Вкус лимонных леденцов

Когда убиваешь кого-то безнаказанно, это манит к себе. Когда пользуешься тетрадью смерти, сложно оставаться беспристрастным. Я – бог этого нового мира. И я понемногу очищаю его от той плесени, что накопилась на его теле. — О чём задумался, Лайт? – насмешливый голос Рюка звучит у меня над ухом как раз в тот момент, когда я выхожу из стен колледжа, и я слегка улыбаюсь. — О том, кто будет моей следующей жертвой. — Ну, в этом у тебя недостатка нет! – бог смерти смеётся. Какой он всё же странный! Каждый раз, когда он рядом, меня пробирает внутренняя дрожь – но не от страха, отнюдь! Приятно, когда под рукой такая вот домашняя, лояльно настроенная смерть. Личный бог, помогающий тебе всего лишь за то, чтобы его угостили очередным яблоком. Любопытно, если бы я обладал не только разумом, но и силой богов, я бы тоже вёл себя так странно?.. — Сегодня в кои-то веки не идёшь на курсы? – бурчит Рюк, от души потягиваясь. – Мне уже надоели твои уроки и пыльные аудитории! — А я думал, тебе нравится изучать мир людей, — смотрю на него с интересом. Хм, представляю, как это смотрится со стороны. Впрочем, мы сейчас проходим по тёмному закоулку, где всё равно никого, кроме меня и Рюука, нет. — Нравится, — подтверждает он. – Но иногда полезно сделать перерыв. — Скушать яблочко… — с самым невинным видом подхватываю я, поглядывая на него. — Именно! – Рюк воздевает длинный палец, и чёрное кольцо на нём блестит в солнечном свете. – Кстати, о птичках. Зайди-ка в магазин по дороге домой! Вдруг к нам сегодня придут гости? — М-да… — устало потираю переносицу. Тяжело всё-таки концентрироваться на том, чтобы одновременно быть богом и играть роль простого студента. – Думаешь, ему ещё не надоело? — Этот парень упорный. – Бог смерти подхватывает с прилавка зазевавшего торговца одно яблоко и сочно хрустит им. – Прямо как ты. — Перестань жрать на виду у всех! – как он меня порой раздражает! – Хоть представляешь, как это будет смотреться?! — Прекрасно представляю, — ухмыляется он и отправляет остаток яблока в рот целиком. Наконец-то… — Если я попадусь, то это будет из-за тебя, — ворчу я, пиная валяющуюся на асфальте упаковку из-под чипсов. Хорошая штука эти чипсы, с их помощью можно многого добиться. Например, отвести от себя подозрения. При воспоминании о том, как ловко я тогда провёл следящих за мной агентов ФБР, на лице появляется улыбка. Порой сложно вести себя как обычный студент и не выдать того торжества, которое чувствуешь. Если б только кто-нибудь мог знать, как приятно владеть смертями людей! — Не понимаю, почему шинигами считают, что их власть скучна! – одними губами говорю я – мы идём по людной улице. – Распоряжаться смертью – это так захватывает! — А ты бы попробовал заниматься этим столько лет, сколько я, тебе бы тоже всё осточертело! – Рюк присматривается к окнам моего дома, показавшегося впереди. – Кстати, у нас сегодня и впрямь гость, ты в курсе? — Теперь – да. Спасибо. – Бог смерти действительно может быть бесценным помощником в таких делах, его же никто, кроме меня, не видит… Если бы он ещё не обещал забрать меня, когда я умру… Хотя, впрочем, даже приятно осознавать, что твоя собственная смерть вот так мирно идёт рядом, пока что не предпринимая попыток вырвать твою душу. — Что ж, надеюсь, он любит тортики, — смеюсь я, представляя, как на меня посмотрит мой гость. *** Дверь слегка скрипит, когда я её открываю, и я морщусь. Сколько раз говорил ему нанять профессиональных ремонтников, так нет же! Пытается делать всё сам, починить что-то… Дурак. И трижды дурак, если, как я подозреваю, знает о том, кто я, и при этом продолжает жить со мной под одной крышей. — Я дома! – странно… Никакого ответа не слышу. Конечно, я не ожидаю, что он понесётся вниз по лестнице, рискуя свернуть шею, чтобы меня встретить, но хоть какая-то реакция должна быть… — Рюдзаки! Ты здесь? – кажется, он на втором этаже… — По-моему, малыш добрался до твоей комнаты… — Рюк мерзко хихикает у меня над ухом. – Как думаешь, что он мог бы там такого найти? — Заткнись! – нервничать нельзя! Он просто нарочно