***
Погода с утра была отличной для моряка: солнечно, небольшая облачность на севере, уверенный и приятный морской бриз, развивающий полосатые красно-жёлтые флаги на мачтах, да колышущий спущенные паруса кораблей. В небе кричали чайки, как будто переговариваясь меж собою, ведя при этом охоту за рыбой. Ни ветер, ни небольшие волны не были помехой для этих хищных белоснежных птиц. Изредка пролетал над водой альбатрос или пеликан, ныряли под воду за добычей бакланы. Берег был недалеко, наша эскадра встала в небольшой бухточке под прикрытием длинного мыса, заросшего пальмовым лесом. Близился полдень, и если бы не ветер, то было бы невыносимо жарко, правда глядя на загорелых поджарых моряков, руки и ноги которых огрубели от тяжёлой работы, а лица были обветрены, сами же они просолились морской солью буквально насквозь, сложно представить, что они могут от неё сколько-нибудь пострадать. Молодой мужчина, в слегка потрёпанной и выгоревшей морской форме, с треуголкой на голове, отдал какие-то распоряжения матросам на палубе, а сам поднялся на корму и, достав подзорную трубу, принялся осматривать ближайшие окрестности. Всё проходило по плану: небольшая эскадра кораблей, готовилась выйти в море и, обогнув мыс, напасть на город с моря, в то время как испанские войска вице-короля численностью в десяток тысяч человек атакует его с суши. Нападение с моря должно было стать лишь отвлекающим манёвром, который должен был отвлечь противника и отвести от города группу военных кораблей, бросивших якорь в городской гавани. Эскадра должна была внезапно напасть, завязать бой с вражескими кораблями и отступить, уводя их в открытое море, где уже потопить или взять на абордаж. Это бы позволило солдатам неожиданно напасть на город со стороны берега, сломать ворота и ворваться на улицы. Корабли же, расправившись с врагом, обязаны были вернуться в гавань и поддержать испанских солдат в захвате города, поддерживая их пушечным огнём, а так же высадив часть команды на берег в качестве подкрепления. Капитану такой план явно был не по душе. Почему же? План, казался безупречным, хорошо продуманным, ставка делалась на внезапность, которая должна была бы вызвать у противника шок, а в результате сокращение потерь. Дело в том, что у этого морского волка были личные причины не одобрять такой план, а особенно ему не нравилось то, что основную атаку на город проведёт сухопутная армия, а не флот. Нет, это не было результатом гордыни и желания прославится. Просто в этом городе жила его возлюбленная, за неё он всем сердцем переживал и боялся, постоянно думая как же обезопасить и спасти её. Но ничего стоящего пока не приходило в его голову. А время до нападения на город стремительно приближалось, не пробьют ещё восемь склянок с полудня, как они должны будут распустить паруса по ветру, лавируя между подводными скалами, коими здесь изобиловало дно. Кто же такой этот капитан? Это был, ни кто иной, как капер на службе испанской короны Альберто дель Вольпес, письмо которого вы видели выше. Родился он в бедном квартале Мадрида, семья жила бедно, отец умер от чумы, когда мальчику было всего пять лет, а у него ещё было две сестры и младший брат. Поэтому он нанялся юнгой на один из торговых кораблей, а к тринадцати уже плавал на военном в качестве матроса. Всю морскую и военную науку он прошёл на личном опыте в сражениях, бурях и просто дальних плаваниях. К семнадцати годам он уже плавал на собственном пекасе, успел попробовать и ремесло морского разбойника, но вовремя бросил и начал промышлять охотой на пиратов, чем заработал себе неплохое состояние и славу. К двадцати двум он уже нашёл своё призвание в каперстве, благо на этот его период жизни выпало множество военных конфликтов среди колониальных держав в Новом Свете, непременным участником кои всегда была его родная Испания. За взятие вражеского флагмана был награждён Вице-королём, который подарил ему военный галеон с полным оснащением. Так, что как истинный моряк он успел пропитаться солью, ромом, порохом и свинцом. Довольно долго на Карибах было относительно спокойно: Испания не воевала, пока её политические противники в лице Англии, Франции и Голландии грызлись друг с другом за острова и города. Это стало причиной того, что Альберто с командой просто нечем было заняться, поэтому они вернулись к старой профессии охотника за головами, что не приносило стабильного дохода в отличии от государственного контракта. Но в последнее время Испания поднакопила силенок, и, теперь, стремилось вернуть себе влияние, которое стремительно ускользало, как вода, налитая в ладонь. Это воодушевило капитана, но как только