***
«Про Эндрю Томпсона ходило множество слухов. Каждый уважающий себя студент и преподаватель факультета философии уже успели обсудить эту неоднозначную личность. Я тоже не была исключением, читая его книгу, о главной сути бытия, мне чётко виделся серьёзный, очень начитанный человек, имеющий за спиной тяжёлый груз проблем и страданий. Он виртуозно владел словом, умел объяснить самые непостижимые и абсурдные вещи нашей жизни. Я по истине гордилась тем, что этот человек будет преподавать у нас в новом семестре, в голове крутилось множество вопросов, которые я хотела бы ему задать, тем для разговоров. Я и представить не могла, чем обернется наша встреча, и каков будет финал этой истории.»***
Серый Volkswagen Polo плавно свернул на центральную улицу города. За рулём сидел неприметный молодой человек, разглядывавший город через темные стекла очков. Машин было немного — ровно как и людей на улице. Видимо, большинство местных решили поддаться меланхоличной осенней погоде, и остаться дома. Оно и к лучшему. Эндрю терпеть не мог новые знакомства, фальшивые улыбки и наигранную вежливость — именно это он обычно встречал, прибывая на новое место. Остановившись на светофоре, он ловко достал из внутреннего кармана пиджака алюминиевую фляжку с виски и, сделав пару глотков, вернул её на место. Свернув в западную часть города, через пару кварталов, Томпсон заметил здание колледжа, в котором ему предстоит преподавать ближайший семестр. Здесь уже было гораздо больше народу, студенты, сбившись в небольшие группы, оживлённо переговаривались, обсуждая последние новости и сплетни кампуса, некоторые звонко смеялись, кто-то же наоборот явно обсуждал более серьёзные вопросы. Припарковавшись поближе к зданию администрации, Эндрю отхлебнул ещё немного виски и, выйдя из машины, направился внутрь небольшого двухэтажного здания, где его должны были встретить и ввести в курс дела. Все формальности заняли ровно час, а после чего мистер Джефферсон (именно так звали человека, который всем тут заправлял), любезно предложил познакомить нового преподавателя с остальным коллективом. Его встретили заинтересованно, в небольшом помещении сразу же воцарилось оживление, каждому хотелось поскорее пожать руку самому Эндрю Томпсону. — Добро пожаловать в наш гадюшник, — откуда-то сзади к нему подошел коренастый мужчина пенсионного возраста: в очках с толстыми линзами и залысинами на голове. — Знаете, я недавно прочёл вашу книгу и готов был бы снять перед вами шляпу, у вас прекрасное изложение и глубина мысли. Даже представить не могу, отчего вы решили преподавать именно в нашей дыре. Ах да, меня зовут Джеральд, вы займете моё место, а я с чистой совестью отправлюсь на пенсию, будь она не ладна. Эндрю улыбнулся, как можно добродушнее, пожимая старику руку. — Очень рад знакомству, Джеральд, и спасибо за ваш отзыв, я действительно очень польщен. Дальше к нему подошли остальные, представляясь наперебой, и приветствуя на новой должности. Было много вопросов, отзывов о его работах, все явно были рады, что в их ряды вступил доктор наук, прославившийся на всю страну. Сам же Томпсон вежливо улыбался, кивал, но пропускал половину речей мимо ушей — ему было откровенно скучно среди этой болтовни, и хотелось скорее нырнуть с головой в работу.***
Когда машина нового преподавателя остановилась около административного корпуса, Мэри и Роберт сидели неподалеку и обедали. Девушка сразу заметила новый автомобиль и с интересом и легкой задумчивостью стала его разглядывать. В нём не было ничего необычного — просто машина, а за рулем обычный, на первый взгляд, человек. Но она знала, что это Эндрю Томпсон, и почувствовала, как от нервного напряжения и любопытства у неё начинают подрагивать кончики пальцев. — Знаешь, он только приехал, а я тебя уж ревную, — молодой человек внимательно посмотрел на свою подругу. — Меня ты никогда не пожирала так глазами. Мэри резко обернулась и, с улыбкой глядя на бойфренда, покачала головой. — Ну перестань, мне нравится, как он пишет, и интересно послушать его лекции, только и всего. К тому же, взгляни, он же такой старый. Она состроила забавную мордашку, и Роберт рассмеялся. — Ладно, убедила, он и правда староват для тебя. Но зная, как ты любишь страдальцев, и учитывая все слухи, которые ходят вокруг него, я, и правда, начинаю переживать. — Ну какие слухи, женился, развёлся, много путешествовал, как по мне, ничего особенного. Тем более, у меня уже есть свой страдалец, которому, кстати, пора на тренировку. Мэри поднялась на ноги, лёгким движением руки поправила воротник розового поло Роберта, нежно поцеловав его в щёку, и улыбнулась. — Увидимся вечером, мои родители ждут тебя к ужину.***
