The last night

Ночную тьму в маленькой комнате рассеивала лишь одна керосиновая лампа. За окном завывал ветер, легко проникая в широкие щели меж старых оконных рам. Дождь барабанил по стеклу, больше походя на чьи-то шаги за стеной или лёгкое постукивание костяшек пальцев о твердую поверхность. На столе стояла полупустая бутылка элитного коньяка, которую Роберт Трогмортон лично выдал Эдварду Пирсу из своих тайных запасов: в качестве награды за очередное выполненное поручение. И теперь эта бутылка оставляла на стене тусклые желтоватые отблески, а её содержимое уже давно играло в крови двух мужчин. Старенькая кровать скрипела: она явно уже не была приспособлена к такого рода испытаниям. Чарльз уткнулся лицом в подушку, стараясь не нарушить общую тишину спящего «Рифа дьявола». Нависающий над ним Эдвард склонился и слегка прикусил шрам на его плече. Он двигался медленно, входя в тело любовника лишь наполовину. Внутри все горело от крепкого алкоголя, мысли в голове путались, однако Пирс не пытался ускорить события. Он прекрасно помнил, что Чарльз предпочитал неспешный и чувственный секс, хотя сам бы с удовольствием прижал Рида к стене и грубо трахнул без каких-либо прелюдий. Но нельзя, только не сегодня. Этой ночью нужно было сделать все как подобает. Эдвард начертил языком дорожку влажных следов от плеча до основания шеи Чарльза. Тот сдавленно выдохнул в подушку и мелко задрожал, стоило Пирсу начать целовать выпирающие позвонки, опаляя его кожу горячим дыханием, сильно контрастирующим с промозглостью комнаты. Рид, как обычно, потрясающе сохранял самообладание, однако Эдварду хотелось вытянуть из него как можно больше звуков, заставить его стонать от удовольствия. Он все ещё прекрасно помнил, как холодный и непроницаемый с виду напарник млел от его поцелуев и прикосновений в их самый первый раз. Тогда у Чарльза случился очень сильный приступ посреди ночи. На кровати они спали по очереди, и Пирс не придумал ничего лучше, кроме как забраться к Риду и прижать его к себе в попытке успокоить, а после неожиданно поймать ртом сухие дрожащие губы. Он целовал напарника до тех пор, пока последний окончательно не пришёл в себя. Эдвард ждал, что его оттолкнут. Чарльз отстранился на пару секунд, не говоря ни слова и глядя куда-то вниз от смущения. Пирс медленно приблизился к нему и отчего-то совсем несмело вновь коснулся его губ. И Чарльз неожиданно ответил на поцелуй, а через несколько минут они уже изучали тела друг друга. Тогда Пирс старался быть максимально нежным и аккуратным, чтобы случайно не причинить Чарльзу боль. Но сейчас это было лишним. Эдвард провел широкими ладонями по бокам любовника, остановился на ягодицах, после чего сжал их и немного потянул на себя, заставляя Рида насадиться глубже. Тот рвано выдохнул, но не отстранился, и Пирс расценил это как разрешение на более активные действия. Он начал постепенно увеличивать темп. От каждого толчка по телу расходились странные волны, будто на кожу пролили целый галлон масла перечной мяты. Леденящие и обжигающие. От которых хочется медленно сгореть дотла, а затем прижаться к любовнику в отчаянных попытках согреться. Чарльз по-прежнему был чертовски узким внутри, и Эдвард уже был не в силах сдерживать себя. Он резко вошёл в него полностью. Рид издал сдавленный звук, будто подавился воздухом, и сжал ладонями простыню, чем заставил Пирса усмехнуться. Кажется, теперь он знал, как доставить своему любовнику истинное наслаждение. Эдвард начал двигаться снова, каждый раз специально задевая членом одну и ту же точку. Чарльз в ответ закусил губу. Он отчаянно пытался не издать ни звука, однако не смог сдержать тихий стон, стоило Пирсу выйти почти полностью и вновь вогнать член глубоко в тело любовника. Он сделал так ещё несколько раз, и Рид машинально следовал за его движением, прогибаясь в спине и издавая хриплые стоны вперемешку с мычанием. Эдвард обожал моменты, когда Чарльз все-таки терял над собой контроль и полностью