выводит меня из себя, чтобы посмеяться. Не надо забывать, что Рюк всё-таки бог смерти, издевательства над смертными ему по рангу положены… — Я сам разберусь! — Ты ещё громче об этом заори, а то он тебя не слышал! – Он оставляет меня, направляясь в кухню и прихватив с собой купленный мною по дороге торт. – А ещё что-то говорит МНЕ о конспирации… — Ненавижу тебя! – сердито бурчу я и чуть ли не вприпрыжку поднимаюсь по лестнице. Если всё в порядке, просто совру, что соскучился. Дверь в мою комнату действительно приоткрыта, и меня окатывает мгновенной ледяной волной. Не может быть! Не то чтобы я запрещал ему лазить по всем комнатам в доме (это было бы настолько подозрительно, что только дурак после этого не догадался бы о моей истинной личности). Но, чёрт побери, каким же подонком надо быть, чтобы в отсутствие хозяина с подозрением копаться в его вещах! Вот уж детектив хронический! — Эй, ты, извращенец! – кричу нарочито весело, чтобы он не занервничал и не совершил какого-нибудь непредсказуемого шага. – Что это ты забыл у меня? Никакого ответа. Может, Рюк пошутил, и на самом деле там никого нет, а я, как дурак, разговариваю с пустотой? Шуточка вполне в духе моего личного бога смерти… Да нет, обычно он говорит правду о том, что мне угрожает. Это в его интересах, в конце концов… — Рюдзаки, ты здесь? В комнате темно, как я люблю. Занавески задёрнуты так, что осталась только узенькая щёлочка. Странно. Краем глаза я улавливаю лёгкое движение и оборачиваюсь. Ну вот. — Попался! – ухмыляется незаметно приблизившийся Рюк. – Что ты ему теперь скажешь? L сидит на моём стуле в своей обычной позе, поджав под себя босые ноги. Он смотрит в пустоту широко открытыми немигающими глазами, а перед ним на столе лежит тетрадь. Чувство ужаса перед разоблачением окатывает меня ледяной волной вместе с подспудным облегчением: теперь не надо скрываться, игра пойдёт в открытую… Стиснув зубы до хруста, подхожу к сидящему на стуле. Интересно, он скажет мне что-нибудь? «Думаю, теперь ты попался, Кира»? Нет, банально. «Я знаю, что ты Кира»? Так это и так очевидно, мы оба не дураки. «Игра окончена!» ? — Фу, отдаёт дешёвой мелодраматичностью, это не совсем в его характере. Хотя, собственно, так ли уж хорошо я его знаю?.. — Эй, Рюдзаки! Ты вообще живой? – беру его за плечо – и внезапно слышу тихое размеренное дыхание. Он что, СПИТ? Вот так вот просто, сидя на стуле с открытыми глазами?! Рюк за моей спиной хохочет в голос. Как хорошо, что его вижу и слышу только я! Стоп. Если L не проснулся от этого хохота, значит, он его не слышит. А из этого следует... Ну точно! Тетрадь перед ним – тоже в чёрной обложке, как и тетрадь смерти, но это не она! А я-то ещё удивлялся, как ему удалось достать её, обойдя мою систему защиты! Это простой конспект, открытый на нерешённой до конца задачке! — Придурок! – шиплю сквозь зубы. Сам не знаю, к кому это относится в большей степени – к помирающему со смеху Рюку за моей спиной или к этому чуду природы, рассевшемуся тут. Как он вообще может спать с открытыми глазами?! — Сегодня вам опять понадобится кровать? – вопрос звучит так невинно, что я бы его убил, если бы только мог. Даже жаль иногда, что шинигами бессмертны. — Можешь приготовить ужин, пока я буду его будить, — ну надо же мне хоть как-то ему отомстить! — Спасибо. Вот только полтергейстом я ещё не промышлял! – Рюк нарочито зевает и направляется в комнату родителей. Надеюсь, сегодня их не будет дома…. – Разбудишь меня, когда закончишь с ним. Он скрывается из виду, пройдя сквозь дверь, и я остаюсь наедине со своим врагом. Чудесно. — Рюдзаки, проснись! – недовольно говорю я. Он сидит на стуле, слегка покачиваясь, того и гляди свалится. У меня на миг возникает искушение чуть-чуть ему помочь. Шею, конечно, не свернёт, хотя… как знать… Когда я трясу его за плечо, он чуть вздрагивает и поднимает на меня свои странные глаза. Я никогда в этом не признаюсь, но меня несколько пугает его взгляд. Огромный зрачок и тонкая серая радужка по краю, словно допущенная в глаза из милости, чтобы не слишком уж шокировать окружающих… Бррр! И этот