Победа

Идзаки не мог — никто не мог, — знать, за кем останется победа в этот день. Он обещал проследить за тем, чтобы Генджи добрался до Серидзавы, и он выполнил обещание. Теперь оставалось лишь смотреть и ждать. Идзаки знал, что шансы равны. Может быть, в глубине души он предполагал, что Серидзава на какую-то тысячную долю сильнее, выносливее, устойчивее. Генджи проигрывал ему самую малость по какому-то неуловимому параметру, который Идзаки со всем своим умом никак не мог вычислить. Но сегодня Серидзаве не везло, и дело было не только в появлении Бандо. Что-то тревожило всегдашнего похуиста Серидзаву, и поэтому шансы были равны. Они падали и снова поднимались. Казалось, это длится уже очень долго и будет продолжаться вечно. Вокруг черными тенями кружили остальные бойцы, кто-то еще механически бил морду противнику, но большинство просто переводило дыхание, ожидая финала битвы, который сейчас решали двое. Идзаки тоже вымотался и уже начинал чувствовать боль — в скуле, в ребрах, в разбитых в хлам костяшках пальцев, но было пока не до этого. Напряженно и неотрывно он следил за каждым движением, за каждым ударом, отыскивая признаки близкого поражения Серидзавы, хоть что-то, что позволяло бы предположить, что тот вот-вот сломается… — Давай, Генджи, — произнес он беззвучно, но Генджи будто услышал. Один, другой, третий удар. Казалось, Серидзава сейчас снова поднимется, но секунды шли, и до Идзаки постепенно доходило, что этого не случится. Они победили. Идзаки шагнул вперед и едва успел подхватить Генджи, шатавшегося как пьяный. Тот явно еще не чувствовал вкуса победы — только вкус собственной крови, смешанной с дождем. Идзаки ощущал плечом тяжесть его угловатого, гибкого тела, и победа казалась уже не так важна. Мокрые, перемазанные глиной и кровью, они уходили домой. Уходили победителями. Идзаки обернулся не сразу. Будто что-то толкнуло в спину — посмотри. Он посмотрел. Серидзава лежал в грязи, под мелкими каплями дождя. Лежал так спокойно, будто просто отдыхал, лениво набирался сил. Он не выглядел побежденным. Он был таким же, как всегда. Возможно, его вообще нельзя было победить. — Я сейчас, — сказал Идзаки, снимая с плеча руку Генджи. Размеренным шагом вернулся назад, остановился рядом с Серидзавой и протянул руку. Это было очень неумно и совсем на него не похоже, и Генджи мог рассердиться, но Идзаки откуда-то знал, что ничего подобного не случится. Но даже если случится, он считал такой риск оправданным. Серидзава подумал, крепко обхватил его ладонь, сел, держась за нее, и улыбнулся. Это была его всегдашняя улыбка, спокойная, неизменная, как восход в горах, и Идзаки не мог не улыбнуться в ответ. Каким бы сильным ни было пламя, ему не затмить солнца.