Я обязательно, ты слышишь?

С развитием высоких технологий уличать человека во лжи становится все проще и проще. Раньше для этого нужно было перехватывать письма, подлавливать на звонках и встречах. Сейчас же, стоит только открыть ноутбук или даже планшет, включить немного логики и интуиции… Все, что однажды попало в интернет, там и останется. Это можно спрятать, можно скрыть, но следы всегда приведут к Вам. Отпечатки пальцев, ДНК и интернет история. Самые красноречивые и неопровержимые следы. Людей, у которых нет аккаунта в социальных сетях, почти не осталось, а на тех редких персонажей смотрят как на больных, опасаются, подозревают во всем самом страшном. Ну потому что, если человек не оставляет следов — его почти невозможно найти. Значит, он скрывается и имеет за душой что-то подозрительное. Культура фотографии меняется. Она почти полностью заменила людям жажду впечатлений. Ведь если на страничке не выставили фотографий, значит ничего не было. Будто люди обязаны отчитываться о своей жизни кому-то невидимому, скрытому в смартфоне, доказывать, что жизнь не скучна и не однообразна. Хотя единственный, кто достоин подобных доказательств — Вы сами. Фотография — способ остановить время в конкретном моменте и сохранить его в своей памяти навсегда. Любимые люди и места, важные события и прекрасные виды. То, что может никогда уже не повторится, а тоску, прожигающую сердце, можно будет унять только прижавшись лбом к фотографии. Попытаться остаться в той секунде, забыть о всех бедах, сбежать от реальности. Но это удивительное искусство часто опошляют. Используют фотографии для пиара, для высмеивания, чтобы вызвать ревность или доказать, что все хорошо. При чем очень часто люди сами создают себе проблемы, в погоне за лайками и репостами забывают подумать о последствиях. Отправленные обнаженные фотографии неизвестному собеседнику в чате, таинственная спрятанная папка на компьютере с портретами жены лучшего друга, которых там быть не должно, и т.п. Тайна личной жизни человека постепенно исчезла, он выставлен на всеобщее обозрение, становясь беззащитным перед любым, кто может захотеть причинить вред. Конечно, у такого популярного человека, как Энтони, был свой аккаунт в Инстаграм. Там очень часто публиковались фотографии с показов и со съёмок, проводились какие-то конкурсы, приглашали на известные премьеры, советовали, куда сходить. Чаще всего Кроули составлял себе шаблон записей на всю неделю, выставляя раз в два-три дня что-то, чтобы не тратить время. Просто копировал заранее приготовленный текст и кидал телефон обратно на диван, чтобы через несколько часов снова доставать его, ругаясь, из-под подушек. В первый же час посты набирали тысячи лайков и одобрительных комментариев. Кто-то предлагал ему работу, кто-то был готов отдаться, согласный даже на одну единственную ночь. Когда Энтони лежал в больнице после драки с Габриэлем, он выставил очередную фотографию и написал, что больше таких предложений ему не нужно, что он завязал с беспорядочными связями и попросил фанатов его понять. Началась такая ругань, что Азирафаэлю пришлось отобрать нагревшийся в чужих ладонях телефон и убрать подальше, потому что от злости и гнева у всеобщего любимца поднималась температура. Но после, когда Кроули заснул, он создал невзрачный аккаунт, с каким-то глупым ником, без фотографий и информации о себе. Заходил туда лишь иногда, чтобы нажать на сердечко и ещё раз посмотреть на такое важное и любимое лицо. Фотографии Кроули очень различались. В аккаунте он был с ледяным взглядом, прекрасной прической, всегда одетый с иголочки, то прикусывающий губу, то откинувшись на капот дорогой машины. В мессенджере, куда он присылал Азирафаэлю фотографии со съёмок, пока был в отъезде, Энтони был совершенно другой. Показывал в объектив язык, сонно щурился на солнце, указывал на синяки под глазами после 20 часовой съемки. Он находил в городах разнообразных ангелов: в табличках, на открытках, в игрушечных магазинах — фотографировал их и присылал, намекая, что скучает. Когда он ездил в Нью-Йорк на фотосессию, ему подарили две совершенно потрясающие куртки, по личному эскизу, само собой. Одна была белоснежная, кожаная, с