Время пошло своим чередом. Эндрю понемногу обжился в новом городе, который оказался таким же серым и угрюмым, как и все предыдущие, в которых ему довелось побывать. Студенты здесь были талантливыми и заинтересованными, многие с удовольствием вступали в споры и дискуссии во время занятий, и ему это однозначно нравилось. — Итак, сартровская диалектика описывает переход противоположностей в границах порочного круга, то есть без всякого движения вперед, без выхода к новому, без развития. В этом смысле она негативна и лишь обнаруживает противоречия в иллюзиях человеческого сознания, являясь средством осознания этих иллюзий именно как иллюзий. Но может ли «отрицательная диалектика» застыть в своих собственных границах, превратиться в «голое отрицание» вне связи с утверждением? Может, конечно, хотя бы потому, что в истории философской мысли не раз встречались, да и встречаются, попытки осуществить идею чистой отрицательности. Надо только учитывать, с помощью, какой интеллектуальной процедуры это делается. Такой процедурой является изолирующая абстракция, искусственно разрывающая связь отрицания с подразумеваемым им утверждением. Так обстоит дело и с «негативной диалектикой» Сартра. Сами ложные устремления подразумевают некую их общую основу, некое единство, которое сцепляет человеческую реальность. Несмотря на глубокую, но не видимую обыкновенным глазом трещину в человеческом бытии. Человек в глубочайшей основе есть желание быть, и существование этого желания нельзя определить эмпирической индукцией; оно следует из априорного описания для-себя-бытия, поскольку желание есть нехватка, а для-себя-бытие испытывает нехватку бытия. Сартр полагает, что материалистическая диалектика возможна только как закон истории и одновременно способ её познания. «Материалистическая диалектика не имеет смысла иначе, как если она устанавливает внутри самой человеческой истории примат материальных условий, которые историческая практика людей раскрывает и переживает. Одним словом, если существует такой предмет как диалектический материализм, он обязательно должен быть историческим материализмом, то есть материализмом изнутри: одно и то же его делать и иметь о нем опыт, жить им и его познавать». Прежде всего, «делать диалектический материализм» означает, конечно, не писать книгу, а делать саму историю, и «познавать» — это значит думать в то время, как делаешь историю, что вообще свойственно человеку, поскольку он — разумное существо, стремящееся действовать целесообразно. Диалектический материализм, таким образом, для Сартра равнозначен историческому материализму. Значит, по Сартру, диалектика относится только к свободной деятельности и не имеет места в сфере необходимости. Он успел закончить лекцию как раз к звонку и, убедившись, что вопросов ни у кого не возникло, объявил об окончании занятия. — Ах да, на следующей неделе мы будем разбирать экзистенциально-социальную диалектику, советую немного подготовиться, и самостоятельно почитать литературу, иначе вам будет сложно усвоить материал, — кивнул Эндрю студентам. — Мисс Фишер, вы не могли бы задержаться на пару минут. Услышав свою фамилию, Мэри вздрогнула. Уже на протяжении месяца она посещала лекции Эндрю Томпсона, и ещё ни разу он не обратил на девушку внимания. Дождавшись, пока все остальные покинут аудиторию, мужчина взял со стола несколько листов и протянул их девушке. — Я ознакомился с вашей статьей, и признаться, был приятно удивлён. Не каждый в вашем возрасте может так чётко излагать свои мысли и приводить аргументы, опровергая мнения влиятельных писателей, в том числе и моё. Я хочу отправить эту статью своему знакомому в Нью-Йорк, и высока вероятность, что её опубликуют в оном из журналов. У девушки перехватило дыхание: она никогда и не мечтала, что сможет опубликоваться в научном издании Нью-Йорка. — Спасибо, мистер Томпсон, это огромная честь для меня, я и подумать не могла, что вы заметите мою работу и сделаете такое предложение, — наконец Мэри нашла в себе силы произнести эту фразу и постаралась улыбнуться. — Работа и правда достойная и после небольшой корректировки она сможет претендовать даже на участие в международном конкурсе. Если вы не против, я пришлю свои рекомендации, и вы сможете доработать свою статью до совершенства. Девушка только молча кивнула и, достав листок бумаги, быстро написала свой адрес электронной почти, протянув его преподавателю. Они договорились, что он пришлет ей свои рекомендации через пару дней, но Мэри, немного успокоившись, не собиралась просто так заканчивать этот разговор. — Простите, у меня было несколько вопросов к вашей книге, очень хочется прояснить пару моментов. — Я мог бы ответить на них во время ланча. Они вышли из учебного корпуса, обсуждая недавно вышедшую книгу Эндрю. Он охотно отвечал на все вопросы, поясняя девушке те или иные философские концепции, высказывая своё мнение и критикуя некоторых известных авторов. Мэри же, в свою очередь, увлечённо ловила каждое слово, понимая, что ей до безумия хочется разгадать этого человека, узнать его историю жизни. Их разговор медленно перешел на литературу, выяснилось, что они любят одних и тех же писателей, уважают русскую классику, и поэзию серебряного века. — Недавно я прочла «Преступление и наказание» Достоевского, потрясающее произведение, автор так ярко описывает переживания главного героя, его угрызения совести, и объясняет, что даже самые великие цели не стоят человеческой жизни, — рассказывает Мэри, заходя в небольшой ресторанчик в центре города, где она обычно обедала. — Мне тоже нравится Достоевский, в своё время я перечитал большую часть его произведений, а конкретно над этим очень долго думал. Ведь идея Раскольникова была не так плоха: он стремился сделать мир лучше, пусть и на ничтожную долю процента. — То есть ты считаешь, что убийство во благо вполне реально? — с интересом спросила Мэри, отхлебывая кофе из небольшого стаканчика. Она даже не заметила, как перешла с Эндрю на «ты». — Вполне возможно, разные бывают обстоятельства, и люди разные, иногда кончина одного, может облегчить жизнь многим. Девушке явно нравилась эта дискуссия, и они ещё долго обсуждали все «за» и «против», придумывали различные ситуации и приводили друг другу весомые аргументы, отстаивая своё мнение. После этого ланча, Мэри и Эндрю всё чаще стали проводить время вместе, он помогал ей со статьей, рассказывая о своей жизни, и всегда оставался бесстрастным и отстранённым, из-за чего девушку только сильнее тянуло к нему.***
