Появление нового Ёкая

      Ночь. Укрытое за плотными облаками небо лишь изредка являло тем, кто не спит, спрятанные звезды и луну, которые на короткий время освещали мир вокруг, после чего вновь скрывались за непроглядными облаками. Возможно, это давало кому то шанс увидеть тропу, потерянную во тьме, кому то на мгновение разглядеть ночной пейзаж и запечатлеть его в памяти. Кому то уже, это помогло удостовериться в правильности своего пути.       Когда седзи медленно открылись, лунный свет тут же проник внутрь, освещая пространство небольшого дома. Холодный воздух также не стал мешкать и принялся заполнять пространство, выгоняя тепло. Однако, это продлилось лишь до того момента, пока женская фигура, давшая холоду возможность проникнуть в теплое помещение, не зашла внутрь и не закрыла седзи. Ее походка с первого взгляда казалась легкой и быстрой, словно она следовала движению ветра, при этом не издавая ни единого звука, но приглядевшись, можно было заметить в ее движениях некоторую заторможенность. С момента, как она зашла в дом, это стало видно гораздо лучше. Та грация, с которой она зашла в дом, пропала в следующий миг, ее фигура в мгновение ссутулилась, а с ее губ сорвался усталый вздох. Медленно продвигаясь в сторону спальни, она сбрасывала с себя пропахшую потом и явно надоевшую за весь день одежду, создавая тем самым позади себя тропу из этой самой одежды. Когда же на ней осталось лишь кимоно, которое уже сползло с ее плеч и когда ей оставалось пройти лишь несколько шагов до заветной комнаты с котацу, она резко остановилась. Который по счету зевок за это непродолжительное время прервался где то на половине, а ее лицо из усталого, стало неожиданно серьезным и сосредоточенным. Еще несколько секунд она смотрела прямо перед собой, а ее правый глаз с каждой секундой начинал все сильнее дергаться. В следующую секунду она наконец медленно повернула свою голову в мою сторону.        — Вечер добрый, Амэ, — спокойно произнес я, сидя за столом, подперев голову рукой и с улыбкой глядя на свою бывшую наставницу, — хотя, в твоем случае, доброй ночи. Вновь работаешь допоздна?        Некоторое время Амэтерэзу неподвижно смотрела на меня. В ее глазах явно читалось глубокое недоумение, которое впрочем неудивительно. Не заметить того, что я сижу в углу комнаты за небольшим столом, в окружении свитков довольно сложно. Хотя, учитывая то, что на столе горит лампа, которая тускло освещает всю комнату, то найти меня становится гораздо проще, но точно не для Амэтерэзу, которая вновь работает дольше, чем должна.       — П-привет, Акира, — тихо произнесла Амэтерэзу, быстро отвернувшись и накидывая на свои плечи кимоно, — не ожидала, что ты уже вернулся. Думала, что ты вновь пропадешь на месяц — другой.        — Обстоятельства не те, да и задерживаться не очень хотелось, — ответил я, слегка дернув плечами. Не хочется мне вспоминать причину, по которой пришлось отправляться в незапланированную охоту и то, во что в итоге это вылилось, — и Амэ, вообще — то, я вернулся уже вроде как дня три. И да, прежде чем ты вновь начнешь ругать за то, что я не дал отчет о возвращении, скажу, что он уже который день лежит у тебя в кабинете без дела.        В следующую секунду лицо Амэтерэзу, которое до этого имело несколько недоуменный вид, начало медленно вытягиваться от удивления. Прежде, чем она успела сказать хоть слово, я продолжил:        — По возвращению я сразу же написал о том, что успел сделать и где побывать, после чего в этот же день пришел к тебе в кабинет и оставил отчет у тебя. Кстати говоря, ты там тоже была, но ты больше была похожа на человека, пораженного ядом райдзю. Ками, ты даже не отреагировала на то, что я у тебя прямо в кабинете амулет пламени поджег, которым я хотел привлечь твое внимание. И еще ты говоришь что именно у меня реакция заторможена, хотя сама доводишь себя до того, что не помнишь моего появления у тебя в кабинете. А ведь за все это время, я ни разу не видел, чтобы ты возвращалась домой.        Амэтерэзу не знала что сказать. Ее взгляд постоянно останавливался на каком нибудь предмете или стене, но никак не хотел фокусироваться на мне, а лицо с каждым разом становилось мрачнее. Хотя, сейчас она была больше похожа на провинившегося ребенка, которого отчитывали родители.        — Н-но ведь, я наконец таки смогла пойти отдохнуть, — едва слышимо произнесла она, на что я так же тихо хмыкнул, — я наконец закончила со всеми делами…        — Которых завтра будет ровно столько же, как и сегодня, — перебил я ее, — и с которыми ты бы опять не справилась в таком состоянии.        — Почему ты так решил?        — Потому что, — я обвел взглядом забитый различными свитками стол, за которым я сижу, после чего вновь перевел свой взгляд на Амэ, — не возьми я часть твоей работы, то ты бы осталась в своем душном кабинете надолго.        Амэтерэзу молча глядела в пол, явно не находя, что сказать в ответ. Глядя на нее, я невольно цыкнул… после чего отвернулся, пытаясь убрать с лица кривую улыбку. Выходило настолько плохо, что пришлось прикрывать лицо рукой. Ками, я сейчас свою бывшую наставницу как заигравшегося допоздна ребенка отчитал, как тут еще реагировать? Да и ее вид сейчас вызывал у меня еще большую улыбку. Нет, я конечно видел еще до этого ее уставшей и заспанной, но сейчас ее недосып перешел на новый уровень. Однако, как бы я не хотел упрекать ее, затягивать не стоит. Есть дела важнее.        — Ладно, — тихо произнес я, вновь поворачиваясь к Амэ и привлекая ее внимание к себе, — в твоей работе я явно не особо могу помочь, но сделаю все что смогу, а ты давай иди спать. И без разговоров, — перебил я Амэ, не давая сказать даже слово, — тебе отдых нужен гораздо больше, чем мне.        Амэ, обреченно вздохнув, побрела в сторону комнаты. Я же, проводив ее взглядом, а после проследив за ее духовной энергией, точно так же обреченно вздохнул. Ками она вообще не знает меры в своем деле. Вроде и уважаемая отшельница, но если узнать получше, то окажется, что все не так просто. Работает в храме без меры, отдыхать отказывается, да еще и учеников постоянно учит. Даже то, что я забираю порой часть ее работы не особо то и помогает. Складывается ощущение, что ей нравится эта работа, причем настолько, что готова жертвовать своим здоровьем ради этой работы. Хотя, как сказал бы Кеншин, не мне это говорить.       Подумав об этом, улыбка, которая все это время была на моем лице, мгновенно пропала. Вновь едва слышимо вздохнув, я провел рукой по свертку ткани, сбоку от меня. Духовная энергия едва пробивалась сквозь плотную ткань и сквозь печать, которую я на нее наложил. Убрав руку со свертка, я повернулся к столу и отодвинул часть свитков, являя свету другие свитки.        С того злополучного дня прошло уже по крайней мере, дней десять. Обычно, я уже забываю о том, что происходило в такой срок, но тот день был выжжен у меня в памяти. И примерно с того дня я пытаюсь придумать, как починить клинок. По крайней мере, это была его просьба, прежде чем он замолчал. Собирать его осколки, со сломанной ногой и плечом, дело не из приятных и потому, когда я собрал их своей отмерзшей рукой, просто вырубился от боли. Прямо посреди поляны. Благо, когда я очнулся посреди ночи, никакой екай не хотел меня сожрать. Даже больше, я их даже на границе своего восприятия не наблюдал. Как будто они боялись идти сюда, зная, какой екай здесь должен быть. Пока я думал о том, как мне добираться до людей со сломанной ногой, то заметил, что боль, которая до этого постоянно пульсировала в ноге и плече, неожиданно пропала. Даже больше — нога, как плечо и отмерзшая рука были целы, лишь немного отдавали болью когда я ими двигал. Вот только, задумываться над этим я долго не хотел. Собрав остатки клинка и завернув их в вырванный правый рукав, я тут же двинулся в сторону деревни охотников. Добраться до нее я так и не смог, так как на пути я встретил ту самую группу охотников, с которыми встретил екая тьмы. Вспомнив все то, что мне пришлось пережить днем ранее, я высказал им все, что успело накопиться за это время. Не самая лучшая идея, кричать, ругать и всячески материть охотников в темном лесу посреди ночи, но мне на тот момент было плевать. Я едва не погиб, потерял все снаряжение, вновь доверился екаю, который потом просто кинул меня, оставив наедине с другим екаем и самое главное — я лишился своего оружия, которое стало мне другом. Именно из — за последнего я и высказал им все, что думал в тот момент, а именно то, что какие они доверчивые до слухов, из — за которых готовы подозревать даже охотников на екаев. Охотники не стали молча слушать то, как я их едва ли не грязью поливаю и стали спорить и ругать меня за мою некомпетентность. В какой то момент, когда наша перепалка достигла своего пика, кто то из них сказал, что такому неудачливому ученику Амэтерэзу как я, сейчас вообще не выгодно говорить что то против них, так как численное преимущество за ними, а у меня даже оружия нет. Возможно, я бы смог сказать что то в ответ, но краем уха, я смог услышать, как один из них сказал то, что явно не стоило говорить.       «Амэтерэзу — сан похоже совсем ополоумела, раз взяла в ученики такого как он.»        Я привык, когда обо мне говорят нехорошее. Привык, когда обо мне пускают слухи. Возможно, я бы даже простил этим охотникам то, что они тогда обо мне говорили, так как я просто был зол на них и хотел высказаться. Как ни крути, но я привык к такому отношению.        Но оскорблять ту, благодаря кому я достиг того, что имею сейчас, этим щенкам я в жизни не позволю.        За несколько секунд вокруг меня образовался вихрь ветра, который неслабо успел напугать охотников. Как ни крути, но это было действительно страшно. Мне сразу же вспомнился случай с тэнгу, которая хотела нас разорвать вихрем. Но, этот вихрь был под моим контролем и мне вреда не причинил бы, в отличии от охотников снаружи, которые тогда испугались и выхватили клинки. Все, кроме одного.        Хитоси, в отличии от остальных, не участвовал в дискуссии а лишь стоял в стороне и следил за нами. Возможно, он знал, что мне нужно выговориться и просто не стал со мной спорить. Даже когда я не на шутку разозлился и создал вихрь, он не выхватил клинок, а лишь подошел и… просто извинился за все то, во что он меня в тянул. Как ни странно, но этого простого извинения хватило. Все таки, мне самому от такой выходки стало неудобно, но лишь перед ним. Так же, успокоился лишь я, в то время как остальные уже были готовы кинуться на меня и пройтись по моему телу клинками. Их тоже успокоил Хитоси, но уже более грубо — вдавил их в землю духовной энергией. Также, он предупредил, что если они еще раз скажут что то оскорбительное про Амэтерэзу, то простым духовным давлением они не отделаются. И пожалуй в этом он прав — пусть она и не была его наставницей, но те, кто обучал нас в деревне охотников как раз таки были. И говоря что — то про Амэ, они также оскорбили и тех, кого она обучала. И на их счастье, что их слова не слышала Насимура — сан иначе бы простыми тренировками они бы не отделались.        Спор, который длился почти час, остановился благодаря Хитоси за минуту. От предложенной Хитоси помощи я отказался, но взял сменную одежду, которую он также предложил, как и немного амулетов. Поблагодарив его за это, а так же указав на карте место, где екай вморожен в пещеру, я пошел дальше. За несколько дней я добрался до города, где сразу направился в храм, а именно — в библиотеку, где сразу набрал свитки с подробной информацией о цукумогами. После, я достал старые свитки, которые я купил у кузнеца и стал сразу думать о том, как восстановить клинок.       Проведя за свитками два дня и две ночи, я так и не смог найти или придумать, каким способом вернуть целостность клинку. Несмотря на то, что он екай и его тело должно состоять из духовной энергии, его сущность привязанная к клинку. Клинок, после того как сломался, так же расколол его сущность в себе, из — за чего она стала терять свою духовную энергию, из которой состоит. Именно поэтому Кеншин сказал мне собрать все осколки, после чего я смог запечатать его и не дать ему полностью развеяться. Это сущность, точнее то, как она существует, похожа на одержимость духом, но есть отличие. Если дух может сменить тело, то цукумогами навсегда привязан к одному предмету, в котором его сущность и зародилась. Разрушение же предмета ведет к смерти сущности. Кеншин же, из — за того, что большая часть энергии выплеснулась в виде холода, смог собрать остатки энергии и не дать себе развеяться. Как никак, контролировать крохи энергии гораздо проще. Вот только, пусть его жизнь на данный момент не в опасности, я так и не смог придумать, как его восстановить. Моих знаний слишком мало.        