Взрослая

Этери сидела в машине и отстукивала пальцами по рулю мелодию, звучавшую из динамиков. Июнь радовал ясной жаркой погодой, и кондиционер работал на полную. Кожа на руках и обнаженных плечах покрылась мурашками, тонкая майка совсем не спасала от прохлады, но это было даже приятно. Сегодня у нее был выходной, поэтому Тутберидзе позволила себе надеть простую белую майку с синими джинсами. Она слушала музыку и поглядывала на двери школы Самбо-70, ожидая Медведеву. Женя сегодня получала аттестат, но женщина идти на церемонию вручения отказалась, не хотелось лишний раз светить их слишком уж близкими отношениями. Медведева, конечно, обиделась, дулась на нее весь вечер накануне, но Этери была непреклонна. Да и к тому же она уже придумала, как и чем заслужить прощение своей девушки. - Моя девушка, - тихо пробормотала Тутберидзе, усмехаясь. Давно ли? Да вот уже, если подумать, полгода как. И это совсем не казалось странным, Женька, она ведь своя, родная, привычная, просто теперь себе можно чуть больше позволить, чем раньше. Ладно, не чуть, а намного больше. Дверь машины распахнулась, и Медведева плюхнулась на переднее сидение, размахивая аттестатом. - Добби свободен! - девушка выглядела радостной. - Добби теперь еще в ВУЗ поступить надо, - хмыкнула Этери. - Умеешь же ты кайф обломать, - надула губы Женя, хмурясь. - А если поцелую, кайф вернется? - спросила женщина, улыбаясь. Настроение у нее было отличным. - Прям перед школой? С ума сошла что ли? Тутберидзе рассмеялась, наклоняясь и оставляя быстрый поцелуй на Жениной щеке. - Поехали, домой отвезу. - То есть как это домой? Я думала, мы день вместе проведем. - Мы ночь вместе проведем, а днем у меня дела есть. - Вечно у тебя дела какие-то, а разве я не важнее этих дел? - Женя хмурилась, явно собираясь вновь обидеться. - Когда ты узнаешь, что за дела, то останешься довольной. А узнаешь ты это вечером, - предупреждая вопросы, сказала женщина. - Расскажи лучше, как вручение прошло. - Ничего интересного, вызвали по одному на сцену, аттестаты вручили, я, конечно, говорила речь. Будто больше некому. - Конечно, некому, - кивнула Тутберидзе, сворачивая с оживленного проспекта во двор дома, в котором жила Медведева. - Там чемпионок мира - раз-два и обчелся! К тому же таких красивых чемпионок. - Не подлизывайся, все равно обижаюсь, что ты меня на дела променяла. Этери припарковала автомобиль и повернулась к девушке, беря ее за руку. - Ты не пожалеешь, просто дождись вечера, я в смс напишу все подробности. - Ладно, - вздохнула Медведева, поднося к губам ладонь Этери и целуя ее. - Но вечером ты не отвертишься. - И в мыслях не было, - улыбнулась женщина, а затем огляделась и быстро поцеловала девушку в губы. *** Евгения лежала на кровати, болтая ногами, и листала ленту в Инстаграме. Тут и там попадались фотографии выпускниц в красивых платьях, они отмечали окончание школы, и Медведева им завидовала. Она этого была лишена, а ей очень хотелось хотя бы раз в жизни побыть, как все. Сходить на выпускной, судорожно выбрав платье за пару месяцев до, сделать красивую прическу и потанцевать медленный танец. Правда, танцевать хотелось исключительно с Этери, а на выпускном такое было бы невозможно. Да и что может быть лучше вечера, плавно переходящего в ночь, проведенного с любимой женщиной?! Раздался звонок в дверь, но Медведева не шелохнулась, рассчитывая, что мама откроет. Звонок повторился, и Женя вспомнила, что мама ушла в гости, поэтому и не возражала, что дочь ночевать домой не вернется. Девушка, тяжело вздохнув, пошла открывать. - Вы Евгения Медведева? - спросил молодой человек в бейсболке с логотипом известной компании доставки. - Да. - Получите, распишитесь, - сказал парень, протягивая ей большую длинную коробку. - А что там? - уточнила заинтригованная Женя, расписываясь. - Не знаю. Приятного