Как с тобой справляться?

24 декабря. / 13:46 / Серёжа лениво и даже немного грустно подходит к высокому резному зелёному забору, проходя в низкую (даже для него) калитку. Он окидывает взглядом окутанные снегом детские площадки, трёхэтажные серые здания, одно из которых предназначено для проживания детей, а другое для учёбы. Парень туманно обходит здание, по ту сторону, которого находится вход внутрь, после чего заходит в светлое широкое фойе, освещённое желтым цветом. Слева стоит вахта, за которой сидит старый, но добрый на вид охранник, работающий тут уже около двадцати лет, а справа, прямо на стене, висят большие прямоугольные зеркала. К этой же стене приставлена узкая, но длинная лавочка, растянутая от входа до коридора в правое крыло здания, в котором живут дети. Коридор в левое крыло ведёт в помещение столовой и здание «школы», где дети каждый день учатся, поэтому Серёжа идёт в правое крыло, к Лизе. Безответно поздоровавшись со спящим после ночной смены охранником, парень проходит в коридор, вдоль которого наблюдает небольшую «выставку» детских рисунков, наклеенных на большой и длинный стенд. По левую сторону он видит четыре квадратных окна, прикрытых короткими подобиями штор, красиво развивающимися от каждого дуновения ветра. Пройдя окрашенный в жёлтый цвет коридор, он подходит к розовой лестнице, начиная медленный подъём. По левую сторону, где находится стена, покрытая «шубой», наклеены маленькие белые снежинки, сделанные детьми младшей (начальной) школы. «Наверняка одна из них сделана Лизой» Через пару секунд он поднимается на второй этаж. Он освещен белым светом, что сильно бросается в глаза, после подъёма по тёмной лестнице, а стены окрашены в нежно-зелёный цвет. В узком длинном коридорчике по левую сторону он видит большой яркий цветок, сделанный из вырезанных из цветной бумаги детских ладошек, которые они делали сами, и наклеенных друг на друга, создавая объём этой душераздирающей композиции, пробивающей на слёзы. Ладошки наклеены вокруг нарисованного на стене желтого круга, символизирующем середину цветка, а чуть ниже виднеется ярко-зелёный тонкий стебелёк, с двумя смотрящими в разные стороны листьями. Серёжа с интересом подходит к этой аппликации, после чего замечает, что каждый «лепесток» в самом краю (на мизинце) подписан, отчего его сердце сжалось. Как же здесь много брошенных детей! Он начинает искать ладошку Лизы. Почему-то захотелось это сделать. Через пару секунд он находит небольшой оранжевый «лепесток», находящийся прямо рядом с «серединой». «Матвиенко Л.» Серёжа кротко улыбнулся своей находке, после чего потихоньку отходит назад. Только сейчас парень замечает, что все лепестки этого цветка расположены по увеличению: от самых маленьких в центре, до самых «взрослых» по краям. Он понимает эту тонкую метафору: самые «крайние» совсем скоро «оторвутся» из этого цветка, и «улетят» в самостоятельную жизнь, а самые «маленькие» только начинают расти, поэтому находятся в самом центре и под защитой. Через пару минут философских раздумий, он наконец отходит от стены, продолжая свой бесконечный поход. Он медленно перебирает ногами в самый конец узкого пустого коридора, двери под номером 10, на которой сверху написано четыре фамилии, одна из которых Матвиенко. Там живёт Лиза. Серёжа томно выдыхает, после чего неуверенно стучит в дверь. Не дожидаясь какой-либо реакции, он заходит внутрь. Перед ним открывается душещипательная картина: три маленьких девочки в маленькой тесной комнатке, сидят на полу между двумя двухэтажными кроватями, стоящих по обе стороны помещения, играются с самодельными куклами, сшитыми на уроках «творческого образования». Он, мило улыбаясь, опирается плечом в стоящий прямо рядом с дверью, по её правую сторону, и смотрит на не замечающих из-за увлечённости сюжетом игры девчат. Вдруг одна из них резко оборачивается, после чего громко и весело кричит: «Лиза, за тобой пришли!», после чего та тоже подняла голову, замечая Серёжу. Девочка выкидывает из рук маленькую текстильную куколку, после чего спешит подбежать к парню. Она буквально прыгает на не ожидающего такого поворота брата, повиснув