Мутуализм

Лето нынче выдалось жарким, и июль будто хотел уничтожить Дазая, который буквально весь плавился в своей белой летней рубашке и темных джинсах. К тому же бинты, казалось, превращаются в горячие полотенца, однако снять их он не мог. Боялся. Подобные мучения он переживает каждое лето, которое оборачивается теми еще страданиями. Но сегодня нет повода для грусти, сегодня у него маленький праздник. Проезжая по улицам Токио в автобусе, который более-менее оснащен кондиционером, хотя тот не особо-то спасает, он всматривался в местную современную архитектуру и поражался масштабам. Да, в его родной Йокогаме хоть и практически так же, но все-таки города отличаются. Здесь… ярче, что ли? Люди разные, все такие модные, не то, что он в свои недавние двадцать один похож на убитого жизнью мальчика из провинции. Он пожалел, что не надел обувь полегче. Почему-то ему казалось, что в Токио будет холоднее, да и обещали дожди на этой неделе. Совсем скоро автобус остановился, и Осаму наконец-то вышел, неся здоровенную сумку. В этот раз он взял больше вещей, чем обычно, сам не знает зачем. Он подумал, что, возможно, в этот раз задержится, хотя не был в этом уверен, ведь дел-то у него здесь особо никаких не осталось. С этой сумкой он и пошел по улицам уже знакомым. Дазай бывал здесь раньше, ведь за всё время, что он гостил в Токио, приходилось порой навещать больницу, расположенную неподалеку. Именно к ней он сейчас и направляется, но отнюдь не за лечением, а чтобы проведать старого знакомого, у которого он намеревается остановиться. Когда он еле-еле добрался по солнцепеку до больницы, то бесцеремонно зашел внутрь и сел в холле, потому что больше этой жары на улице он терпеть не мог. А вот внутри довольно-таки прохладно и приятно, можно расслабиться. Главное, чтобы его никто не выгнал, ведь ждать ему придется долго. Дазай: «Я пришел». Чуя: «Ну поздравляю, хуле». Д: «И когда ты наконец-то явишь себя?» Ч: «Когда солнце встанет на западе и опустится на востоке. Когда высохнут моря и ветер унесет горы, как листья...» Д: «Спасибо, пойду тогда в магазин и поищу что-нибудь для красивого самоубийства!» Ч: «Так! Оставайся на месте! Я скоро!» Д: «Хорошо. Время пошло». Не прошло и пяти минут, как с лестницы на верхний этаж, которую было хорошо видно из холла, показался низкорослый юноша с рыжими растрепанными волосами. Он был очень симпатичным за счет больших синих глаз и немного смазливого лица, скидывающих ему пару лет, в совокупности с его метр шестьдесят от пола. Но ему было столько же, сколько и Осаму – двадцать один год; и сейчас этот парень, разодетый в хирургический костюм, сверху которого был накинут халат, бежал с лестницы, пытаясь не улыбаться другу, которого уже заприметил на диванчике в холле. Честно говоря, они не считали друг друга друзьями, скорее даже наоборот, но почему-то они все равно продолжали общаться, будто у них просто не было выбора. Осаму вот, вообще-то, мог остановиться и в другом месте, но подумал, что лучше всего остановиться у Чуи, ведь сосед, живущий до этого со студентом в одной комнате, недавно съехал. Наконец-то парень спустился с лестницы и подошел к турникетам, ехидно пялясь на Дазая. - Ну и чего ты тут забыл? – спрашивал он. - Тебя. - Действительно, - парень раздраженно отвернулся, а Осаму тем временем подошел ближе и смог рассмотреть его получше. Они уже полгода не виделись – с последнего отъезда его из Токио. Халат парню действительно шел. Сейчас Дазай ни секунды не сомневался, что данная профессия точно для него, ведь бейджик «Чуя Накахара. Врач общей практики» так хорошо смотрелся, вызывая у его нового соседа смешанные чувства… гордости за друга? Чуя еще учится, но сейчас похож на настоящего профессионала. - У меня болит всё тело, вылечи меня, дядя доктор. - Ты издеваешься? Обращайся, когда поправишь мозги, - продолжал огрызаться Накахара. – И вообще, где моя плата за щедрость? Я, вообще-то, бесплатно тебя приютил, хочу какой-нибудь бонус. - Могу по головке погладить, - улыбнулся Осаму. – Тебя по какой? - Ой, вот я порой чувствую себя меньше педиком, чем ты. Дазай часто шутил про ориентацию Накахары, ведь тот особо не скрывал, что ему кроме девушек и парни тоже нравятся. Причем бывал у него и опыт близкого общения с парнями, хотя тот не был любителем подобных разговоров, несмотря на то, что Осаму часто его о подобном расспрашивал. Да и сам порой шутил по-гейски, будто пытаясь так задеть Чую, и это порой даже доводило того до краски. Лично Накахара не видел особой разницы между общением с девушками и парнями. Просто какой-то тип может его привлечь с романтической стороны, а какой-то нет. Чаще он понимает, что лучше просто со всеми оставаться друзьями, ведь отношения у него редко складывались удачно. Вот только почему-то постоянно он для всех делал исключение. - Долго тебя еще ждать? – ныл Осаму, облокачиваясь об ограждение. – Я проделал тако-о-ой долгий путь! - Недолго, я скоро заканчиваю, - Чуя чуть отвернулся. Странное ощущение, он давно не видел Дазая и хочется на него насмотреться, может, даже обнять, однако подобного раньше они себе не позволяли. – Так что… подожди немного. - Ну вот… неужели придется искать способ умереть? – возмущался тот, когда друг уже поднимался по лестнице. – Эй, слизняк! – окликнул он его, и Накахара повернулся, уже краснея, ибо ненавидел, когда Осаму его так называет. – Классный халатик! Практикант тяжело выдохнул и отвернулся, продолжая свой путь наверх. Конечно, отвернувшись, он не смог сдержать улыбки, ведь в глубине души ждал подобного комплимента. Он и сам знал, что подобный образ доктора ему очень идет, вот только не хвастался своей будущей профессией. Он никогда не мечтал податься в медики, и тем более не рассчитывал работать по этой специальности. Как однако кстати его наставник приглядел ему местечко в своей больнице в Йокогаме – городе, где и живет Дазай. Странно понимать, что, похоже, они будут видеться чаще, хоть Чуя и не знал, как на это реагировать. Накахара ловил себя на мысли, что Осаму не очень подходит на роль друга, а лучшего друга – тем более. Но больше у него подобных друзей не было. Никого из знакомых на расстоянии он не ждал так, как его, никого бы он просто так не пустил погостить в съемную квартиру, к тому же в свою комнату. Никто бы не мог заставить его отпроситься сегодня пораньше, чтобы его другу не пришлось ждать его аж