тот узнал о плане, то весь его энтузиазм как будто бы выветрился, теперь он думал только о том, как спасти её. Ту, которая в своё время спасла его от англичан, когда нашла его на берегу без сознания, где он оказался, упав за борт во время ожесточённой рукопашной схватки на английском корабле во время абордажа. Она приютила его и вылечила, не смотря на то, что если бы его обнаружили английские солдаты, то повесили бы обоих. Но она не побоялась этого, протестантка, она спасла и выходила католика, что было поразительно. Между ними возникли романтические отношения, переросшие впоследствии в настоящую любовь. Не ту, которая есть у любого уважающего себя моряка в каждом порту, а в ту настоящую единственную любовь, воспетую ещё в Средневековье, забытую протестантами, но ещё соблюдавшуюся среди католических моряков. Девушку звали Елизавета Смитт, но перейдя тайно в католичество, взяла имя Мария, а так как возлюбленный называл её лисичкой за рыжеватый оттенок волос, то она сменила фамилию на Кантарела. Вскоре вахтенный матрос перевернул стекляницу и корабельный колокол, как и пол часа назад, отозвался весёлым звоном. Пробили семь склянок, что послужило сигналом к началу действий: послышались приказы капитанов на кораблях. Это вывело Альберто из оцепенения тяжких размышлений, он глянул на штурмана и, кивнув тому, приказал поднимать паруса и выходить по ветру. Иль Лобо де Мар — красавец — галеон с тремя мачтами и около сорока орудиями, с украшенной резьбой и балконами кармой, завораживающе привлекательный и столь же грозный корабль, распустив паруса, шёл во главе эскадры, держась как можно дальше от острых скал у побережья и под склонами длинного мыса, разделявшего их и английский колониальный город. Солнце по-прежнему ярко светило на небе, чайки всё так же кричали и бросались в воду, хватая клювами рыбу, словом ничто не предвещало, что скоро воздух содрогнётся от грохота пушечных залпов и взрывов, а землю, воду и палубы зальёт горячая человеческая кровь, сладкая от рома и солёная от морской воды. Пока же лишь плеск волн о корабли, скрип мачт и хлопанье парусов на ветру сопровождало флотилию.***
Впереди показался город под названием Порт-о-Пренс, захваченный англичанами несколько лет назад. Раньше здесь располагался небольшой испанский колониальный городок, по европейским меркам вовсе деревня, но сейчас за короткое время город стал резиденцией английского губернатора. Даже отсюда было видно, что гавань была хорошо защищена: несколько башен с береговыми орудиями и военных кораблей в порту. Альберто поднялся на нос корабля и посмотрел на порт с помощью подзорной трубы, на нём красовалась перевязь с двумя пистолетами и абордажным палашом в кожаных ножнах. Этот палаш был военным трофеем, полученным в битве с голландским капером Зигизмундом Вербером, это оружие сменило его старую абордажную саблю, успевшую поизноситься изрядно к тому времени, она была покрыта многочисленными зазубринами, но хозяин предпочёл сохранить её на память, а не выбрасывать. Капитан отчётливо видел, как забеспокоились англичане в порту, завидев испанскую флотилию. Хотя та и состояла всего из пяти кораблей, но зато в основном из одних галеонов, а британцы уже успели оценить достоинства этих кораблей, а потому сами приняли их на вооружение, о чём свидетельствовало наличие в городской гавани двух вражеских галеонов. Дель Вольпес отправился на голубятню, взял одного из голубей и, привязав к его лапе какую-то бумагу, отпустил. Птица уверенно полетела в сторону города, держась сначала побережья, а затем исчезла в пальмовых зарослях. „Надеюсь она получит послание вовремя. Теперь надо спешить: необходимо покончить со всем до того, как генерал Гауро ворвётся в город и учинит там резню“, — подумал капитан, направляясь к штурвалу. Флотилия испанских военных кораблей неумолимо приближалась к городской гавани, и вскоре должна была подойти на пушечный выстрел к городским укреплениям и кораблям брандвахты, где к тому времени уже налаживали паруса. Капитан поднялся на шканцы и, дав указание поднять брейд-вымпел на грот-мачте, обратился к команде с небольшим боевым напутствием: „Слушайте меня, Los marinos valientes! Мне со многими из вас пришлось пройти сквозь los temporales и las batallas de mar! С вами я вдоволь пил рома и нюхал пороха. Мы бывали в garganta у самого el diablo de mar! И сегодня el señor el vice-rey поручил нам захватить la ciudad el Puerto-sobre-prens! И мы не подведём, как не позволяли себе этого и раньше, но клянусь por una Santa Virgen María, мы сделаем так как нам приказали! Взгляните же на el guión de la flota española, что реет сейчас над вашими головами на el palo mayor, и пусть этот символ мужества, отваги и славы нашей de la gran potencia. Пусть в ваших сердцах не останется места для сомнений, пусть лишь valentía наполняет их. И тогда не устрашат вас ни el cañoneo de cañon, ни свист пуль и картечи, ни падающие на палубу мачты и щепки, ни звон мечей, ни сам el diablo de mar! ¡En el combate! ¡Con nosotros Cristo y la Virgen María!