— Представляешь, он даже работал лифтером, у его соседки были больные ноги, и ей было тяжело подниматься по лестнице, именно это с подвигло его выучиться обращаться с лифтами. Он надеялся таким образом сделать мир лучше. А потом он уехал в Детройт и долгое время помогал людям, которые остались на улице, — увлечённо рассказывала Мэри, доставая книгу с полки. — Его жена совсем не ценила его порывы и не понимала его, её интересовала только материальная сторона, и в итоге она ушла от него. Роберт закатил глаза, глядя на возлюбленную — её восторженное отношение к этому преподавателю начинало раздражать всё сильнее. — Ты уже второй день только и рассказываешь о нём, может мы уже, наконец, сменим тему, не могу слушать о том, какой он прекрасный, — фыркнул парень и покосился на том Сартра в руках Мэри. — Это что, нотки ревности в твоем голосе? Мне казалось, что мы всё уже обсудили. Эндрю помогает мне со статьей и делится жизненным опытом, только и всего. Ты же знаешь, как я люблю интересные истории. — Просто твой увлечённый тон и горящие глаза слишком напрягают, кажется, что ты по уши влюблена в этого профессора. Девушка звонко рассмеялась, отводя глаза в сторону: — Ну что за глупости, Роб. Я даже не хочу это обсуждать. Мэри постаралась больше не возвращаться к этому разговору, хотя прекрасно понимала, что Роберт прав. Она чувствовала себя неуютно рядом с ним, ей стали неинтересны его разговоры о футболе и предстоящих соревнованиях, а все мысли девушки крутились вокруг философии и загадочного Энтони Томпсона. Сам же Энтони ничего не чувствовал по отношению к Мэри. Да, ему было интересно проводить с ней время, вступать в дискуссии. Мэри Фишер определенно была умнее многих своих сокурсников. Но эта страсть была скорее интеллектуальная, нежели романтическая. На ум сразу приходили отношения Сартра и Симоны де Бовуар. Он продолжал видеть мир в сером цвете, механически выполняя свою работу. Среди коллег поползли различные слухи, на него навешивали то одни, то другие штампы и клише, но сам Томпсон никак на это не реагировал. Иногда, примерно раз в три недели он проводил время с Глорией. Она преподавала химию, находилась на грани развода с мужем и у неё всегда был лучший виски в Файлэнде и убойная трава. — Я бы хотела всё бросить, и уехать с тобой, — Глория перекатилась с боку на бок, и подцепив с тумбочки пачку сигарет, ловко вытащив одну, закурила. Это была эффектная брюнетка с прекрасной фигурой, задорной улыбкой, и усталым взглядом. Несмотря на то, что ей уже перевалило за сорок, она не утратила своего шарма. Эндрю поднял бровь и, взяв сигарету из её аккуратных пальцев, сделал затяжку: — Это не самая лучшая идея, здесь у тебя семья, работа, стабильная жизнь, а от меня ты быстро устанешь. Жить с человеком, которому чужды эмоции не так уж и здорово, тебе быстро наскучит. — И это здесь то жизнь? Не смеши меня, я застряла тут, как в болоте. А с тобой, мы могли бы уехать в Европу, например в Лондон, тебе бы подошел этот город. Я бы вдохнула в тебя жизнь и желание продолжать писать. Ты бы сидел за своими заумными книжками, занимался творчеством, а вечерами мы бы гуляли под дождем и обсуждали любые темы, которые придут в голову. Она поднялась с кровати, и подошла к окну, наблюдая за пустынной улицей, а Эндрю, изучая изгибы её обнажённого тела, покачал головой. — Ты описала идеальную жизнь, но что мешает устроить всё это с собственным мужем? Глория звонко рассмеялась, услышав его вопрос. — С Заком то? Он уже давно превратился в тюфяка, которого интересует только просмотр футбола и его бесконечные конференции. Это на публике он уважаемый хирург, а на деле в нём нет и капли твоей харизмы, нет искры. Не спорю, когда я выходила за него замуж, он был совсем другим, но сейчас. Сейчас он стал невозможным, и терплю я его только от безысходности. В таких маленьких городах, как Файлэнд, событие типа развода — огромный источник сплетен, мне это не нужно, да и уходить в никуда слишком глупо. — Сплетнями обычно забивают пустые головы, обо мне тоже ходит куча слухов, один лучше другого. — О да, один из самых последних — твой роман со студенткой, Мэри, кажется. Это правда? Она вернулась в кровать и внимательно посмотрела в глаза мужчины. — Хотя нет, не говори ничего, мне абсолютно наплевать, ведь главное происходит здесь и сейчас. С этими словами женщина подалась вперед, и накрыла его губы страстным поцелуем. Несколькими часами позже, он смотрел на спящую Глорию, изучая её безмятежное и спокойное лицо, наблюдал, как в полумраке спальни на её пальце поблескивает обручальное кольцо, и размышлял над словами, сказанными немного ранее.***
