Butterfly

Алекс ушёл. Я осталась совсем одна. Хотя он и предлагал побыть рядом и просил прощения за то, что всё испортил. И говорил, что открыл Гарри дверь не намеренно, а просто думал, что это был кто-то из обслуживания номеров, но мне было всё равно. То, что произошло уже не исправить. Дурацкое слияние череды событий привело нас туда, где мы сейчас. У меня не было сил и желания всё это ему говорить, я просто молча слушала, а потом сказала, что всё в порядке и укутавшись в мягкий махровый халат, легла на бок и свернулась калачиком. И должна признать, что была очень рада когда на этот раз Алекс просто ушёл. А я могла снова дать волю слезам, которые сдерживала, пока он был тут, делая вид, что я в полном порядке. И что мне просто нужно немного отдохнуть. Закрыв глаза, я постаралась унять тот шум, что создавали мысли и переключилась на звуки, которые доносились сквозь окно, которое я открыла несмотря на холод, чтобы хоть немного избавиться от стойкого аромата парфюма Алекса. Когда-то он мне даже нравился, но сейчас только при мысли о нём, наступал очередной приступ тошноты. Перевернувшись на живот, я уткнулась носом в подушку и слушала, как компания весёлых девушек в разнобой распевает песни, явно возвращаясь домой из бара или может какого клуба. Как проезжает мимо машина по мокрой мостовой, разбрызгивая капли во все стороны, а быть может и на тех нетрезвых певиц, потому что они дружным хором стали верещать и громко ругаться на французском. Я старалась сконцентрироваться на таких неважных для себя вещах, чтобы забыть о том, почему я тут лежу сейчас одна. Почему я люблю того, кто игнорирует моё признание в любви, а потом не приезжает на празднование моего дня рождения, а в итоге виноватой остаюсь я. Как бы мне хотелось не чувствовать ничего к нему так же, как и он ко мне. Как бы хотелось вырезать все воспоминания о нём, как кусок испорченной ленты, засунуть в огромную жестяную коробку и отправить подальше на самую высокую полку пылиться, чтобы я больше никогда не видела этих записей. Вот чего мне хотелось сейчас больше всего. Просто не чувствовать. Не любить его так сильно. Но если бы сейчас хоть кто-то, даже мама или Молли посмели мне сказать, что-то вроде: «Не бери в голову, у тебя ещё будет куча таких парней»… я бы вцепилась им в глотку. Никогда. Прошу, никогда не давайте таких советов тому, у кого разбито сердце. Даже если я сама через время пойму, что это была правда, я не хочу её слышать. Я в неё попросту не поверю. Ну вот, снова я переключилась на свои мысли, а ведь у меня так хорошо получалось отвлечься. С трудом оторвавшись от подушки, я всё же подошла к окну, чтобы его закрыть, уж слишком сильными стали порывы ветра, а моё и без того напряжённое тело, сводило от холода ещё сильнее. Возвращаясь к кровати, я увидела, как из моей сумочки исходит свет и тут я вспомнила, что не проверяла телефон с тех самых пор, как вернулась из ресторана в номер. А вдруг там?! Я бегом бросилась в темноте на этот свет, в мгновение ока открыла сумочку и взглянула на экран. Там светилась новая порция сообщений и звонков, список которых я тут же пролистала, но так и не увидела того, что там искала. Решила, что просмотрю все сообщения позже, ведь они продолжали приходить, потому что на другом континенте, где осталась моя счастливая жизнь, сейчас был разгар дня. И там явно светило солнце и птицы пели, и уж точно шумел океан. Я вернусь туда и снова буду счастлива. Словно там меня ждали ответы на мои вопросы. Париж не принял меня. Не оправдал моих надежд. Слишком много я ждала от него. Хотя, кого я обманываю? Город тут совсем не при чём. Но мне хотелось верить, что я сяду в тот самолёт, что унесёт меня обратно в Калифорнию и всё волшебным образом исправится. Время вернётся вспять. Я так думала. *** — C возвращением! — Завопила Молли и набросилась на меня с объятиями, чуть не сбив с ног. — Я тоже рада тебя видеть, — прокряхтела я подруге, с трудом делая вдох. — Ну же, скорее идём, мне так нетерпится всё услышать! Ты совсем не отвечала на мои сообщения и выглядишь какой-то бледной! Неужели этот Стайлс не выпускал тебя из отельного номера? Признавайся, — понизила она голос, а сама под руку тянула меня к