вечера! Женя принесла коробку в комнату и, положив на кровать, сняла крышку. - Вау! В коробке лежало платье. Темно-синее, в пол, с верхом, украшенным стразами, открытой спиной и воздушной юбкой. Медведева влюбилась в него с первого взгляда. Сидело оно идеально, Этери прекрасно знала все ее размеры и предпочтения. Вытащив платье, Женя обнаружила на дне коробки конверт. Сгорая от любопытства, девушка раскрыла его. На ладонь ей выпала магнитная ключ-карта вроде тех, которыми в кино открывают двери в жутко секретные места, и записка. Увидев знакомый почерк, Медведева почувствовала, как на лице сама собой появляется улыбка. Записка оказалась совсем короткой: название отеля, одного из крупнейших в столице, и две фразы: "Сегодня в семь вечера. Надеюсь, ты не будешь разочарована". Женя взглянула на часы: времени как раз хватало для того, чтобы накраситься, надеть подаренное платье, вызвать такси и доехать до места. "А вы умеете заинтриговать, Этери Георгиевна". *** За свою спортивную жизнь Женя перебывала в таком количестве гостиниц России и зарубежья, что легко могла бы написать по ним путеводитель. Но проживанием в столь роскошных местах Федерация их никогда не баловала. Сверкание начищенного до блеска мрамора, сияние позолоты, лепнина, зеркала - войдя сюда, Женя почувствовала себя простолюдинкой, впервые попавшей в господский дом. Хотя красота и дороговизна ее платья вполне соответствовали красоте и дороговизне этого места, Медведевой все равно на секунду показалось, что улыбчивые парень и девушка с ресепшена, заметив ее, сейчас скажут: "Девушка, вам явно не сюда. Ваших финансов хватит только на то, чтобы поразглядывать наш холл". Но ничего подобного они, конечно же, не сказали. Даже вежливо объяснили, когда Женя подошла к ним и показала ключ-карту, что ей нужно подняться на лифте почти до самого верха. В коридоре на этаже все так же сверкало, сияло и поражало роскошью. Медведева разминулась с каким-то важного вида мужчиной в дорогом костюме и, утопая туфельками в мягкой ковровой дорожке, отправилась искать номер, в котором ее ждали. Когда она провела картой по магнитному замку и дверь открылась, любопытство Жени достигло максимальной точки. Она ожидала чего угодно и сгорала от нетерпения, желая узнать, что же приготовила для нее Тутберидзе. Номер размерами оказался больше, чем иная квартира: с прихожей, дверью в ванную, дверью в кухню, дверью в спальню и гостиной, целая стена в которой была стеклянной, открывавшей потрясающей красоты вид на вечернюю Москву. Спиной к ней, любуясь этим видом, стояла Этери. В светлом брючном костюме и белой рубашке: предпочтения Медведевой, касающиеся ее одежды, она тоже прекрасно знала. - Ты не представляешь, как я рада видеть родного человека среди всего этого великолепия, - сказала Женя, входя в гостиную. - Без тебя мне в таком дворце не то, что неловко, а просто страшно - вдруг сейчас выгонят? - Не выгонят, - женщина с улыбкой повернулась к ней и распахнула объятия. - Сегодня все это великолепие для тебя. - Благодарю вас, Ваше Сиятельство, - Медведева шутливо присела в реверансе, прежде чем обнять ее. - Чем я заслужила такой королевский подарок? - У тебя сегодня выпускной, - Этери поцеловала ее в макушку, аккуратно, чтобы не испортить прическу. - И я знаю, что тебе хотелось бы провести его так, как проводят твои сверстницы. Организовать тебе школу, учителей и одноклассников на один вечер я не могу, поэтому сделала то, что в моих силах. Прошу! Она указала на столик для двоих, накрытый возле той самой стеклянной стены с видом на столицу, погружающуюся в июньские сумерки. - Этери... - Женя ощутила переполняющее ее чувство невыразимой нежности. Дуть губы на Тутберидзе за то, что у нее оказались дела поважнее жениного выпускного, теперь казалось таким глупым - она поняла, что это были за дела. - Спасибо