— Во сколько ты сегодня заканчиваешь? Хочу показать тебе одно место, — Мэри зашла в кабинет Эндрю на перерыве и села на край стола. Девушка явно была чем-то взволнована, и скорее хотела поговорить. — Я на сегодня уже закончил, так что можем прогуляться и сейчас. Она кротко кивнула и, спрыгнув со стола, направилась к выходу. Мужчина накинул пальто, подхватил зонт и вышел следом. Они долго петляли по узким улочкам Файлэнда, пока не вышли к парку, расположенному на самой окраине в северной части города. Парк был окружен тяжёлыми воротами, которые были закрыты, но Мэри продолжала уверено двигаться вперёд. Пройдя ещё метров триста, девушка остановилась около небольшой дыры в заборе, и ловко проскользнула на ограждённую территорию. — Давай, иди сюда, — она поманила Эндрю за собой, исчезая за кустами. Мужчине, в силу высокого роста протиснуться было сложнее, он старался не запачкать и не порвать пальто, но вскоре всё же нагнал свою спутницу. — В центре города есть же новый хороший парк, почему мы пришли именно сюда? — спросил он, недовольно морщась и отряхивая грязь с рукава. — Это место всегда меня успокаивало, когда я была маленькой, мы часто ходили сюда гулять с отцом, а потом парк закрыли на реконструкцию, да так и оставили, решив сделать новый недалеко от центра. Теперь я прихожу сюда одна, когда мне нужно подумать, принять какое-то решение, или просто отдохнуть от людей. Здесь всегда очень тихо, и никто не мешает. Идеальное место для убийства, — девушка хихикнула, выводя его на тропинку. Они вышли на заброшенный бульвар. На тропинке в некоторых местах отсутствовала плитка, кусты, за которыми теперь никто не ухаживал, разрослись, и давно потеряли декоративный вид, реликтовые деревья склонились над самой тропой и, сбросив последнюю листву, выглядели мрачно и даже немного устрашающе. В этом пейзаже определено была какая-то изюминка — эта мрачная картина одновременно угнетала, и приводила в восторг. — Мне здесь нравится, люблю тишину. Эндрю закурил, и повернул голову к девушке: —Так о чем ты хотела поговорить? — Это так заметно, да? — девушка нервно хихикнула и опустилась на скамейку, которая посреди этого заброшенного места смогла сохраниться как новая. Мэри выдохнула, и взглянула в глаза мужчине. — Я просто хотела сказать, что очень рада, что встретила тебя на своем пути. Ты стал мне замечательным учителем и другом, по новой вдохнул интерес к философии, и, кажется, я хочу большего. Ты мне нравишься, Эндрю, очень нравишься. Мэри выпалила это на одном дыхании и уставилась на мужчину, ожидая его реакции. Эндрю предполагал, услышать именно это. Он вздохнул, выкинув сигарету, и сел рядом с девушкой. — Мэри, в твоем возрасте нормально испытывать влечение к человеку старше тебя, и я с уверенностью могу сказать, что всю эту влюбленность ты придумала. У тебя своя жизнь, прекрасный парень, который тебя ценит, отличная семья, не стоит тратить время на такого как я, живи своей жизнью, радуйся молодости и выкинь эту чушь из головы. — Чушь? Ты считаешь мои чувства к тебе простым детским капризом? — глаза девушки наполнились слезами, и она резко поднялась на ноги. — Я не ожидала, что тебе настолько наплевать на мои мысли и чувства. Её голос дрогнул, и, развернувшись, она быстрым шагом направилась к выходу из парка. Эндрю остался сидеть на месте. Он выкурил еще одну сигарету, и только после этого ушёл. Нужно было срочно проветрить голову, да и дождь начинал накрапывать, поэтому мужчина свернул в ближайший бар. Устроившись за барной стойкой, он заказал себе бутылку виски и собирался, как следует расслабиться, и отпустить мысли, которые заполняли голову. Стоило ему только наполнить первый бокал, как рядом плюхнулся мужчина, и начал громко и очень эмоционально разговаривать с барменом, поливая грязью какого-то местного судью. Поначалу Эндрю не вслушивался в диалог, считая, что это не его дело, но мужчина возмущался всё громче, и вскоре Томпсон уже знал все подробности жизни этого человека, и местного судьи — Бенджамина Фуллера. Как выяснилось, более продажного и корыстного человека стоило еще поискать, он судил не по закону, а оправдывал того, кто больше заплатит. По его вине страдали обычные граждане, а настоящие преступники разгуливали на свободе. — Простите, неужели все именно так, как вы рассказываете? Звучит слишком заоблачно, — не выдержав, Эндрю все же обратился к мужчине. — Вы видно не местный, здесь все знают о том, что представляет из себя этот человек. Я хотел просто развестись с женой, а теперь останусь на улице совсем без гроша, потому что она вовремя заплатила этому гаду. Да это ещё что, вон Андерсон, у него была прекрасная семья, чудесный сын — отличник. И что же? Подставили парнишку, обвинили в хранении и распространении наркотиков, его посадили, и покалечили в тюрьме, слишком мальчишка был тихий и правильный, мать его умерла, сердце не выдержало, ну, а сам Андерсон крышей поехал, похоронил жену, и повесился в подвале. Вот так, три жизни сломаны ради того, что бы какой-то мажор гулял на свободе, — мужчина скривился и залпом выпил остатки пива в своем стакане. Позже к разговору присоединился и другой мужчина, подтверждая историю про Андерсона. — Но если все знают, что собой представляет этот человек, почему никто ничего не предпринимает? — не унимался Эндрю, даже забыв про свой виски. — А что ты сделаешь? В суд на него подашь? — мужчина, сидящий рядом, звонко расхохотался. — Нет, не выйдет, этого гада только могила исправит, не иначе. В голове у Эндрю что-то щёлкнуло, и на мгновение даже потемнело в глазах. Вот оно, его предназначение, то чего он так долго ждал — убийство ради благого дела, спасение мира за счёт лишения жизни человека. Он еще немного посидел в баре, а после направился к дому, все было как в тумане, его мозг был полностью поглощён этой идеей, и не надо было много времени, что бы принять окончательное решение. Он это сделает! Он убьет Бенджамина Фуллера, и спасет от него Файлэнд.***