выходу. От упоминания о Гарри, мне снова поплохело. Я думала, через несколько дней должно стать легче, но я ошиблась. В очередной раз. На самом деле, всё стало ощущаться только более реальным. Он просто испарился из моей жизни. Взял и исчез, как и не было ничего. И снова дурацкий ком застрял в горле. — Эм, нет. Всё было немного не так, — я постаралась прочистить горло, чтобы мой голос звучал ровно. Но несколько дней мысленных монологов, оказывается сильно повлияли на мою речь. — А как? И почему ты не снимаешь солнцезащитные очки? — Она с недоверием посмотрела на меня. — Давай сядем в машину и я расскажу, — пока не представляла что именно ей сказать, да и нужно ли вообще, но носить эту боль только в себе, больше не могла. — Кажется, твой тон не сулит ничего хорошего, — медленно протянула она и взяла мой чемодан, который всё никак не хотел нормально ехать. Или у меня просто не было сил его везти. Я практически ничего не ела последних три дня, а что съедала, успешно тут же покидало организм, совсем не желая усваиваться. Вот такая странная реакция на стресс. Надеюсь, это скоро пройдёт. — Как Майкл? — Я решила сменить тему, мне жизненно важно было послушать о том, что есть и счастливые отношения. Когда без этих драм и расставаний. — Только не говори, что он порвал с тобой в день твоего рождения, — Молли остановилась так резко, что в неё чуть не влетел идущий сзади мужчина в белой соломенной шляпе. — Что? К чему ты это? — А к тому, что ты прилетела из Парижа, где по идее провела время со своим Гарри, а вместо того, чтобы завалить меня рассказами о милых французских пуделях, изящных десертах и невероятном сексе с видом на Эйфелеву башню, ты спрашиваешь меня о Майкле? — Она говорила слишком громко. — Молли, тише! — шикнула я на неё. — И идём уже в машину. — Я его зарежу прямо здесь и сейчас! Говори где этот засранец? — Его тут нет, успокойся уже. Я прилетела одна, — сил на такие разговоры совсем не было. — И он не бросил меня. Вернее… Я не знаю, всё слишком сложно. Идём. И мы пришли в машину, и уселись в неё, но Молли решила не двигаться с места, пока не выложу ей всю правду. Я сдалась. Как только первые слова о случившемся были мною сказаны, тут же полилась рекою остальная часть рассказа и остановить её уже было нельзя, как и слёзы, которые снова хлынули из моих красных глаз, которые практически не видели сна в последние дни. — О Боже мой, Лиз, — подруга сжимала меня в своих объятиях. — Я и понятия не имела. Ну почему ты ничего не рассказала мне? Почему не позвонила? А вообще, это всё моя вина! Нужно было лететь в Париж с тобой. Я всё испортила! Эта поездка должна была запомниться тебе на долго! — Она и запомнится, уж не волнуйся. И никакая это не твоя вина. И Алекс тут тоже не при чём. Виноваты только мы с Гарри. И точка. — Нет, даже не смей себя винить в чём-то! Это он полный идиот. — Не уверена, — тяжело вздохнула я, насухо вытирая лицо рукавом своей толстовки. — Просто всё было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Понимаешь? — Чушь собачья! Я же видела, как он на тебя смотрит! А если люди любят друг друга, так почему они не должны быть просто счастливы? — Значит ты ошиблась, — тихо ответила я. — Это в чём же? — В том, что видела, потому что это не правда. — А я говорю правда и такое нельзя сыграть, уж поверь. — Молли, прошу, ты мне сейчас не помогаешь. — Хорошо, хорошо. Молчу. Но неужели ты просто собираешься оставить всё как есть и даже с ним не попробовать поговорить? — Не знаю. Я понятия не имею что ему сказать. Ты просто не видела его в тот вечер. Казалось, он был готов убить меня от ненависти. — Это потому что любит, дурак. — Тогда почему не звонит и не пишет? — Потому что дурак, — подытожила подруга. — Как у тебя всё легко и просто. — Я называю вещи своими именами, вот и всё. — Нет, ты выдаёшь желаемое за реальность. — Ладно, поехали домой. Мне хочется скорее тебе сделать тёплого чая и укрыть пледом. — Какая ты стала домашняя, раньше бы сразу в бар потянула. — Что могу сказать? Время идёт, люди меняются, — Молли пожала плечами и улыбнулась мне, а я ей. — Это точно. *** Произошло то, чего я боялась больше всего. Я снова осталась одна. Молли ушла с Майклом гулять и