“ Команда поддержала слова капитана одобрительными возгласами и поспешила вернуться к своим обязанностям, ведь вскоре должен был начаться бой, так как англичане уже начали выводить свои корабли из гавани, что бы отразить испанскую атаку на Порт-о-Пренс. Сомнений в том, что на город готовиться нападение у противника не было, к тому же Альберто подозревал, что многочисленные английские шпионы уже давно сообщили, что испанская флотилия приближается к городу с немирными намерениями, так что ни о каких переговорах и прочих формальностях сейчас речи не шло. Войдя в длинную, вытянутую в сторону города бухту, испанские корабли начали поворачивать к северу, идя левым галсом, это существенно снизило их манёвренность, но теперь навстречу англичанам смотрели добрых две сотни орудий. — ¡Fuego! — пронеслось над испанской эскадрой, как только первые английские корабли подошли достаточно близко, что бы сотни ядер, выпущенных испанскими пушками в сопровождении клубов едкого дыма, долетели до них. Тяжёлые ядра поражали носы кораблей, разнося в щепки, повреждая у некоторых такелаж фок-мачты. — Шесть румбов по левому галсу! — приказал Альберто, когда пушки его галеона выплюнули первые за сегодня снаряды, и готовились к перезарядке. Пока англичане приходили в себя, испанцы повернули под углом к ветру, уходя из тесного залива, где было сложно маневрировать такому числу кораблей, тем самым навязывая противнику бой вдали от городской гавани, где их не могла прикрывать береговая артиллерия. Испанцам повезло: на море начало штормить, так как из-за горизонта показалась луна, словно бледное пятно на фоне соседнего солнца, а ветер стал меняться, поэтому им не пришлось идти строго против ветра. Благодаря Бога за такую помощь, испанские моряки направили корабли к выходу из залива, где и планировали принять бой против английского флота. Британцы подоспели вскоре, их изрядно замедлила необходимость маневрирования из-за мелей вдоль берега, но уже были близко. Обе флотилии уже выстроились в линию, идя на сближение друг с другом. Ветер снова сменил направление: резко задув с северо-запада, развевая красно-золотые полосатые флаги испанцев и белые с красными крестами английские, вздувая паруса и покачивая тросы и прочие снасти кораблей, соединявшие корабль, мачты и паруса словно паутина, сплетённая гигантским пауком для ловли не менее больших мух. Волны весело били о борта кораблей, с каждым разом обливая корпуса всё выше и выше ватерлинии, что явно указывало на разыгрывающийся шторм, который должен был разразиться этой ночью. Это была обычная погода для Карибов, где круглый год царило жаркое лето, а тропические дожди изливали на землю, кажется, тонны воды, собранной из моря, как губернаторы собирают налоги с колонистов, или пираты с запуганных горожан. Нередки здесь были бури и штормовые ветра, потому и считалось, что на Карибах отваживаются плавать только самые отважные и опытные, либо слишком глупые мореплаватели. Но сейчас здесь если кто и следил за погодой, то вряд ли придавал этому слишком много значения, да погодные условия играли достаточно большое значение в любом морском сражении, но сейчас большее внимание с обеих сторон было сосредоточено на противнике. На некоторое время наступило затишье, нарушаемое лишь плеском волн, криками морских птиц, да хлопаньем парусов на ветру, противоположные стороны готовились к схватке. Скоро воздух заполнится огнём, дымом и шумом пушечных залпов и боевых кличей, а море должна будет обагрить кровь.***
Прошло некоторое время, прежде чем испанцы и англичане наконец завязали морское сражение: выстроившиеся в линии крупные корабли начали обстрел, в то время как более манёвренные пытались зайти с флангов. Воздух наполнился грохотом пушечных залпов и свистом ядер, а над поверхностью воды поплыл едкий кисловатый запах пороха, так хорошо знакомый всем воинам семнадцатого столетия, на суше и на море. Галеон Альберто двигался по правому флангу испанской эскадры, идя со скоростью в 6 узлов, в то время как корабли союзников и врагов прекратив артиллерийскую дуэль, начали осуществлять манёвр про прорезанию строя друг друга. Главной целью испанского капера был вражеский флагман — крупный корабль — линкор, что