тебе, - Медведева обняла женщину еще крепче и потерлась носом о ее плечо. - Спасибо-спасибо-спасибо! - Пока еще не за что, - засмеялась Этери, снова поцеловав ее в макушку. - Пойдем. Нас ждет праздничный ужин. - Сколько вкусностей! - всплеснула руками Женя, взглянув на стол. - Мне же три четверти из этого нельзя. Этери Георгиевна мне голову открутит, когда узнает, что я все это ела. - Сегодня можно, - заверила ее Тутберидзе, отодвигая стул для девушки и садясь сама. - Думаю, Этери Георгиевна поймет, у нее самой когда-то был выпускной. Если вдруг не поймет, скажешь мне. Я постараюсь убедить ее оставить твою голову на месте. - Договорились, - подмигнула Женя. - Ой, и вино даже! Не боишься, что я вразнос пойду? - Не боюсь, если ты пойдешь в него под моим чутким руководством, - откупорив бутылку, Этери наполнила два бокала и задумалась, глядя на девушку, замолчавшую в ожидании тоста. - Ты знаешь, Жень... Для самых близких в такие важные моменты очень тяжело найти, что сказать. Не хочется какого-то глупого пафоса и банальностей тоже не хочется. Для тебя начинается новая жизнь, взрослая. Пускай эта взрослая жизнь будет для тебя счастливой, медвежонок. - Спасибо огромное, - Женя потянулась к ней бокалом. - Пока в моей жизни есть ты и фигурное катание, я счастлива. *** На выпускном все всегда вспоминают какие-то забавные или трогательные истории, связанные со школьными годами. У Жени не было школьных лет в общепринятом понимании этих слов, не было и связанных с ними историй, но их с успехом заменили истории с соревнований. Те, которые Этери помнила, но с удовольствием вспомнила еще раз, те, о которых Этери когда-то знала, но забыла, и те, о которых Медведева в свое время сочла за лучшее не рассказывать, чтобы не получить нагоняй, но теперь время прошло и нагоняй перестал быть актуальным. - ...тогда Володя Морозов говорит: "У меня такое ощущение, что этот мужчина чем-то недоволен, но я ничего не понимаю по-японски. Что ему от нас надо?". А у Жени Тарасовой с японским получше оказалось, и она объяснила: "Этот мужчина сказал, что русские юниоры своим весельем мешают спать половине гостиницы. Просит нас угомониться, пока он не сходил за кем-то из тренеров". Бетинка смотрит на пальму и говорит: "Блин, придется тащить ее обратно на первый этаж. И шкаф на место вернуть". - Кошмар! - Этери попыталась сделать строгое лицо, не смогла и продолжила смеяться. - Вот зря он тогда меня не разбудил. Я бы вам такое веселье устроила, оболтусы! - Ну, мы действительно все вернули на место и угомонились, - Женя невинно захлопала ресницами. - Мы понятливые. - За то, чтобы в твоей жизни всегда находилось место не только работе, но и веселью, - Тутберидзе снова наполнила бокалы. - И в твоей тоже, - добавила Женя. - Строгие тренеры чемпионок тоже имеют право иногда повеселиться. - Ну пускай и в моей тоже, - смеясь, согласилась Этери. У строгого тренера чемпионок тоже нашлись истории, которые она раньше не рассказывала, и, слушая их, Женя тоже восклицала: "Какой кошмар!", не переставая при этом хохотать. - ...не то, чтобы пьяная-пьяная, но уже хорошая, скажем так. Я вижу, что она идет ко мне, хочу куда-нибудь потеряться, но не успеваю. А у нее, видимо, от алкоголя наступило состояние "Всех люблю". Хватает меня, расцеловывает три раза, как на Пасху, и заявляет: "Этери, милая! Я так рада за твоих девочек! Конечно, за Юленьку в первую очередь, но Женечка Медведева тоже умница!". И снова пытается меня поцеловать. - А-а-а! - Женя закрыла лицо руками в полушутливом ужасе, представив себе то, о чем рассказывала Тутберидзе. - Я выдавила что-то вроде: "С-с-спасибо большое, я тоже очень рада за Аделину", и все-таки спаслась бегством. С тех пор на банкеты после соревнований больше не хожу. Мало ли кто еще захочет меня расцеловать. - Это какой год был? - Медведева с трудом