до вечера, да и… он мог бы дать ему ключи от квартиры, несмотря на то, что Дазай может их элементарно потерять. Специально, кстати. Это на него похоже. Чуя многого натерпелся от него за время их общения, но почему-то никогда не воспринимал все шутки всерьез. Он еще с первых минут общения в кафе понял, что Осаму просто настоящая мразь, и даже хотел отвернуться и уйти… но что-то его остановило. Что-то доселе ему неизвестное. Чувство, что это… человек, который поймет тебя любым? Странное ощущение, и Накахара этому ощущению поддался на свой страх и риск. Он до сих пор надеется, что этот риск оправдан и что когда-нибудь Дазай перестанет быть такой сволочью. - Да кого я обманываю? – шептал сам себе Чуя по старой привычке. – Его ничто не исправит. Разобравшись со всеми документами, парень сказал заведующему, что уходит, и пошел переодеваться. Он зашел в раздевалку и наконец-то снял свой белый халат и хирургический костюм, надевая джинсы и майку. Надо было бы одеться поприличнее. Хотя зачем? Почему он вообще о таком думает? Беспокоится, вдруг Осаму скажет, что он похож на чучело? Может, у него здесь есть еще какая-то одежда? Нет, ничего! Может, пойти в халате? Да нет, бред, он подумает, что Чуя совсем конченый. Что же делать? Надо… принять таблетку? Да, для Накахары были свойственны такие мысли из-за болезни. Ничего с этим поделать он не мог, окончание курса всегда сопровождается временным обострением симптомов. Стоит просто потерпеть. Потерпеть и убедить себя, что он, черт возьми, красавчик, и любая девушка упадет в обморок при виде его, не говоря уже о… «Да почему… почему меня это так волнует!? - психовал юноша, закидывая на спину рюкзак и засовывая одну руку в карман. Боже… лишь бы не показаться идиотом. – Я максимально крут и импозантен!» Он попрощался со всем персоналом и наконец-то снова спустился вниз, пробегая по той же лестнице. Дазай тем временем залипал в телефон, кажется, опять во что-то играет. Эта рубашка ему велика или на его тощих плечах всё так выглядит? Интересно, а если снять с него бинты он будет выглядеть еще более тощим или же наоборот? Он вообще питается хоть чем-то? Потому что в прошлый раз он явно выглядел плотнее, хотя, может, это из-за одежды? Ладно, не стоит вообще об этом задумываться. А… если снять с него одежду совсем? «О, боже, нет, Чуя, хватит, не надо об этом думать! Тебе же с ним… спать в одной кровати! Нет! Я не переживу!» - думал он, проходя мимо охраны и оказываясь рядом с Осаму, который, поставив игру на паузу, наконец-то соизволил взглянуть на друга. Тот был как на иголках. - Ну что, погнали? – наконец-то сказал Накахара. – Или будешь тут до вечера яйца просиживать? Тот с недовольным мычанием поднялся, убирая телефон, а затем как-то неоднозначно посмотрел на Чую. - Привет, - хриплым голосом сказал Дазай, улыбаясь затем. Вблизи он кажется еще выше, и приходится задирать голову. - Привет, - выдохнул собеседник. - Новые цацки? – Осаму протянул руку к чокеру на шее Накахары, оттягивая черную ленту, но тот попытался убрать его руку слегка трясущимися пальцами. Такое замечание вызвало у него краску, но он сам виноват, что не снял, подумал, что так выглядит интереснее. - Да… п-подруга подогнала. - Ты с этим еще больше похож на педика. Хочешь, чтобы свои тебя издалека видели? – продолжал усмехаться тот. - Ну… может, и так. Тебе какое дело? Как хочу, так и одеваюсь! - Мне? Мне никакого. Просто стыдно с тобой ходить по улицам. - Отлично, - огрызнулся Чуя и отошел подальше от парня, - тогда я напишу тебе адрес, а ты добирайся отдельно, чтобы я тебя не смущал своим идиотским видом! И он двинулся к выходу из больницы, забыв о том, что вообще что-то там обещал Дазаю. Может, он среагировал бы спокойнее, если бы сейчас непринятие его внешности новым соседом не стояло на первом месте. - Эй! Ты куда?! Я же пошутил, дурень! – Осаму, несмотря на свои принципы не разговаривать с обиженками, побежал за ним, ибо не хотел сейчас еще и развивать конфликт. – Остановись же! Тот уже уходил к остановке. Ноги короткие, а бегает он быстро, конечно. Но стоило ему покинуть пределы больницы, как Дазай все-таки догнал его и прыгнул сзади, обнимая Накахару за шею. Подобное он делает впервые, ведь вообще не любит телесные контакты. Он и сам не знает, чем сейчас руководствуется, и тем более не знает, как на подобное отреагирует Чуя, но почему-то ему искренне захотелось его обнять. Спустя мгновение он отошел от него, глупо смеясь и улыбаясь, а Накахара лишь раздраженно выдохнул и всё-таки двинул ему кулаком в ребро для общей профилактики долбоебизма. - Дебил! – воскликнул Чуя. – Хватит обижать меня! - Я не обижаю, ты сам обижаешься! - Я вот не понимаю, как тебя вообще люди терпят? Я что, единственный, у кого бомбит? Осаму наконец-то выпрямился, всё еще смеясь, и ответил, всё равно подходя ближе. Нравилось ему смотреть на него сверху вниз. - Не единственный, конечно, - сказал он, - просто твоя реакция особенно интересна, коротышка. - Заткнись! – прохрипел он сквозь зубы. - Заткнусь, если ты наконец-то перестанешь обижаться на такую херню, - и Дазай ткнул его пальцем в нос, деморализуя Накахару подобным действием. - Т-ты… - Я очень плохой, Чуя, да, поругайся на меня. - Тебе не жить! - Конечно! – тут он закинул свою сумку на плечо и внезапно ущипнул Чую за бок, убегая потом быстрее в сторону остановки. Тот взвизгнул от подобного действия, а потом побежал следом с криками: - Да ты омразел, говнюк! А ну, стоять! Но Дазай лишь со смехом удалялся дальше. Ох… как же он любил вот так от него убегать. Пожалуй, подобные вещи действительно бесценны. Реакция Накахары всегда одинаково негативная на любые приколы, но его злость никогда не надоедает. И похуй, что он его догонит и побьет, это уже в порядке вещей. Осаму только укрывается от его ударов и смеется, пытаясь остановить ладонями его кулачки. Но тут Чуя все-таки прилетел ему кулаком прямо в нос. - Ау! – закричал Дазай. – Ну ты силы-то рассчитывай, тупица! - Сам тупица! Имей в виду, когда меня доёбываешь! Но тот не ответил. Он сел на остановку и скорчился, будто пытаясь максимально вызвать жалость. Бедный мальчик, страдающий суицидальными наклонностями, еще и побитый. И Накахара, будучи такой вот мразью, взял и ударил его… теперь ему стыдно. Ясно, что Осаму сейчас этого и добивается, но… что-то в груди все равно щелкает. - Ну теперь ты обижаешься, придурок? – закатил