держался чуть поодаль и до сих пор в бой не вступал. Дель Вольпес планировал незаметно обойти противников с фланга и, разобравшись с их флагманом, тем самым лишив их руководства, атаковать с тыла, взяв в окружение и полностью деморализуя, это позволило бы избежать больших потерь и сохранить корабли и их команды для последующего штурма города. Но англичане разгадали хитрость испанца: два вражеских фрегата вышли из боя и направились в сторону Иль Лобо де Мар, намереваясь перехватить его на пути к галеону. — Señor … — послышалось сверху. — Вижу-вижу, — отозвался Альберто, — идём на полной, пройдём между и дадим огонь с двух бортов по этим los cerdos ingleses! Манёвр был весьма опасен: атака двух фрегатов одновременно с двух бортов могла нанести непоправимый ущерб даже крупному военному галеону, ситуацию так же осложняло то, что оба английских корабля шли относительно близко друг к другу, да и шли они практически по ветру, под небольшим углом. — Но, capitán, это слишком опасно! — предупредил боцман. — Я знаю, но ¡El capitán aquí mí, así que haréis lo que le hablo, porque sé que hago! Сlaro?! — Sí, el capitán! — ¡Nos ayudará el Dios y una Santa Virgen María! Напряжение было крайне высоко, и каждый моряк из команды корабля ясно ощущал его, на время звуки близкого сражения если не исчезли совсем, то как-то отдалились, всё внимание уходило на два, казалось чрезвычайно медленно, приближающихся вражеских корабля, да на подготовку орудий, что бы дать залпы вовремя. Скрепя мачтами три корабля двигались параллельно друг другу, англичане шли синхронно, но испанцу удалось протиснуться между ними и как только перед его пушками показались носы вражеских кораблей, грянули залпы. Галеон шёл не снижая скорости, что позволило осуществить задуманное, чему помогло чудесная перемена направления ветра. Пушечные залпы с двух бортов разносили в щепки борта фрегатов, ломая мачты, повреждая оснастку и губя экипаж. Атака была произведена своевременно: залпы следовали один за другим от носа галеона к корме, по мере продвижения, в свою очередь вражеские корабли так же соответственно несли урон от носов к кормам. Англичане не успевали выстреливать, так как точные испанские пушки били прямо в батарейную палубу, убивая врагов прежде, чем те зарядят свои пушки. В совокупности с превосходством в количестве имеющихся орудий с каждого борта, и тем, что нервы у англичан не выдерживали, так, что те зачастую делали залп до того, как на линии выстрела покажется хотя бы нос испанского корабля, из-за чего некоторые ядра фактически били по союзному фрегату, это позволило Альберто и его Иль Лобо де Мар, разделаться с врагами почти без потерь. Когда испанские ядра угодили в пороховой погреб сначала одного, а затем другого вражеского корабля, те жахнули так, что от взрыва буквально заложило уши, а так же встревожило птиц на ближайшем берегу, которые с беспокойными криками поднялись в воздух, пытаясь понять, что происходит. Команда отреагировала на эту маленькую победу радостными возгласами, но капитан был слишком сосредоточен, что бы радоваться столь незначительному пока что успеху, так как это ещё не была окончаельная победа, и La señora el suerte могла в любой момент изменить и улыбнуться англичанам. Расправившись с этим небольшим препятствием, Альберто, не теряя ни секунды времени, направил свой галеон к главной цели — вражескому флагману, на грот-мачте которого реял английский брейд-вымпел.***
— Сapitán! Один из наших кораблей оказался в критической ситуации: его зажали два вражеских галеона. Может нам стоит прийти им на выручку? — El diablo de mar! — выругался Альберто, — Конечно, мы должны помочь нашим боевым товарищам, — Разворачиваемся и заходим противникам в тыл! Он достал подзорную трубу и глянул туда, где один испанский галеон яростно отбивался от двух английских, уже готовившихся взять его на абордаж. Капитан отлично понимал, что если им это удастся, то у англичан возникнет существенное преимущество, а потому допустить потерю столь крупного корабля он попросту не мог. Иль Лобо де Мар подошёл к вражеским кораблям незамеченным, маневрируя среди обломков английских и испаских кораблей, для которых это сражение уже закончилось. Зайдя левому галеону неприятеля со стороны кормы, корабль Альберто открыл по нему огонь книппелями, повредив оснастску, предотвратив таким образом подготовку к абордажу. Дав на последок заряд крупной картечи с близкого расстояния, разворотив жилые и служебные постройки кормы, убив и ранев некоторую часть матросов, находившихся там, он перешёл с следующему вражескому кораблю. Заметив неожиданно подошедшее к испанцам