перестала смеяться. - Двенадцатый, вроде, - попыталась вспомнить Этери. - На какой чемпионат России ты первый раз поехала? В Саранске. - Ага, двенадцатый, - кивнула Женя, и во взгляде ее появилось лукавство. - А у меня сто раз спрашивали: "Женя, почему Этери Георгиевна на банкеты не ходит?", и я не знала, что ответить. Ну, теперь буду знать. - Нет, - сурово произнесла женщина. - Для всех остальных ты по-прежнему не знаешь, почему я не хожу на банкеты. Поняла? - Поняла, - безропотно согласилась Медведева, увидев ее взгляд. - У нас будет еще одна тайна. Она подняла бокал: - Давай за наше взаимное доверие. - Давай. Выпив, Этери встала из-за стола и отыскала пульт от аудиосистемы: - Евгения, вы позволите пригласить вас на танец? - О танце с вами, Этери Георгиевна, я мечтала сегодня целый день. - Черт... - Этери тщетно нажимала на кнопки пульта. Аудиосистема оказалась слишком хитроумной и никак не желала включаться, разрушая всю романтику. - Давай я попробую, - завладев управлением неподдающейся электроникой, Женя справилась с ней гораздо быстрее. Из колонок полилась плавная негромкая мелодия. - Вот, ничего сложного. Ух ты, здорово! - Медведева подняла голову, увидев, что под потолком ожил хрустальный шар, на который она раньше не обратила внимание. - Как раз для медляка! Они танцевали, неспешно двигаясь в такт музыке, руки Жени - на талии Тутберидзе, руки Этери - на плечах девушки, карие глаза, одинакового цвета у обеих, близко-близко, и Медведева думала о том, что сейчас она целиком и полностью счастлива. Что этот выпускной в компании одного-единственного, но самого любимого человека на свете, она не променяла бы ни на какой другой. И как хорошо, что та самая взрослая жизнь, которая началась у нее сегодня, не разлучит ее с Этери, как разлучает школьных товарищей и школьные влюбленные пары. Потому что Тутберидзе и фигурное катание будут в ее жизни всегда, хоть в детской, хоть во взрослой. - О чем ты думаешь, Жень? - спросила Этери, протягивая руку, чтобы поправить ей прядку, выбившуюся из прически. - О счастье, - призналась Медведева, прижавшись щекой к руке женщины. - О том, которое ты мне подарила сегодня. Спасибо тебе еще раз. - Абсолютно не за что, - тихонько рассмеялась Этери, проводя пальцами по ее щеке. - Ты даришь мне счастье каждый день. Просто тем, что ты есть в моей жизни. - Люблю тебя, - Женя потянулась к ее губам. - Люблю-люблю-люблю. - И я тебя люблю. Их поцелуй был таким же медленным, плавным и нежным, как и их танец. И обеим хотелось крикнуть то самое знаменитое "Остановись, мгновенье, ты прекрасно", чтобы это длилось вечно: звезды, зажигающиеся на вечернем небе, огни огромного города где-то далеко внизу, их танец, их близость и прикосновение их губ. Но оторваться друг от друга все же пришлось, хотя бы для того, чтобы глотнуть воздуха. И, едва их губы разомкнулись, как глаза Жени вспыхнули тем самым огоньком, который временами горел в них на соревнованиях, в зале или на катке, означая, что двукратная чемпионка мира не прочь похулиганить. Например, прыгнув третий прыжок в каскаде. - Слу-у-ушай, - протянула она. - Романтика романтикой, но у нас же все-таки выпускной, а не просто свидание. Тут клуб на первом этаже, я видела, когда в гостиницу заходила. Давай спустимся туда и зажжем! Тутберидзе посмотрела на нее изумленно. Она, конечно, знала, что у Медведевой с ее темпераментом настроение порою за секунду меняется на прямо противоположное, но переход от нежной романтики к желанию зажигать в клубе был слишком резким даже для Жени. - Жень, ты долго думала? Я, взрослая тетка - и зажигать в клубе? Надо мной смеяться будут. - Это я только что придумала, спонтанно, - хулиганский огонек по-прежнему горел в глазах Жени. - Я вообще не ходок по клубам, но знаю, что там разные люди бывают, и никто над тобой смеяться не станет. Она