глаза Чуя, присаживаясь рядом. Затем он все-таки одернул его руки и поймал недовольный взгляд Дазая, а потом и увидел, что… … У него идет кровь. - Твою мать… - прошептал он, - У тебя это… - Что? – кажется, Осаму еще не понял, а затем вытер рукой нос и заметил оставшийся алый след на ладони. – Я… я убью тебя, Чуя, блять… - Блин, прости! Где у тебя бинты? - В кармане снаружи, - говорил тот, прикрывая нос рукой, пока Накахара искал в его сумке запасные бинты. – Какой же ты… вообще шуток не понимаешь, что ли? - Что ты хочешь? Я занимался боксом, поэтому просто… просто не рассчитал! Прости, блин! – он быстро нашел упаковку с бинтами, вскрыл её, а затем ровненько оторвал небольшой кусочек, сразу же снова подсел рядом, вытирая ему лицо. Сначала он тщательно вытер ему рот и подбородок, который успел испачкаться, затем, оторвав новый кусочек, приложил еще к носу, оставляя так на какое-то время. - Очень больно? – спросил Чуя. Вообще, он был даже доволен, что это быдло наконец-то получило по заслугам. - Да, - шепнул Дазай. Кажется, на его лице даже проявилась краска. Он несколько заинтересованно смотрел на Накахару, который так и продолжал держать марлю у его лица. - Прощаешь меня? - Ну… ты оказал мне первую помощь… поэтому, думаю, на этот раз можно и простить. Тот усмехнулся, а затем только понял, в какой неловкой ситуации они сейчас находятся. Понял, как близко лицо Осаму, что сейчас он за это самое лицо держится. - Ты… ну… это… держи сам! – вдруг занервничал Чуя, чувствуя, как краснеет. – Я тебе тут в доктора не нанимался! - Слушай… кажется, знаю! У тебя биполярное расстройство! - Нет. - Да блин! – злился Осаму. – Мне кажется, ты врешь. Когда ты мне наконец-то расскажешь, чем ты болеешь? - Когда наконец-то перестану находить у себя эти симптомы, - выдохнул Накахара. – Лучше расскажи, как у тебя дела? Как твоя Любимая? Любимая – ничто иное, как воплощение смерти для Дазая. Обычно он просто называет её Смертью, у нее нет имени, как такового, или он просто его не знает. И она – галлюцинация. - Нормально. Недавно спросила, чему я радуюсь, ведь мне придется жить с тобой в одной комнате. - А ты чего? - А я сказал, что это будет отли-и-ичный шанс потрепать тебе нервы. - Я уже жду и плачу, - он потянулся, а затем оторвал еще бинтов для Осаму, чтобы тот вытер руки. - Не плачь, я постараюсь сильно уставать, чтобы не бесить тебя особо. - Ты уж постарайся, а то от тебя ничего не останется к концу недели. Сегодня нос, завтра глаз, послезавтра рука, а потом тебя увезут в реанимацию, и задержишься ты в Токио на месяц в результате. - Ну нет, мне так долго нельзя, у меня же теперь работа в Йокогаме появилась, - он наконец-то вытерся и выбросил все бинтики. – Ну что? Как лицо? - Чуть-чуть осталось, - ответил Накахара, присматриваясь, а затем оторвал еще, после приближаясь и оттирая остатки крови. Какое-то… противоречивое чувство возникает, когда он так делает. – А что… что за работа? – спросил он, чтобы не сидеть в этой неловкой тишине, когда они друг к другу так близко. - Да так… продавец в книжном. - А как насчет образования? - Пока что буду учиться параллельно. Честно говоря, не знаю, нахрена мне это образование… - Не будет лишним, я думаю, - он наконец-то закончил и выбросил бинты в урну рядом. Спустя пять минут подъехал автобус, и парни сели на самое дальнее сидение, да и в целом автобус был относительно пустым. Осаму по своей наглости устроился у окошка, оставляя Накахару с краю. Тот задумался, когда транспорт наконец-то тронулся. В голове было множество мыслей касательно того, как они будут жить вдвоем в одной комнате. На одной кровати. Странно, конечно, но Дазая это будто совершенно не смущало. Он достал телефон, воткнул один наушник и включил очередную рок-н-ролльную песенку 60-х. Чуя не знал, чем ему они так нравятся, однако и сам любил старые композиции, задумываясь о том, что раньше музыка была лучше. Возможно, когда-то скажут так же и про нынешнюю попсу, хотя почему-то Накахара в этом сомневался. Осаму, сделав композицию погромче и не спросив разрешения, воткнул второй наушник в ухо соседу, специально несколько раз промахнувшись и вызывая у Чуи раздражительное шипение. Он неисправим. Играла «Heartbreak Hotel» Элвиса Пресли. - Well, since my baby left me, I found a new place to dwell. It's down at the end of lonely street At Heartbreak Hotel, - напевал Дазай по своей старой привычке вместе с исполнителем. Накахара хоть и привык к его пению, но каждый раз почему-то вслушивался не в голос исполнителя, а в голос Осаму. Он, конечно, пел наигранно плохо, но Чуя-то знал, что парень петь умеет и поет хорошо, ведь как-то раз они ходили в караоке. Это, кстати, потом закончилось пьянкой, а затем и дракой, из-за чего они не разговаривали целую неделю. Тогда Дазаю надо было уезжать, и Накахара не может вспомнить хоть одной причины, по которой поехал провожать его. Но он точно помнит, что причин было очень много. Например, украденный паспорт, который, кстати, чудом пропадал из его карманов несколько раз. Такое ощущение, что Осаму специально так делал, будто не хотел расставаться со своим другом-коротышкой, рядом с которым чувствовал себя слишком комфортно. Да и сейчас он понимал, что ему слишком комфортно. Он не задумывается, ничего не планирует, ни о чем не думает, как это бывало обычно. Накахара на соседнем сидении, слушает его музыку и не убирает наушник. Чувствуется его взгляд, устремленный в окно, порой смещающийся на поющего Осаму. - You make me so lonely baby, I get so lonely, I get so lonely I could die, - он поймал его взгляд и улыбнулся. Дазай мало кому улыбался искренне, но при виде Чуи улыбаться не боялся. Да и вообще не боялся ничего. Мимо них проплывали аллеи и парки, многоэтажки, торговые центры, киоски и прочие магазинчики, но сейчас они были в отеле Разбитых Сердец, где влюбленные выплакивают своё горе. Началась следующая песня, а за ней еще одна. Парни всё ехали дальше, особо не обращая внимания ни на что вокруг, впадая в своеобразную транспортную дрёму, когда хочется просто посидеть и посмотреть в окно, ни о чем не думать, просто наслаждаться музыкой в наушниках и пейзажем. Но почему-то Накахара не мог просто абстрагироваться, музыка не сбивала мысли, а взгляд всё чаще задерживался на соседе. «Почему он?» - мысль, которая часто бывает в его голове. Слишком часто. Он слишком часто о нём думает, и