на нём, словно маленькая коала на эвкалипте, зацепившись за тонкую шею. - Я уже думала ты не придёшь! – радуется Лиза, возвращаясь на ноги – Ты чего так долго? - Извини, малыш, задержался, - выпрямляется парень – Чем вы тут занимаетесь? – он присаживается к остальным девочкам, с интересом рассматривая их куколок. - Играемся, - робко отвечает одна из Лизиных сожительниц – А вы её забираете? - Да, - соглашается Серёжа – Так что Лиз, собирайся, прощайся и поедем, хорошо? - К маме? – задаёт самый страшный вопрос девчонка. - Д-да… - грустно выдыхает парень, замечая искреннее счастье в глазах малой – Собирайся поскорей. Серёжа поднимается на ноги, походя к небольшому заставленному окну. Через пару минут Лиза счастливо сообщает, что готова ехать, после чего, схватив на плечо небольшой рюкзачок с вещами,они вместе покидают комнатку. - Мы сейчас поедем к маме, наконец-то! – радостно припрыгивая, констатирует девочка. - Тише, Лиз, не кричи… - пытается успокоить сестру парень, что она внимательно слушает. - А нас снова тот дядя на машине повезёт? – вдруг выпаливает девочка, отчего Серёжино чуткое сердце вновь сжалось. - Нет, - выдыхает он – А что, хочешь, чтобы он приехал? - Н-ну… не знаю, он хороший. - Ну, с этим не поспоришь, - Серёжа мило улыбнулся, смущённо опустив глаза - Ну ничего, мы сейчас и без него до дома доберёмся. На автобусе. - Это таааак долго… - устало затянула Лиза. - Ну… а что поделаешь? У меня машины нет - , спустившись к вахте, отвечает старший – Беги, одевайся, а я тут подожду. Девочка быстро убежала куда-то вниз по лестнице, находящейся прямо напротив входа в здание, где, как Серёжа позже узнал, находится раздевалка. Он погружается в «режим ожидания» попутно рассматривая себя в больших зеркалах, полностью закрывающих стену. Ему до безумия сильно не хочется везти малую к маме. Ему страшно, что она может что-то с ней сделать в порыве гнева или пьяном угаре, если вновь запьёт. Но сейчас это лучший вариант. К себе забрать её точно нельзя. Это намного страшней. Парень успокаивает себя тем, что мать ещё никогда не била сестру, и искренне надеется, что до такого не дойдёт. За раздумьями Сережа не заметил появления малой, которая, воспользовшись этим, не упустила шанса его напугать, выпрыгнув из-за большой колонны, находящейся позади парня. Слабое сердце старшего непонятно как выдержало это испытание, но он, всё-таки, смог сделать вид, будто ему вовсе не было страшно. - А почему он не приехал? – вдруг продолжает Лиза, выходя на улицу. - Он тебе так нужен? – недоумевает парень, , закрывая за собой металлическую дверь. - Он такой добрый и весёлый! Он мне нравится, - смело отвечает девочка, весело прыгая по снегу – Вы дружите? Серёжа не знает что ответить. Хотя нет, что ответить сестре он знает, но что ответить самому себе и как понять кто Дима лично ему, он понятия не имеет. Воспоминания нежных и робких объятий, страстного и жаркого поцелуя и тонн мотивирующей поддержки не могут определяться словом «дружба». Но думать о чём-то более серьёзном он боится. Это не так. - Да, - выдыхает старший – Общаемся… Он… сейчас занят сильно, вот и не приехал, - врёт он, чтобы Лиза не расстраивалась. - Да? А что он делает? - Работает, - направляясь к остановке, преодолев территорию интерната, отвечает парень. - Да? А кем? - Учителем. - Круто. А что он учит? - Окружающий мир, - «упрощает» Серёжа, после чего, осознав, что перестать думать о Диме у него не получится, в его голову всплывают непонятные мысли. После их последней «встречи» дома, они не общались, хотя у них были совместные пары, и они часто пересекались в коридорах универа. Четыре дня. Парню тревожно. Он заметно грустнеет, но Лиза этого не видит, так как увлечённо продолжает что-то спрашивать у парня. Его взгляд становится опустошённым, но хранящим надежду. Вопрос о том, почему это происходит, сейчас стоит на первом месте. «Я же, вроде, ничего не сделал,… Почему он даже ничего по теме не спрашивает?... И репетиторство отменил, хотя я ему со всеми его делами помог.... и он должен быть свободным.