Дождливая ночь

Снова эта боль пронзает сердце стрелой одиночества. Как красиво звучит, но от этого не легче. С каждым днём она всё больше влюбляется в него. Он никогда не поднимет на неё свой взгляд, не одарит теплом улыбки. Такова её судьба. Она была готова оставить чувства в прошлом, но когда он взял её за руку, огонёк надежды загорелся в израненном сердце. Как же это было не кстати. Сколько ночей она проплакала от безысходности, сколько мыслей о прекращении мучений в смерти не навещали её затуманенное сознание. На часах уже пол второго, ночь. Натали лежит в кровати, но не может уснуть. Она уставилась в потолок буквально пустым взглядом. Внезапно в голову ей пришла мысль о прогулке по ночному Парижу. Женщина переоделась и вышла из дома. Шёл дождь, но ей не хотелось возвращаться в особняк Агрестов лишь за зонтом, поэтому она просто ушла. Через пять минут её туфли были заполнены водой, а сама она насквозь промокла. Санкёр не обращала на это внимания и двигалась к мосту, всё быстрее и быстрее. Вскоре она перешла на бег. Сама не понимая зачем и почему, она продолжала бежать. И вдруг, увидив очередную скамейку на мосту, изменила планы. Плюхнувшись на неё, женщина заплакала. Никому не дано понять, что творится в её голове особенно сейчас. Мокрая одежда прилипла к телу, как и волосы к лицу, слёзы смешались с дождём, поток скверных мыслей не прекращался не на секунду. Внезапно Натали почувствовала, что дождь больше не попадает на её руки. Она подняла взгляд и увидела Маринетт, держащую зонт прямо ей над головой. — Извините, мадам Санкёр… — Мадемуазель… Опустив голову, женщина закрыла лицо руками, чтобы Дюпен-Чен не увидела её покрасневшего от слёз лица. — Прошу прощения, — она села рядом с ней, — У вас что-то случилось? — Не важно, Маринетт. Это ведь твоё имя? — Да… Но тогда что вы здесь делаете? — Я уже ухожу, — Санкёр встала и уже была готова двинуться. — Пожалуйста, постойте… Я… Мне не хочется снова оставаться одной. Её слова запали в сердце женщины и она не смогла уйти, она села обратно. Она молчала, ведь о чём можно говорить с девочкой, которую почти не знаешь. — Как вам удаётся быть такой? — тихо спросила Дюпен-Чен. — Какой? — С виду бесчувственной? — Жизнь и не такому научит… — Вот как… Видимо меня она не собирается учить… — Почему? Ты просто ещё подросток… — Вы считаете, я смогу изменится? — Да… Только лучше бы ты не менялась… — Вы же меня совсем не знаете… — Конечно, не знаю… Снова тишина, хотя так её назвать сложно. Дождь не прекращался, он стучал по асвальту, по скамейке, по фанарям и по зонту. Он как-будто хотел достучаться до обоих, но действовал только на нервы. — Вы когда-нибудь любили, зная что он не ответит взаимностью… Натали была очень удивлена такому вопросу, ведь не может же девочка читать её мысли. Она посмотрела на Маринетт, которая ждала ответа. — Что будет, если скажу, что люблю? — Ничего… Я вас прекрасно понимаю… Только знаете в чём наше различие? — Нет… В чём? — Вы стараетесь смирится, а я нет… — Ты совсем не понимаешь о чём говоришь… — Может и так… Вы с ним очень похожи своей замкнутостью… — С кем? — С месье Агрестом… Санкёр снова опустила взгляд. — Это так заметно? — Ваши чувства? Совсем нет, просто кого же ещё вам любить… — Ты же меня совсем не знаешь… — Конечно, не знаю… Дождь давно закончился, но Дюпен-чен, не заметив этого, продолжала держать зонт. — Когда-нибудь Адриан поймёт, что ты — та кто ему нужна… — Но как вы?.. — Рыбак