я заверила её, что буду в полном порядке, хотя сама не до конца в это верила. Но пора уже понемногу привыкать к такому раскладу, потому что уже завтра я иду смотреть свои первые квартиры, одну из которых скорее всего буду арендовать в ближайшем будущем, чего я действительно ждала с нетерпением. Мне нужна была встряска и новая жизненная волна. Медленно приняв ванную, я даже ни разу не заплакала, а выйдя, решила проверить вагон тех сообщений и звонков, что пришли в день моего рождения. Даже с мамой я не разговаривала ещё, отделываясь от неё только лишь фото с прогулок по Парижу, на которые сама же себя и выталкивала, чтобы просто не остаться в том номере навечно. Завернув мокрые волосы в полотенце и натянув свою любимую пижаму, я уселась на кровать. Неспешно скользя указательным пальцем вверх по экрану телефона, моё внимание привлекло одно голосовое сообщение, отправленное в тот самый день, когда я сидела, как идиотка в своём изящном платье, сжимая холодными пальцами бокал вина и понимала, что моя жизнь слегка надламливает свою траекторию. Это был неизвестный мне номер, с каким-то странным кодом страны… +44…. это что? Англия? Моё сердце предательски стало грохотать и я нажала на маленький треугольничек на экране, чтобы проиграть сообщение. И тут же замерла, прижав руку к груди. Это был его голос.

«Элизабет, это Гарри! Прости, я такой идиот! Не знаю, почему не звонил все эти дни? Хотя нет, знаю. Ведь я идиот! И уже сказал об этом. А теперь я идиот в квадрате, потому что задержался сегодня на встрече, а потом ещё и этот дурацкий рейс отложили, и в добавок ко всему, я забыл свой телефон дома. И вот звоню с телефона соседа по самолёту, который по секрету не сильно хорошо пахнет, но слава богу сейчас меня не слышит, потому что усердно пытается запихнуть свою сумку в багажное отделение. Но я не об этом. Прости, отвлёкся. Не иди в ресторан, подожди меня в своём номере и мы потом придумаем что-то вместе. Или если захочешь, просто поедем туда вместе. А может вместо этого останемся в номере и будем есть твой именинный торт и пить шампанское, как пожелаешь! Сосед возвращается. Эм, должен заканчивать, скоро увидимся! Мне очень жаль, что я, как дурак оставил тебя на той яхте и сбежал. Прости. Я хочу всё исправить. Ок. Пока». Голос Гарри утих, но я прослушала это сообщение снова и снова, а потом ещё раз. Он летел ко мне, он не собирался меня бросать там одну. А я всё испортила. Я схватила телефон и прижала его к груди, а потом разблокировала и хотела набрать номер Гарри, но вспомнила его взгляд, полный разочарование и слова о том, что я такая же, как все. Но ведь это не правда. Или правда? Чем я лучше других? «Ты ему не изменяла и ни за что на свете не поступила бы так», — оказывается, голос моего разума может выдавать не только сарказм. Я снова заблокировала телефон и бросила подальше от себя в самый конец кровати. Я не стану ему звонить. Не готова к этому. То голосовое сообщение записывал другой Гарри, не тот, что стоял в лифте и приказал мне не устраивать сцен. Я думала, что во мне больше не осталось слёз, но ком опять сдавил горло и я зажмурив, как можно сильнее глаза, рухнула на бок. Гарри нужно дать немного времени. Он успокоится и тогда я с ним поговорю. Всё будет хорошо. У нас всё будет хорошо. Так ведь? А сейчас мне нужно поспать. Сил совсем нет. Я притянула к себе подушку и обняла её, как плюшевого медведя, с которым никогда не расставалась в детстве. Я решила подумать о детстве, Нью-Йорке и моей семье. Может маме позвонить? Она точно знает какое-то волшебное слово, которое заберёт эту боль, что окутала моё тело. Она знает, а я нет. Все эти отношения слишком сложная штука. И мне было так хорошо одной. Спокойно и надёжно. А потом случился Он. И жизнь закрутила меня в такой водоворот, что пока сложно представить, как я смогу из него выбраться не потеряв себя. Или я уже потеряла? Нет. Хватит. Вот только бы выключить эти мысли в моей голове. Кто-нибудь, выдерните эту заезженную пластинку и выбросите её в окно. Благодарю. Случилось чудо и я почувствовала, как подушка становится слишком мягкой и я ухожу в неё, будто под воду. Я погрузилась во тьму и больше не слышала своих мыслей. Наконец-то.