это уже выходит за рамки разумного. Чуя бы сейчас очень хотел дать себе подзатыльник, но Дазай тогда сочтет его дебилом. Он хоть и окажется прав, да и сейчас убежден в данном факте, зная Накахару уже относительно долго. Зная, на какие глупости он способен, когда злится или расстраивается. Но Осаму никогда не думал о нем по-настоящему плохо, скорее, просто воспринимал его таким, какой он есть. Со всеми его плюсами и минусами. Что радует, тот тоже так считал. - Нам на следующей, - шепнул Чуя, убирая наушник и привставая. Тот убрал телефон, захватил свою сумку, и они двинулись к выходу, так же в тишине порой поглядывая друг на друга. Наконец-то они вышли и двинулись по дороге в сторону жилого квартала. Раньше Дазай никогда не бывал у Накахары, поэтому и близко не знал, где тот живет. Не был он у него потому, что квартира его – это тот еще притон голодных студентов, где, наверное, и так постоянно гости. Вдобавок Осаму не был любителем шляться по гостям, да и к себе обычно не звал. Только раз он приглашал Чую к себе выпить, когда его сосед-барыга уехал отдыхать на источники. Да… тогда они даже не ссорились, хотя не сказать, что их мелкие перебранки вообще можно назвать ссорами. - Ты только… не пугай людей особо, хорошо? – шутил Накахара. - Кого я вообще когда-либо пугал? – возмущался тот. - Да, действительно. Однажды ты пытался предсказать будущее прохожей. - Ну это было один раз всего… - Ты нагадал ей самоубийство с тобой. - Ну… я так всем дамам гадаю. Наконец-то, спустя минут десять ходьбы, они добрались до его дома и поднялись наверх в квартиру, откуда доносились звуки музыки. В общем, как всегда. - Разувайся, - сказал хозяин и, спустив ботинки, сразу же побежал на кухню. Тут же из комнаты напротив вышла девушка, явно не ожидающая увидеть гостей. Она была, кажется, еще ниже Чуи, поэтому казалась совсем крохотной. Волосы её были нежно-розового цвета. - Привет, - поздоровался Осаму. - Привет, - сказала та довольно писклявым голосом. – А ты кто? - Меня зовут Дазай. Я тут погощу недельку, - сказал он, кинув на пол свою здоровенную сумку. - А, ну ладно, - ответила та. Кажется, этот факт её совсем не смутил. Тут вернулся Накахара, здороваясь с соседкой, и та повисла на его шее, что-то лепеча очень важное, во что оба даже не вслушивались, поэтому просто потом проследовали в комнату, оставляя даму в коридоре одну. - Милые у тебя соседи, - улыбнулся Осаму, - мне бы таких. - Пф-ф-ф… она жутко раздражает. - Неужели она не из тех девушек, которые тебе нравятся? – гость бросил свою сумку в углу, а затем уже по-хозяйски улегся на двуспальную кровать, которая занимала практически весь периметр комнаты. - Мне в последнее время всё меньше нравятся девушки. Тот лишь промычал и улегся на живот, прикрывая карие глаза и наслаждаясь наконец-то минутами отдыха. - Есть будешь? - Неа, не хочу. - Как так? – удивился Накахара. – Я все равно приготовлю. Ну… не я, у нас Юан наверняка что-то наготовила, поэтому ты поешь. - Я же сказал, что не хочу. - А чай будешь? Да, Чуя знает, чем нужно соблазнять. - Ну… давай, - улыбнулся Дазай и присел на кровати. - Я скоро, а ты пока что разбирайся. - М-м-м… не хочу сегодня разбираться. - Ну тогда комп включи, поиграй во что-нибудь. - Ну ладно. В результате тот удалился, оставляя Осаму одного в комнате. Удалился он, кстати, надолго, вернувшись только через двадцать минут с едой и чаем. Гость, какое-то время гоняя очередную катку в очередной игре, особо не обратил на него внимания, но, когда экран показал ему уведомление во весь экран «Победа», все-таки оторвался и сделал глоток напитка, подсаживаясь на кровать к залипающему в конспекты Накахаре. Он читал что-то про хеликобактер пилори. Не самое приятное чтение за едой, но когда ты врач, то тебе в какой-то момент становится пофигу. Так он и не заметил, как Дазай предательски выкрал у него палочки, хватая очередной кусочек мяска из его миски. - Ты не хотел есть, - возмущался Чуя. - Не хотел. - Давай, я тебе принесу? - Нет. - То есть, лучше пиздить у меня? - Угу, - мычал тот, запихивая в рот еще один кусочек. - Ну ты падла, конечно, я поражаюсь. - Какой есть, - улыбнулся Осаму, а затем пихнул ему в рот кусочек, нагло посмеиваясь. Да… тяжело ему с ним будет. После еды Накахара сел за домашку, а Дазай так и продолжил пялиться в экран. Продолжалось это недолго, так как домашка – вещь скучная, и, выполнив практическую часть, студент все-таки согнал своего соседа со стула, забирая у него ноутбук и включая фильмец. Решили глянуть боевичок, хоть гость и предлагал ужастики, но Чуя ужастиков уже насмотрелся, поэтому к черту. Боевик оказался с юморком, поэтому оба посмеялись. А еще Накахару смущало, как Осаму к нему жмется в процессе. Конечно, ничего такого, но для него и обнимашки были вещью дикой. До сегодняшнего дня. - Ты в душ пойдешь? – спросил Чуя, когда они закончили с просмотром. - Можно. - Иди, а я пока что еще позанимаюсь. - Да ладно, если надо подрочить, можешь меня не стесняться, - усмехнулся тот, доставая из сумки чистое полотенце. - Тц… еще чего? - Ну… могу порнухи накидать. - Пиздуй давай. Затем Дазай удалился, оставляя Накахару одного, а у того тем временем началась довольно неприятная паника. Во-первых, он ведет себя странно. Во-вторых, очень. В-третьих, хочется сейчас же убежать из этой квартиры нахер, чтобы не спать с ним в одной кровати, ибо его смущает наличие Осаму рядом. Вот кто угодно… Но Осаму… нет, вряд ли он храпит, конечно, но, зная его характер, может развалиться наверняка на всю кровать. В прошлый раз, ночуя у него в квартире, он случайно упал на него с кровати, Чуя тогда спал на полу. Конечно, тогда он уверял, что у него подобное впервые, но, черт возьми, кто его знает? Но была и еще одна причина. И причина эта заключалась в том, что Дазай ему просто нравится, и подобная интимная обстановка очень сильно давит на мозги Накахары. Ему бы радоваться такому моменту, но, понимая, что Осаму просто индюк, который только и может, что доставать своими прикольчиками, к тому же абсолютно стопроцентный натурал, не считая тупых гейских шуточек, исключительно, чтобы побесить. Чуя уже в первые минуты знакомства с ним отчаялся, не говоря уже о том, что они столько времени общаются исключительно как друзья. Поэтому почти все время он сидел на кровати и пытался справиться с этой раздирающей его паникой. А вдруг у него ночью встанет, и