— Умеешь же ты влипать в неприятности, Анна, — тихо пробормотала я, обнимая себя за плечи и стремясь хоть каким-то звуком, пусть даже собственного голоса, нарушить эту давящую тишину в абсолютной, кромешной темноте вокруг. — Сначала признание Раджеку, потом контрольная по английскому, затем тебя начали готовить к схватке. Убедившись, что хотя бы что-то можешь, ты пришла на встречу с девятым, а он… — я опустила голову, касаясь коленей лбом и пряча лицо. — Он тебя убил.
— Зато ты вспомнила себя, — по правую руку раздался насмешливый голос, принадлежащий мне из третьего шанса, и я дёрнулась от неожиданности.
К чужому присутствию в голове я благодаря Лорду и Игнису давно привыкла, однако, когда говорили они, я прекрасно понимала, что эти две самостоятельные личности сидят внутри моего сознания — у нас просто одно тело на троих; — здесь же ситуация иная: я ощущаю присутствие шестерых «себя» вовне, и при этом осознаю, что говорю сама с собой. То есть мои предыдущие шесть попыток прорвались сквозь барьер (помните странного вида пирамиду и слова Лорда про открывающиеся со временем участки памяти? Вот как раз она и проецирует эти самые «открытия») и теперь хозяйничают, постепенно сливаясь со мной. Когда я поглотила первую себя — нахлынула лавина воспоминаний: как я впервые оказалась рядом с ребятами; как с пеной у рта доказывала пышущему подозрениями Франкенштейну, что не имею к Союзу никакого отношения и что единственное моё желание — помочь им; как из-за своей — на тот момент — исключительно человеческой природы без примеси Лорда (тогда ещё наше слияние было слишком слабо, чтобы я могла использовать его силу, и способностей хватало лишь для понимания корейского как родного) или Игниса не могла хоть как-то повлиять на канон…
В итоге первый шанс закончился спустя пару недель: я умудрялась постоянно оказываться не в том месте не в то время, и Союз, наверное, уже даже подустал меня постоянно убивать. Пару раз это сделал Юрий: один раз в школе, когда развесёлая компания ушла гулять с детьми, а я засиделась допоздна после уроков, так как умудрилась провалить половину тестов и меня оставили на дополнительные все, кому не лень. Добила окончательно — Айрис.
Во время второго шанса практически ничего не изменилось, разве что я поступила умнее и не стала сразу вываливать поток информации на жителей общежития имени святого Франки. Происходило это постепенно, помаленьку. Первым неладное заподозрил Штейн. А Рейзел… С Кадисом Этрамой у меня тоже был разговор на какую-то тему. И причём странно, что я помнила о факте наличия беседы, а вот о её содержании — ничего. Тогда же заприметила ещё одну вещь: после первого шанса я потеряла часть памяти как о своём реальном мире, так и об участи ребят из «Ноблесс». Каждая смерть — минус воспоминания.
Теперь неудивительно, что к седьмому шансу я забыла всё. До конца неясно, как система устроена, но она подобна снегу: сначала память «таяла», так как температура была слишком высокой, а после оставшийся маленький шарик снега кто-то в мороз подтолкнул, и тот покатился вниз с горы, становясь снежным комом. Всё утраченное вернулось с лихвой, и теперь осталось лишь вспомнить. Пока все мои «я» не станут одним целым — из тьмы я не выберусь.
— Можно подумать, ей это многое даст, — отозвалась четвёртая, и я вернулась в реальность, если пространство меж двумя мирами можно таковой назвать. — Мы всегда приходили к одному концу — смерти и перерождению.
— Зато прошли все возможные развития, — оптимистично заявила пятая. — В предпоследний раз почти достигли успеха. Что помешало?
— Недоверие друзьям, — шёпот шестой у уха запустил табун мурашек по рукам и позвоночнику. — Они так и не поняли, что произошло, а потому разбираться со всем пришлось одной. Естественно, какой здесь успех? Так — глупое геройство. Ты ведь не успела предупредить их, что девятый…
— Погоди, — третья оборвала шестую на полуслове. — Ты знаешь, что может случиться, если она узнает всё до того, как мы станем её частью.
— Тогда вперёд — твоя очередь.
Почему-то поглощение «душ» очень напоминало переедание: всё вставало поперёк горла, живот вопил, что больше в себя вместить не в состоянии и при дальнейшей экзекуции отправит продукты обратно тем же путём.