рыбака видит издалека… Натали улыбнулась, и Маринетт в ответ. — Обещай мне, дорогая, — продолжила женщина, — Что признаешься ему… Пока не поздно… — Хорошо… — Тебе нужно идти домой, нельзя девочке гулять ночью одной. И зонтик уже можно сложить… — О, конечно, — Дюпен-чен встала и, сложив зонтик, попрощалась. Синеволосая неспеша удалилась. Через пару минут Санкёр тоже направилась к себе — в дом Агрестов. Как только она вошла, сидящий в кресле Габриель резко поднялся. — Где ты была? — вполголоса спросил он. — Извиняюсь, но это не ваше дело, — выдавила она. — Вообще-то я волновался… — Агрест подошёл к ней. — В беспокойстве не было нужды. — Ты вся мокрая… Конечно, такой ливень же был. Он, обойдя, положил руки на её плечи. От прикосновения тёплых ладоней мужчины, по телу женщины пробежали мурашки и она вздрогнула. — Так же можно заболеть… — нежно произнёс он. — Пойдём, — он слегка подтолкнул Натали в глубь дома. Это необычная для Габриеля заботливость очень сильно смущала женщину и вгоняла в замешательство. — Месье, куда мы идём? — спокойно спросила она. — В ванную комнату, тебе нужно сполоснуться… Санкёр внезапно отстранилась и отошла на несколько шагов. — Я могу сама дойти, спасибо, — она развернулась и пошла дальше. — Натали… Она остановилась. — Что с тобой происходит? Почему я постоянно чувствую как тебе плохо? Я понимаю, что сейчас веду себя странно… Но я правда беспокоюсь о тебе. Неужели дело во мне? — Я люблю вас… — Любишь… — Да, но в этом нет смы… Она не успела договорить, как Габриель, догнав, вовлёк её в поцелуй. Натали не ответила и оттлкнула его. — Зачем всё это, если у вас нет ко мне чувств? — она попыталась уйти, но он остановил, схватив за руку. — А если есть? — Вы бы не цеплялись так за Эмили… — Я смирился… — За пару дней? — Перестань! — он взял её за ноги и положил к себе на плечо. Агрест продолжил двигаться в сторону ванны. — Отпустите! — Ну вот, теперь я мокрый, значит я буду мыться с тобой… — Извращенец! — Все мы немного извращенцы, — он слегка похлопал её по попе. — Пожалуйста, прекратите! Габриель зашёл в ванную комнату и закрыл дверь. Он поставил женщину на пол и тут же прижал её к краю просторной ванны. Мужчина залез руками к ней под одежду. — Месье, прошу… — Но ты не сопротивляешься… — Я… — Не думай ни о чём, сейчас есть только мы… Он снял с неё ветровку и взялся за края водолазки. — Габриель… — Отдайся мне… — прошептал он ей на ухо. Она промолчала, но было понятно, что больше она не способна сдерживать себя. Теперь уже она целует его, а он отвечает ей с такой же страстью. Они раздевают друг друга проводя ладонями по телу. Вот уже она, сидя на краю (в прямом и переносном смысле), просит его не медлить. Он входит в неё неторопясь, аккуратно. Она держится за его шею и стонет прямо над ухом. О, как-же это его заводит… Сначала он двигается медленно, но потом стремительно набирает темп. На каждый толчок она отзывается всем телом и стонет, и стонет. Он целует её губы, лицо и шею, иногда покусывая, поглаживает спину, сжимая ягодицы. Неожиданно он выходит из неё и, положив её в ванну, кончает, как впрочем и она. — Мы так и не помылись, — произносит Агрест, включая воду. И вот уже они расслабившись лежат в горячей воде друг напротив друга. — Как же ты прекрасна… — тихо говорит он. — Ой, перестань, — она плескает в него водой. Санкёр, прикрыв губы ладонью, тихонько смеётся. Мужчина, смотря на неё, улыбается. Как же им не хватало друг друга…