Дазай это заметит? Боже, да он всю жизнь будет мучиться этим ужасным моментом, ему это будет сниться в кошмарах, а дазаевские шуточки будут раздаваться в голове эхом: «Пе-е-едик! Пе-е-едик… Пе-е-е…» Нет, так нельзя. И выгнать его тоже нельзя, к сожалению, поэтому придется сидеть и страдать, пытаться себя как-то сдерживать. Как вообще можно уснуть рядом с человеком, который тебе нравится? Вот просто… как? Как люди, зная, что рядом лежит самый обожаемый, самый прекрасный, самый лучший человек… нет, ну это, конечно, не про Осаму, но суть от этого не меняется. Как вообще можно сомкнуть глаза, а не пялиться всю ночь и умиляться с того, как этот центр вселенной спит рядом? Накахара уже не выдерживает давления, а когда они лягут спать? Нет, страшно представить. Может, пойти спать к Юан, она точно не будет против. Объяснить ситуацию, уж она-то должна понять, правда, тогда Дазай что-то заподозрит, поэтому нет, нельзя. Что же придумать? Заставить его лечь на полу? Нет, ну это варварство, он уже обещал ему кровать, да и места на полу для футона просто нет, ибо всё заставлено и захламлено, стол и то еле уместился. Выбора нет, придется спать вместе… с Осаму. Тот, кстати, наконец-то вернулся из душа, весь раскрасневшийся и явно довольный, что ему удалось нормально помыться с дороги. Он, всего лишь, мать его, в одних трусах, даже уже не скрывая свою суицидально-израненную кожу. Её Чуе уже приходилось как-то лицезреть, когда пришлось его, убитого в хлам, раздевать, отмывать от грязи, в которую тот тогда упал, и ставить капельницу на эти порезанные вдоль и поперек вены. Дазай вышел из ванной, попутно всё еще вытираясь и информируя, что ванная теперь свободна. Накахара, пытаясь просто забить на то, что сейчас полуголый объект его обожания приземлился рядом с такой… еще влажной и теплой кожей… ох, нет! Пора валить в ванную и поскорее! Он просто сразу же выбежал, сказав, чтобы тот переодевался и заваливался спать, и спрятался в ванной. Чуя умылся ледяной водой, а затем такой же окатил себя, что не особо-то и помогло. Около получаса он в результате просидел там, надеясь, что, когда он вернется, Осаму уже будет спать и никак не отреагирует на его появление. Когда он все-таки вышел из ванной и пошел в комнату, то случайно чуть не споткнулся об их местного кота, выслушал пару вопросов о госте от соседей и, наконец-то спрятавшись за дверью в комнату, увидел, что Дазай уже спит, завернувшись в одеялко. Свет был выключен, поэтому пришлось на ощупь ориентироваться, когда он наконец-то приземлился рядом. Оказывается, эта сволочь выкрала его одеяло. Неужели Чуе придется теперь спать под покрывалом? Ну и ладно, не очень-то и хотелось, потерпит, потом поищет запасное. Однако под покрывалом было достаточно прохладно. Даже очень, и это напрягало, ведь окно было открыто, а без него под утро можно вообще задохнуться. Накахара считал, что лучше померзнуть, поэтому оставил всё как есть. Только-только он смирился со своим положением и собирался заснуть, как внезапно… - Мне холодно, - раздался голос практически над ухом. - Ты под одеялом. Моим одеялом, - возмутился шепотом Чуя, хотя весь его живот скрутило приятным чувством от осознания, что объект его любви сейчас так близко. - Мне все равно холодно, - Осаму придвинулся еще. Кажется, он явно что-то задумал. – У тебя есть еще одеяло? - Да хрен знает… у нас ничего не найдешь. - Ну ладно, - выдохнул сосед, а затем Накахара почувствовал какой-то холодок. Он что… - Ч-что ты делаешь?! Дазай подлез к нему еще, залезая под покрывало, а сверху еще и накрываясь одеялом. Молодец, конечно. - М-м-м… а ты теплый, - улыбался он. – Так-то лучше. - Дазай, блин, тогда моё одеяло тоже отдай! В результате Чуя развернулся и накрыл их одеялом, а потом только сверху покрывалом, поэтому стало тепло и уютно. Особенно от того, что им приходилось лежать близко друг к другу. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому они так и норовили вцепиться в спящего Дазая, лицо которого было так близко, что Накахара даже чувствовал его дыхание. Но вдруг тот тоже приоткрыл глаза, взирая как-то несвойственно ему. - Чуя, - шептал Осаму, - я тебе совсем не нравлюсь? Того от этих слов парализовало, он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но голос лишь заскрипел. Хорошо, что Дазай не видит его красноты, хотя очевидно, что этот вопрос его смутил. - Ч-что ты имеешь в виду? – первое, что пришло на ум. - Ну… ты бы мог полюбить меня? Он говорил это всё с тем же серьезным выражением лица, будто этот вопрос дается ему совсем просто. Но вот Чуя просто не знал, как на это реагировать, он сейчас был в шоке. - Я… я уже полюбил тебя, - с истерической улыбкой ответил он, чувствуя, как сердце прижимается к горлу. - А почему… почему ты мне не признался? - Наверное, потому что ты вечно издеваешься надо мной, обзываешь педиком. Как я могу открыть свои чувства человеку, который потом просто над ними посмеется? – вдруг выдал он, удивляясь, как вообще может сейчас так спокойно разговаривать. - Но… я же, вроде, намекал тебе. - Дазай, я не понимаю намеков… - Я уже понял. - И, черт возьми, я же говорил, что у меня болезнь из области психопатий. Я вообще человеческих мотивов не понимаю, и людей не понимаю. Я даже не понимаю, как могу любить тебя. Ты же… черт возьми, такой придурок. Накахаре сейчас хотелось скрыться, залезть под одеяло, под кровать, за дверь, в окно… куда угодно, только чтобы не здесь, чтобы Осаму не смотрел на него с осуждением и не считал идиотом. Влюбленным идиотом. Чуя никогда не умел признаваться в своих чувствах, скорее, просто брал и делал, но чаще просто абстрагировался. Вычеркнуть кого-то из жизни проще, чем впустить. - Глупый, я ведь приехал сюда только ради тебя, - улыбнулся Дазай. – Я тоже… тоже люблю тебя. Переборов себя, Накахара все-таки посмотрел на него с удивлением. Он явно не понимал, как такое возможно. - А как же… все твои шуточки? - Забей. - И ты всё время… - Забей, Чуя… - он придвинулся к нему еще ближе, ласково хватаясь за лицо горячими пальцами, а затем, опаляя лицо дыханием, приблизился еще, аккуратно прижимаясь чуть влажными губами к губам Чуи, целуя нежно и кротко. Тот и не знал, как правильно реагировать на это, и лишь уперся ладонями в грудь парня. Он так близко, что тепло его тела можно ощутить на себе, можно вот так просто дотронуться и не получить осуждения. Можно поцеловать