«На следующее утро, после разговора в баре, я проснулся новым человеком. Жизнь снова обрела смысл и заиграла новыми, яркими красками. Я ощущал, что дышу, чувствовал каждый свой шаг и движение рук. Я снова был живым. Именно в то утро я принял окончательное решение, и был преисполнен желанием, поскорее очистить мир от этого человека. Целый месяц я изучал его образ жизни. Начиная от аккаунтов в социальных сетях и заканчивая распорядком дня. Я выяснил какой кофе он пьет, во сколько встает по утрам, в какие магазины ходит и что в них покупает, каких врачей посещает, и что ест на ужин. Всё это не составило труда, стоило только немного понаблюдать издалека, и вот я уже знаю всё подробности жизни судьи. Я уже решил, как именно покончу с ним, осталось только все подготовить, и начинать действовать. В перерывах между работай и своими наблюдениями, мне удалось помириться с Мэри, букет цветов и несколько красивых и глубоких фраз растопили её сердце, как я и предполагал. Теперь мне кажется, что наши чувства взаимны, и она мне тоже не безразлична. Мне нравится смотреть, как она читает, как сжимает губы, когда нервничает, нравится слушать, как она произносит мое имя. Я не говорил ей о своем замысле, и думаю, что никогда не скажу.»***
«За последние несколько недель, Эндрю очень изменился: он стал улыбаться, радоваться жизни и даже смеяться. Мне нравится видеть его таким, а еще больше, меня греет мысль о том, что это я повлияла на него, что, благодаря нашим отношениям, в нём проснулась такая бурная любовь к жизни. Он открылся совершенно с другой стороны, я и представить себе не могла, что он может быть таким открытым и весёлым, что с ним может быть настолько легко и интересно. Но иногда, я замечаю, как он выпадает из реальности, обдумывает что-то, и может подолгу хмуриться.»***
— Ты сегодня особенно задумчивый, всё хорошо? — Мэри протянула мужчине стаканчик с кофе, сев рядом на скамейку. — Да, просто неделя выдалась довольно сложной, я устал, — Эндрю слабо улыбнулся, забирая свой кофе и глядя на часы. Сегодня была пятница, именно сегодня он задумал осуществить свой план, и все его мысли были только об этом. — У моих родителей есть домик на озере, в часе езды отсюда, можем поехать туда, немного отдохнуть, расслабиться. Вот увидишь, там здорово! — предложила девушка, пожимая плечами. — А что, это замечательная мысль, я мог бы заехать за тобой к восьми. Давно хотел побывать вдали от города, — Эндрю кивнул. Это был отличный план, сделать своё дело, и пропасть из города на все выходные. Его никто не должен был заподозрить, а так тем более. Томпсон всё рассчитал, и согласно его подсчетам, смерть судьи должна была наступить не сразу, а ночью, или только на следующий день. В это время он будет с Мэри далеко от города. — Тогда я буду ждать тебя к восьми, а пока что у меня репетиция, увидимся вечером, — девушка выкинула пустой стакан, поцеловала его в щёку, и убежала в сторону главного актового зала. Последние три недели она усиленно репетировала пьесу, в которой ей предстояло играть главную роль, и благодаря этому, у Эндрю было больше времени, что бы изучить образ жизни и привычки местного судьи. Его план, на первый взгляд звучал достаточно просто, но любая мелочь могла пойти не так и всё испортить. Каждую пятницу, ровно в шесть вечера судья заезжал в супермаркет на окраине города, там всегда было немного народу, видимо поэтому он и делал крюк через несколько кварталов. Камер в магазине тоже не было, что упрощало задачу. Набор продуктов у Фуллера тоже был всегда стандартным: развесные томаты, бутылка рома, несколько пакетов молока, растворимый кофе, корм для собаки, какие-то полуфабрикаты и двухлитровая бутылка зеленого чая Lipton. Именно томаты интересовали Эндрю, утром того же дня он купил несколько таких же томатов на рынке, и ввёл в них убойную дозу яда. Мужчина долго думал, каким именно ядом воспользоваться, при желании он мог достать в химической лаборатории мышьяк и даже цианид. Глория пару раз хвасталась тем, что у них отличная коллекция различных ядов. Но в итоге он выбрал совсем другой вариант. Природный яд, который весьма сложно обнаружить, а самое главное — его очень легко было достать. С юношества Эндрю увлекался ботаникой, и без труда узнал растущий вдоль дороги аконит — крайне ядовитое растение, нескольких листьев которого должно быть более, чем достаточно, чтобы убить взрослого, здорового человека. В пользу данного яда сыграло и то, что он с легкостью мог спровоцировать приступ бронхиальной астмы, которой страдал судья, а это увеличивало вероятность летального исхода. В один вечер, Эндрю по дороге с работы, вырвал несколько нужных ему