На третьи сутки моего сидения за столом, я стал замечать, что Амэ до сих пор не приходила. Пришлось впервые за эти дни встать и пойти в храм, узнавать в чем дело. Как оказалось, причина оказалась довольно простой — так как в храме стало слишком много работы, да еще и после того, как я смог одолеть екая тьмы, о котором пришло донесение днем ранее. В итоге Амэтерэзу даже выйти из своего кабинета толком не могла. Я же, понимая что ей надо хоть как то помочь, взял часть работы на себя, а именно, рассмотрение просьб жителей и составление из них заказов на изгнание. Так же я взял заявки от самих охотников, в которых они подмечали странности, замеченные во время охоты, тем самым сбросив с Амэ часть работы. Мне и самому нужно было как то разгрузить свою голову. Даже отсутствие сна больше двух суток мне не особо мешал, благодаря чему я сейчас смог отчитать Амэ и отправить наконец спать.        Вновь сидя над свитками, я пытался собраться с мыслями. Даже после того, как я отдохнул от одной работы с помощью другой, я не могу ничего придумать. Восстановить сущность цукумогами не составит труда, в случае Кеншина нужно просто восстановить энергию, но вот сам клинок дело совсем другое. Клинок не восстановить, а делать из него танто нет смысла, так как он раскололся по самую рукоять, а так же станет концом для Кеншина. Нужно как то восстановить весь клинок и устранить потерю энергии. Вот только, это невозможно сделать. Эти две вещи невозможно совместить так, чтобы вышло все идеально. Что бы я не пытался сделать, всё придёт к одному исходу — смерти Кеншина, которую я пытаюсь избежать. Но, все ведет именно к этому.        Откинувшись назад и завалившись на пол, я выдохнул. Досадно. По сути, сейчас, если я допущу хоть одну ошибку, или сделаю неверное решение, то лишусь оружия. Хотя нет, считать его простым оружием будет неправильно. Оружие всегда можно заменить на другое, но друга нет. За это время, которое он у меня, я успел привязать к нему. Всегда поддержит меня советом. Выручит, если понадобится помощь. Готов делать даже абсурдные вещи, как и я, пусть и будет потом причитать мне за это. Его треп порой до ужаса достает, особенно когда разговор доходит до меня и Амэ. Но, за то время, пока он стал со мной говорить, я успел привыкнуть к нему, словно, он всегда был рядом. Стал другом. И сейчас, от того, что я буду делать дальше, зависит его жизнь.        К горлу подступил ком. Пока я добирался до города, мне не приходили мысли о том, что Кеншин может умереть. Когда искал способ его восстановить, я отгонял эти мысли, говоря себе, что не позволю этому случиться. Сейчас же, не найдя ничего, я чувствую, что мой шанс попросту ускользает. Осознание этого вызывает тупую боль в груди, а в голове попросту нарастает тишина, словно даже мысли не хотят принимать этот факт. Который попросту неотвратим.       -Кончено он будет неотвратим, если ты не примешь хоть какие то меры, идиот, — неожиданно раздавшийся голос, вывел меня из той пустоты, которая образовалась в мыслях. В недоумении, я огляделся по сторонам, готовый атаковать в любой момент, но, к моему удивлению, я никого не увидел, — и не увидишь, потому что не туда и не так смотришь, — я вновь огляделся по сторонам. Источник голоса я не нашел, да и вообще понять, откуда он не могу. Словно он везде, со всех сторон. Такой я слышал в пещере, когда искал выход с кицунэ. И почему он кажется мне знакомым?        В голову пришла одна мысль, которую я тут же решил проверить. Погрузившись в медитацию, я вновь оказался в столь неприятном для меня месте — темная ночь, полная луна над головой, непроглядный даже под лунным светом лес и деревня. Горящая, как в тот злополучный день деревня. За все то время, пока меня тут не было, ничего не изменилось. Словно, время тут не имеет власти, хотя, на деле так и есть.        На фоне всего окружения, выделялась лишь одна фигура, которая стояла посреди деревни. Ее тело все также состояло из темной энергии, лицо отсутствовало, на месте глаз горели два белых огонька, а на голове в разные стороны торчали два больших рога. Заметив, как я медленно подхожу к деревне, фигура двинулась неспешной походкой ко мне.       — Ху-ху, неужели, кто то решил лично прийти ко мне? — приложил пальцы к месту, где должны быть губы, спросила фигура. Тем самым голосом, который я только что слышал в своей комнате.       — Как ты это делаешь? — спросил я ее, не желая затягивать этот разговор. Желания оставаться в этом ужасном месте совершенно не было, как и заводить с ней разговор. Итак дел полно.       — Ну, мы ведь в какой то степени одно целое, неудивительно, что я могу слышать твои мысли, а ты мои. Но, давай этот вопрос оставим на потом.       — И что же тебе от меня надо?       — Действий, — сказала она, но увидев мой недоумевающий взгляд, тихо хихикнула и продолжила, — порой я смотрю на то, что ты творишь и думаю — что помогло тебе сразить столько сильных противников? Вроде и охотник на екаев, но порой вытворяешь такие глупые вещи, о которых нормальные охотники даже не подумают, — резко повернувшись, она стала ходить взад, — сотрудничаешь с екаями, информируешь екая о своих делах, используешь екая и, о ужас, помогал екаю. Узнай об этом охотники, то тебя бы сразу убили за сговор с екаями.       — Хватит уже нести бред, — прервал я ее, при этом отвернув голову. Я ощущал, как мое лицо скривилось от недовольства тем, что она сказала, — убили бы меня? Мы живем не в то время, когда Широяши могли бы меня найти и убить. Да и в прошлый раз они не особо с этим справились.       — А, точно, — она резко остановилась, стукнув ладонью себе по лбу, — Широяши ведь мертвы. Ну или уже нет, неважно, — вновь повернувшись ко мне, она стала подходить ко мне. С каждым ее шагом, я видел, как перед нами уплотнялась фиолетовый слой энергии, отделяющий ее от меня. Остановившись перед барьером, она наклонила голову набок и продолжила, — я хочу сказать, что пусть ты все еще продолжаешь изгонять екаев, но уже нельзя сказать, что ты на стороне охотников. По крайней мере, не с тем, что ты спокойно контактируешь с некоторыми екаями и с тем, как ты конфликтуешь с охотниками. А значит, тебе пора начать действовать уже самому, не как охотник на екаев.        Она сделала еще один шаг ко мне, на что барьер сразу же отреагировал, став еще плотнее. Однако, это никак не остановило ее, от чего уже я рефлекторно отшагнул назад и потянулся за клинком, которого к сожалению у меня не было.       — Я устала ждать, Акира, — вытянув руку перед собой, она прикоснулась к барьеру. Вот только, барьер вообще не отреагировал. Единственное, что я услышал, это громкий треск, а так же заметил, как на барьере около руки появилось несколько трещин, — я каждый день вижу то, как ты бездействуешь. Как просто творишь что то непонятное, не связанное с нашей целью, — она надавила на барьер еще сильнее, отчего трещины стали быстрее разрастаться по всему барьеру. Я же начал концентрировать вокруг себя энергию воздуха, готовясь атаковать в любой момент. Она заметила это, но никак не отреагировала и лишь продолжила, — столько времени ты тренировался, становился сильнее, думаю, пора уже вернуться к той цели, ради которой мы стали сильнее.        Резко отдернув руку от барьера, она сжала ее в кулак и с размахом ударила по барьеру. Звук удара эхом разошелся по всей окрестности. На мгновение образовалась тишина, сквозь которую я слышал свое собственное дыхание.        А после барьер с громким треском разлетелся на мелкие осколки.        Ветер, который я до этого концентрировал вокруг себя, в мгновение превратился в мощный вихрь, готовый сорваться в сторону противника, вот только, на меня никто не напал. Екай, пробивший барьер, как ребенок бумажную стену, спокойно стояла на месте и смотрела на меня. Я уверен, она улыбалась. Когда все осколки упали на землю, она медленно перевела взгляд вниз, себе под ноги, что сделал и я. Вот только, увиденное, заставило меня побледнеть и с неверием глядеть то на екая, то на то, что торчало из земли прямо у ее ног. Кажется, я даже перестал дышать.        — Я помогу тебе восстановить цукумогами, Акира, — спокойно произнесла она, протягивая руку вниз… и выдергивая из земли клинок Широяши, который теперь не был похож на тот что был раньше у меня. Его письмена изменились и вместо фиолетовой, он излучал темную екайскую ауру, — точнее, ту, кто сможет подсказать тебе, как восстановить его. Хотя, ты ее итак знаешь не хуже меня. Но взамен, — она вытянула руку с клинком, направив его на меня. Я ощутил, как от клинка буквально сочилась аура жажды крови, желание разрезать все, что можно на куски и… мести, — мы продолжим свою миссию. Мы заставим Широяши пожалеть о том, что дали нам сбежать!