… Вдруг я его чем-то обидел? Или испугал? Или…» Серёжа вдруг запаниковал. В груди сильно заколотилось сердце, а в голове закрутились миллионы вариантов причин, из-за которых это могло произойти. В последнее время он стал очень нестабильным. Любая малейшая проблема раздувалась его уставшим мозгом до невероятных размеров. Несмотря на своё внешнее спокойствие и равнодушие, внутри постоянно что-то взрывается, заставляя нервничать и замыкаться в себе, до поздней ночи сидя где-то в парке, лишь бы не находиться среди алкашей. Это началось с момента «заселения» в «ДТ». С каждым днем, с каждой ночью, с каждой минутой и даже секундой нахождения в этом грязном страшном месте, ему становилось мерзко. День за днём встречаясь с этими жирными (что удивительно, ведь денег на поесть у них нет тоже), старыми и спившимися мужиками и бабами, вызывающими отвращение одним своим внешним видом, ему становится всё хуже и хуже от понимания того, что он здесь находиться не должен. Каждая пылинка, находящаяся в пределах этого места буквально убивает его изнутри. С момента заселения он пытается по максимуму избегать пребывания в «ДТ»: часами гулял по городу, когда было потеплей, находился у Лёши, до и после их «расставания», и даже согласился на репетиторство с Позовым изначально из-за этого. В итоге получается, что он туда приходит только на ночь, лишь бы не находиться в одном помещении с бомжами, алкашами и наркоманами. За почти полтора месяца жизни в этом месте, он постоянно себя накручивает. Мысли о том, что по итогу он и сам станет «типичным» жителем «ДТ». От этого страх. Страх так и умереть старым вонючим бомжом, никак не состоявшимся в жизни. Помимо всего прочего так же сильно давит на психику его отношения с людьми. Лёша почему-то снова замолчал, мать уже давно забила, Чехов весь в отношениях с Топольнёй, а теперь и Дима, человек к которому он всегда мог придти за помощью или советом, от него отстраняется. Эта закономерность заставляет капаться в себе, ища ту мерзкую черту собственного характера, отталкивающую людей. Пока не нашёл. От этих неприятных, тревожных и даже пугающих мыслей, от которых внутри всё сжимается, а на голову что-то давит, отчего темнеет в глазах, он не может сдержать робкой, но полной страхом слезу, медленно спускающуюся вниз по острым от недоедания скулам и щетинистой щеке. По коже пробежали противные мурашки, от которых он даже несдержанно дёрнулся, чуть не ударив локтем сестру, не заметив, как она прижалась к нему, испугавшись какой-то уличной собаки, но, извинившись и нервно вытерев слезу, беспорядочно водя дрожащей ладонью по лицу, всё время, смотря в одну точку на земле, «возвращается к жизни». - Серёж, наш автобус подъехал, ты чего стоишь? – спрашивает Лиза, подойдя к краю остановки. - Ой, прости, всё побежали, - резко «просыпается» парень, хватая девочку под руку и забегая с ней в автобус. - Ты устал, что ли? – присаживаясь на свободное место у окна, спрашивает Лиза. - Д-да… не выспался, - нагло врёт Сергей, не желая ввязывать малую в свои проблемы. Тут он вспоминает недавнюю ситуацию с Позовым, где он солнечно улыбался и мило смущался, отводя глаза, хотя за душой находится обрывистая пропасть, в которую парень вот-вот прыгнет, полностью погрузившись в себя. Это же происходит и сейчас. Он нагло врёт, смотря сестре в глаза, отчего становится ещё больней и тяжелее. В тишине они уезжают за город, где выходят на нужной остановке. Как в тумане парень доводит сестру домой, снова не решаясь нажать на злосчастный звонок, после чего, попрощавшись и дождавшись закрытия дверей, уходит. Парень медленно спускается вниз по холодным серым бетонным ступенькам, закрытый в серых холодных бетонных стенах. Память. Всплывают яркие чёткие картинки. Маленький семилетний мальчик радостно летит вниз по лестнице, освещённый ярким жёлтым солнечным светом. Его окружают отделанные чем-то зелёным стены, справа красивые деревянные новенькие лакированные перила, а на окне в пролёте между этажами стоит большая плошка с большим (домашним) цветком, который предавал картине жизни. Мальчик одет в зелёную футболочку и коричневые шортики, достающие до колена. Из-за освещённости помещения видны летающие частички