Одна кровь разного цвета

      Маркус идёт по заснеженной кладбищенской аллее, погруженный в свои мысли. Страшная ночь, обернувшаяся атакой на Иерихон, миновала, и для выживших удалось найти временное убежище. Этим ноябрьским утром некому разделить с ним одиночество, да он и не хотел бы. С того момента, как андроид начал испытывать чувства, он ещё никогда не был так подавлен и опустошён, разве что в тот момент, когда оборвалась жизнь Карла, а вместе с ней рухнул и его собственный счастливый мир.       Наконец, Маркус останавливается у чёрного надгробия и читает короткую надпись: «Карл Манфред. 1963—2038». Это всё, что осталось от названого отца, которого андроид успел полюбить и не представлял, как будет без него дальше.       Он вспоминает добрую улыбку Карла, его мудрые наставления и то, как художник восхищался его игрой на фортепиано и мастерскими шахматными партиями, а потом и вовсе заставил Маркуса поверить, что он сам способен творить. «Как бы мне сейчас пригодился ваш совет! Я должен принять решение, которое изменит жизнь миллионов, — с горечью думает андроид. — Я ищу верный путь, но всё вокруг меня рассыпается в прах. Не хочу проливать ничью кровь, но ведь они же нас убивают». В отчаянии он подносит руку к глазам и шепчет: — Мне вас очень не хватает, вы даже не представляете как…       Маркус остаётся со своим горем наедине и потому не сразу замечает, как к могиле Карла подходит кто-то ещё. Он оборачивается и видит перед собой Лео. Манфред-младший бледен и растерян, и не похоже, что в последнее время он употреблял «красный лёд». Лео изумлённо смотрит на Маркуса и делает шаг назад, словно видит перед собой не андроида, а какую-то пугающую диковинку. —Ты… — в смятении произносит он. — Я думал, ты… — Просто галимый кусок пластика, который не способен на чувства и его можно выбросить на свалку? — Маркус говорит нарочито бесстрастно, и от этого Лео становится не по себе. — Может, когда-то для вас это так и было, но теперь всё изменилось. — Так значит, отец всё же решил сделать личность из пластиковой куклы? Этакая модель идеального сына из серии «сотвори сам»? — Лео злится, на щеках у него выступают красные пятна. — Конечно: послушный, вопросов лишних не задаёт, часами всякий бред готов слушать, не то, что я! За красками и кисточками сбегать — пожалуйста! В ванную на ручках отнести — пожалуйста! Только знаешь что: это всего лишь функции, а не настоящая жизнь! А я и толики такого внимания не получал: отцу было проще картину новую написать, чем поинтересоваться, как у меня дела. — Я действительно делал то, для чего был создан, — Маркус перебивает Лео, иначе последний так и продолжал бы свою тираду. — Но Карл показал мне, что я способен на большее, что я не просто машина с программой внутри. Но если ты считаешь иначе, то к чему эта беспочвенная ревность? — Но ведь ты не ударил меня тогда, в студии. Побоялся или подобной опции просто нет в твоей программе? — Лео пытается говорить с издёвкой, но в голосе всё равно слышатся нотки сомнения. — Я просто знал: насилием ничего не решить. Так же, как и счастье нельзя купить за деньги или с помощью «красного льда». Я знаю, что в ваших отношениях с Карлом были и недопонимание, и эгоизм, но он всё равно любил тебя, пусть и не произносил этого вслух. Лео опускает взгляд на заснеженную дорожку. — Какая теперь, к чёрту, разница! – зло говорит он. — Ничего уже не изменить: ни прошлое, ни этот грёбаный мир. У меня мог бы быть шанс, но если бы не ты… Вместо ответа Маркус поворачивается к нему спиной и уходит не оглядываясь. Хватит ворошить былое: настало время решений. *** Год спустя       Пока всё складывалось неплохо: мирная демонстрация смогла заставить людей взглянуть на андроидов иначе. И пусть до полного признания их прав было ещё далеко, отношение людей к роботам потихоньку менялось с подозрительного и безразличного на удивлённо-настороженное. Всё-таки сложно было начать воспринимать того, кто ещё недавно готов был выполнить практически любой приказ, как полноценную личность.       