потянула Этери за руку: - Пойдем! Покажем тамошней публике, как надо отрываться! - А если нас узнает кто-то? - не сдавалась Тутберидзе. - Завтра на всех сайтах: "Знаменитая спортсменка и ее тренер зажигают на танцполе!" - Я не думаю, что там все прямо следят за фигурным катанием и нас узнают, - Женя тоже не собиралась отступать. - А даже если и узнают: ну зажигаем, веселимся - это что, незаконно или неприлично? Мы ж там стриптиз устраивать или целоваться у всех на виду не будем. - Ладно, - уступила Этери, решив, что сегодня девушка имеет право на "я хочу!" - Давай зажжем. *** Спокойная романтика осталась в номере наверху, здесь все было по-другому. Другая музыка: оглушающая, переворачивающая твои внутренности низким рокотом басов, зовущая присоединиться к людям на танцполе. Другой свет: пульсирующий, прыгающий в такт музыке. Другая атмосфера: жаркая и наполненная соблазном, сметающая преграды, заставляющая разум подчиниться телу. Они заняли столик, осмотрелись, и Жене на секунду показалось, что Этери права: взрослая женщина в строгом костюме будет выглядеть неуместно среди танцующих, большая часть которых годилась ей как минимум в младшие братья. Но, если уж ее тренер бралась за что-то, то доводила дело до конца. Поэтому женщина решительно сбросила пиджак, повесив его на спинку стула, наклонилась к жениному уху и прокричала, перекрывая музыку: - Ну что, идем зажигать? - Идем, - согласилась Медведева. Теперь отступление смотрелось бы просто нелепо: сама ведь предложила сюда прийти. Опасения, что Этери здесь будет чувствовать себя не в своей тарелке, развеялись очень скоро. Тутберидзе, как выяснилось, умела чувствовать любую музыку, в том числе и ту, которая играла здесь. Спустя каких-нибудь пять минут Женя была готова поверить, что вечером после тренировок Этери не едет домой, а ныряет в бурную ночную жизнь. Иначе как ей удалось выглядеть и вести себя так, будто эта стихия для нее такая же родная, что и каток? Медведева постаралась не отставать, тоже растворившись в электронной пульсации и мерцающем свете, позволяя своему телу двигаться так, как оно желает. Когда они устали танцевать, заказали себе по коктейлю и вернулись за столик, Этери вопросительно посмотрела на нее: ну как тебе со стороны? Взрослая тетка не слишком взрослая для этого места? В ответ Женя выразительно продемонстрировала ей два больших пальца. Спустя еще танец на них начали обращать внимание, причем один из тех, кто попытался заговорить с Этери, годился ей не в младшие братья, а в сыновья. Женщина смерила его ледяным взглядом, в котором явственно читалось, что сегодня она пришла сюда не для знакомств с молоденькими мальчиками, и юноша тут же исчез без следа. С Медведевой же внезапно попыталась завязать знакомство девушка чуть постарше нее, чем-то похожая на Эшли Вагнер. Не привыкшая к знакам внимания со стороны девушек Женя растерялась. К счастью, пока Медведева размышляла, как бы так половчее отшить внезапную ухажерку, и не исходят ли от нее какие-нибудь флюиды, сигнализирующие о том, что Женя влюблена в женщину, Этери приняла меры. Неизвестно, что подумала почти-что-Эшли, но, поймав на себе еще более ледяной взгляд Тутберидзе, она тоже сгинула. А во время следующего танца, танцуя совсем-совсем близко к Тутберидзе, Женя разглядела в расстегнутом воротнике ее рубашки капельки пота, выступившие на коже женщины, и почувствовала, что ей неудержимо хочется собрать эти капельки языком. А потом расстегнуть оставшиеся пуговицы, избавить Этери от бюстгальтера, скользнуть вниз, по ложбинке между грудями, к идеально плоскому животу и еще ниже... Девушка ощутила, как у нее горят щеки, и огляделась по сторонам: вдруг ее желание написано у нее на лице? Или она настолько громко думает, что окружающие услышали ее мысли? Жениных мыслей окружающие не услышали, а по ее лицу