Caged princess: Prequel

      Раннее ноябрьское утро окутал туман. Мёрзлая, окаменевшая с ночи земля не поддавалась лапам псов и тяжести подков, семенящих по лесу, бесследно пропуская конный отряд вглубь. Холодный, пропитанный сыростью палой листвы воздух наполнял грудную клетку и приятно морозил кости.       Едва ледяная пелена коснулась витражей на окнах дворца, Санс решил устроить выезд и отпраздновать первый день заморозков охотой. Излюбленное развлечение манило юного наследника ещё до первых морозов, пока идею очередной вылазки за пределы наскучившего замка — как и любую другую затею — не поддержал и Папайрус.       — Милорд.       Чужой и одновременно родной голос, похожий на мёд с ложкой дёгтя — плавный, тягучий, но с хриплыми нотками — прозвучал до крайности благоговейно, и Санс не мог не наградить его обладателя своим взглядом.       — Они напали на след, — доложил высокий скелет, притормаживая под боком своего жеребца.       Санс сделал глоток чистого воздуха и, шумно выдохнув лёгкий пар, натянул поводья. Бурый мерин под ним встрепенулся и в предвкушении перетоптался. Волнение от предстоящей забавы внезапно овладело им, сковывая и подбадривая одновременно.       — Выпускайте гончих, — объявил он.       Раздался пронзительный свист — и тут же свора борзых, заливаясь дерзким лаем, устремилась вглубь по пятам обнаруженной жертвы. За ними рванули и обрадованные энергичным гоном стрелки, задорно улюлюкая на зверя и наполняя сонный лес жизнью.       — Неужто пропустите всё веселье? — оттягивая поводья в сторону ускользнувшего отряда, улыбнулся Папайрус.       — И не надейся, — фыркнул Санс, одаривая того хитрющей улыбкой и тут же вбивая пятками по бокам коня. Сорвавшись с места, он помчался за стрелками, даже не оборачиваясь — зная, что его верный сторожевой пёс обязательно поскачет следом.       Предвкушая триумф, Санс мчался не столько за заветной добычей, сколько навстречу морозному ветру, шуму гона и безграничной свободе, которую ему сулила сама судьба и которая уже сейчас одаривала его прелестями жизни вне титула. Он чувствовал себя и необъятным целым, и крохотной частью этого большого мира, и именно эта полнота жизни, эта радость от гармонии с природой и самим собой заряжала его силой и переполняла эмоциями, которые он привык скрывать за маской правителя.       Как Санс и полагал, триумф не заставил себя ждать: гулкий, протяжный скулёж подбитого волка ознаменовал скорый, долгожданный финал их охоты.       Раненый волк, прихрамывая на бок, был удивительно упрям в своём нежелании сдаваться, однако никакой пощады в этой борьбе не предусматривалось. Поэтому уже через несколько мгновений окружённая охотниками жертва доживала последние минуты под гнётом пронзившей её стрелы.       — Держать псов, — пригрозил свите Санс, пропуская Папайруса вперёд.       Высокий скелет спрыгнул с жеребца и, протянув поводья близстоящему егерю, приблизился к добыче, натягивая капюшон своей мантии.       Убедившись, что волк безвреден, он опустился перед ним на колени и накрыл чужое, тёплое, судорожно вздымающееся брюхо кистью. Зверь крупно вздрогнул — вместе с ним скрытно дрогнул и Санс, но Папайрус оставался невозмутимо спокойным и неподвижным. Прикрыв глазницы, он стал потирать другой рукой перстные чётки, не произнося ни слова; Санс же, не прерывая его, весьма скептично, но с долей явного любопытства наблюдал за ритуалом, переводя проницательный взгляд то на мелькающие между чужими длинными фалангами шарики, то на руку, под которой медленно, но необратимо исчезало всякое движение, а вместе с ним и жизнь.       — Порой ты пугаешь меня, — с наигранным отвращением, но не без довольной ухмылки бросил он Папайрусу, уже когда весь отряд с добычей двинулся обратно в замок.       — Сочту за комплимент, — усмехнулся тот, блеснув золотым клыком.       Возвращение с охоты было неспешным, полным возбуждённой болтовни и весёлого смеха стрелков. Подуставшие от бега по неровной местности кони плелись довольно лениво, укачивая своих воодушевлённых наездников.       Но как только они покинули заповедный лес и завидели стены замка, их охватила паника.       Захватчики. Бесчисленная армия воинов под чужими знамёнами штурмовала оставленное им королевство.       — Чёрт, — выругался Санс, компульсивно натягивая поводья, — надо поспешить…       — Но милорд, — запротестовал Папайрус, схватив его мерина за уздечку, — это безумие, они превосходят нас по силе и количеству…       — Я не собираюсь наблюдать за этим! — оборвал его юный скелет, в ярости ударив по руке.       Но Папайрус даже не дрогнул, стойко приняв удар, всё так же крепко держа чужого жеребца за ремни и не давая сорваться в бег. Выражение его лица стало непривычно строгим.       — Не путай отвагу с жертвенностью, Санс.       Юный скелет сжал челюсти, отведя взгляд. Шрам на его глазнице стал покалывать.       Как ни крути, Папайрус был прав — конечно же, старший брат всегда прав, — но эта правда неприятно щемила его задетое самолюбие и униженное достоинство. Отправить оставшуюся свиту на верную гибель или оставить свой народ погибать — ни один из этих вариантов не обещал победы. Правильного выбора, в отличие от игры, здесь просто не было, и любой неверный шаг мог стать последним. Да, возможно, Санс переоценивал свои силы, но лишь потому, что просто не мог потерпеть провала. Ради сохранения репутации решать нужно было здесь и сейчас, и к счастью, блестящая идея не заставила долго ждать.       — Мы сможем застать их врасплох, атаковав с тыла.       Стрелки переглянулись.       — Армия с превосходящей атакующей направленностью мало думает о защите, они привыкли вести осады, — наполняясь решимостью, продолжал Санс; в его глазницах вспыхнули алые звёзды. — Вы на конях, а это значимое преимущество перед лучниками пехоты. Однако, — он перевёл азартный взгляд на Папайруса, — одних стрелков будет мало.       Тот колебался.       Решение Санса рвануть в бой было… опрометчивым, если не безумным. Детский ум мыслил недостаточно широко для полноправного правителя, но довольно узко и метко для натренированного наследника. Да и при виде его на таком подъёме, готовым к бою, Папайрус не смог сдержать улыбки.       — Можете положиться на меня, милорд.       — Не подведи меня, — без тени сомнений ухмыльнулся тот в ответ, зазывая охотников в погоню.       Санс не собирался оставлять свой народ на погибель. Не собирался проигрывать своей совести. «Уж лучше умереть в бою, чем жить с позором», — промелькнуло в его голове, прежде чем весь отряд рванул навстречу врагу.