его. И он поцеловал. Поцеловал еще и еще, столько, сколько ему хотелось. Губы становились всё более влажными, а дыхание всё более несдержанным. Весь организм разрывался от ощущения, будто внутри тебя плещутся горячие волны и расцветают цветы. Будто в этой темноте сейчас светлее, чем при самом ярком и жарком полуденном солнце, будто и правда где-то в животе летают бабочки, задевая легкие своими тонкими крыльями, из-за чего дышать становится так приятно чуть ли не до стона. Наконец-то они оторвались друг от друга, но Чуя лишь оскалился и поцеловал еще раз, на этот раз страстно наваливаясь на Осаму и проникая языком ему в рот. Он целовал его развязно, а тот отвечал так же, уже улавливая в его поцелуе оттенок чего-то пошлого, но приятного. Такого приятного, что хочется еще, хочется посмотреть, что он может предложить ему, и каково это – быть с мужчиной. Накахара просто наслаждался. Наслаждался тем, что теперь ему дозволено ласкать это тело. Он вплетался пальцами в его пряди и забирался руками под футболку, позже просто приподнимаясь и отбрасывая её. Теперь еще и можно спокойно поцеловать шею, слегка прикусив наконец-то свободную от бинтов кожу. На языке ощущается шершавый след от веревки, а под пальцами – шрамы от порезов, но Дазай не сопротивляется, он так же тяжело дышит ему на ухо и наслаждается моментом. Его давно никто так не ласкал. - Чуя… - выдохнул он, за спину пододвигая разгоряченного парня ближе к себе, будто пытаясь всего прочувствовать. – Я… хочу тебя. Тот вцепился в него губами еще горячее, но Осаму прерывал его словами: - Как… м-м-м… это делается? Накахара чуть отодвинулся, тяжело выдыхая и улыбаясь, как тот еще демон-суккуб: - Хочешь сверху? Тот явно не знал, что ответить. Конечно, хотел, но никогда так не делал, поэтому не до конца был в себе уверен, однако пытался этого не показывать. Дазай решил взять на себя инициативу и стащил с него футболку, покрывая затем мокрыми поцелуями белые ключицы и грудь. Повалив его на спину на кровать, он впился губами в соски, лаская их языком и посасывая, а пальцами сжал ягодицы юноши. После недолгих ласк он приподнялся на коленях, пошло улыбаясь, что было видно в свете фонарей с улицы, а потом осторожно прикоснулся к выпирающему бугорку на его трусах. Накахара так сладко выдохнул, что Осаму просто не мог бездействовать, начиная немного потирать и исследовать то, что спрятано под трусами. Необычно трогать чье-то хозяйство, кроме своего, но факт того, что он будет сейчас делать нечто интимное с представителем своего же пола, только больше его возбуждал и сносил крышу опьяняющей похотью к чертовой матери, поэтому долго эти ласки продолжаться просто не могли. Дазай снова поцеловал его грудь, смещаясь губами чуть ниже на ребра, ласково облизывая кожу, оставляя влажные дорожки слюны на всем теле. Тем временем руки его уже стаскивали с Чуи трусы, а тот только и мог, что балдеть, массируя соседу голову, будто показывая, как всё это ему нравится. Когда трусы полетели в сторону, туда же полетела и вся накахаровская сдержанность. Он снова привстал, переворачивая Осаму и целуя его в губы, тоже ловко снимая с него трусы и улыбаясь. Он бы сейчас не против сделать ему минет, но нет, пожалуй, в этот раз гость обойдется, поэтому Чуя просто отлез от него и принялся рыться в ящике, пока Дазай снова покрывал его поцелуями, на этот раз спину. Руки его вновь неуверенно тянулись к чужому члену, а когда дотянулись, Накахара чуть выгнулся, упираясь ягодицами в половой орган партнера, будто ответно его лаская. И как тут вообще можно что-то найти в гребаном ящике? Наконец-то он достал оттуда что-то наподобие вазелина и развернулся, целуя Осаму и утягивая его на себя за шею, отчего тот оказался сверху, нависая над Чуей. - Ты… тебе надо меня разогреть, потому что у меня давно не было. - У меня тоже, - усмехнулся Осаму ему в шею, продолжая целовать. – Я берег себя для тебя. - Поэтому ночевал в борделях? - Давай потом об этом поговорим? – усмехнулся тот и отнял у парня тюбик с мазью, сползая с него вбок и устраивая ногу возлюбленного на своем бедре, раздвигая таким образом ноги. Он выдавил немного смазки себе на руку и посмотрел на Чую несколько неуверенно, однако тот выглядел более чем в своей тарелке. Ему подобное не впервой, поэтому он придвинулся и шепнул ему на ухо: - Я не боюсь боли, - затем Чуя облизнул его ушко, но отодвигаться не стал, прижимаясь так же носом к его щеке и дыша на ухо парню. Тот, поглаживая чистыми пальцами бедра, наконец-то подобрался к ягодицам и порадовался, что там всё относительно выбрито. Сразу видно, что Накахара уже с опытом. В темноте вообще сложно определить, насколько его возлюбленный прекрасен, но то, что он успел рассмотреть, ему очень даже нравилось. Дазай вообще не думал, что мужское тело может быть таким красивым и приятным взору. Наверное, потому что эталоном всегда считаются накачанные мужланы. Чуя же по своей молодости и некрупной комплекции был вполне обыкновенным, но с довольно рельефным прессом и красивыми накачанными руками. Без одежды он не выглядел таким тощим, как может показаться на первый взгляд. А на ощупь и подавно, ведь у него есть за что ухватиться. Понятно, почему он всё чаще выбирает мужчин, женщины редко ценят подобные качества и вряд ли хватают его за задницу при любой возможности. Осаму, дотрагиваясь до этой задницы, решил, что теперь возведет ей алтарь и будет щупать при любой возможности. После этого и самоубиться расхочется. Прокрадываясь пальцами между ягодиц, он наконец-то нащупал отверстие и нанес мазь, аккуратно растирая, а затем проникая средним пальцем внутрь, отчего Накахара сладко выдохнул ему в ухо и заерзал. - Глубже, - зашептал он, и Дазай просто не мог не посмеяться: - Мне страшно, оно меня усасывает. - Долбаёб, - Чуя просто не выдержал и посмеялся, но Осаму прервал его, действительно проталкиваясь глубже, поэтому тот простонал сквозь смех, что-то, вроде: - А-а-ах-ха-ха-ха-а-ах-х-х! – после этого заливаясь смехом еще больше. – Как… как с тобой трахаться вообще? - М-м-м… - промычал тот ему в шею. – Весело, как видишь. Так он и продолжал двигать пальцем в прежнем темпе, получая одобрительные стоны от Накахары, который цеплялся ноготками за его оголенные плечи и дышал на ухо, слегка двигая бедрами навстречу. Для Дазая всё это было непривычно, и он пытался делать это как можно нежнее, хоть Чуя и привык