Стоило поглотить третью, и накатила жуткая усталость. Мозгу приходилось обрабатывать слишком много информации за раз — оттого ужасно разболелась голова. Да и вообще, не то что бы я была готова к тому, что всё закрутится с такой скоростью. Никто меня не готовил, никто не предупреждал, какой именно план у девятого. Хорошо хоть, что ребята знали о том, что я пошла на встречу, и были рядом. Надеюсь, они поймут…
***
— Раэль, не верю, что говорю это, но спасибо огромное, ты мне очень помог, — мы с младшим Кертье сидели на крыше — это было единственное место в доме без камер (ещё, конечно, оставался балкон, однако его уже оккупировала модифицированная троица и уходить оттуда в ближайшее время не собиралась).
Раэль не шибко-то любил проводить время в шумной компании всех кого ни попадя. В доме Франкенштейна жила толпа (и каждому хватило комнат!), и найти тихий уголок не представлялось возможным. Звукоизоляция была на уровне, а вот наблюдения Тао через камеры, которые хакер ещё в конце августа клятвенно обещал убрать, никто не отменял, так что единственный выход (о том, чтобы съехать в гостиницу, не могло быть и речи в связи с Раскреей, Лордом, Рейзелом и количеством дел по дому) — молча
терпеть радоваться возможности находиться в компании столь замечательных существ. А на крыше было тихо. И вряд ли кто пристанет.
— Больше с таким ко мне не лезь, человек, — отозвался Раэль и пододвинулся (заметьте, не поморщившись), когда я села рядом. — И не говори Раджеку — он был против.
— Я не настолько глупа, — спустя пару секунд тишины, потраченных на осознание смысла фразы, мы оба хмыкнули, вспомнив моё молчание о приглашении девятого. — Серьёзно: спасибо, что впихнул в мою голову знание английского.
— Пожалуйста, — неожиданно мягко отозвался Кертье, и я едва не свалилась с крыши от резкой смены настроения.
— Ты, часом, не заболел? — братец Раджека закатил глаза, стоило мне вперить в него недоумевающий взгляд. — Кажись, веселье и общение с Сейрой плохо на тебе сказывается — становишься похож на нормального члена общества.
— Ещё одно слово, и ждать смерти тебе не придётся, — недобро сверкнул Раэль очами, но спустя мгновение смилостивился. — Пора привыкать, что скоро ты… — Кертье не договорил, осёкшись. — Всё, Анна, оставь меня в покое.
— Как пожелаешь, — решив не злоупотреблять терпением паренька и перестать ему надоедать, я сползла с крыши на подоконник окна своей комнаты и, завалившись на кровать, только сейчас осознала, что впервые, сколько я помню, Раэль назвал меня по имени. Прогресс.
С другой стороны, общение с ним не давало мыслям возвращаться к разговору на крыше, когда я без тени сомнения заявила Раджеку, что люблю его. Кончики ушей тут же вспыхнули, а щекам стало невероятно тепло — видать, покраснела. Тогда была атмосфера, сумрак, — всё располагало к романтике! А сейчас с первого этажа доносятся голоса детей, Раскреи, Музаки, Лорда, Региса, Кэриаса и Сейры, играющих в настольные игры; скорее ощущаются недовольства Геджутеля и Франкештейна, взявших на себя роль ворчливых дедушек, — и это уже бытовуха.
Если же говорить начистоту, то ответа от Кертье я не получила. Раджек молчал долго, — ну, мне такими показались две минуты длиною в вечность, — и стоило ему открыть рот, как заявились Раэль с Кэриасом, тут же сбившие весь настрой вопросом, собираемся ли мы возвращаться и закончили ли свои амурные дела. Плюс Раскрея успела всем рассказать о письме девятого, и последующие сорок восемь минут пятьдесят две секунды (я засекла) были посвящены ворчанию на меня и обдумыванию плана действий. После в кабинет директора заявились Шинву, Ик-Хан, Юна и Суйи, которые потеряли нас, затем Франки нужно было официально закрыть мероприятие и проследить, чтобы родители забрали школьников домой… и стало совсе-е-ем не до выяснения отношений.
