляет Мишу забыть обо всём на свете, утягивая в медленный, раскаляющий страсть поцелуй. Им многое нужно успеть сказать друг другу вот так — на языке движений и прикосновений. Проникнуться друг другом, запечатлеть каждый вздох и выдох, каждый стон. Им уже мало, но чувство, рожденное из недр сердец не даёт усомниться в правильности выбора. Дженсен с любовью в глазах смотрит на распаленного под собой мужчину, гладит его тренированное тело и запоминает. Старательно, на всю жизнь, до последнего мгновения рядом. Миша шепчет ему нежности вперемешку с пошлостями. Он улыбается и хмурится, он принимает и отдаёт всего себя. Он настолько честен сейчас, что сам удивляется. Дженсена стоило ждать всю жизнь, и он знает это, как и то, что поставил на карту. Всё. Абсолютно всё на свете. *** Дженсен ни разу в жизни не был в аэропорту. Он и не собирался туда, зная, как его потом будет трясти от злобы на суету и людей, но поехал, не смея упускать даже малейшую возможность побыть вместе. Наверное, мужчины не прощаются так? Он не знал. Он просто сжимал Мишину руку в такси и в который раз слушал его инструкции по ноутбуку. — Я всё запомнил, честно. — Если что, есть сотовый. — И Падалеки. Он правда уже немного шарахается от меня, но в целом должен помочь. — Он от тебя без ума, как и все твои коллеги. — Скажешь тоже, — усмехнулся Дженсен. — Они мне напарника найти два года не могут, потому что им с прошлого места работы всякую дичь про меня рассказали. — О, боже, я совсем забыл, — воскликнул Миша. — В следующий раз едем на твою старую работу. — Это ещё зачем? — Там же всё самое интересное было. — Остынь, — Эклз чуть сильнее сжал руку. — Думаю, что в следующий раз мы придумаем чем заняться. Роше на переднем сидении только глумливо фыркнул, но промолчал. Ему пришлось вытаскивать Мишу из объятий Морфея (то есть Дженсена) потому, что оба проспали. И это было бы весьма мило, если бы не вид двух голых мужиков, затраханных до изнеможения. Это он Коллинзу ещё долго будет припоминать. В аэропорту на них покосились немного, но пропустили Дженсена в зону посадки после покупки им билета. — Сдашь, как только мы пойдём в самолёт, — напутствовал его Коллинз. — Да наплевать, переживу. — Я выбью у Джейны гонорар и переведу тебе на карту. Следи за новостями в группе. — Хорошо, только не начинай рассказывать по новой. Я запомнил, как войти на Фейсбук, честно. — Ладно, — Миша улыбнулся. Он, наверное, впервые в жизни прощался с кем-то вот так. И до ужаса не хотел, чтобы объявляли посадку на самолёт. Увы, время пролетело так быстро, что ему даже не удалось затащить рейнджера в туалет на последний минет. Хотя он планировал. — Всё, голубки, наш самолёт, — возник за спиной Роше и протянул Дженсену руку. — Рад был познакомиться, рейнджер. Я там запрос на дружбу кинул, если что. — Взаимно, Себастьян, — Эклз ответил на рукопожатие и снова вернулся к Мише, протягивая руку. — До связи? — Вот уж хрен, — и Коллинз впился в губы возлюбленному, наплевав на чужое мнение. Дженсен ответил, сжал репортёра посильнее и, только отпустив, немного покраснел. — Люди же кругом. — Я в курсе. До связи, Дженс. — Да. Он зачем-то смотрел, как садятся другие люди, как убирают стойку и закрывают дверь в рукав. А потом долго медитировал у окна, наблюдая за погрузкой оставшегося багажа и за тем, как самолёт плавно отъезжает от здания аэропорта. Такое с ним точно в первый и последний раз. Он дождётся.