a story never told

На вокзале под самым потолком попеременно мигают красные лампочки. Вдали слышен протяжный, точно наполненный некой задумчивой печалью гул поездов. Люди в серых и черных пальто, подобно медленно гниющим листьям, взброшенным в воздух промозглым ветром улиц Нью-Джерси, мечутся по станции: кто-то преследует вполне конкретную цель, а кто-то лишь бродит по тонущему в запорошенных мелким снегом сумерках перрону в пустом ожидании. На карнизах кучками сбились голуби; плавно покачиваясь, они переступают с ноги на ногу, тихо воркуют о чем-то между друг другом и то и дело встряхиваются в попытке согнать со своих перьев поблескивающие в приглушенном свете вокзальных фонарей снежинки. Фрэнк вслушивается в спешные переговоры птиц и, изредка поднимая глаза, вглядывается в пейзаж ночного города, усыпанный бликами размытых огней. В руках парень крепко сжимает старую книгу, чуть намокшую от липнущего к переплету снега. Шум приближающегося поезда мгновенно собирает людей у края платформы. Тут же воздух наполняется горячим перешептыванием, криками и торопливо брошенными кому-то вслед словами прощания, отчего Фрэнк сильнее сводит зубы и морщится от нарастающего гула транспорта. Настойчиво пробившись сквозь скопище людских тел, подросток садится ближе к окну, оставляя прилипшие к лицу пряди волос, и затуманенным взглядом окидывает покрывшиеся грязной пылью стекол деревья. Он прикусывает нижнюю губу, задерживая вдруг отчего-то подступившие слезы, и опустело смотрит на мигающую под потолком вагона лампочку. Это — первый рейс нынешней ночью; в непроглядной тьме потерявшего очертания времени ждут очередные станции и очередные поезда, точно так же гудящие в протяжной печали. И где конец данных скитаний — неизвестно; вероятно, он тоже потерялся среди бесформенных теней перронов и уходящих в прошлое минут, что вскоре станут не более чем ворохом смутных воспоминаний, который охотно задвинешь куда-то на задворки своего сознания. Фрэнк по-прежнему крепко сжимает замерзшими и оттого побелевшими пальцами переплет книги. Существуют истории с счастливыми концами, но неизменно, в противовес им, есть и те, чей финал заранее неизвестен; и, даже предопределяя его, как нечто не столь трагичное, осознаешь, что, в конце-то концов, на него все равно ляжет тень скорби и печали, как ни старайся от нее избавиться. Однако теперь остается лишь одно — путь вперед. Объятый мраком неизвестности, вечное прибежище страха и сомнамбулического отрешения, он — единственный способ спастись, убежать и навсегда затеряться среди улиц чужого города. Но, может, и этот конец уже заранее предопределен, и в итоге ты лишь вновь окажешься в удушающих тисках того, от чего бежал в столь ослепленном отчаянии? Скорее всего, ответ скрывается где-то в глотках темнеющих тоннелей или тихом шелесте непрестанно о чем-то шепчущих ветров, но узнать его, увы, не дано; об этой истории уже никто и никогда не расскажет...