Я ухожу

— Я ухожу. Внезапное, как гром среди ясного неба, заявление выбивает воздух из лёгких Ровшана. — Из команды? Но куда? Последняя игра не задалась, Инна назначила ему встречу сразу после нее, отправив мужа домой с лёгким поцелуем на гладко выбритой щеке. — Я ещё не решила, но меня звали в команду магистров, и я подумываю о том, чтобы принять предложение. — Ты вот так возьмёшь и все бросишь?! Бросишь команду?! Меня?! — Какой же ты эгоист, Ровшан! Ты не можешь хоть раз притвориться взрослым мужчиной и с достоинством принять то, что не все будет так, как ты хочешь?! — Это я эгоист? Да я сделал для тебя больше, чем ты того заслуживала! (Это была ложь, конечно, ложь, Ровшан знал, что сделал бы ещё столько же, не задумываясь, но Инне об этом знать было не обязательно) — Прав был Козлов…- в ее голосе разочарование, глаза смотрят с отвращением, — ты подлец, Аскеров! — Может быть, Инна, но это тебя не оправдывает. После всего, что было, я полагал, что имею право рассчитывать на твою преданность. — А что было? Думаешь, если все это время я терпела твои выходки, то это продлится вечно?! Конечно не думал…непокорная, своенравная, но терпеливая Инна. Не такая, как другие. — Я была не просто игроком твоей команды, Ровшан, а твоей нянькой! Если Ровшан снова бьётся в истерике, кого зовут? Семёнову! Только она с ним справляется. — Не смей сравнивать меня с ребенком. Он сжимает и тут же разжимает кулаки, облизывает пересохшие губы. Инна инстинктивно прослеживает движение его языка и нервно сглатывает. Нет. Что за глупые взгляды, соберись и покончи с этим. — А ты не смей считать меня своей собственностью. Уважай, если не меня, то себя, настолько, чтобы не закатывать очередную истерику. Я тебя успокаивать не стану. — Но ты всё-таки моя, что бы ни говорила, ведь правда? К черту игру, дело не в ней. -(Черт, он что догадывается? Бред) Инна выдавливает из себя саркастическую полуулыбку. — Не делай вид, что не понимаешь. Я не могу быть единственным, кто это чувствует. Шаг. -(Что он делает?) Чувствует что, Ровшан? (голос почти не подводит) Вопрос звучит твердо, но недостаточно, он успевает заметить, как она переводит взгляд с его глаз на губы. Шаг. Семёнова буквально ощущает скопившуюся в Ровшане уверенность, ей впервые становится страшно рядом с капитаном. Инна пытается отступить назад, но быстрее, чем она успевает сделать шаг, Аскеров замечает ее замешательство и одним рывком оказывается рядом. — Ты никуда не пойдешь, я ещё не всё сказал. Он успевает цепко схватить Инну за руку, он чувствует, как она вздрагивает как от электрического разряда. — Зато я все сказала. Я больше не стану тебя слушать, пора заканчивать с этим. Инну трясет от гнева и напряжения, а ещё от липкого страха, подкравшегося так близко. — Можешь не слушать, но не надейся, что я дам тебе уйти. Инна делает последнюю попытку вырваться, и Ровшан резким движением припечатывает ее к стене Охотничьего домика и целует. Инна сперва пытается разорвать поцелуй, но настойчивости Ровшану не занимать, он крепче прижимает ее к себе, обхватывая руками затянутую в чёрное платье талию. И Семёнова сдаётся. Впервые непреклонная Инна Семёнова сдаётся своему капитану. Она приоткрывает рот и издает сдавленный стон от того, что Аскеров начинает целовать ее с новой силой. И снова спор, снова противостояние, Инна с жаром (боже, что я творю) отвечает мужчине и схватка продолжается. В попытке застать Ровшана врасплох девушка кладет руку ему на ширинку брюк, однако, это сбивает Аскерова лишь на долю секунды, он моментально срывается на глухой рык и приподнимает подол её платья. — Что мы творим? У тебя же дети. — А у тебя муж, но тебе, я вижу, не до него. — Мерзавец. — Заносчивая дура. — Негодяй. — Богиня... И Аскеров снова бешено обвивает руками ее тело, Инна, запрокинув голову, позволяет ему оставлять поцелуи на худой шее. Несмотря на ночную прохладу, обоим нечем дышать. И оба понимают, что падают все ниже и ниже, что едва ли не впервые подводящий знатоков здравый смысл, прежде чем отключиться окончательно, выдает: «Осталась одна надежда — друг на друга.»