пыли, которые взмыли вверх от сильного весёлого и громкого топанья маленьких ножек по ступенькам. С лица мальчишки не сходит задорная улыбка он явно спешит куда-то, где его ждут и где ему будет весело. Это воспоминание, будто живое, ведь в ушах парня, параллельно с этой картинкой, звучит громкий детский смех, который буквально его оглушает. Серёжа останавливается и закрывает глаза. Он сильно жмурится, то ли пытаясь перестать думать об этом, то ли пытаясь прогнать эту картинку. Он открывает глаза. Картина вновь стала реальной: серые облупленные стены, пустое разбитое окно и ледяное железное основание перил. Так намного реальней. Парень продолжает спуск. Через пару минут он доходит до металлической двери, находящейся в полной темноте от отсутствия какого-либо света. На ощупь он находит маленькую кнопку, после чего быстро выбегает на улицу. В глаза бьёт ослепляющий солнечный свет, отражающийся и усиливающийся от лежащих сугробов снега. Он сильно жмурится и даже прикрывает лицо руками, пытаясь спрятаться от солнца, после чего, привыкнув к свету, продолжает дорогу. Он лениво окидывает взглядом старую разрушенную детскую площадку, укрытую снегом. Вновь всплывает картинка. Всё тот же мальчик радостно бежит по улице. Он задорно перебегает от подъезда до площадки, огороженной резным невысоким (буквально до колена восьмилетнего мальчика) заборчиком, покрашенным в зелёный. На площадке много детей. Все веселятся и играют, Серёжа не исключение. Парень в который раз жмурится. Он пытается не думать об этом. Эти солнечные воспоминания вызывают в нём грусть. «Всё, хватит, я не хочу!» Он сильно напрягается до таких пор, как в голове чувствуется сильное давление, будто сжимающее мозг у висков. Парень чуть ли не хватается за голову, дабы вызвать состояние, отвлекающее его от приятных и одновременно неприятных мыслей. Так он доходит до остановки.

* * *

/ 15:43 / Сегодня он прогулял учёбу. Второй раз за всё это время. Посмотрев на время, Серёжа понимает, что последняя пара уже заканчивается, причём последняя не только на сегодня, а и в этом уходящем году. И если до этого он собирался придти хотя бы на половину пар, то сейчас понимает, что это полностью бессмысленное занятие. Он едет «домой». Туманно ввалившись в автобус и упав на свободное у окна место, он замечает сообщение от Лёши. / - Привет, чем занимаешься? - Да ничем.… Домой еду. - Откуда же? - От мамы. Я к ней сестру отвозил. – У тебя есть сестра? - Н-ну да… Я же говорил, кажется… - Я не помню.… Но ладно, я не поэтому пишу. Не хочешь ко мне сегодня приехать? - С радостью) Ко скольки подскочить? - Да хоть сейчас, если свободен - Хорошо, жди) / Проходит бесконечно длинные два часа, пока он наконец-то подходит к квартире парня. Шумно выдыхая и закрывая глаза, он нажимает на звонок, упираясь в него всей массой своего хилого тела.

/POV /

Спустя пару секунд я устало вваливаюсь в квартиру, не обращая внимания на вечно смазливую мордочку парня, тут же, закрыв дверь, упираясь спиной в стену. Я туманно запрокидываю голову, томно дыша и закрыв на мгновение глаза. - Серёж, проходи, давай, - пытаются нежничать, но в его словах я заметил едва уловимый холод. Стало тревожно. - Извини… мне не очень хорошо, - после этого признания Лёша, сделав вид, что не услышал, покидает коридор, уходя куда-то в кухню – А ты чем тут занимаешься? – судорожно пытаюсь перевести тему я, прикладывая чуть ли не последние силы, чтобы разуться и стянуть промокшую от растаявшего снега куртку. Наконец слышу ответ. - Ничем особо. Готовлюсь к завтрашней смене. Меня на сутки поставили, прикинь. Я обессилено падаю на сиденье за столом, которое, почему-то, встречает меня грубо. Я тихо взвываю от боли, но сил ни на то чтобы вскрикнуть, ни уж тем более на то, чтобы подняться, во мне больше нет. Только /16:38/ , а я уже полностью опустошён. Со мной такого раньше не было. И это тревожит. Продолжаю диалог. - А с чего это? Разве кассиры должны работать в ночь? - Я взял подработку. Типа ночной дежурный, с охранником будем тусить всю ночь. - Ясно, это ведь на завтра? - Да, - выдыхает он, направляясь к балкону, находящемуся