широкими бляшками ремней и карманами на рукавах, а на спине были нарисованы большие чёрные крылья. Вторая была полной противоположностью — чёрной с белыми крыльями. Эти куртки Энтони привёз, прижимая к груди словно самое драгоценное сокровище. Само собой, той же ночью они едва не испортили их, потому что ему срывало крышу от одного вида любовника в чёрной куртке на обнаженное тело. После они сфотографировались в этих куртках на мосту, издалека, на фоне встающего из-за горизонта солнца. Первые лучи высветлили Азирафаэля, теряясь в его светлых кудрях, а Кроули стоял на пока ещё темной части снимка, словно цеплялся за исчезающий сумрак. Они стояли в шаге друг от друга, спиной к фотографу, и держались за руки. Эта фотография уничтожила его фанатов, вызвала ссоры и скандалы, но Энтони все равно не удалил ее. Он распечатал ее в большом формате и повесил в спальне, прямо напротив окна. Азирафаэль, который работал в магазине и терпеливо ждал возвращения своего любовника, иногда останавливался и доставал из кармана брюк небольшой смартфон, чтобы посмотреть на обновление. Ему нравились те маленькие частички жизни Кроули в поездках, которые получал только он, но и официальная страница поражала своей красотой. Мысль, что этот невероятный человек принадлежит ему, не укладывалась в голове до сих пор. Один раз Азирафаэль проснулся после бурной ночи, которая застала их в номере отеля. Кроули должен был уже днём улететь на новые съемки, а мысль, что они не увидятся почти две недели, срывала ему крышу. Поэтому Баал невозмутимо распорядилась привезти смущающегося парня в другой город в этот дорогой отель. Спросонья Азирафаэлю показалось, что все ему приснилось, а из душа, где шумела вода, сейчас выйдет обнаженный и высокомерный Габриэль, обжигая его равнодушным взглядом. Паника захлестнула коллекционера книг, он сорвался с кровати и попытался собрать свои вещи. Но из душа вышел Энтони, сонный и злой, потому что ему нужно куда-то уезжать. Он натягивал свой драгоценный шнурок с ангелом одной рукой, второй пытался закрепить полотенце на бёдрах, но лишь спотыкался о него. Попытку сбежать он, конечно, пресек, но Азирафаэль ещё долго дрожал в его руках, касаясь лица холодными пальцами и смотрел так ошарашено, что Кроули вычеркнул из расписания предстоящую съемку и сократил в целом работу, которую брал на месяц. Оповещение о новой фотографии застало Азирафаэля в торговом центре. Он стоял между рядами, рассматривая различные рамки. Ему хотелось выделить любимые работы Энтони и повесить их в гостиной. Хозяин, возможно, будет против, но он готов был рискнуть. Телефон завибрировал в кармане куртки. На экране высветилось, что пользователь @crowley_not_crawly опубликовал новую фотографию. С нежной улыбкой Азирафаэль нажал на приложение, чтобы посмотреть ее. Это было селфи. Их в аккаунте было не очень много, Энтони выставлял только те, на которых были или близкие ему люди — каких было на самом деле мало — или какой-то важный для него момент. На этом же явно были съемки, на которых он находился. Сзади ходили задумчивые люди, меняющие декорации и свет, проверяющие реквизит и условия. В углу можно было заметить уставшую Вельзи, которая пила кофе из картонного стаканчика и рассматривала сделанные фото на экране. На переднем плане Азирафаэль увидел незнакомую девушку восточной наружности, с белоснежными словно летние облака волосами, которые топорщились в разные стороны короткими прядями. На голове у неё была металлическая изящная корона. Она обнимала со спины Кроули, который держал телефон и, собственно, делал фотографию. Они прижимались щека к щеке, щуря ближайшие друг к другу глаза. Азирафаэль долгую секунду раздумывал, водя пальцем над значком сердца под фото, но все же лайкнул его. Под собственным сердцем что-то противно дернуло, но через мгновение отпустило, потому что на экране всплыло родное имя. — Ангел мой, — бархатный голос приласкал его, словно шелковый платок. — Кроули, — Азирафаэль улыбнулся, касаясь рукой композиции из нескольких маленьких и трёх больших рамок. — Я очень рад тебя слышать. — Как и я, — в его голосе была слышна улыбка. — Что у тебя нового? Как съемки? — Азирафаэль