умела читать только сама Этери. Женщина поднесла губы к ее уху, и произнесла всего одно слово. Но от него, а еще больше - от того, с какими интонациями было сказано это слово, внизу живота у Жени скрутился тугой узел. - Хочешь? Во рту Медведевой пересохло, язык прилип к гортани, и все, что она смогла - это коротко кивнуть в ответ. - Пойдем, - Тутберидзе взяла ее за руку, и Женя последовала за ней. *** Обратно в гостиницу они вернулись в молчании. И в лифте ехали молча, сохраняя вполне пристойную дистанцию: несмотря на поздний час, вместе с ними неожиданно оказались двое немолодых мужчин с холеными лицами и две их спутницы - дамы бальзаковского возраста в нарядах, одни рукава которых стоили половину годового заработка Медведевой вместе с призовыми за победу в финале Гран-При и на главных стартах сезона. В такой компании проявлять чувства хотелось меньше всего, поэтому единственное, что они позволили себе - это соприкоснуться руками. Мысли о том, как нестерпимо ей сейчас хочется ласки и близости с Этери, немного отступили, и Женя подумала, насколько разной может быть Тутберидзе. Строгий тренер на катке. Поддержка и опора на соревнованиях. Добрая, милая и уютная дома, когда Медведева приходила к ней в гости. Любящая мама с Дианой за пределами тренировок. Нежная и романтичная с Женей несколько часов назад в номере. Жаркая как пламя костра и желанная только что, в клубе. - А теперь ты о чем думаешь? - спросила Этери, когда попутчики вышли на этаж раньше них. - О том, какая ты разная, - ответила Женя. - И о том, что я люблю тебя всякую, какой бы ты ни была. Она снова потянулась к губам женщины, и, хотя обе сгорали от желания, поцелуй снова вышел нежным и плавным. Этери не дала ему превратиться в глубокий и страстный, потому что вскоре лифт остановился у них на этаже. Но, когда они дошли до номера и дверь захлопнулась за ними, стесняться и опасаться стало больше некого. *** - Какой дурак сделал такую неудобную застежку? - рычала Этери, пытаясь избавить Женю от платья и вжимая ее в стену комнаты. До кровати они так и не добрались, набросившись друг на друга прямо у двери. - Ты сама это платье выбирала, - усмехнулась девушка, тяжело дыша и стаскивая с плеч Тутберидзе белый пиджак, который только мешал. Перед глазами всплыла сцена из клуба, и Женя тихо простонала, дернувшись вперед и проводя языком по чужой шее. Сладость кожи Этери с примесью соли будоражила чувства и еще сильнее разжигала желание. Губы скользили по шее, покрывая ее поцелуями и иногда заставляя вздрагивать от коротких, но ощутимых укусов. Этери сдалась, позволяя прижать себя к стене и зарывшись пальцами в длинные мягкие женькины волосы, разрушив ее прическу. Но Медведева против не была, ей нравилось ощущать тепло и сладкий трепет внутри, когда Этери чуть оттягивала ее голову назад, сжимая пряди в пальцах. Мелкие пуговицы на рубашке затрещали, вырываемые с мясом, когда Жене надоело расстегивать их одну за одной и она просто дернула в разные стороны. Мысли улетучились, стоило ей только прикоснуться ладонями к груди женщины, сжать ее, наслаждаясь чужим возбуждением. Жене всегда невероятно льстило то, как сильно Этери ее хотела. Каждый момент их близости был словно впервые, яркий, будоражащий, сводящий с ума. Женя обожала, как жарко Этери шептала ее имя, закусывая губы, когда пальцы устремлялись вниз и находили точку своего назначения. Как и сейчас, когда Женя просто расстегнула брюки Тутберидзе и скользнула рукой туда, где в ней так сильно нуждались. В таких ситуациях Женька всегда была рада, что ниже ростом, потому что смотреть снизу вверх на лицо Этери, на котором сменялась целый калейдоскоп эмоций, было бесценно. А еще можно было чуть наклониться вперед и обхватить губами ее сосок, заставляя дыхание сбиваться и делая стоны, срывающиеся с ее губ, еще громче. - Же-е-еня! - выдохнула