***
Ничья. Эти два пацана вышли в сухую ничью, выбив из друг друга все силы и переступая свои черты возможностей. Бой длился достаточно долго, чтобы Полночь сама захотела остановить это всё действо, ссылаясь на вычерпнутое время. Но нет, в последний момент, Киришима слишком сильно приложил своему сопернику, когда тот готовил свой самый сильный разряд. Синхронно отступили, тупо глянули друг на друга, и свалились в отруб. Сказочные идиоты. Честно? Она не хотела идти в лазарет, проверять их состояние, а желала лишь остаться на своём месте и ждать того самого часа, когда она вновь выйдет на ринг. Но прожигающий взгляд старосты и милая улыбка Кьёки, соулмейта «Пикачу», сделала своё, таща волоком за собой русоволосую по коридорам стадиона. Потом, такими же способами, её затащили в саму комнату, предлагая стать ей актрисой массовки, пока одноклассники будут расспрашивать Исцеляющую девочку об состоянии двух бойцов, а саму Очако будет прожигать злой взгляд алых глаз. Серьёзно, Кацуки смотрел на неё так, будто это она только что завалила его соулмейта на лопатки; волна страха поднялась ещё выше, когда светловолосый медленно поднялся со своего места и позвал её на разговор. Только её и только тет-а-тет. Поэтому, пока Каччан выруливал из комнаты, прихватив с собой девушку, она уже начала мысленно писать завещание, родителям и родственникам достанется вся стипендия и сбережения Уравити, а лучшим друзьям, Тсую и Мине, обещала свои запасы манги, фильмов, косметики и видеоигр. — Слушай сюда, круглолицая, — грубо начал он, останавливаясь в проходе на трибуны стадиона, напротив них были пустующие сиденья учителей, а где-то поодаль Полночь обеспокоено оглядывала Колизей из зрителей. Что-то было определённо не так. — Видишь, учителей нет? А уже по всему чёртовому потоку пошли слухи, что на фестиваль пробрались какие-то злодеи. Ничего серьёзного, если бы не одно но… Карие глаза недоумённо уставились на своего одноклассника, совершенно не понимая, зачем он вообще ей говорит об этом. Нет, конечно, после того, как этот белобрысый спалил её, когда она хныкала от боли после уроков за школой, а после под угрозами грубой расправы заставил признаться, в чём дело, они слегка сблизились в плане общения. Как минимум, Бакуго перестал бросать на неё презрительные взгляды и обидные фразочки, а она становилась для него хорошей соперницей в рукопашном бою с его же помощью в виде ежедневных тренировок. — Не тупи, бесишь, — его зубы зло заскрежетали, выдавая нарастающее раздражение, а горячая рука, которая сжималась всё сильнее на её локте, была весомым аргументом подвигать извилинами. Ещё несколько секунд тишины давили на её, сосредоточенный на боли в новом месте, мозг, но она была так близка к догадке. — У одного из них на месте ранения цветёт чёртовая сакура. В том же месте, где тебя недавно уда… Прерывать Кацуки Бакуго было слишком опасно для жизней абсолютно всех. Даже для девушек или фанаток, что перебивали его злые речи отстать от него. Потому что он никого не щадил, для него все были равны и все заслуживали мощного взрыва прямо в лицо. Но сейчас Урарака не смогла смолчать. Крик, срывающий глотку, вырвался сквозь сжатые зубы и молитвы заткнуть свою пасть; она изгибалась в агонии боли — вдоль всего тела пронеслась необъятная боль, сбивающая с ног и заставляющая беспомощно закричать. Видимо, учителя смогли пробраться к тому злодею, совсем не щадя и нанося удары. — Твою мать, они же убьют тебя так вместе с этим идиотом. Последнее, что он увидела затуманенным взором: обеспокоенное лицо самого злого парня класса, который с некой осторожностью подхватил русоволосую на руки, срываясь с места. Она чувствовала его горячие руки на своём теле, чувствовала, как ветер от быстрого бега обвивал её фигуру, хоть капельку охлаждая от остриёв страдания. Следующий крик потонул где-то в лёгких, наконец, отпуская кареглазую из пут сознания. Лишь острые лепестки нарциссов разорвали на ней спортивную форму школы, распускаясь новыми бутонами.***