отдавался во власть любовника, позволяя делать с собой все, что угодно, и лишь издавал сладостные звуки, от которых у Пирса голова шла кругом. Он почти рычал, вбиваясь в податливое тело, а Рид вцепился зубами в подушку, но это не помогло ему заглушить хриплых стонов. Он, казалось, не находил себе места от удовольствия, и сам двигался навстречу Эдварду, будто хотел почувствовать его так глубоко, как это было возможно. Пирс был уже на пределе. С широкого лба сорвалась капелька пота, а руки сильнее сжали чужие ягодицы. Чарльз и представить не мог, насколько потрясающей была его задница. Эдвард сделал ещё несколько быстрых, почти грубых толчков, вошёл до упора и кончил с хриплым грудным стоном. Рид сжался и напрягся, явно чувствуя, как горячая и вязкая жидкость заполняла его изнутри. Он часто ворчал, если любовник кончал внутрь. Но обычно для Пирса это означало лишь то, что душ они пойдут принимать вместе. Он подался вперёд и вновь начал целовать шею любовника, изредка осторожно прикусывая кожу и тут же зализывая след. Наконец вынул ещё пульсирующий член, шлепнул Чарльза по заднице, после чего властным и резким движением перевернул его на спину. Последний явно не ожидал такого, а его лицо приобрело несвойственное ему растерянное выражение. — Что ты делаешь?.. — спросил он и рвано выдохнул, когда Пирс провел пальцами по его члену. — Ты же не… — Ты ещё не кончил, — ответил Эдвард. Чарльз, казалось, хотел сказать что-то ещё, но подавился воздухом, когда одна рука начала осторожно массировать яички, а вторая заскользила по стволу. Они делали это довольно редко, и Пирс не вполне был уверен, как именно нравится Чарльзу. Он внимательно наблюдал за любовником, щеки и кончики ушей которого окончательно стали пунцовыми, — это было заметно даже в тусклом свете лампы. Рид старательно не смотрел вниз и вновь закусил губу. Из его ануса медленно вытекала чужая сперма, и он даже не представлял, насколько распутно выглядел в тот момент. Эдварду казалось, что от одного только вида Чарльза у него встанет вновь. И он с удовольствием устроил бы второй раунд, если бы они оба не были так вымотаны. Отогнав все мысли, он устроился поудобнее между ног любовника, и его лицо оказалось прямо напротив возбужденного члена, по которому уже стекала прозрачная капля. Пирс слизнул её, прочертив влажную дорожку по стволу, чем заставил Чарльза вздрогнуть и тихо замычать, когда язык коснулся головки. Эдвард обвел её, чуть надавливая, и рваный вдох дал понять, что любовнику это понравилось. Он принялся ласкать головку, не забывая медленно водить по члену рукой. Стоило ему нежно пройтись по уздечке, как из груди Рида вырвался довольно громкий стон, и он непроизвольно чуть прогнулся в спине. Такой сильный отклик заставил Пирса улыбнуться. Он взглянул на любовника, который теперь прижимал к губам тыльную сторону ладони, будто сам от себя не ожидал подобной реакции. Ему безумно захотелось вновь услышать этот звук, полный удовольствия. Эдвард принялся осторожно и мягко водить языком по уздечке, иногда прерываясь, чтобы обхватить головку губами и сделать несколько медленных движений. Он нарочно никуда не торопился, растягивая действие и, возможно, заставляя Чарльза мучиться от нетерпения: последний извивался под ним и двигал бёдрами навстречу, но сделать ничего не мог. Пирс специально слегка сжимал его член у основания, чтобы не дать любовнику кончить слишком быстро. — Пожалуйста, Эд… — простонал Чарльз, когда язык вновь прошёлся по очень чувствительной точке. — Да? — спросил Пирс, беря член в рот и напрочь вышибая все мысли из головы Рида. — Нас услышат… — его голос стал хриплым и низким от стонов. Он зарылся рукой в волосы Эдварда и приподнял бёдра, заставляя его опуститься ниже. Пирс подчинился. Он заскользил губами по стволу, обхватывая его довольно плотно. Чарльз ещё пытался подавить стоны, но все было тщетно. Он будто бы вновь потерял рассудок, только в этот раз от действий любовника. И если бы Эдвард