Этери, сжимая бедра и позволяя волне наслаждения разойтись по всему ее телу. Медведева лишь крепче прижала ее к себе, утыкаясь носом в шею и слушая ее сердцебиение. - Теперь спокойно можем разобраться с платьем, - спустя несколько мгновений пришла в себя Тутберидзе, целуя девушку в кончик носа и улыбаясь, словно довольный кот. - Этери, если ты не снимешь с меня это чертово платье в ближайшие пять секунд, то, клянусь, я взорвусь! - Этого мне не хотелось бы, - промурлыкала женщина, беря Медведеву за руку, и повела ее к кровати, вынуждая лечь на самый край. А сама она встала рядом на колени и просто задрала платье наверх. Женя рвано выдохнула, понимая, что ее сейчас ждет, и закрыла глаза. Теплые губы, горячий язык уверенно вели эту партию, заставляя забывать обо всем на свете. Пальцы сминали подол платья, а ласки заставляли выгибаться и жадно хватать ртом воздух. Все-таки Этери знала ее, как никто. - Прекрати, - простонала Женя, запуская пальцы в светлые кудри и отклоняя голову Этери назад. - Я больше не могу! - Как скажешь. Тутберидзе улеглась на кровать, а Женька подползла следом, обвивая рукой ее талию и прижимаясь щекой к груди. А затем вдруг расхохоталась. - Ты чего? - Да просто вспомнила, каким ледяным взглядом ты смотрела на тех несчастных в клубе, которые хотели нас закадрить. - А это чтоб им неповадно было! - А знаешь, что странно? - Что? - Что я так завелась от этого твоего взгляда, прям кожей прочувствовала, насколько ты моя, а я твоя, - Женька приподнялась на локте и легко поцеловала Этери в губы. - Это лучший выпускной! Хотя мы все еще в одежде. - Досадное недоразумение, которое нужно срочно исправить! - рассмеялась Этери, увлекая Женю в новый сладкий поцелуй. *** Сквозь сон Этери услышала звуки жениного будильника, заигравшего нечто громкое и корейское. И невыносимо противное. Как, впрочем, любая музыка, если она вырывает тебя из объятий сна и любимого человека в... - приоткрыв один глаз, женщина посмотрела время на своем телефоне - в половине пятого утра. Захотелось сначала стукнуть телефон Медведевой, чтобы он замолчал, а потом саму Медведеву, которая устроила такую диверсию. - Женя, - застонала Этери. - Ну зачем ты истязаешь своего тренера? - М-м-м... - сонно пробормотала Женя, целуя ее в щеку и наконец-то отключая будильник, причем проделав то и другое не открывая глаз. - Я не истязаю. Я специально на половину пятого поставила. Какой же выпускной без того, чтобы встретить рассвет? - На Воробьевы горы мы уже не успеем, - ответила Тутберидзе, окончательно просыпаясь. - Даже если очень поторопимся. - А зачем нам Воробьевы горы? - Медведева открыла глаза и с удовольствием потянулась. - У нас здесь окно во всю стену, достаточно к нему подойти. - Точно, - поднявшись с постели, Этери посмотрела на свою одежду. Одеваться целиком сейчас не хотелось, поэтому она ограничилась тем, что накинула свою рубашку на голое тело. - Пойдем. Жене тоже не хотелось сейчас надевать нижнее белье и натягивать платье, равно как и бежать в ванную за купальным халатом, а еще одной рубашки здесь не было. Поэтому после секундного раздумья она завладела пиджаком Этери, заставив женщину улыбнуться. - Нет, ну а что? - невозмутимо ответила девушка. - Рубашка на голое тело после ночи любви - это, практически, классика. Пиджак не сильно отличается. Обнявшись, они вышли в гостиную и стали у окна, глядя, как розовеют небеса и как пылающий шар солнца появляется над просыпающимся городом. - Встречай первый день твоей новой жизни, Женька, - сказала Этери, стоя за спиной у Жени и обнимая девушку за плечи. - И будь счастлива в ней. - Нашей, - поправила Медведева и запрокинула голову, подставляя губы. Тутберидзе оставила на них быстрый поцелуй, как вчера днем, когда подвозила Женю домой. - Нашей новой жизни. Пока ты со мной - я счастлива. - Нашей.