растений, и дома измельчив корни и листья, сделал настойку, такой концентрации было вполне достаточно, чтобы вызвать в организме необратимые реакции. Добавить эту настойку в томаты с помощью шприца и тончайшей иглы, тоже оказалось совсем несложно. Оставалось лишь незаметно подкинуть их в корзину Фуллера в магазине. В назначенное время, Эндрю Томпсон уже был в магазине, это был не самый крупный супермаркет, в котором даже не было камер наблюдения, а охранник ходил из отдела в отдел скорее для виду. Народу было совсем немного, все предпочитали ездить закупаться в недавно открывшийся крупный магазин, а этот явно доживал свои последние деньки. Ходя с тележкой между отделами, Эндрю краем глаза следил за судьей, который беспрерывно говорил по телефону, и набирал свой привычный комплект продуктов, вот он подходит к отделу с овощами, ловко складывает в пакет три крупных томата, а после, оставляет тележку около входа в алкогольный отдел, и идет выбирать ром. У Эндрю было буквально несколько секунд, что бы успеть подменить обычные томаты на отравленные, ему повезло, поблизости никого не было, и поравнявшись с тележкой судьи, он быстро поменял пакет, что лежал в тележке судьи на тот, что приготовил заранее, и пошел дальше. Руки тряслись, лоб покрылся испариной, в этот момент мужчина почувствовал настоящий первобытный страх. А что если Фуллер заметит подмену, или его кто-то видел, а вдруг здесь всё-таки есть камеры наблюдения? В голове было множество вопросов, и начинали зарождаться сомнения, но он смог взять себя в руки и тоже пошел за покупками, вспомнив, что они с Мэри договорились уехать на озеро. Подходя к кассе, Эндрю заметил, что судья стоит как раз перед ним, он уже закончил разговор, и теперь спокойно выкладывал свои покупки на ленту. Снова стало страшно, в тот момент, когда кассир пробивала и взвешивала эти самые томаты, хотелось бросить всё и сбежать — как можно быстрее и как можно дальше отсюда. Но Томпсон продолжал стоять на месте: казалось, что ноги его вросли в этот пол, и он уже никогда не сможет сделать шаг. Он даже не сразу услышал, что кассир пожелала судье хорошего вечера и отпустила. Всё прошло хорошо, он купил эти томаты и ничего не заподозрил. Быстро расплатившись за свои покупки, Эндрю покинул помещение магазина и, закинув пакеты в машину, закурил. Кажется, на него никто не обратил внимания и ничего не заподозрил.***
Они провели прекрасные выходные на озере, и кажется, Эндрю и правда удалось расслабиться. Он отошел от шока, и смог получить максимум удовольствия. Мэри была прекрасна: такая юная, местами наивная, но при этом чересчур умна. Её было так легко рассмешить, и она всегда так внимательно его слушала, искренне удивляясь каждой истории. С ней было легко, не нужно было строить из себя кого-то другого, казаться умнее или интереснее, чем ты есть на самом деле. В какой-то момент, Эндрю даже хотел ей признаться в том, что он совершил, но ему удалось вовремя себя одернуть. Она пока не готова знать об этом. — Это были прекрасные выходные, спасибо, что согласился поехать, — улыбнулась девушка, когда он остановил машину около её дома. Было утро понедельника, первая половина дня у них обоих была свободна и они никуда не торопились. — Это тебе спасибо, что предложила такую идею. Я чудесно провел время, надеюсь, что мы повторим в ближайшее время, — улыбнулся он, накрывая губы девушки поцелуем. Они еще некоторое время сидели в машине, обсуждая предстоящий спектакль, в котором участвовала Мэри, а после она убежала собираться на занятия. До лекции Эндрю оставалось ещё три часа, и он заехал позавтракать в ближайшее кафе, не желая тратить время на готовку. Заказав кофе и тосты, он устроился за столиком и уставился в работающий телевизор. Там показывали местные новости, кадры сменяли друг друга, и мужчина особо не вслушивался, до того момента, пока не заметил знакомое лицо. На экране было лицо Бенджамина Фуллера, а диктор спокойным и ровным голосом зачитывала объявление: «В ночь с субботы на воскресенье в собственном доме скончался местный судья Бенджамин Фуллер, причиной смерти стал приступ бронхиальной астмы, приехавшие на вызов врачи, не успели оказать помощь пострадавшему». Объявление закончилось, и кадры сменились на новые, но Эндрю уже не слышал, о чём там говорилось. У него все получилось, он справился с этим делом. Очистил мир от паразита, который был не в состоянии принести в него ничего, кроме страданий. Внутри всё перевернулось: он ещё никогда не чувствовал себя настолько живым, как в этот самый момент. Внутри он ликовал, но внешне оставался совершенно спокойным, нельзя было подавать вид, что он что-то знает об этом деле. Быстро позавтракав, Эндрю направился домой, чувство эйфории его не отпускало, а перед занятиями стоило взять себя в руки. Он только успел принять душ и выпить кофе, как услышал звонок в дверь. Выглянув в окно, Эндрю заметил мужчину в полицейской форме. Внутри всё оборвалось. Неужели его смогли вычислить? Звонок раздался вновь, и на негнущихся ногах, мужчина подошел к двери, и распахнул её. — Чем могу помочь? — он с трудом заставил голос не дрожать. — Добрый день, в ночь с воскресенья на понедельник в дом вашей соседки залез вор, вы не видели ничего подозрительного или может кого-нибудь? — спросил офицер, доставая