расскажи мне сказку.

Расскажи мне сказку, Эзоп. Хотя я давно знаю их наизусть, но я хочу снова послушать о старых призраках, что ходят по паркету в пыльном чулане, нарушая тишину и оставляя следы от босых ног, они звенят цепями, что сотни лет сковывают их руки, тяжело вздыхают. Они обитают в старинном поместье со скрипучими половицами, интерьеры которого украшают мраморные статуи, тяжелые бархатные гардины, изящные керосиновые люстры и картины в резных рамах с позолотой. Там рискуешь споткнуться о беспорядочно разбросанные книги или об угол старого ковра, его так беспощадно поела моль. Там за полками книжных шкафов упрятаны проходы и каморки, полные тайн. А само поместье окружено древним мистическим лесом. Расскажи мне о Призраке Оперы. Ах, как же я люблю эту историю, она такая таинственная и романтичная, разве нет? Из всех мифических злодеев - этот нравится мне больше всех. Все свои преступления Призрак Оперы совершал ради любви к прекрасной Кристине Даэ. И умер он ради любви. Особо восторженные поклонницы приходят в парижскую Гранд Опера, чтобы положить алую розу на забранный ажурной решеткой вентиляционный люк, ведущий в подземелья, в обитель Призрака. И всеми правдами и неправдами стараются проникнуть в знаменитую пятую ложу. А вдруг удастся там увидеть его? Ведь многим удавалось. И до сих пор иногда случается. Я хочу послушать твою историю о русалке, которая где-то там, в глубинах, в самой тёмной пучине океана горько плачет, заводит неясную, долгую песню. Слова её уносит ветер, звон голоса искажает шум волны. Можно даже подумать, что это лишь один из звуков природы, но если прислушаться, то можно проникнуться этой особой русалочьей грустью. А как я мог забыть историю о замороженной Шарлотте? Это про девушку, что отказалась тепло укрыться перед поездкой на санях, ведь не захотела прятать своё роскошное платье под тёплой одеждой и замёрзла во время путешествия. Несколько ночей назад ты рассказал мне о мавках, что танцуют у костра. Они поют дивные песни, приглашают в свои пляски путников, их заманил огонёк, мелькающий средь толстых столбов столетних дубов. Ты убеждаешь меня, что гулять в тумане опасно, а я безоговорочно тебе верю. «С приходом осени и больших туманов не стоит рисковать уходить далеко в лес, – начинаешь ты, – в тумане легко укрыться, и увы, не только простым любознательным людям. Туман - он вообще медленно, но верно сводит с ума. Спроси у моряков, что бороздят океанами - и они скажут тебе, что это совершенно верно. Им довелось сталкиваться с вещами и похуже, но ни матрос, ни штурман, ни капитан и никто вообще не станет отрицать что абсолютный штиль с затяжным туманом - страшнее обыкновенного шторма. Именно когда не видишь дальше собственного носа - сознание начинает дорисовывать то, чего не стоило бы». Твои рассказы всегда такие мрачные, mon cher embaumeur, но я не могу жить без них более и ты это прекрасно знаешь. А ночью, когда все уснут, кроме нас с тобой, ты, взяв меня за руку, снова предложишь убежать в тот одичавший сад, освещенный только серебристым светом луны. Мы будем тихонько наблюдать за пляской ночных нимф, слушать их голоса, напевающие песни. Их невольными слушателями будут ночные мотыльки, маленькие жучки, копошащиеся в высокой траве, да старые тёмные деревья, целомудренно прикрывающие этот ночной танец своей вековой тенью от прозорливой луны и её света. «Я прочту тебе вслух - и так мы вместе скоротаем эту длинную ночь». — этих слов мне достаточно, чтобы понять как сильно ты меня любишь. Ты начнешь рассказывать мне новую сказку, но прости, любимый, я тебя совершенно не слышу. Мне кажется я уже в ней живу.