парень, кажется, никогда не моргает. — Привет. Уже вернулся? – Он сонно потирает ладонью глаза. – Я слегка задремал, прости. — Ничего себе слегка! – мысленно чуть-чуть расслабляюсь. Кажется, он меня по-прежнему только подозревает в убийствах. Кажется. — Немного устал. Перезанимался, наверное. – Как меня иногда раздражает этот тихонький голосок! – Ты не мог бы отойти от моего стула? Я собираюсь досыпать на кровати, а для этого надо сначала встать. — Ну и зачем ты изображал тут больного совёнка и спал сидя? Мог бы сразу пойти в кровать, — пожимаю плечами. Этот парень гений в расследовании, но в жизни иногда наивен, как младенец. — Я хотел дождаться тебя. – Он смотрит на меня своими неподвижными глазами, действительно похожий на растрёпанную маленькую сову. И сидит так же, поджав ноги, как лапки. И это мой самый опасный враг, подумать только... — Идём в кровать. – Я наклоняюсь и подхватываю его на руки. Замечательно. Носить своего врага на руках – это маразм, до которого ещё додуматься надо. Однако, дошёл ты, Кира, до красивой жизни… — Я сам пойду… — бормочет враг, немного потрепыхавшись и замирая у меня на руках. – Не стоило, Лайт… — А не пошёл бы ты… — мрачно говорю я, перекладывая его на постель и укладываясь рядом. – Лучший студент… Что бы ты понимал… — Обычно я понимаю всё, что нужно понять, — еле слышно шепчет он, и я чувствую на своей шее тёплое дыхание. – Лайт… — Чего тебе? — Я рад, что ты дома. – Мокрый носик утыкается мне в шею. — Ты что, простудился? – этого ещё не хватало! Не могу же я приносить лекарства тому, кого предпочёл бы видеть мёртвым! – Не смей болеть, ясно? — Хорошо, Лайт… — шепчет он и бормочет сонно: — Поцелуй меня… — С какой бы это стати? Если тебе надо, сам и целуй! — Я так хочу спать, что не могу подняться… Вот что с ним делать? Приподнимаюсь на локтях, наклоняюсь над ним и бережно касаюсь губами сухих, обветренных губ. У него всегда кисловатый привкус лимонных леденцов. За это время я к нему уже привык… — Ты такой тёплый! – счастливо шепчет он – и сворачивается клубком, обняв меня руками. Через минуту я уже слышу размеренное сопение у себя над ухом. — И что, это всё? – недоверчиво говорит Рюк, заглядывая в комнату. – Никакого ломания кровати, твоих криков и его стонов? Просто поцелуй – и он вырубился? Я был о тебе лучшего мнения, зануда! — Заткнись. – Мне сейчас слишком хорошо, чтобы ещё спорить с ним. Убеждаюсь, что L действительно спит, осторожно освобождаюсь из его крепких объятий и встаю. Если проснётся – мне надо сделать уроки. Если нет… я работаю над излечением этого мира. — Порой я не понимаю вас, смертных, — жалуется Рюк и, поскольку я освободил место, немедленно укладывается рядом с L, уделив ему своё внимание и рассматривая со всех сторон, как диковинную игрушку. Извращенец. Я ставлю у кровати тёплые тапки, чтобы мой больной враг не простудился ещё больше, когда, по своему обыкновению, резко проснётся и побежит меня искать. Он как-то говорил, что хочет удостовериться в том, что я никуда не исчез за ночь и всё ещё жив. На редкость странный парень всё-таки. Тетрадь удобно ложится мне в руки, и я аккуратно прикрываю её учебником. Обычно простая маскировка действует лучше, чем навороченные меры предосторожности. — Если ненароком придушишь его во сне, буду благодарен, — говорю я Рюку и погружаюсь в работу. Есть в этом какая-то особая наглость – убивать преступников практически на глазах у своего главного преследователя. *** Когда Лайт спрятал тетрадь и лёг под одеяло, не раздеваясь, бог смерти задумчиво посмотрел на стоящие возле кровати лакированные ботинки студента колледжа и приткнувшиеся к ним, кое-как разбросанные тапки с махровыми заячьими ушами и одним оторванным глазком, на месте которого торчат нитки. — Будешь благодарен, если я его придушу во сне? – ухмыляется он, глядя на то, как сонный Лайт собственнически прижимает к себе сопящего рядом черноволосого паренька и зарывается носом в его волосы. – Да-да, так я тебе и поверил… …А Лайт – убийца Кира – чувствует сквозь дремоту вкус лимонных леденцов. И безмятежно улыбается во сне.