— Все за одного… Он говорил тихо, почти расслабленно поглядывая из-под опущенных ресниц на искривлённое лицо паренька в его руках. Как же слабы эти букашки. Как же скучно сидеть здесь наверху без возможности спуститься, когда прямо под твоими ногами происходит настоящая война сторон. Только смельчаки смогли пробраться к нему, жаль, что так и не победят его. Так надоедает быть сильным злодеем, если честно. Один за другим, эти «светлые» феечки запрыгивали к нему на крышу, атакуя прямо в лоб. Ну, конечно, у них же нет времени продумать всё до мелких мелочей. Или они надеяться выдавить из него все силы, прежде чем кинуть бой самых сильных детишек? В любом случае, когда они додумаются до чего-то стоящего, он уже будет давно не здесь. Пальцы на руке спокойно распускаются, отпуская в полёт очередного не счастливчика. Кажется, этот твердолобый парнишка мог покрывать себя не пробивным железом. Но, Деку может его похвалить: он смог даже зацепить его, серьёзно ранив в спину. «Мне жаль, если всё так плохо, мне жаль, если я не смогу помочь тебе…», — напевая давно забытую всеми песню, зеленоглазый пробежался взглядом вдоль крыши дома, ища любимую перчатку на руку. Он где-то выбросил её во время боя, но куда же она могла подеваться? — Да за тобой эстрада плачет. — Клокотание пронеслось прямо у него над головой, принуждая растеряно оторвать взгляд от поисков маленькой кожаной перчаточки, именно она сдерживала его силу, да и отлично дополняла его внешний вид. Тёмные кудряшки делают в воздухе очередной пируэт, Изуку подтягивает узел галстука, опасно улыбаясь прямо в лицо какому-то пареньку. Либо тот рамсы попутал, обращаясь так грубо к уважаемому лидеру Лиги Злодеев, либо он действительно решил сражаться с умирающей девчонкой под боком. Парень морщит носик, пробегаясь взглядом по той самой коротковолосой девушке, прожигающей его своими глазками-пуговками. Что-то тянуло к ней, да и его полюбившееся веточки сакур приятно заныли, будто эта простушка — нечто важное для его судьбы. Деку невинно улыбается, стирая рукой остатки крови с лица, да и нарочито вежливо поправляет свою рубашку, а после кивает головой в сторону раненной. Так он по-доброму предлагает закатать ей рукав и показать цветы её предназначенного. Не может быть всё так легко, да и этот противно рычащий светловолосый незнакомец не спешит нападать на него, только крепче прижимает свою подругу к себе, продолжая зло пялится своими алыми глазами. — Не трогай её, тв… — Закрой пасть! — злодей срывается, громко рявкая прямо в лицо воспылавшему блондину; у обоих глаза от ярости наливаются кровью, губы искривляются в хищных оскалах, а в воздухе уже слышится неприятный запас бензина — видимо, особенность причуды соперника. Ещё немного и оба накинутся друг на друга, ведь даже краем взора видно, как вздуваются вены на теле красноглазого и его нетерпёж поскорее врезать Мидории. — Или завтра случайно не проснёшься, сгнив в какой-то канаве. Вместе со своей спутницей. — Каччан, пожалуйста… Кареглазая медленно отстраняется, скидывая со своей талии горячую ладонь своего друга. Она должна это сделать. Ради себя, своего и чужих благ, за которые она заботилась. Всё время, без устали и, не требуя ничего взамен. С замиранием, темноволосый следит за пальчиками девушки, она тянет собачку вниз, лишь на конце тяжело вздыхает. Слишком большая кофта взмывает ненужной тряпкой прямо в воздух, а картина, скрывающаяся за ней, слишком… прекрасна в глазах Изуку Мидории.Чёрные нарциссы.
Всё прекрасное тело незнакомки покрыто вдоль и поперёк бутонами цветов. Их роскошные лепестки развевались на лёгком ветерке, дрожали вместе с невинной девчушкой, которая так искусно прятала страх в своих глазах. Какая красота…. Рука без перчатки с причудливой лаской проходится по нежной коже, щекочет и заставляет покрыться маленькими мурашками. Его завораживает эта невинность, заставляет внутри довольно пищать, растянув уста в самой милой улыбке. Он ведь не страшен для неё. — Смотри, ты моя пара! — его голос срывается в каком-то нервном вскрике, а со стороны он выглядит маленьким ребёнком с новой игрушкой в руках. Только эти не дышащие тела, да и кровь на его идеальной рубашке портят всю картину. Совсем много портят. «Каччан» зло скалится, рыпаясь в их сторону, заприметив в глазах злодея маленькой складной ножичек, направляющийся прямо в сторону русоволосой, но его останавливает маленькая ладошка незнакомки. Которую и полоснул Мидория, довольно хихикая. Его рука вздрагивает, ощущая, как маленькие веточки нежно-розовой сакуры пробиваются сквозь кожу, расцвета маленьким букетом. Прямо у всех на глазах. Прямо на месте пореза. Сердце. Оно разрывается от радости, учащённо бьётся о стенки рёбер, надеясь вырваться отсюда. Рвануть в руки кареглазого соулмейта и начать мурлыкать. Он ведь так долго этого ждал. Так долго искал её, а она совсем близко была. Но сейчас… их ничего не разлучит в этой жизни. Никто и ничто не посмеет встать у них на пути. — Ну, здравствуй, госпожа соулмейт. Навеки твой, Изуку Мидория…