к более грубым ласкам. Он чувствовал в нем неуверенность, но давал понять, что его всё устраивает и что Осаму молодец. Тому было крайне странно ощущать чьи-то яйца запястьем, но вскоре он совсем забылся, ведь ловкие пальцы Накахары перекочевали на его член, ласково массируя ствол. Позже парень еще и добавил мази, отчего ощущения стали еще более приятными. - Добавь второй, - шепнул Чуя. - Что? - Палец? - Что… это как? - Давай же, - заныл тот, сладко вгрызаясь в хрящик уха и отпуская член парня, чтобы у того было больше мотивации что-то делать. Он не стал ждать, вытащил палец и, добавив больше смазки, вогнал два, чувствуя, как возлюбленного пробирает дрожь от дискомфорта. - Больно? – спросил Дазай. - Нормально, - ответил тот, шипя сквозь зубы. Ощущения неприятные до поры до времени, но это приходится проходить каждый раз, когда долго не занимаешься анальным сексом. – Просто продолжай. И он продолжил, уже глубже вставляя пальцы, пытаясь быть предельно аккуратным. В данной ситуации он делал ни что иное, как прощупывал почву. Всё казалось таким новым и необычным, но внутри Накахара был тепленьким и даже приятным, поэтому какого-либо отвращения не возникало. Вскоре стоны парня стали менее шипящими, а, скорее, одобрительными, и он продолжил гладить плечи Осаму, слегка царапаясь, и впиваться губами в шею, щеки и губы. Тот только-только расслабился, как за его член снова ухватились, и стало ясно, к чему клонит сосед. - Готов? - М-м-м… да, - он чуть отлез, когда чужие пальцы наконец-то покинули его тело. - А я – нет, - горестно усмехнулся Дазай. - Ну хорошо, - тут Чуя подскочил, заваливая парня на спину и усаживаясь сверху. – Тогда просто расслабься. Он снова забегал пальцами по его половому органу, пододвигаясь к нему ближе бедрами, а затем приподнимаясь. Вскоре Осаму почувствовал, как головка члена уперлась во что-то довольно мягкое и теплое, после чего это приятное тепло резко прокатилось по всему органу, а более-менее сдержанный стон Накахары раздался на всю комнату. Он насадился почти до упора, приподнимаясь затем и снова опускаясь, и эти движения просто не могли не доставлять космическое удовольствие Дазаю, который просто уже расплывался под ним и яростно хватался за бедра и задницу возлюбленного, решившего его оседлать. Чуя улыбался, и эта улыбка даже в темноте была заметна на его лице. Член внутри него всё больше и больше напрягался, растягивая мягкие стенки прямой кишки и, конечно, головкой раздражая чувствительное место, соприкасаемое с простатой. По лбу прокатилась капля пота, а по бедру смазка. В комнате стояло пошлое шипение, иногда прерываемое стонами и шлепками. Всё в этом помещении пропиталось пошлостью и запахом секса, опьяняющим парней до неприличия. Когда еще они могли позволить себе подобное, как не здесь и не сейчас? Дазай только больше заводился от мыслей, что всё это он даже не планировал. Максимум – переход в цветочно-конфетный период. Как оказалось, с парнями всё намного проще, и подобные моменты можно опустить. Чуя сам эти моменты опустил, решив, что им обоим просто необходимо понять, подходят ли они друг другу в сексуальном плане. Казалось бы, секс – это не главное, но без него романтические отношения представляются с трудом. По крайней мере, хорошие отношения. И Осаму был сейчас невероятно рад не тому, что Накахара так на него набросился, и не тому, что он более-менее не оплошал в этой ситуации, а тому, что ему это понравилось. Он боялся именно этого – секса с мужчиной. Что это покажется ему отвратительным и мерзким, но нет. Всё это более чем красиво и приятно. Особенно красивый и приятный Чуя, которого он уже везде потрогал, прощупал, поцеловал и сейчас этот объект его обожания сам прыгает на его члене, получая такое же удовольствие. Дазай не знает, что было бы, если бы он тогда не остановился у кафе у заправки и не познакомился бы с Накахарой, сделав ему очередную поделку из бумаги. Наверное, он бы никогда больше не узнал, каково это – любить мужчину. Или было бы слишком поздно. Но сейчас он не думает ни о чем, кроме Чуи. Только он, только здесь и только сейчас, хотя хотелось бы еще надолго. Хотелось бы каждый день ощущать его и целовать. Он теперь обязан всю неделю посвятить ему. Любить его так, как только может, хоть и совсем разучился это делать. Тот уже двигался быстрее, шлепаясь ягодицами о его бедра, но тут Осаму решил, что все-таки стоит взять инициативу в свои руки. А то он все-таки хотел быть сверху, а получается как-то неправильно. Оттолкнув от себя парня, он схватил его за талию и поцеловал в горячие от страсти губы, опрокидывая его на спину. Тот сразу же послушно поднял ноги, позволяя Дазаю сориентироваться, куда тыкать. Только-только он понял, куда надо, как вдруг в дверь постучали: - Чу-у-уя! У нас кран протекает! - Блять, - сквозь зубы процедил Накахара, а затем обратился к Осаму: - Вставляй. Тот не стал противиться и потихоньку вогнал член в разгоряченное тело, слыша одобрительный выдох возлюбленного, который притянул его к себе за плечи, целуя в губы. А так даже приятнее и удобнее, ведь он полностью ощущает Чую, его дыхание, его запах, его страсть, то, как он продолжает ответно толкаться навстречу и стонать всё громче и громче. Он прижимается к нему, будто сейчас это просто жизненно-необходимо – быть максимально близко, врасти под кожу и ласкаться до потери пульса. - Чуя-а-а! – снова раздался стук. - Отвали! Я трахаюсь! – закричал тот, внезапно оторвавшись губами от возлюбленного. Крик его был настолько громкий, что даже Осаму прочувствовал вибрацию внутри. Далее было слышно, как девушка, тихо приговаривая что-то типа: «Как меня задолбали эти извращенцы…», отошла от двери, наверное, собираясь ремонтировать всё это самостоятельно. А те продолжили своё действо, толкаясь навстречу друг другу упорно и сладко. Дазай, конечно, сначала удивился бесцеремонности заявления, а потом вспомнил, что это здесь в порядке вещей, и просто продолжил уже с новой интенсивностью выбивать из Чуи стоны, оттенок пошлости которых становился всё более и более ярким. Он стонал уже громче, чем вначале, и тело его будто уже двигалось само, существуя на более абстрагированном уровне, когда самое приятное только-только начинается, приближаясь к кульминации. Через несколько минут они уже просто самозабвенно долбились друг в друга. Накахара начинал кричать, и за стенкой раздавалось что-то