мог, он стал бы единственной причиной, по которой Рид сходил с ума. Он взял член так глубоко, как мог, и тот упёрся в горло, мешая дышать. — О господи… — выдохнул Чарльз со стоном и вцепился пальцами в плечи Пирса, когда тот продолжил, тщательно стараясь подавить желание закашляться. Его губы почти касались лобка, и из своего опыта он вполне представлял, что чувствовал любовник. Рид явно был уже на пике. Член во рту пульсировал от напряжения, и Эдвард сделал ещё несколько глубоких движений. — Я-я сейчас… — Чарльз выгнулся и попытался отстраниться, однако Пирс лишь последовал за ним. Очередной громкий стон эхом отскочил от стен, и Рид бурно кончил, бессильно царапая чужие плечи. Солоноватый вкус спермы показался странным и непривычным, но Эдвард выпустил член изо рта и проглотил её, специально исподлобья глядя на любовника. Грудь Чарльза вздымалась тяжело и быстро, он почти рычал с каждым вдохом, стараясь прийти в себя после сильного оргазма, и прикрыл глаза рукой, будто стыдился произошедшего. Пирс улыбнулся. Рид отчего-то всегда начинал держаться более отстранённо после секса, будто бы правда до сих пор стеснялся, подобно совсем неопытному юноше. Это казалось Эдварду забавным, даже каким-то милым. Он потянулся и выключил керосиновую лампу, после чего лёг рядом, ощущая приятную усталость. Даже в темноте Чарльз по-прежнему старался не смотреть на него. Пирс подвинулся ближе и нашёл губами чужую шею. Рид мелко задрожал, стоило ему оставить несколько лёгких поцелуев на чувствительной коже. Все внутри до сих пор горело, однако в комнате становилось ощутимо холодней. За окном вновь послышался вой ветра, которому они не предавали значения все это время. — Иди сюда, — прошептал Эдвард, притягивая Чарльза к себе и заключая его в объятия. — Ты не сможешь спасти мир, если простудишься. — Я все равно должен пойти, — ответил Рид. Он, впрочем, лишь сильнее прижался к Пирсу и уткнулся носом в широкую грудь. — Я знаю, — Эдвард медленно гладил его по спине. — Надеюсь, однажды мы встретимся вновь… Через несколько минут он заметил, что Чарльз уснул — спокойно и тихо, будто завтра будет лишь очередным безмятежным днем в Бостоне, и весь ужас останется позади. Всего неделю назад они были достаточно наивными, чтобы строить амбициозные планы на будущее. Пирс даже собирался переименовать свое агентство и включить туда имя Рида тоже: они, казалось, больше не могли работать поодиночке. Это было до того, как они узнали о пророчестве, и надежда окончательно угасла после неудачной попытки передачи Семени Спящего. Чарльз твёрдо вознамерился спасти мир на ещё хоть один цикл: он не видел другого выхода, кроме как пожертвовать собой. Впрочем, Эдвард сделал бы то же самое. Не ради мира, но ради Чарльза. Он без колебаний отдал бы жизнь за напарника, и не нужно было быть детективом, чтобы понять те невысказанные чувства, которые Пирс испытывал к Риду. Они ни разу не говорили об этом; их отношения уже были вне закона. Раньше это не казалось важным. Теперь же Эдвард просто не мог сковать их ещё и признанием: они оба и так ненавидели прощаться. Он зарылся носом в короткие тёмные волосы и вдохнул такой знакомый запах. Если бы он был полностью уверен, что в следующем цикле они могут встретиться вновь, то ушёл бы в огнепоклонники и сжёг себя заживо вместе с ними. Это чувство было удушающе странным. Эдвард перенёс столько потерь, видел смерть множество раз, его руки были в крови, которую невозможно смыть. И теперь его дух почти что сломило одно единственное расставание. Может, это тоже было очередным дурацким пророчеством: не зря же встретились два человека с такой чертовски похожей судьбой… А Чарльз дышал спокойно и безмятежно во сне без сновидений. Странно и радостно было видеть его таким, и холод почти не ощущался, побежденный теплом двух тел. Эдвард не заметил, как уснул сам, крепче прижимая к себе Рида. Когда он проснулся, за окном разливался серый окмонтский рассвет, но в комнате уже никого не было.