подкрепление, англичане начали разворачиваться к Иль Лобо де Мар левым бортом, но было поздно, Альберто дал приказ к атаке: грохотнули пушки и со свистом разрезав воздух снаряды с цепями, именуемые книппелями, срезали бизань-мачту противника, та упала в воду с сухим треском, повредив надстройку на корме, выведя из строя рулевое колесо. Моряки на спасённом испанском галеоне встретили Альберто радостными криками и тут же, воспользовавшись ситуацией, дали залп с двух бортов по неприятелю. Англичане понесли значительный урон и вскоре были взяты на абордаж подошедшими испанскими фрегатами. — ¡Y ahora tomaremos al abordaje el almirante enemigo! — крикнул своим подчинённым дель Вольпес, — Рано радоваться: Порт-о-Пренс всё ещё в руках анличан. Тем временем строй английских кораблей был начисто нарушен на всех участках разыгравшегося морского сражения. А то двигалось к своей кульминации. Испанцы сумели превозобладать, и теперь многие мелкие английские суда поспешили повернуться к ним кормой, трусливо возвращаясь в портовую бухту города, под надёжную защиту береговых батарей. Крупные английские корабли, в их числе флагманский линкор, галеон и несколько фрегатов, остались, что бы остановить или хотя бы задержать атаку испанского флота. — Что же, пора вбить очередной гвоздь в крышку английского гроба, — прокомментировал ситуацию Альберто, осматривая обстановку через подзорную трубу, — Время не ждёт, к закату город должен быть наш. Вице-король надеется на нас, вся Испания надеется на нас. А для начала нам необходимо устранить вражеский флагман, и делать это надо быстро, что бы тот не успел уйти под защиту береговых орудий. Если ему это удастся, то без серьёзных потерь не обойдётся, а это, в свою очередь, поставит под угрозу всю операцию. Мы ведь не можем этого допустить, да, Рекардо? — Так точно, el capitán! — ответил ему боцман. Пока основная часть флота испанцев занималась оставшимися английскими кораблями, Иль Лобо де Мар под прикрытием двух бригов двинулся в сторону вражеского флагмана, возвышавшемся над заливом, устремив свои огромные мачты в небо. Он относился к самому большому типу кораблей, которые когда-либо бороздили воды Карибского моря, это был линкор, линейный корабль. Настоящая плавучая крепость, отлично подходящая для защиты портов. Серьёзный противник для любого другого класса корабля.***
Огромный корабль — галеон, несущий на себе следы попаданий английских пушек, проделавших множество пробоин на корпусе, к счастью для испанцев и к несчастью для их противников, все выше ватерлинии, встретился с её более громадным британским линкором, ещё не вступавшем в грохотавшее уже несколько часов сражение в бухте города Порт-о-Пренс, а потому сохранявшего нетронутый вид, словно недавно сошёл с корабельных верфей. Иль Лобо де Мар обменялся с гигантом несколькими залпами с дальней дистанции, но большинство ядер с плеском погрузились на морское дно, после чего начал сближение, заходя с левого борта. Альберто пользовался направлением ветра и манёвренностью собственного корабля, что бы не подставлять последний под выстрелы неприятельской плавучей крепости, каждый борт которого ощетинился множеством пушек. У него неплохо это получалось, благодаря тому факту. Что в относительно узкой бухте линкор чувствовал себя не в своей тарелке, так как предназначался для сражений в открытом море в составе группы из других линейных кораблей, здесь ему было тесно, да и погода не была на его стороне. Развернув Иль Лобо де Мар под углом к носу вражеского корабля, Дель Вольпес дал приказ задействовать книппели, повредившие такелаж, и без того страдавшего от нехватки манёвренности, линкора, не дав ему развернуться бортом, перекрывая путь к городской гавани, после чего приказал готовиться к абардажу. При помощи крюков и багров испанцы подтянулись к враждебному судну, после чего два корабля состыковались опустившимися мостками и лестницами, на которых тут же завязалась рукопашная схватка. По численности команда английского линкора значительно превосходила испанцев, поэтому Альберто понимал, что если к ним на выручку не придут другие испанские корабли, то, скорее всего, они проиграют это сражение. Но был и другой выход из сложившейся непростой ситуации, и капитан намеревался воспользоваться им. Выхватив из ножен шпагу, Дель Вольпес шагнул на абордажный мост, с которого спрыгнул на палубу вражеского корабля, по пути заколов нескольких британцев, после чего направился в сторону капитанского мостика. Когда он находился возле лестницы, ведущей на кормовую надстройку, сверху на него набросился здоровенный английский матрос с абордажным