все-таки выбрал комбинацию серого металлического цвета и направился к кассе. — Скучно, жарко, голодно, — отрапортовал привычное парень, и Азирафаэль практически увидел, как он съезжает по креслу вниз. — Не люблю съемки в стеклянных помещениях, мне солнце сожгло все лицо. — У тебя в сумке лежит маска, положи ее в морозильник и через час сможешь остудить лицо, — коллекционер взял большой бумажный пакет с рамками и прикинул, какие именно фото он туда вставит. — Когда вы приезжаете? — Детка, кто это? — чужой голос ворвался в их разговор, разбивая иллюзию присутствия, Азирафаэль споткнулся о порожек и едва успел затормозить падение. — Азирафаэль, мне нужно идти, — поспешно отозвался Энтони напряженным голосом. — Завтра утром. Не забудь поужинать. И трубка печально оповестила, что звонок окончен. Азирафаэль растерянно посмотрел на телефон, после чего убрал его в карман. Чужое «детка» летало словно теннисный мячик от одного виска к другому. Эхо от ударов сотрясало все тело. Очень хотелось перезвонить и задать такой жгущий язык вопрос, но он удержал этот порыв. В конце концов, у Энтони было много друзей, с которыми он провёл последние десять лет. По дороге домой Азирафаэль решил заглянуть в фотостудию, чтобы отдать на распечатку фотографии. Хотелось успеть сделать этот маленький хулиганский трюк до возвращения Кроули домой. По крайней мере, снять рамки будет сложнее, чем просто не дать повесить. Он отдал флешку улыбающемуся парню за стойкой и присел на диван, вытаскивая из сумки новую книгу, которую так хотел прочитать. Книги помогали ему справляться с тоской по Кроули, а потом он мог рассказывать клюющему носом любовнику невероятные истории, пока тот не заснёт. Телефонный звонок оборвал его путешествие на третьей главе. Заказ должен был быть готов через полчаса. На экране высветилось неожиданное «Вельзи Баал». — Добрый день, — поздоровался он напряжённо, будто она уже могла узнать о его задумке. — Я все время забываю, какой ты вежливый, — тихо сказала девушка. — Привет. Прости, что так внезапно, но мне очень нужно, чтобы ты мне помог. — Сделаю все, что будет в моих силах, — Азирафаэль сел ровно, готовый выслушать задачу и придумать, как ее воплотить в жизнь. — Мне очень нужно, чтобы эта бестолочь, которая именуется твоим парнем, через два дня был свежим как огурчик, раз уж он отказался от завтрашних съемок. Я смогла все уладить, но и с его стороны я хочу хоть какую-то иллюзию совести, — раздражение плескалось в ее словах, словно кислота. — Обращаюсь к тебе, так как ты из вашего дуэта самый взрослый. Пусть он выспится хорошенько и приедет в рабочем настроении. Раз уж сегодня он удрал домой. — Разве… — Азирафаэль моргнул, дыхание застряло где-то в горле. — Разве вы не завтра приезжаете? — Ой, — коротко обронила Баал. — Я что, испортила сюрприз… Но он бы мне сказал… Он ещё утром отпросился, мы снимаем девушек сегодня. Я думала он уже давно дома… Прости, если я что-то испортила, не сдавай меня. Я не нарочно. Она повесила трубку, проклиная свой длинный язык. А парень остался сидеть, глупо глядя перед собой и прижимая к уху потухшую трубку. Происходило что-то странное. Если бы Кроули собирался сделать ему сюрприз, то наверняка бы подготовил лазейку. Но Азирафаэль собирался остаться ночевать в своей квартире, а утром должна была приехать новая поставка, поэтому предстоял тяжелый рабочий день. Обычно Энтони старался не допускать таких накладок в их расписании. Голос продавца, который подготовил заказ, прозвучал громом среди ясного неба. Азирафаэль, все еще потерянный в собственных мыслях, забрал большой бумажный пакет и направился в сторону своего магазина, даже не подумав об автобусе. День постепенно перетек в вечер. Солнце отправилось на заслуженный отдых. На улице зажглись высокие желтые фонари, придавая романтизма даже самым невзрачным переулкам. Кафе напротив сегодня было забито влюблёнными парочками, и кто-то праздновал день рождения. Энтони так и не позвонил. Азирафаэль вкладывал любимые фотографии в новые рамки, проводя пальцами по стеклу. Та самая фотография Кроули в ванне со змеей на плечах. Его фотосессия на горячем песке в образе какого-то языческого божка