Посидев и покумекав, что в такой замечательный вечер, когда у всех хорошее настроение, сидеть в комнате и печалиться невесть о чём попросту глупо, я поверх футболки натянула ветровку, чтобы не подмёрзнуть на улице (Игнис всё ещё бухтел, если его просили работать обогревателем), и вышла во двор. Прям из окна и прямо во двор, чтобы не встречаться с шумной компанией в гостиной — затащат же к себе играть. За неимением иных объектов для любования, направилась к сирени, притащенной Раджеком. Ой, сколько ж времени-то прошло… Кажись, меня тогда ещё Раэль едва не придушил.
Потоптавшись на месте, я легонько оттолкнулась от земли, взмывая вверх и запрыгивая на одну из нижних веток, и уселась, привалившись спиной к стволу дерева и обратив взор на полную луну. Согнув одну ногу в колене, а другую — свесив, я достала из переднего кармана джинсов телефон и черканула сообщение Кромбелю. Раз уж среди людей из Союза он пока единственный, кто знает о предложении девятого, пусть предупреждает остальных, что в начале ноября начнётся… то, что завершит историю. Сомневаюсь, что девятый просто поговорить приглашает, так что нужно морально готовиться к тому, что до нового года я не доживу.
Не успела я убрать гаджет обратно, как экран мигнул уведомлением о новом письме. Открыв его, я нахмурилась, никак не ожидая подобного ответа: «Велел начать мобилизовать силы ещё утром. Как ваши тренировки?»
Моргнула, не понимая, о чём речь.
«Какие тренировки?»
«Завтра узнаете».
На этом — всё. Мои попытки добиться вразумительного ответа потерпели поражение, а через четыре минуты разрядился и сам телефон. Тихо буркнув пару ласковых и воспользовавшись читерским умением передвигать предметы, я отправила гаджет заряжаться, не покинув места своего отдыха. Эх, даже не хочется отказываться от удобств силы: ни тебе беготни по комнате в поисках зарядки, ни лишних телодвижений при залезании на дерево… Благодать. Хочешь — на крыше высотки окажись за пару секунд, хочешь — призови пульт от телевизора силой мысли. Хоть какие-то плюшки от сделки с Лордом, а не сплошь проблемы.
— Анна, — дёрнулась, услышав голос Раджека с соседней ветки, — держи, — протянул он мне кружку, от содержимого которой шёл пар. Стоило взять её в руки — и пальцы тут же согрелись. Нос учуял аромат горячего шоколада.
— Благодарю, — осторожно отхлебнула, стараясь не обжечься. — Заскучал в их компании? Или просто решил прогуляться, побыть в тишине, а тут я? Прости, место занято, — так, Анька, заткнись, тебя опять понесло не в ту степь.
Судя по улыбке, Кертье это понял.
— Мы не договорили.
Я скептически посмотрела на Раджека. Он это сейчас серьёзно? Мы не договорили, когда были нарядными и атмосфера была располагающей к признанию. Сейчас же мы в домашней одежде (ладно, оговорочка, в домашней одежде только я — Кертье в свитере и брюках выглядит элегантно), и у меня нет никакого желания что-то обсуждать. Может, сбежать по-тихому? Авось прокатит. Ай, ладно, подыграю.
— Ты хочешь что-то сказать? — сердце пропустило удар, кружка задрожала, так как руки затряслись. — Внимательно слушаю.
Раджек прищурился, словно собирался с мыслями. Юноша подался вперёд, сокращая между нами расстояние, и я незаметно для самой себя сильнее вжалась в ствол дерева. Кертье наклонил голову к плечу, моргнул, протяжно выдохнул, видимо, решая, в какие слова облачить мысль, и устало поинтересовался:
— Почему ты не сказала о письме девятого мне?
— Так ты про это? — разочарование накрыло с головой, и перед ответом пришлось прочистить горло, чтобы голос не звучал обиженным. — Я думала, что сделаю только хуже, — отчуждённую холодность всё же не удалось скрыть, блин. — Впрочем, я уже извинилась. Больше ничего скрывать не буду, — я залпом допила горячий шоколад и спрыгнула на землю. — Пойду к себе. Спокойной ночи.
— Добрых снов.
Развернувшись на полпути, я забралась обратно, мимолётно коснулась губами щеки Раджека, улыбнулась, подмигнув, и теперь точно ушла. В конце концов, чего это я к словам прицепилась. Да, неизвестность, да, Кертье ушёл в режим хранения информации и молчит касательно чувств, однако это никак не умаляет его заботы: взять, хотя бы, кружку горячего шоколада. Непонятно, правда, как он узнал, где я и что замёрзла, и тем не менее. Так что дуться как-то… неправильно, что ли. Тем более в моей ситуации, когда шестая и окончательная — седьмая — смерти могут нагрянуть в любой момент.