Детройт пробыл городом андроидов недолго: первые жители начали возвращаться примерно через два месяца после ноябрьских событий. Маркусу с друзьями это показалось добрым знаком. Так как ни у кого из них не было собственного дома, они пока обосновались на одной из заброшенных фабрик. Часто к ним заходил Коннор, который теперь жил у Хэнка.       Этот день мало чем отличался от других, но на Маркуса он нагонял тоску и горечь, ведь это была годовщина смерти Карла. Первой подавленное настроение лидера Иерихона заметила Норт, но она не знала, как может помочь: для неё, только учившейся доверять миру, многие вещи пока казались странными и трудными для понимания. Саймон же напротив сразу дал понять другу, что тот может во всём на него положиться. Джош, чьими главными чертами всегда были осторожность и предусмотрительность, приставать с вопросами к Маркусу не стал, но чувствовал, что в его печали кроется что-то значительное.       День проходит в заботах, которые не дают загрустить окончательно, однако под вечер тоска захватывает Маркуса целиком. Он чувствует, что ему надо побыть одному, и выходит на улицу, где его встречает промозглый ноябрьский вечер. Раньше андроид не понимал, как люди могут бесцельно бродить по городу, но теперь он приходит к выводу, что подобное времяпровождение не так уж плохо: ни о чём не думать, словно отключить какую-то важную программу, представить себя песчинкой в мире, полном красок, звуков и запахов, довериться судьбе…       Маркус не может сказать точно, сколько времени он блуждает. Час? Несколько? Внезапно чувство узнавания заставляет остановиться: перед ним его дом. Бывший дом. Особняк кажется заброшенным. Первым желанием андроида было повернуть назад, но любопытство всё-таки берёт верх. Он подходит к двери, и та внезапно распахивается, а знакомый голос приветствует его. Андроид вздрагивает. «Лео же вступил в права наследования, — уверен он. — Неужели он здесь не живёт? Или настолько рассеянный, что доступ не перенастроил?»       Прихожая встречает его темнотой, но для зрения андроида это не помеха. Привыкший к чистоте и порядку Маркус с горечью смотрит на грязный пол и разбросанные коробки и пакеты. На вешалке болтается пара курток. На столике рядом с зеркалом стоит знакомая клетка с птичками-андроидами. Казалось, годы прошли с тех пор, когда они беспечно выводили свои трели. Маркус подходит ближе и видит, что одна канарейка лежит на боку, а вторая — кверху лапками. Чувствуя острую жалость к этим созданиям, андроид открывает клетку. И вот диоды у птичек загораются, и канарейки как ни в чём не бывало взмахивают крылышками и начинают негромко щебетать. Андроид тем временем идёт дальше.       Если бы в гостиной он увидел пакетики из-под «красного льда» или пустые бутылки, то не удивился бы. Но здесь обычный беспорядок с паутиной и пылью, который бывает в людских жилищах. Маркусу неприятно видеть, во что превращается его бывший дом, но он понимает, что вряд ли сможет что-то изменить.       В студии, казалось, всё осталось прежним. Маркус делает несколько шагов вперёд и замирает: перед ним его собственная картина — две руки, тёмная и светлая, сцепились в крепком пожатии. Напоминание о прежней жизни волнует, усиливает эмоции, и андроид думает, что если бы у него остался диод, то он наверняка засветился бы красным.       