или жреца с золотыми украшениями: Кроули совершал жертвоприношение солнцу, по рукам текло расплавленное золото, которое, конечно, было на самом деле краской. Жёлтые глаза с вертикальными зрачками смотрели с фотографии, и было ощущение, что вот-вот проклянут. Когда Азирафаэль более-менее привык к тому, что можно смотреть на обнаженного Энтони, трогать его руками и не только, они с Баал организовали съемку специально для них двоих. Естественно, ни о какой одежде речи и не шло. Кроули честно принимал все внимание камеры на себя, закрывая красного от смущения парня собой. Но менее пикантными фотографии от этого не становились. Телефон снова засветился, пришло оповещение о новой фотографии. На аккаунт беловолосой девушки он подписался в порыве, когда вышел на улицу из студии. Просто потому что, не имея четкой цели. Но теперь руки сами потянулись, чтобы посмотрел на обновление. Это было фото из одного из самых дорогих отелей города. На фото девушка фотографировала себя в зеркало, видимо, используя навыки и знания из модельной профессии: одна рука была на поясе, живот сильно втянут, взгляд из-под челки. Рядом стоял большой чемодан с выдвинутой ручкой. Но на все это Азирафаэлю было плевать с Вавилонской башни. Через зеркало было видно стойку регистрации, у которой и стоял Кроули, в чёрных очках и простой куртке, с небольшим рюкзаком. Он протягивал деньги портье и что-то говорил. Как Азирафаэль оказался в машине, он сказать не мог. Просто закрыл глаза, а когда открыл, то обнаружил себя в такси, которое мчалось по ночному городу. Телефон нагрелся в руках, но новых обновлений ни у кого не было. И Кроули не звонил, хотя каждый вечер проверял, ел ли его возлюбленный, какое у него настроение и просил поговорить о чем-то, пока он не оторвал головы бесящим его людям. В этот вечер мобильник молчал. Ни звонка, ни сообщений. Машина затормозила около отеля. Азирафаэль сунул водителю деньги, забыв про сдачу. Выбрался и шагнул в яркий свет фонарей. Швейцар открыл перед ним дверь, бросая басистым голосом что-то вроде: «Добрый вечер». Красивые и богатые люди ходили по холлу, смеялись и улыбались. С другой стороны стояла стайка девушек в одежде намного проще. Они крутили в руках телефоны и альбомы с фотографиями Энтони. — Я не понимаю, как он мог оказаться здесь, — сказала невысокая девочка с короткими волосами. — У него ещё несколько дней должны быть съемки. — Но на фото Поло явно видно, что он берет номер, — возразила ее подруга. — 406. — Откуда ты знаешь? — не поверила первая. — Посмотри вот сюда, — девушка указала на глубокое декольте. — Я умею задавать вопросы. Азирафаэль не стал дальше слушать рассуждения о пользе женской груди. Он спокойно прошёл к лестнице, стараясь не выделяться и не привлекать к себе внимания. Портье был занят обслуживанием новых клиентов, а за лестницей никто особенно и не следил. Пока он поднимался на четвертый этаж, сердце больно стучало в горле. Ему хотелось узнать правду, но секунды незнания оставляли шанс, что он все-таки ошибся. Что Энтони на самом деле спит уставший дома, завернувшись в тёплое одеяло, которое все ещё пахнет смесью их одеколонов. А телефон валяется на полу рядом, выпавший из руки уснувшего человека. Двери четвёртого этажа были неприятного красного цвета. Азирафаэль толкнул их и оказался в коридоре. Двери разбегались вправо и влево. 401. 402… 415, 416… Нужная дверь оказалась за углом. На ней висела картонная табличка «Не беспокоить». Азирафаэль зажмурился на секунду, до ярких звезд перед глазами. У Габриэля были любовники. Он о них прекрасно знал. Винил во всем себя, свою внешность. Оправдывал партнера тем, что он влюбился в молодого и красивого юношу, а получил в награду закомплексованность и толстого любовника. Верил, что все ещё можно исправить и спасти. Он знал, что Габриэль имел связи на стороне, но закрывал на это глаза, предпочитал делать вид, что все хорошо. Он мог и сейчас отвернуться и поехать домой, а утром как ни в чем не бывало позвонить Энтони. Мог ли?.. Дверь оказалась не заперта, поддалась на движение и распахнулась. В ванной шумела вода, а в номере горел приглушённый свет. Азирафаэль сжал кулаки и направился именно