из кармана блокнот для записей. Эндрю почувствовал небывалое облегчение, но всё ещё не подавая виду, покачал головой: — Мы с моей девушкой были на озере всё выходные, я приехал только час назад, так что, увы, ничем не смогу вам помочь. — Очень жаль, но спасибо. Советую проверить, вдруг и к вам наведались. Эти мелкие воришки совсем страх потеряли. — Нет, ко мне никто не залезал, но спасибо за предупреждение. Обменявшись парой дежурных фраз, офицер ушёл дальше опрашивать соседей, а Эндрю закрыв дверь, сполз на пол. Его мелко трясло, а сердце норовило проломить ребра. Это было страшно — осознание того, что его могли вычислить и арестовать, вызывало небывалые эмоции. Он смог окончательно успокоиться, только спустя минут двадцать, а может и больше. Поднявшись на ноги, мужчина начал собираться на работу. В течении всего дня, ему казалось, что и студенты, и коллеги смотрят на него как-то странно, будто весь город в курсе того, что он сделал, он представлял, как все шепчутся у него за спиной, и показывают на него пальцем. Но это были лишь ощущения, все было как обычно: коллеги разговаривали о своих делах, студенты спали на лекциях, Глория в обеденный перерыв тихо сообщила, что ее муж вновь уехал на конференцию, и до среды она абсолютно свободна, Мэри делилась своими переживаниями о предстоящем выступлении. Все проживали свою обычную жизнь, и только для одного человека весь мир перевернулся, и заиграл новыми красками. Это было поразительно — иметь свою тайну, о которой никому не можешь поведать, ощущать, что именно ты совершил поступок, который сможет помочь множеству людей. История с Андерсоном и его семьей никогда не повториться, тот мужчина из бара сможет сохранить свое имущество, а журналист-взяточник понесет свое справедливое наказание. И все это стало возможным только из-за смерти одного человека, в которой Эндрю Томпсон сыграл главную роль. Так прошла неделя, затем еще одна, в Файлэнде выпал первый снег, а общественность забыла о смерти судьи Фуллера, и была занята уже совсем другими делами.***
Выходные перед премьерой спектакля Мэри, они решили провести вместе, девушка приехала к Эндрю в вечер пятницы — как обычно улыбчивая и в приподнятом настроении, она рассказывала ему обо всем, что произошло в её жизни за последние два дня, что они не виделись из-за напряженного графика мужчины. Он внимательно её слушал, потягивая виски и иногда усмехаясь. Всё вернулось на круги своя, страх наказания перестал преследовать Эндрю, и он спокойно наслаждаться жизнью, в новом, улучшенном мире. Девушка ничего не подозревала о том, что он сделал, и была абсолютно уверена, что именно из-за их отношений он изменился в лучшую сторону. Утром субботы, Мэри проснулась раньше мужчины, и решила приготовить завтрак к его пробуждению, накинув на плечи халат, она шла на кухню, когда её внимания привлекла открытая дверь в рабочий кабинет мужчины. Он давно говорил, что начал работу над новой книгой, но отказывался пока что посвящать её в подробности. Не в силах умерить своё любопытство, девушка тихо проскользнула в кабинет, и подошла к рабочему столу Эндрю. Тут было много бумаг, какие-то документы, счета, договор аренды дома, но в первую очередь, Мэри заинтересовал толстый блокнот, уголок которого торчал из-под груды документов. Зная особенность Эндрю писать от руки свои идеи, она с интересом взяла блокнот в руки и раскрыла его. То что она увидела, сначала заинтересовало её, а потом она почувствовала страх, её глаза все больше расширялись, в процессе чтения. На страницах были подробно расписаны наблюдения за покойным Бенджамином Фуллером, его распорядок дня с указанием дат и точного времени. Множество листов были исписаны и перечеркнуты так, что трудно было разобрать написанное, но из коротких обрывков текста, девушка поняла, что Эндрю в подробностях расписывал различные варианты убийства судьи. И только несколько последних страниц были посвящены описанию яда, и всего плана мужчины. Осознание того, что Эндрю является убийцей, поразило, и напугало Мэри. Она не знала, что делать с этой информацией, не понимала, как ей поступить. Захотелось сбежать как можно дальше из этого дома, и от этого человека, который буквально несколько часов назад вызывал у нее только восторг. — Что ты здесь делаешь? Знакомый голос заставил Мэри вздрогнуть, она совсем не слышала, как Эндрю подошел к ней так близко и теперь прожигал её хмурым взглядом. — Это ты сделал? Ты убил судью? — дрожащим голосом спросила девушка, и так прекрасно зная ответ. Сомнений быть не могло. — Я избавил мир от паразита, который только и делал, что портил жизни ни в чём не повинных людей. Мы обсуждали это с тобой, помнишь? Убийство во благо. Я и представить себе не мог, что мне представится шанс сделать это. — Ты должен признаться, это будет правильно. — Зачем? Мир стал лучше, а о том, что Фуллер был убит никто и никогда не догадается. Все только в выигрыше. Да, и ты не должна была об этом узнать. — Но теперь я знаю, Эндрю, и я не смогу больше встречаться с тобой, зная, что именно ты совершил. Ты должен пойти в полицию, иначе это сделаю я. Мэри была напугана, она больше не знала, что ожидать от мужчины, а вдруг он решит убить и её тоже, что бы избавиться от нежелательного свидетеля? Нет, он бы не смог так поступить, всё же