на кухне. Я следую за ним. Устало перебирая ногами, отчего появившись на балконе спустя почти минуту, чем мой парень, я выхожу на воздух. Я приятно закрываю глаза, вдыхая полной грудью до боли приятный запах. Ментоловые сигареты. Точно такие же, что курит Позов. Я буквально чувствую, как приятный нежный дым наполняет мои лёгкие. Я даже не пытаюсь сдерживать чистые эмоции наслаждения от этого невероятного момента. Я опираюсь спиной в стену, что находится ближе в квартире, в то время как Лёша, находясь в не более чем двух шагах от меня, буквально высунувшись из открытого балконного окна, лениво потягивает сигарету, даже не оглядываясь в мою сторону. По моей коже пробежались мурашки, и я даже не знаю отчего: то ли от холода, то ли от нахлынувших эмоций, ведь в памяти непременно всплывают греющие картинки, подкреплённые неподдельными ощущениями. Я всё ещё помню тот жаркий поцелуй, от воспоминаний о котором у меня скручивает живот, помню ту страсть, которая почему-то мной тогда овладела, и помню лёгкий, едва ощутимый ментоловый вкус на губах, который мне щедро передался с губ преподавателя. От всех этих приятностей, впервые за весь день посетивших мою голову, я решил выразить эмоции действием. Я из последних сил продвигаюсь вперёд, к окну, и нежно со спины обнимаю Лёшу, уложив голову ему на плечо. Я чувственно целую его в шею, аккуратно отодвинув ворот белой рубашки. Вдруг, замечаю красное пятно под тканью. Долго думать не пришлось. Я, грустно выдохнув прямо в шею, плавно спускаю руки, пряча их за себя и скрещивая между собой. Обойдя Лёшу, я становлюсь рядом с ним, продолжая вдыхать нежнейший запах сигарет, перебивающийся со свежим зимним воздухом. - И давно ли ты куришь? – чуть грубее, чем изначально хотел, спрашиваю я – Не помню за тобой такого. - Недавно… - отвечает он, выкидывая окурок прямо за улицу. - А почему ментоловые? - А откуда ты знаешь, что они ментоловые? - По запаху. - Ты тоже куришь? - Нет. - А откуда тогда ты знаешь, как они пахнут? - Эм… Друг курит их же… - Ясно. Осознав, что общаться со мной сейчас не очень хотят, (хотя зачем тогда звали?), я ухожу с балкона. Я тихо буркнул, что пойду в комнату, после чего исчезаю в коридоре. Я падаю на мягкий диван и почти сразу засыпаю. Я сильно устал. / 02:25 / Я просыпаюсь. На мне лежит рука Леши, он всё-таки спит со мной. Я сонно тянусь до телефона, после чего, увидев время, конкретно офигел. Как же долго я спал. Уснуть я больше не могу. Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. В голове всплывает неприятные диалоги с Лёшей. Почему он так холоден? Почему опять с кем-то спал? Почему даже не поинтересовался моим состоянием, хотя я даже сказал, что мне нехорошо?! От этих мыслей у меня даже потекла слеза. Вот Позов ни за что не промолчал бы, если б услышал такое. Он бы начал интересоваться, спрашивать (или даже выпытывать) честные ответы, а потом поддержал бы или даже помог. Он всегда готов придти на помощь, даже если сам сильно занят. Например, когда мне надо было ехать к маме, он бросил свою работу и поехал вместе со мной. Или когда он поступил точно так же, когда мне надо было ехать с Лизой в магазин. Почему я заметил это только сейчас? Даже немного стыдно.… Не понятно, почему он ко мне так открыто и по-доброму относится, но мне это очень и очень приятно. Я даже сам не заметил, как он стал для меня единственной и самой крепкой стеной и поддержкой. Но что меня до сих пор удивляет, это то, что он, судя по всему, понравился Лизе. Что и вправду очень восхищает, ведь она, не смотря на то, что ещё маленький ребёнок, совсем не может доверять и открываться людям. Дима и вправду творит что-то невероятное. Но от этих мыслей стало немного не по себе, ведь я сейчас лежу в одной постели со своим парнем, а думаю о другом человеке. Мне стало и вправду неприятно, но я пытаюсь себя успокоить тем, что Лёша, в отличие от меня, еще, и спит с другими, пока я просто… мечтаю(?)… Нет,… что за бред?... Просто думаю о другом (парне). Но всё равно не очень приятно. Так я проворочился ещё очень долго и уснул лишь под утро. За сегодняшний день я слишком вымотан своими мыслями.