топором. Альберто инстинктивно подставил клинок своей сабли, и лезвие топора рассекло её. Бросив ставшее бесполезным оружие в лицо неприятеля, испанец кинулся на него, ударив коленом в живот, от чего тот согнулся пополам. Капитан схватился за рукоять левой рукой, а локтём правой стукнул врага по позвоночнику. Тот рыкнул от боли и выпустил из рук топор, лезвие которого вскоре вонзилось ему в спину. Дель Вольпес взмахнул трофейным оружием, тяжело ранив одного британца и заставив отскочить ещё двоих. Метнув топор, он раскроил одному из них череп, а другого заколол, подобранной со скользкой от крови палубы, абордажной саблей. Буквально через минуту — полторы, ему удалось пробиться к вражескому капитану. — Я вызываю тебя на поединок, жалкий английский пёс! — крикнул Альберто ему, отражая саблей клинок и рассекая одного из его подчинённых моряков. — Ты захлебнёшься собственной кровью, грязный испанец! — выругался в ответ британский капитан, принимая вызов, заставив своих людей отойти, что бы освободить место для предстоящего поединка. Сражение, бушевавшее на палубе линкора постепенно затихло, обе воюющие стороны чтили давние традиции, опустив оружие и англичане, и испанцы теперь смотрели на двух капитанов, сошедшихся в поединке на капитанском мостике. Те обменялись несколькими пробными выпадами, нащупывая слабину друг друга, после чего уже более уверенно махали клинками. Дель Вольпес по-прежнему сжимал в руках трофейную абордажную саблю, в то время как его оппонент был вооружён изящным и гораздо более подходящим для поединков палашом. Альберто пожалел о своей сломанной шпаге, но не было времени на переживания, поэтому он поспешил поскорее закончить этот поединок. Шагнув вперёд, он сделал пару замахов, обменявшись с противником звонкими ударами стали о сталь. Англичанин неплохо владел своим оружие, уверенно отражая любую атаку испанца, но и он в свою очередь не мог преодолеть защиты, даваемой тяжёлой, но крепкой сабли. Дель Вольпесу удалось оттеснить соперника к ролевому колесу и отвести его меч в сторону, но не успел воспользоваться полученным преимуществом: британец перехватил его руку с саблей свободной рукой и хотел ударить ногой. Альберто удалось вырваться и отпрянуть в последний момент, но и его враг успел вернуться в боевую стойку. Бесспорно, будь в руках испанца обоюдоострое оружие — шпага или такой же палаш — он уже бы закончил эту дуэль своей победой. Вместо этого ему пришлось прикусить от досады губу и попробовать снова. Оба капитана обменивались ударами, намереваясь вывести друг друга из состояния равновесия и получить столь необходимое преимущество. Одним из выпадов англичанину едва не удалось пронзить испанца, тот отскочил в сторону в последний момент. Секунда, грозившая ему смертью, внезапно обернулась для него лучиком удачи среди хмурого неба: на короткое время неприятель потерял равновесие, устремившись вперёд для атаки, и Дель Вольпес сделал ему подножку. Тот споткнулся, но, к счастью для себя, не упал. Это дало Альберто дополнительное драгоценное время, он с силой ударил британца концом рукояти сабли по голове. Тот вскрикнул от боли и повис на перилах, огораживающих кормовую надстройку, нависавшую над палубой. Его палаш вылетел из его рук и со звоном ударился о корабельные доски. Дель Вольпес развернул побеждённого капитана, из раны на голове у которого текла кровь, лицом к себе и приставил к его шее кончик своей сабли. Проиграв в поединке, британский командир приказал своим подчинённым бросить оружие и сдаться. Под ликующие крики испанцев и угрюмое молчание пленных англичан, бело-красный британский флаг был сброшен с повреждённой, но всё ещё гордо возвышавшейся над линкором, мачты, а его место занял испанский красно-золотой. Ещё один гвоздь в крышку английского гроба, как выражался Дель Вольпес, был забит, теперь предстояло штурмовать сам город, который обороняли береговые батареи и гарнизон. Альберто дал своим людям немного времени на отдых перед предстоящим штурмом, которые не обещал быть лёгким. Тем не менее половина дела уже была сделана, и испанский капитан мог биться об заклад, что боевой дух англичан после всего произошедшего был не на высоте.***