вроде: «Так и знал, что это его ёбырь», чего оба, конечно, не слышали, ибо были заняты друг другом. Дазай не сдерживал его, ему нравилось, как Чуя стонет, как он двигается, как он целует его с упорством и страстью. Осаму подгонял его шлепками и укусами, чувствуя, что чем сильнее он кусает, тем более пошло ведет себя партнер, прижимаясь ближе и выгибая спину. - З-за… ах-х-х… - пытался что-то сказать он сквозь стон. – Займешься… м-мной? - М? – сначала не понял Дазай, а потом до него доперло, что тому тоже хочется полного букета ощущений. Парень чуть приподнялся, нависая над Накахарой, слегка приподнимая ему бедра, чтобы двигаться навстречу было удобнее. Затем он ухватился за его член, начиная ласкать ствол пальцами, порой проводя большим по набухшей от крови головке. Какой же он красивый с этого ракурса. Совсем другой, нежели в обычной жизни. Такой раскрепощенный, требовательный, страстный. Лицо его настолько блаженное и немного жалостливое, будто он хочет, чтобы над ним наконец-то смиловались и позволили закончить. Осаму не знает, какой Чуя нравится ему больше, но этот просто шикарен. Его пробирает ярость от того, что кто-то уже видел Накахару таким, ведь хочется, чтобы он теперь был только с ним. Возможно ли это? Осаму вот не представляет, каким кажется со стороны, но его возлюбленному он сейчас представляется как награда за весь пережитый пиздец. Чуя ощущает, что наконец-то счастлив в какой-то мере. Счастлив не потому, что его кто-то трахает, такое бывало и раньше, а потому что Дазай теперь вместе с ним. Рядом. Здесь. Он… любит его, если только это не грубый обман, хотя почему-то Накахара уверен, что это настоящие чувства. Наверное, потому что он чувствует то же самое. Чувствует его любовь, то, как он ласкает его, трогает, целует. Хотелось бы, чтобы так было и дальше. - Чуя-а-а, - шепчет Осаму, ощущая приближение конца. Он вообще редко ощущал себя раскрепощенным во время секса, ибо не чувствовал такой отдачи и любви от бывших партнерш. Он понимает, что сейчас может быть абсолютно искренним и не скрываться за масками хладнокровия. Сейчас он может быть собой, ведь от Накахары скрываться просто не получается, да и не хочется. Хочется, чтобы он его видел таким, какой он есть. Чтобы его видел только он. Видел, как он радостно улыбается ему при встрече, и как глаза его мутнеют от похоти сейчас. Видел припухшие губы и израненную кожу, которую больше не видел никто, ведь обычно он не при ком не снимает бинты. Он никому не говорит, что всё это селфхарм. Никому не говорит, что страдает от галлюцинаций. – Я люблю тебя! Он снова нагибается и целует его, продолжая толкаться и дрочить возлюбленному, крепко сжимая чужой ствол. Тот, почувствовав, что совсем скоро закончит, вытащил орган, который Накахара сразу же поймал своими пальцами, хищно улыбаясь и доставляя последние и самые сладкие минуты удовольствия. Не прошло и минуты, как Дазай излился на его бедро, простонав в шею Чуи так, как не стонал не при ком. Приятная дрожь прошлась по телу, и губы забегали по слегка влажной коже Накахары, который тоже вскоре дошел до грани и кончил, пачкая чужую руку в семени и цепляясь своими пальцами за влажные каштановые кудри Осаму. Так они и расслабились в объятиях друг друга, понимая, что не осталось сил шевелиться, да и вообще не осталось сил ни на что. Объятия были такими теплыми, что, казалось, одеяло им теперь и вовсе не нужно. А ведь всё это началось из-за него. Чуя слегка повернул голову и чмокнул Дазая в лоб, включил ночник, отлезая потом и доставая из полки большой рулон салфеток, сразу же несколько кидая в соседа, чтобы тот смог себя оттереть от семени. Тоже самое он принялся делать и с собой. - Знаешь, - хриплым и уставшим голосом шептал Осаму, - есть один минус в сексе с мужчиной. - Какой? - Потом просто всё будет в конче, - усмехнулся он, откидывая салфетки и поворачиваясь на бок к Накахаре, принимаясь рассматривать его. - Тебе… вообще, понравилось? – неуверенно спрашивал Чуя, отбрасывая салфетки и укладываясь рядом напротив. Дазай только-только в свете лампы смог убедиться в том, насколько он все-таки красивый, когда обнаженный. Но Осаму на это заявление лишь ехидно усмехнулся, а затем притянул его к себе за шею и поцеловал с присущей ему игривостью. - А ты как думаешь? – сказал он. - Я никак не думаю, мне всё чуждо и непонятно. - Ну… если бы мне не понравилось, то я бы остановился еще в процессе, - прокомментировал это Дазай, а затем подлез ближе к Накахаре, обнимая его и утыкаясь носом в еще горячую шею. Тот сразу же накрыл его одеялком и сказал: - Значит, ты все-таки тоже педик? - Нет, конечно, с чего ты взял? – посмеялся Осаму. – Я бисексуал, разве не понятно? - О-о-о… да, конечно. - А вот ты педик. - Это еще почему? - Потому что теперь я не разрешаю тебе трахать девочек. В общем-то, и мальчиков тоже. - Ты думаешь, что я тебя послушаю? – тот не любил даже доли намеков на какой-либо контроль. – За такие слова могу и специально ходить налево. - Но ведь ты не станешь этого делать? – жалобно проскулил Дазай. – Иначе мне будет очень грустно и обидно. Я… думал, что у нас с тобой… будет нечто серьезное, а не просто поебушки. Если, конечно, ты на это и рассчитывал. - Осаму, - он прижался ближе к нему, раздвигая пальцами мокрую челку и еще раз целуя в лоб, - я редко с кем встречаюсь на серьезных щах. - То есть? – тот поднял голову, ощущая, что его, кажется, обманул Накахара. - То есть, ты исключение. - Значит, ты будешь встречаться со мной? - Ну я же сказал, что люблю тебя. Поэтому мне ничего не остается. - Глупый, - он, пользуясь таким моментом, ущипнул своего нового парня за бок. – Я тоже люблю тебя. И почему-то на душе спокойно от таких вот теплых разговоров. Когда ты знаешь, что рядом есть тот, кого ты любишь, и знаешь, что он любит тебя. В этом есть доля нереального романтизма, возможно, существующего только на страницах книг, но что мешает осуществить это в реальности? Где в подсознании каждого есть чувства, которые он никогда раньше не ощущал. Человек может отвергать их, или же убивать специально, чтобы чувствовать меньше. Но разве есть смысл в том, чтобы убивать в себе ту самую частичку человечности, которая открывает нам дорогу к чему-то более прекрасному, чем похоть и элементарное желание? К чему-то, что порождает самые яркие и приятные эмоции? Чувства, которые нет желания скрывать под маской отчаяния.