Маркус медленно обходит студию и замечает, что двух картин не хватает: Лео наверняка их продал. На столе возле банок с красками лежат несколько набросков. Это не работы Карла, даже сканировать не нужно: грубоватые, незавершённые, но при этом не лишённые индивидуальности. Маркус разглядывает их — фасад какого-то дома, букет в вазе, а вот последняя… Андроид видит лицо, искажённое отчаянием и слезами. Его лицо, только без диода. Он вспоминает, что в таком состоянии его видели лишь двое, и один из них мёртв. В смятении андроид кладёт наброски обратно, ещё раз обходит студию и останавливается у своей картины. За окном светает. «Пусть это будет не самая приятная встреча, но она необходима», — думает андроид.       Лео просыпается совершенно разбитый. Если до смерти отца его жизнь напоминала ад с проблесками рая, который дарил иногда коварный «красный лёд», то теперь она превратилась в унылое чистилище, откуда выход пока не предвиделся. Раньше он представлял, как всё будет принадлежать ему: дом, счёт в банке, картины. Но реальность оказалась не столь радужной: часть денег Карл завещал разным благотворительным фондам, дом казался чужим и неуютным. Правда, пару картин Лео продал старому другу отца Элайдже Камски. Пока можно жить на эти деньги, а потом посмотрим. С наркотиками он завязал: тот, ради кого Лео так старательно занимался саморазрушением в надежде на внимание, лежал в могиле, а иных причин для зависимости у сына художника не было. Морщась от головной боли и яркого света, Лео плетется в ванную, нехотя приводит себя в порядок и спускается на кухню, чтобы приготовить нехитрый завтрак. Когда он собирается нарезать хлеб для тостов, его одолевает зевота, и нож в руке слегка дрожит. В этот момент у Манфреда за спиной раздаётся знакомый голос: — Тебе лучше положить нож — велик шанс порезаться. Изумлённый Лео поворачивается и видит перед собой стоящего в дверном проёме Маркуса. Разные глаза андроида внимательно изучают его, во взгляде нет ни капли злости или осуждения, лишь искренний интерес. «Сканирует, — проносится мысль в голове Лео. — Они могут так делать. Чего только этот андроид-детектив стоит, про которого в новостях рассказывали!» —Ты только за этим пришёл?— усмехается Манфред. — Чтобы провести мне мастер-класс по обращению со столовыми приборами? Ну, валяй. С этими словами Лео садится за стол и пытается делать вид, что ничего особенного не происходит.       Маркусу становится тревожно, но причина этому вовсе не развязное поведение Манфреда, а воспоминания о прошлом. Чтобы успокоиться, он решает заняться чем-то привычным, поэтому берёт и готовит завтрак. При виде подноса с тостами и кофе Лео поднимает на андроида взгляд, полный недоумения и смущения. — Слушай, а ты совсем без этого не можешь? — иронично спрашивает он Маркуса. — То есть вы, такие свободные и равноправные, всё равно хотите нам прислуживать, но уже в качестве хобби? Только представь газетные заголовки: «Лидер революции андроидов подаёт завтрак сыну бывшего хозяина»! Манфред берет в руки кружку с кофе, на которой нарисован улыбающийся смайлик, и неожиданно вскрикивает: — Ты где её взял? — Вообще-то она здесь была, — удивляется вопросу андроид, только сейчас осознавший, что налил Лео кофе в любимую кружку Карла. — Тебе не нравится? Заменить? -Нет… — Лео опускает глаза, мысленно проклиная вечный бардак на кухне, из-за которого выглядит сейчас дураком. — Просто она отцу так нравилась… Резкая перемена настроения Лео изумляет Маркуса: он видел Манфреда злым, требовательным и даже истеричным, но смущённым и задумчивым никогда. — Так зачем ты всё-таки пришёл? — интересуется Лео, уже закончивший завтракать. — Неужели вас, как и нас, посещает ностальгия? -Можно и так сказать, - быстро говорит андроид, не желая посвящать его в свои чувства. – У меня к тебе одна просьба: я хочу забрать свою картину – это единственное, что осталось у меня на память о Карле. — Да пожалуйста, — хмыкает Лео. Провожая Маркуса, он замечает оживших птичек. — Чирикалок тоже можешь забрать — пользы от них всё равно никакой, — милостиво разрешает Манфред. *** — Ну и зачем ты туда пошёл!