туда. В этот раз он не отпустит свою птицу счастья, он ни за что не разожмет руки так просто. Он будет сражаться, как за него сражался Кроули. В комнате на кровати сидел тот самый парень, смотрел своими желтыми ядовитыми глазами. Он был полностью одет, опирался локтями на колени и щурился на слишком яркий свет. — Что тебе не хватает? — начал Азирафаэль прямо с порога, наступая на любовника сердитой фурией. — Скажи мне. Что я делаю не так? Я не хочу потерять тебя, не хочу, чтобы все обрушилось точно так же, как с Габриэлем… Черт возьми, я не хочу, чтобы все случилось так же, как тринадцать лет назад, когда ты просто взял и ушёл!!! Тогда ты тоже молчал, а потом исчез, оставив только тупую записку! Поговори со мной, Кроули! За спиной хлопнула дверь. Вместе с этим звуком Кроули поднялся на ноги, глядя на любовника нечитаемым взглядом. Он был в той же одежде, в которой уезжал: мятая рубашка торчала из-под куртки, на худом лице были заметны мешки под глазами и усталая морщинка меж бровей. Азирафаэль вдруг увидел, какой человек напротив замученный. Энтони улыбнулся самыми уголками губ и шагнул к нему, но ближе пока не подходил. — Наконец-то, ты сказал это, — бархатный голос словно наполнил комнату сладким медом. — Я боялся, что ты так и не приедешь. Когда ты не перезвонил утром… И после Баал. — Так это… — осознание больно ошпарило его, кровь бросилась в голову. — Это все… — Да, — слегка тоскливо ответил Кроули, наклоняя к плечу голову. — Я попросил Полли и Баал мне помочь. — И девочки внизу? — спросил он, уже зная ответ. — Подожди, Полли? Это… Стой… У Азирафаэля от всего кружилась голова. Он закрыл ладонями лицо, пытаясь унять весь вихрь эмоций. — Зачем? — почти проскулил он, когда ощутил прикосновение чужих ладоней к своим плечам. — Не только ты можешь чувствовать себя неуверенно, — тихо отозвался Энтони, оставляя быстрые невесомые поцелуи на чужих волосах. — Ты молчишь, когда я задерживаюсь или когда наши планы срываются… Ты никогда ни о чем не просишь, не ругаешься… Мне нужно было понять, что это все тебе надо. Что я тебе нужен… Азирафаэль поднял голову, ловя чужой взгляд. Он все это время не видел или не хотел видеть, что в этом уверенном успешном мужчине, с толпой фанатов и дорогой квартирой, все еще сидит маленький девятилетний мальчик, который никогда не видел своих родителей, которого перекидывали из одной приемной семьи в другую, пока совсем не отказались от попыток пристроить его. Мальчишка, который каждую секунду был готов к тому, что вернётся в пустую квартиру, где не будет чужих вещей, запаха какао и старых коллекционных книг. — Мне очень жаль, мой дорогой… — Азирафаэль обнял его двумя руками, прижимаясь ближе, смешивая тёплое дыхание. — Что я заставил тебя сомневаться… Их губы соединились в медленном влажном поцелуе, в котором вся горечь сомнений и страхов таяла в их любви. Пусть пока ещё вздрагивающей от каждого звука, хрупкой и невесомой, но они не собирались отступать ни на шаг, оба хотели бороться за эти отношения. — Но если я узнаю… — начал было Азирафаэль, но его перебил тихий, но крайне довольный смех Кроули. — Я уже понял, что ты приехал отрывать головы и сжигать трупы в печках в подвале, — парень потерся кончиком своего носа о чужой и прикрыл глаза, теряясь в таких тёплых объятиях. — Я люблю тебя. — Я тебя очень люблю, Энтони Кроули, — серьезно и твердо сказал его возлюбленный, касаясь ладонями чувствительного места на шее под самыми ушами. Естественно, поставку с утра пришлось принимать хозяину булочной, что была совсем рядом с книжным магазином. Полли, которая сняла соседний номер, пришла к ним в районе полудня, с завтраком и объятиями. Азирафаэль наконец вспомнил, откуда ему было знакомо ее лицо, после чего долго смеялся, закрывшись картонным меню. Рамку с фотографиями они все-таки повесили, в гостиной, прямо над диваном. Но в подборку фотографий добавили ещё и снимков самого Азирафаэля, которые делал Энтони украдкой и никому не показывал. Это было их первое обещание самим себе. Первое, но далеко не последнее. Со временем, количество рамок в композиции становилось только больше, разрастаясь словно прекрасные цветы. И там не было ни одного селфи.