он любит её. Любит же? — Именно поэтому я не хотел, чтобы ты узнала об этом, боялся, что ты не сможешь принять меня и мой поступок. Я люблю тебя, Мэри, и я искренне верил, что наши отношения смогут зайти дальше, что мы будем счастливы с тобой вместе. Если ты решишь уйти и не захочешь больше меня видеть, я смогу это принять и понять твоё решение, а насчет признания, мне нужно всё обдумать, я не готов провести всю жизнь за решеткой, я не заслужил этого. — Ты убил человека, отнял жизнь, а это очень серьёзно Эндрю, и такой поступок не должен оставаться безнаказанным. Я надеюсь, что ты сможешь принять это решение самостоятельно. Не заставляй меня идти в полицию. — Дай мне время, мне нужно всё обдумать, давай встретимся в понедельник, и я сообщу тебе, что я решил. — Хорошо, мы встретимся в понедельник утром, в нашем парке, а сейчас, я хочу уйти домой. Пролетев мимо него, Мэри быстро собрала вещи, и покинула дом мужчины. Она еще долго не могла поверить в то, что это правда произошло. Все два дня она просидела в своей комнате, вспоминая этот исписанный блокнот, и глаза Эндрю, заставшего её за чтением. Мужчина тоже не находил себе места, он понимал, что не готов идти с признанием в полицию, и провести остаток своих дней в тюремной камере, но мысли, что Мэри может сама пойти и сдать его, никак не выходили из головы. Снова вернулся этот первобытный страх наказания.***
Они договорились встретиться в заброшенном парке в девять утра, накануне ночью были первые заморозки, и тропинки были покрыты едва заметной корочкой льда. Эндрю приехал на место встречи чуть раньше, и очень надеялся, что сможет воззвать к чувствам Мэри, и убедить её не ходить в полицию и забыть об этом деле, и о нём тоже. Он подкурил вторую подряд сигарету, когда услышал стук каблучков за спиной, и резко обернулся. Мэри стояла чуть поодаль, будто бы боялась подходить к нему ближе. — Можешь подойти, я ничего тебе не сделаю, ты же знаешь, — его голос был спокойным и ровным. — Я больше не знаю, на что ты способен, — от неё веяло холодом, девушка явно не готова была идти на компромисс. — Тогда тебе не стоило назначать встречу в этом месте, идеальное место для убийства, так же ты говорила? — А я подготовилась. Девушка, резким движением достав пистолет, направила ствол на мужчину. Где именно она достала оружие, Эндрю не знал, да и уточнять не было желания, скорее всего, стащила из сейфа отца. — Ну и что, убьёшь меня, хочешь сама отправиться в тюрьму? — Это средство защиты, я больше не могу верить тебе. А теперь говори, что ты решил? Ты признаешься полиции? — Нет, и ты им тоже ничего не скажешь, у тебя нет никаких доказательств того, что это я убил Фуллера. — У меня в кармане диктофон, я записываю наш разговор. — Ты блефуешь, — Эндрю усмехнулся, но эти слова заставили его занервничать, он только что признался в убийстве, и если у девушки и правда с собой диктофон, то ему уже никак не отвертеться. — Может быть да, а может быть и нет, — Мэри тоже заметно нервничала, хоть и старалась не подавать виду. — Прошу, Эндрю, не заставляй меня делать это, я не хочу идти в полицию, ты должен сделать это сам, так будет правильней и лучше для всех. Она крепче сжала в руках пистолет, сморгнув подступающие слёзы. — Я никуда не пойду, — этот цирк начал раздражать его, хотелось подойти к девушке, хорошенько её встряхнуть и объяснить, что его поступок был исключительно хорошим. Как жаль, что она сейчас просто не готова была его выслушать. — Значит я сама это сделаю. Прости, Эндрю, но я не могу жить спокойно, зная что хожу по одним улицам с убийцей. Она резко развернулась на каблуках, и… Все произошло так быстро, вот Мэри разворачивается, чтобы уйти, поскальзывается, и падает, ударяясь головой о плитку. Алое пятно расползается так быстро, а Эндрю не может даже пошевелиться, видя перед собой эту картину. Девушка мертва, ничего уже не вернуть, ему больше ничего не угрожает, но от этого совсем не легче. Он и правда испытывал чувства к Мэри, и теперь, сдерживая подступающие слёзы и паническую атаку, он медленно подошел к ней. Ее лицо было таким бледным и спокойным, будто она просто спала, а не лежала на тротуаре, истекая кровью. Спасти её было уже невозможно, и Эндрю долго не мог придумать, что же теперь делать. Вызывать врачей и полицию он не решился, ведь все обвинения сразу обрушатся именно на него, а к этой смерти он не имеет никакого отношения. Осторожно забрав пистолет, который отлетел в сторону, мужчина убрал его во внутренний карман своего пальто, а после обыскал карманы Мэри, и, убедившись, что при ней не было диктофона, он покинул парк, оставляя там тело девушки, и свою прошлую жизнь. Пропажу девушки обнаружили почти сразу, когда та не явилась на спектакль, в котором играла главную роль, а её тело было найдено толь спустя три дня, никто не знал, что она любила посещать закрытый парк. Все были уверены в том, что это просто несчастный случай, Эндрю остался вне подозрений. Вскоре он, ушел из колледжа, объясняя это тем, что ему слишком тяжело тут находиться, а после уехал из Файлэнда, точно зная, что больше никогда не вернется в этот город. Он часто вспоминал слова Глории о том, что ему очень подошел бы Лондон, и решил отправиться именно туда. Ну, а что, может быть именно там, он, наконец, обретет свое счастье?