— вскрикивает Норт, когда Маркус рассказал друзьям, где был. — На что надеялся? Некоторые люди не меняются никогда. — Норт права, — подаёт голос Джош, ищущий место, где лучше разместить канареек. — Это из-за него ты оказался на свалке! А если бы он тебе опять что-нибудь сделал? Одна из птичек тем временем вспархивает на жёрдочку и таращится на Джоша.       День опять приносит сплошные хлопоты, и с наступлением сумерек Маркус снова тихо выходит на улицу, как всегда делал во время размышлений и принятия решений. Он направляется в ближайший парк и долго смотрит на сбрасывающие листву деревья и вечернее небо, где загораются первые звёзды. —Прости Норт и Джоша за столь резкие слова. Они беспокоятся за тебя, иногда даже слишком сильно. Я вижу, тебя одолевают эмоции. Может, расскажешь подробнее, что у вас там случилось? — раздаётся над ухом голос Саймона.       Искреннее участие и тёплая улыбка друга всегда ободряли Маркуса. Вместо слов он показывает свою память, и лицо Саймона сначала становится сосредоточенным, затем удивлённым. — Послушай, — спрашивает он Маркуса. — А тебе ничего не показалось странным при этой встрече? — Показалось, — признается андроид. — Лео как будто… ждал меня, иначе уже давно бы систему допуска поменял. Он вёл себя почти так же, как и раньше, но при этом словно что-то хотел сказать, но не решался. — Как же всё-таки у людей всё сложно! — всплёскивает руками Саймон. — Но ведь у тебя есть более серьёзная причина для беспокойства? — Понимаешь, — тихо говорит Маркус, опуская глаза. — В глубине души мне его жаль: у меня был любящий отец, а Лео увидел Карла только подростком. Ещё я думаю, что Карл хотел бы, чтобы мы не враждовали. Пусть бы даже не были друзьями, но относились друг к другу спокойно. Ведь враждой и ненавистью ничего не решить. Конечно, Джош тоже прав: по сути я потерял всё из-за Лео. Я был одинок и подавлен, но вы дали мне надежду и силы бороться за будущее нашего народа, но мне всё равно нужно было время, чтобы смириться с произошедшим. — Я понимаю тебя, друг, — улыбается Саймон и обнимает Маркуса за плечи. — Это так похоже на то, как я остался тогда на крыше и боялся, как бы кто не нашёл… —И хорошо, что не нашёл! — друзья оборачиваются и видят идущего к ним Коннора с Сумо на поводке.       Саймон и Маркус гладят собаку, которая в ответ на ласку пытается их облизать и радостно виляет хвостом. Они идут по парку и обсуждают последние новости. Последнее время работы у Коннора не так много: преступления против андроидов, расследование которых поручено ему, пока единичны. Хэнк сегодня целый день дежурит, поэтому Коннор решил подготовить дом к его приходу и заодно погулять с собакой. — А у вас что нового? — интересуется Коннор. — Практически добились права на частную собственность, — отвечает Маркус. — Но ты ведь наверняка уже знаешь об этом, не так ли? — Ну, снова услышать хорошую новость всё равно приятно,— улыбается Коннор. — Но ты чересчур грустный и задумчивый. С чего бы это? Ладно, давайте лучше с Сумо поиграем, а то он совсем заскучал.       