Проскользнув на кухню мимо веселящейся компании, и не думавшей в первом часу ночи закругляться, я ополоснула кружку, вернула её на законное место и теми же окольными путями, сливаясь с обстановкой и изредка изображая предметы интерьера (спасибо, Рейзел, что не сдал и попросил уже засверкавшего глазами Франкенштейна не привлекать ко мне внимание; ну и Музаке спасибо за то, что своим звучным голосом перекрыл позвавшего меня Региса), вернулась в комнату. Приняв душ, переодевшись, завалившись на кровать и порадовавшись, что завтра суббота и никуда с утра идти не надо, я закрыла глаза и, постаравшись абстрагироваться от шума, провалилась в сон.
***
Пока я живу в доме Франкенштейна, утро будет добрым исключительно тогда, когда я уже наконец-то съеду. Ибо будить с широченной лыбой в половине пятого утра с призывом собраться и спуститься, так как мы через пять минут отлетаем — верх наглости и наплевательского отношения к чувствам других. И я сейчас не Штейна имею в виду, а вполне себе довольного жизнью Лорда, едва не облившего меня ледяной водой, когда я отказалась вылезать в бренным мир из-под волшебного одеяла. Делать было нечего — пришлось вставать. Вдоволь налюбовавшись своим заспанным лицом в отражении зеркала (умыться всё же надо было), я надела первое, что попалось под руку, и выплелась во двор.
Непроснувшийся мозг соображал ужасно плохо. Пришла в себя я спустя десять минут полёта на вертолёте, когда мы покинули пределы города и отправились в сторону моря. За штурвалом сидел Тао, не перестававший о чём-то рассказывать молчаливому Такео, уже пожалевшему о согласии побыть вторым пилотом. М-21 и Музака в сторонке обсуждали свои волчьи дела. Франкенштейн сидел темнее тучи, так как идея оставить Рейзела под защитой Раскреи, Кэриаса и Геджутеля ему ни капельки не нравилась. Сейра и Регис застыли изящными статуями, сидя напротив меня. Братья Кертье буравили друг друга взглядом; и что-то мне ой как не нравится, как они смотрят: такое ощущение, что ещё немного — и сцепятся. Лорд наслаждался видом.
Цель прибытия я узнала после того, как приземлились. В вертолёте тратить время на расспросы не хотелось, тем более вряд ли кто ответит, а потому новость, что, начиная с сегодняшнего дня, две недели я проведу в постоянных тренировках, чтобы научиться защищаться, огорошила. То бишь эти нелюди притащили меня в лабораторию Франи фиг знает на каком острове исключительно затем, чтобы побить? И начали — ироды, мучители! — стоило мне оказаться ногами на твёрдой земле.
Спасибо Игнису, Копьё среагировало мгновенно: меня швырнуло вперёд, развернуло, и я во все глаза уставилась на боевого вида компанию. Атаковал М-21. Со спины. И с явного одобрения Франкенштейна!
— Тао, Такео, М-21, Регис, мисс Сейра, — Штейн вручил сумки с вещами не ожидавшим такой подставы Лорду и Музаке, — у вас два часа. Дальше меняетесь с Кертье. Остальные — за мной.
— Что происходит? — риторический вопрос, Анька, риторический… ты же и так прекрасно понимаешь, для чего тебя сюда притащили.
— Курс тренировок «Вбить основы боя в голову этой самодурки», — усмехнулся М-21, и я вопросительно изогнула бровь, мысленно начав призывать Копьё. — Остынь, не моя формулировка.
— Хочу — и раздражаюсь, — обиженно отозвалась я, зевая. Игнис обрёл свою форму, и я сжала рукоять оружия.
— Не отлынивать! — окрик Франкенштейна заставил всех подскочить и заняться делом. Получить нагоняй от директора школы Ё-Ран желания не было, а потому, собрав волю в кулак и запихнув все возмущения поглубже, я приготовилась к бою. Игнис с лёгкостью блокировал атаки оборотня, меняя форму и увеличивая площадь защиты. Тем не менее, это значило, что я не смогу нанести удар.
Здравствуй, ад «школа выживания», как же я без тебя-то раньше существовала…
