Возвращение Твардовски

Рыжие волосы развевал пахнущий гарью ветер, в зеленых глазах плясало пламя взорванной АЭС. Ядзя смотрела, как космический корабль приземляется средь чиста поля, срывая дерн выхлопом дюз. Корабль был пятиугольным, «звездочкой». Сквозь темноту металла пламенем проступали неведомые письмена. Веяло от него подземной мощью, и весь он был как отрыжка ада, горьким и тяжелым. Ядзя усмехнулась. Ада она не боялась, тем более, его польского филиала. Сталкивалась уже. Из люка выбрался человек, дошел до края крыла, тяжело спрыгнул на землю, едва не упав, и направился к ней. Был он в годах, грузен и коротко стрижен, но цепкий, умный взгляд подсказал Ядзе, что такой и Боруте не задумается поперек слово сказать. Потому ждала она его приближения с любопытством, колдовать не пыталась. Да и то сказать, нечасто космические путники с неба валятся, не грех и словом перекинуться. Человек подошел, хмуро глянул на неблизкий пожар, на нее. — Твоих рук дело? — Моих, — не стала спорить Ядзя. Что тут спорить — гордилась она тем, что делает. Очищать землю польскую от скверны не всякому по плечу. Человек, кряхтя, нагнулся, сорвал травинку, сунул в рот и принялся жевать с коровьим энтузиазмом. — Ченстоховские рудники, трубопровод под Вислой, теперь вот «Жарновец», — перечислил он. — От Плутона пламя видно. Душа не вынесла, решил вернуться, посмотреть, кто тут так хозяйничает. АЭС-то ведь даже не запустили. — Не запустили. А деревья повырубили, луга загубили. С рощей-то что сделали! — Она отвела со лба рыжую прядь. — Да ты кто таков, пан, чтобы вопросы мне задавать? — Твардовски я, — ответил тот, остро глянув прямо в глаза. Ядзя прищурилась. — Твардовски? А имя-то знакомое. Уж не тебя ли поминает пан Борута всякий раз, как в аду очередной пиздец случается? — Надеюсь, что меня, — усмехнулся человек. — Я у пана Боруты вроде занозы в заднице. Не всякому его наебать удается. У тебя, вижу, не вышло. Ядзя вскинула голову, улыбнулась, чуя что-то недоброе. — У меня не вышло? Осторожней, уважаемый пан. С Борутой справилась, и ты не становись на пути. — Ой ли? Со стороны все виднее, досточтимая Яга, — справилась ты с Борутой или поставщиком ему служишь. — Я ведь и голову оторвать не задумаюсь, — вскипела Ядзя — давно с ней так не говорили: с насмешкой да с сожалением, как с дитем малым. — На такого хуя, как пан Борута, я вовек не работала и работать не буду. — Ой ли? — повторил Твардовски. — Ты хоть показатели работы его филиала за последние месяцы видела? Косяком душонки валят, только успевай поворачиваться. А он успевает. По итогам квартала уже под премию карман готовит. А кто ему эти души поставляет? Ты, Ядзя, гневом своим праведным и силой немеряной, не туда направленной. — Да нет же! — крикнула Ядзя. Волнами пошел луг, будто землю тряхнуло, как хозяйка покрывало. — Я людей за грехи наказываю, за разбой и безмозглость, за блядство, что с землей сотворили! — Ты наказываешь, Борута пользуется, — пожал плечами Твардовски. — Ладно, сама смотри, не маленькая. Полечу я, а то до моей души охотников много. А ты, Ядзя, послушай добрый совет: захочешь насолить Боруте по-крупному — выпусти того, с кем ему тяжко придется. Он повернулся и пошел к кораблю, будто и не боялся удара в спину. — Перун… — прошептала Ядзя. Много было в этом имени: и гром, и огонь, и кара беспощадная, и вечный геморрой для директора польского ада. Страшно такое выпустить, страшно и заманчиво. Изменится мир. Но не этого ли она хотела? Возвращения прежних дней. — А то и выпущу, — проговорила она, глядя на взлетающий корабль. — Тогда и тебя достанем, Твардовски. Не думай, что неуязвимый. Корабль полыхнул красным светом из дюз, будто подмигнул на прощанье, и Ядзя на мгновение постигла глубину чувств Боруты относительно пана Твардовски. Ад его заждался, сколько ни посылай свежих душ, а пустовато в аду без Твардовски, скучновато… Но в ближайшие времена Боруте не до скуки будет.