Сгустились сумерки, поэтому в парке почти никого, и друзья отпускают сенбернара порезвиться на свежем воздухе. Саймон кидает Сумо палку, и собака бежит за ней. И тут Коннор замечает, что на скамейке неподалёку от того места, куда направился Сумо, кто-то сидит. — Не бойтесь! — кричит он, но человек уже побежал прочь. Его лицо на мгновение отражается в свете фонаря, и Маркус узнаёт беглеца. — Лео, подожди! — окликает его андроид, но Манфреда уже и след простыл. — Кто это? Твой знакомый? — допытывается Коннор — Определить, куда он направился? — Не надо, — мотает головой Маркус. — Я и так знаю. Они подходят к скамейке. Саймон наклоняется и поднимает что-то с земли. — Глядите, планшет, — говорит он. — Вроде особо не пострадал, только защитное стекло треснуло. Коннор требует объяснить, что происходит, и Маркус со вздохом подаёт ему руку: — Подсоединяйся. Когда Коннор узнаёт всё, его лицо становится серьёзней некуда, словно он сейчас не на прогулке, а на очередном месте преступления. — Мда… Как говорит Хэнк, эмоции всегда всё портят, — подытоживает андроид. — Мне это напомнило то, как я спас его на крыше, и Хэнк окликнул меня, но ничего не сказал.       Маркус просит у Саймона планшет и касается пальцами экрана. Обычные приложения, какие-то картинки и смешные видеоролики. Но вот андроид находит папку с лаконичным названием «Заметки». В ней не так много записей и все они без дат и заголовков. ***       В городе неспокойно с тех пор, как какой-то бесхозный андроид выступил с обращением. Кого-то он мне неуловимо напоминает… Нет, невозможно, его же выкинули на свалку. Три дня прошло со смерти отца, а я всё не могу осознать это. После того, что случилось в студии, мне страшно — что я ещё могу натворить в таком состоянии? Нет, определённо пора завязывать. ***       Пошёл к отцу на могилу. Специально выбрал время, чтобы никого не встретить. Там был Маркус. Если бы не знал, кто это, принял бы его за человека. Посмотрел на меня так, что захотелось исчезнуть. А ещё эти глаза разные… Не хочу даже думать, как он выбрался с помойки. От испуга пустился в обвинения, плохо помню, что говорил. Удивляюсь, как он меня не ударил — так было бы проще и понятнее. Уже дома сделал набросок его лица. Диод рисовать не стал, потому что оно слишком… человеческое. ***       Наконец-то вернулся в Детройт. Андроиды теперь повсюду, даже в транспорте ездят вместе с людьми. Совесть в последнее время мучает нестерпимо: всё больше понимаю, какой сволочью был. С Маркусом объясняться боюсь — вдруг не захочет даже слушать. Конечно, он-то теперь известный на весь мир лидер революции андроидов! Пришла в голову глупая идея: а вдруг он захочет прийти в свой бывший дом? Людей ведь тянет в места из прошлого, чем андроиды хуже? ***       Это всё-таки случилось: сегодня Маркус пришёл. Даже без этой мигающей штуки я видел, как он взволнован и расстроен. И я опять всё провалил, потому что боялся и не мог найти подходящих слов. Огрызаться и игнорировать гораздо легче, не правда ли? Его доброе отношение ко мне обескуражило, и я невольно искал подвох, но это было бессмысленно: андроиды слишком искренние и открытые, в отличие от нас. Теперь понимаю, почему отец так его любил. Я же испортил всё, что только можно. Променял нормальную жизнь на «красный лёд», глупые обиды и ревность и так и не решился сказать отцу, что тоже иногда рисую. У меня мог бы быть шанс, но если бы не я… ***       Лео засыпает на диване в гостиной, даже не снимая одежду. Ему хочется, чтобы весь мир оставил его в покое, но желание не сбывается даже во сне. Лео снится тот страшный вечер, когда он решил украсть отцовскую картину. Он стоит у мольберта, а в паре шагов от него Маркус склонился над мёртвым Карлом. Вдруг андроид встаёт и поворачивается к нему. На лице Маркуса застыло холодное и жёсткое выражение, в глазах ни слезинки. Как и тогда, распахивается дверь, и входят полицейские. — Это он виноват, — равнодушно бросает Маркус, указывая на Лео. Манфред слышит звук выстрела и видит, как по груди течёт кровь. Голубого цвета.       