Ещё через час после захвата английского флагмана, испанцы приступили к завершающему этапу атаки на Порт-О-Пренс — штурму. Те корабли, что в ходе морской баталии понесли наибольший урон, направились к берегу, что бы высадить десант, который подойдёт к городу и атакует его с суши, в то время как остальные приступили к бомбардировке береговых батарей, размешенных в круглых каменных башнях и защищавших городскую гавань. Для этого дела были приспособлены даже наименее пострадавшие из вражеских кораблей, в том числе и их линкор, который удалось подвести достаточно близко и развернуть бортом, что бы его пушки смогли вести огонь по башням. Его поддерживали военные фрегаты и галеоны, в том числе ставший легендарным Иль Лобо де Мар. Ответный огонь не заставил себя ждать: снаряды из береговых пушек, укрытых за надёжными каменными стенами, своими снарядами пробивали корпуса кораблей, кося матросов, которым не посчастливилось в этот момент оказаться на пути их чугунных ядер. К счастью до поры, до времени, ни один вражеский снаряд не поразил свою цель ниже ватерлинии, что было опасно не только из-за возможности потопления судна в результате попадания внутрь воды, но главным образом потому, что именно там находились крют-камеры, содержавшие весь запас пороха. Если бы это произошло, то жахнули бы взрывы. В свою очередь те из ядер, что попадали в орудийные башни береговых батарей, большей частью рикошетили от их округлой поверхности, лишь скалывая с них штукатурку. Более успешные попадания раскалывали стены, выводили из строя британскую артиллерию, и убивали расчёты. Иль Лобо де Мар пару раз смог попасть своими пушками прямо в орудийные бойницы. Прозвучали взрывы, кода подорвались пороховые склады, вскоре береговая артиллерия англичан замолчала, позволив испанским кораблям войти в городскую гавань, в то время как высадившийся на берег до того десант, уже штурмовал стены при помощи сооружённых ими лестниц, перестреливаясь в процессе этого с защитниками из мушкетов. Вошедшие в гавань испанские корабли, прежде чем высадить десант в самом городе, дали ещё один залп по британцам, укрывшимся в губернаторском дворце в центре города. Огромные окна были разбиты, и внутри дворца начался пожар, который защитники города были вынуждены тушить. Альберто первым из своей группы спрыгнул с трапа на пристань, предварительно дав все необходимые приказы остававшемуся на Иль Лобо де Мар боцману с частью команды. Он вынул из ножен трофейный палаш, „одолженный“ у побеждённого английского капитана захваченного линкора, и повёл испанцев за собой в сторону дворца губернатора. Он спешил как мог, что бы не случилось ничего непоправимого. Бежать приходилось по улицам между горящими домами, дым от пожаров, смешивался с пороховыми газами от продолжавших грохотать пушек. Ту и там, буквально на каждом углу попадались разрозненные группы англичан, отчаянно бросавшихся на испанцев. Несколько раз совсем рядом с головой Дель Вольпеса пролетали круглые свинцовые пули, выпущенные британскими мушкетами. Не смотря на то, что сражение за Порт-о-Пренс было проиграно, англичане не намеревались сдаваться без боя, они дрались как сущие дьяволы, организуя баррикады и борясь за каждую улочку среди горящих жилых домов и таверн. Колокол, висевший внутри башенки, пристроенной к англиканской церкви, всё это время трезвонивший без остановки, издал последний жалобный звон и умолк, будучи сбитым и расколотым на части при падении, после того как его ударило пушечное ядро, выпущенное каким-то метким испанцев. Сам протестантский храм уже горел, от него к багровому небу, окрашенному лучами заката, поднимались клубы чёрного неба, завершая общую апокалиптичную картину. Перестрелки сменились резнёй на задымлённых улицах города, хотя пальба из мушкетов ещё и раздавалась иногда, но пушки уже не стреляли из-за риска попасть по своим же. В ход пошли сабли и мечи, топоры, багры, даже палки и кулаки. Город охватил хаос ближнего боя. Большая часть британских солдат укрылись во дворце губернатора, возвышавшемся над городом, не смотря на то, что пожар внутри уже был потушен, из разбитых окон продолжал идти густой дым. Корабельная артиллерия больше не била по дворцу, так как испанцы подошли к нему уже достаточно близко, к тому же Альберто запретил вести по нему огонь, опасаясь за жизнь кого-то внутри, моряки решили, что тот имел в виду английского губернатора, которого необходимо было взять живым. Не смотря на отчаянное сопротивление, британцам не удалось сдержать натиск испанцев, окруживших дворец. Тем не менее, англичане продолжали перестреливаться с противниками, высовывая стволы своих мушкетов из окон. По приказу Дель Вольпеса несколько солдат подобрались к стенам и кинули в оконные проёмы гранаты. Жахнули взрывы, сопровождавшиеся криками умирающих и стонами раненых. Испанцы выломали прочные дубовые двери и ворвались внутрь, где всё было задымлено. Защищая рукавом нос и рот, Альберто вошёл во дворец. Повсюду были следы разрушений, учинённых пушками и гранатами: поломанная мебель, тела убитых и раненых англичан, под ногами тлел дорогой алый ковёр из Индии. Дель Вольпес взбежал по мраморной лестнице с золотыми перилами, заколов по дороге одного из вражеских солдат. Он ни раз бывал здесь, поэтому неплохо ориентировался даже в царившем дыму и разрухе. Испанец искал губернатора и знал где тот должен находиться, и он не ошибся, найдя его в личном кабинете. И там он был ни один. Выскочившего из-за двери телохранителя, Альберто застрелил из пистолета, который выкинул после этого, так как перезарядка требовала много времени. — Сдавайтесь, ваше превосходительство! — направив остриё палаша на губернатора, произнёс капитан, приближаясь неспешно и самоуверенно, — Вы проиграли сражение, теперь город принадлежит нам! Прежде чем тот успел что-то ответить, откуда-то выскочила рыжеволосая девушка, закрыв собой губернатора. — Альберто! Не делай зла моему отцу! — воскликнула она, перегородив дорогу испанцу. — Мария? Я и не собирался, — улыбнулся тот, скрывая своё удивление, но меч не опустил, — Конечно, если сеньор проявит достаточно благоразумия и сдастся. — Отойди! — губернатор оттолкнул свою дочь в сторону, шагнув навстречу Дель Вольпесу, обнажая свой палаш, — Я никогда не сдамся тебе, грязный испанец! — И почему все сегодня меня так называют? Неужели я так сильно провонял кровью англичан? — рассмеялся капитан, занимая боевую стойку. — Заткнись, негодяй! — британец был вне себя от ярости, насмешки противника вывели его из себя. Он понимал, что город окончательно потерян, но он намеревался подороже продать свою шкуру, защитив свою дочь, которая, как он знал, тайно встречалась с этим испанцем, когда он посещал Порт-о-Пренс в бытности наёмником. В прошлом он многое сделал для города, но теперь это не имело значения, так как он принёс с собой войну, а так же её извечных спутников — смерть и разрушение, страдания и боль. Англичанин нанёс пару стремительных ударов, оба из которых были без труда отбиты молодым и более проворным и ловким Дель Вольпесом, который, в свою очередь, провёл комбинацию выпадов, оттесняя противника к дубовому столу, заваленному документами, и даже нанёс пару неглубоких царапин. — Остановитесь! — вмешалась в бой Мария Кантарела, которая не могла смотреть как два самых любимых в её жизни мужчины убивали друг друга. Она внезапно очутилась между ними, закрыв их друг от друга. Альберто в последний миг остановил замахнувшуюся для удара руку, сжимавшую меч, и отступил на шаг. — Отойди! Не мешай! — губернатор снова оттолкнул свою дочь, но на этот раз в ярости не рассчитал сил. Та упала и, сильно ударившись о платяной шкаф, потеряла сознание, в её волосах цвета лисьего меха появились рубиновые капли крови. Осознав, что натворил, Губернатор побледнел, хотя секунду назад был красным от переполнявшего его гнева, он выронил меч и пробормотал что-то вроде: — Это не я… Она сама… Я не… Но договорить он не смог — клинок палаша, пронзивший его грудь, окрасив яркий камзол алой кровью, прервал его бессвязное бормотание. Позволив телу безвольно сорваться с клинка и с грохотом рухнуть на пол, Дель Вольпес бросил меч и кинулся к девушке. Та ещё была жива. — Врача! — крикнул он вошедшему в помещение испанцу из его команды. Тот стремглав бросился исполнять приказ, в то время как Альберто взял Марию на руки и понёс на руках через разрушенный в ходе сражения дворец, бывший её домом. К тому времени битва уже закончилась, поэтому он шёл в полной тишине: если бы он обратил внимание на это, то скорее всего решил бы, что оглох. Над шпилем того, что осталось от дворца губернатора появился испанский флаг, только после этого тишина была снова нарушена, на этот раз криками испанцев, кому посчастливилось выжить. la ciudad el Puerto-sobre-prens снова вернулся под власть испанской короны.***
Из письма испанского капера „Альберто дель Вольпеса: ‚Здравствуйте, мои родные! Надеюсь, у вас всё хорошо. Простите, что не смог лично передать вам приглашение, но у меня имеются извиняющие обстоятельства: после освобождения Порт-о-Пренса от коварных англичан, я был назначен Вице-королём испанских колоний, временно исполняющим должность губернатора освобождённого города. Поэтому, как вы понимаете, у меня сейчас очень много дел, связанных с восстановлением города после прогремевшего сражения, принёсшего сильные разрушения, к тому же к этому присовокупляются хлопоты на счёт моей предстоящей свадьбы с моей возлюбленной ‚Лисичкой‘. Надеюсь, увидеть вас всех на нашей свадьбе. Мой доверенный Диего, который доставит вам это письмо, должен отвести вас ко мне в Порт-о-Пренс, где мы и отпразднуем все вместе. Сильно скучаю и жду вас всех. С любовью, ваш сын и брат Альберто“.