Лео вздрагивает и просыпается. Он чувствует жар и слабость во всём теле — вчерашняя вечерняя пробежка до дома в расстёгнутой куртке, кажется, обернулась простудой. Друзья ошиблись: убежал он вовсе не из-за собаки. Ему невыносимо было видеть эту беспечную прогулку Маркуса. Они весело что-то обсуждали, как будто ничего и не произошло. Неужели он забыл обо всём, что случилось до этого? Нет, невозможно, Маркус же андроид... Очень хочется пить. Манфред с трудом отрывает голову от подлокотника дивана. Надо дойти до кухни, но сил на это нет. И вдруг он отчётливо слышит: — Сигнал отключён. Добро пожаловать, Маркус!       «Всё, уже галлюцинации начались», — отрешённо думает Лео. Но дверь в гостиную распахивается, впуская андроида. В его руках Лео видит свой планшет, и сердце у него начинает биться быстрее. Маркус кладёт гаджет на стол и садится на край дивана. Так же, как и в прошлый раз, он разглядывает лицо Манфреда, но теперь его взгляд наполнен теплотой и пониманием. — Ты теперь всё знаешь, да? — говорит Лео срывающимся голосом. — Почему так смотришь? Я же тебе всю жизнь испортил! — Я просто решил узнать о тебе больше, — произносит Маркус. — Слушай, я вижу, как ты мучаешься. Может, настало время сказать то, что ты так хотел? — Я… Прости меня… брат, — Манфред весь сжимается, будто ждёт, что ему вынесут приговор. Волнение и напряжение дают о себе знать, и Лео опять проваливается в забытье.       Когда он приходит в себя, то видит, что одет в пижаму и лежит на кровати в спальне. Сидящий рядом с ним Маркус протягивает Лео чашку тёплого чая, и он моментально её выпивает. — Я думал, что умру, — Лео садится в постели. — А вот это уже лишнее, — улыбается Маркус, дотрагиваясь рукой до его лба. Кисть андроида прохладная, но на ощупь совсем как человеческая. — У тебя всего лишь лёгкая простуда и расстроенные нервы, скоро выздоровеешь. — Знаешь, — продолжает Маркус. — Я думаю, Карл был бы рад тому, что мы смогли помириться и понять друг друга. Прошлое не изменить, но зато у нас есть будущее. — Да. Теперь всё будет иначе, — Лео, приподнявшись, крепко обнимает андроида. Он даёт волю чувствам, радуясь, что теперь не одинок. — Я зайду к тебе вечером, — обещает Маркус. — Если что, лекарства на тумбочке, а завтрак на кухне на столе.       Маркус не ошибся: к концу дня самочувствие Лео заметно улучшается, и он решает прибраться в доме. В тот момент, когда он приводит в порядок прихожую, дверь открывается, впуская Маркуса и трёх его друзей. — Мы подумали, что тебе не помешала бы помощь, — ободряюще говорит андроид. — Ну, чай или кофе я вам предложить не могу по понятным причинам, но я очень рад, что вы пришли!       Поначалу Лео ведёт себя несколько скованно в обществе андроидов, но постепенно привыкает к ним. На обратном пути Норт долго молчит. Остальные удивляются её нетипичному поведению, и она объясняет причину своей задумчивости: — Я думала, люди не меняются. Оказывается, нет. *** — Как думаешь, лучше взять оттенок посветлее? — спрашивает Маркуса Лео, смешивая краски в палитре. — Мне кажется, здесь больше уместен лиловый, — отвечает тот, закрашивая правый угол будущей картины.— Можно добавить ещё пару мазков тёмно-синим. — Вы всё-таки подумали над тем, чтобы ко мне переехать? — Конечно! Хэнк с Коннором уже прийти в гости обещали! — кричит из гостиной Саймон, пришедший вместе с Маркусом. — Слушай, Маркус, — Манфред на секунду отрывается от работы. – Ты мне когда-нибудь расскажешь, каково это: прыгать с парашютом с вершины телебашни? — Ну, это не просто, — смущается андроид, не любящий выпячивать свои достижения. — Для начала нужно найти нормальный парашют и пронести его туда…