we all have different young souls and lives from the start, we’ve played together
В тот день Бэмбэм впервые проклял свои остроумие и неземную способность нарываться им на каких-то криминальных авторитетов. Дыхание заметно сбилось, пока он удирал от амбалов некого местного босса, ботинки скользили на крутых поворотах. А он просто попросил того отстать от молоденькой девушки в кафе: та явно не чувствовала себя приятно в компании безысходности (её очевидные и грубые просьбы отвалить игнорировались) и чужих противных прикосновений к ней. Мерзавец, может, и отстал, а девочка благодарно кивнула, прежде чем рвануть из заведения, но сам парень получил толпу «шестёрок» вдогонку и всепоглощающую боль за такое благородство. Главный из этой толпы усмехнулся почти понимающе и пожал плечами, мол, «так сказали, ничего личного», прежде чем увесистый кулак прилетел Бэмбэму по челюсти. Он ударился головой о шершавую стену позади, в глазах погасло, а следующей картинкой перед глазами стало то же самое небо над переулком, уже совсем ночное вместо предыдущих сумерек, и собственная кровь поблизости. Как же он устал от этого круговорота рисков и ноющих ссадин в любой точке тела. Откуда-то нашлись силы встать, и в то же время в трещащую будто по швам голову пришёл план дальнейших действий. Пара кварталов, ещё один бар в классической дымке, и в руках парня ключи от чьей-то машины. Садясь в угоняемую тачку, Бэмбэм думал лишь о том, что если косячить, то до конца. Не то чтобы вся его пижонская жизнь богатого сына была сплошь и рядом по закону — скорее, наоборот; рассказывая про семейный бюджет, учителя в школе всегда ненароком жаловались, что балованным детишкам не хватает богатства, и они пускаются во все тяжкие. Бэмбэм, чёрт побери, был согласен с ними. Автомобиль спешно ехал по трассе, унося парня из города то ли от закона, то ли от самого себя. Однако судьбой, а может кармой, будто было подстроено — одному не сбежать. Первой, кого Бэмбэм подобрал, стала Лиса. В тот момент у неё были остекленевшие от шока глаза, и она, завёрнутая в какую-то безразмерную рубашку, встала прям среди дороги. Её пустой, но такой кричащий страхом взгляд столкнулся со взором тайца, и он рефлекторно кивнул на соседнее сидение, лишь затем осознав — эти же черты лица врезались в память, когда он заикнулся поднять голос на мужчину в кафе, а та девушка сбежала, бросив лишь немую признательность. Это была она. По спине тогда потёк холодный пот, то ли от общего вида светловолосой, то ли от растёртых следов крови на тонкой шее и покрасневших коленях, пока парень молча смотрел на них, почти забыв про дорогу. — Я убила его, — почти шепотом, спустя ещё мгновения тишины произнесла Лалиса, уставившись прямо, и Бэмбэм почти сразу понял, о ком она. Лишь позже, когда девушка относительно отошла от шока, узналось, что тот — ныне труп — человек пришёл к ней на вторую работу несколькими часами позже их первой встречи, как клиент, и его отвратительные намерения не закончились. Инстинкт самосохранения сработал донельзя буквально, и вскоре перед Лисой предстала бордовая лужа и лежащий на полу убитый. От её рук. Следующим и последним стал Тэн, который просто бросился под колеса. Отчаявшийся и накуренный, парень, для которого жизнь перестала быть даже дурацким развлечением, развалился на заднем сидении лишь тогда, когда истерика и отходняк отпустили. Перед этим Бэмбэм взбеленился не на шутку и пару раз хорошенько приложил тогда ещё незнакомца об асфальт. Он бил, почти как его самого недавно, и почти не отдавал себя отчёта, что этот ехидный парень и не виноват во всем, что сегодня приключилось. У тайца просто сорвало крышу на пару мгновений, пока Лиса строго не окликнула за спиной и не потребовала вернуться в тачку и ехать дальше в тишине. Ослушаться в ту минуту казалось чем-то запретным и пугающим. Все вместе они, сведённые то ли кармой, то ли бесами в одном месте, ехали навстречу неизвестности и рассвету над трассой. За весь путь голос подал как раз последний, просто спросив имена и сообщив своё; дорогу до утра они провели в тишине — каждый копался в своих проблемах, созданных едва ли не одним днём, и неизбежной мысли — «хуже уже не будет». Ранним утром, около пяти часов, Бэмбэм остановился на какой-то старой заправке, что ещё не открылась, и друг за другом они вылезли из машины, ещё почти не отошедшие ото сна. — Окей, нас трое: мажор, убийца и суицидник, — первым начал Тэн, разминая шею и руки после дороги, а в тоне его плескался сарказм и немного неверия. — Куда мы дальше? — До того, как меня объявят в федеральный розыск — сутки или больше, мы ещё можем придумать, что делать, — тактично пропустив половину чужой реплики мимо ушей, ответила Лиса, только-только выйдя из машины. Бэмбэм согласно промычал и легко пнул какой-то камешек от заднего колеса автомобиля. Он как-то сам собой отлетел в датчик открывания багажника без рук, чертовы технологии, и дверца распахнулась без чьего-либо вмешательства. Лалиса прикрыла рот рукой в удивлении и подошла ближе, чтобы проверить, не кажется ли ей. Тэн выдал громкое «ого», Бэмбэм мысленно посчитал, какой ущерб они нанесли всеми своими действиями и насколько велик их преступный уровень. Перед троицей, в багажнике угнанной машины, лежала сумка с буквальной горой денег, и все эти средства были у них в распоряжении. — До того как нас всех, полагаю, объявят в федеральный розыск, — с усмешкой поправил Тэн, закидывая руки на плечи обоим друзьям по несчастью. — Ну что, никому не сбегать до последней купюры? Таец покосился на его лицо: парень был странным и напрягающим, но красивым даже в ссадинах и с рассечённой губой, а в чужих хитрых, почти кошачьих глазах мелькали отголоски беззаботности, перемешанные с чем-то странным, похожим на плохо скрываемую боль. Он перевёл взгляд на стоящую по другую сторону Лалису, с её пустым взглядом на выразительном лице и до конца не оттертыми багряными разводами над ключицей — у неё очевидно не укладывалось в голове всё произошедшее. Бэмбэм отошёл, вывернулся из-под чужой руки, и молча указал на машину, для себя решая, что никого из них не оставит, что бы там ни было.—
Дорога до крупного города выдалась такой долгой и утомительной, что первый попавшийся по карте мотель, где их встретила владелица средних лет, безэмоционально вручающая ключи в обмен на деньги — райский уголок на Земле. Большая спортивная сумка на плече младшего из компании не вызвала никаких вопросов, поэтому в комнате она приземлилась вблизи одной из кроватей, на время забытая. Лиса почти сразу свалилась спать, но парни это быстро простили — всё же, её за весь день посетило наибольшее количество впечатлений, и лишь одно из них можно было с натяжкой назвать приятным. Бэмбэм только коротко сообщил ей, во сколько они уедут отсюда, и закрыл шторы на миниатюрном окне, чтобы свет не слепил в глаза. Тэн, на удивление, молчал дольше всех, в упор разглядывая потолок комнаты и выключенный светильник на нём, и на мгновение показалось, что он тоже уже уснул, но его ехидные обычно глаза оставались открыты, а на лице ни капли отчаянного веселья. Бэмбэм наблюдал за ним сколько мог, хоть ничего особенного тот и не делал — просто лежал почти рядом, настолько пребывая в себе и своём мире, что забывал дышать в нормальном ритме. Прежде чем сон совсем захватил сознание, младший услышал чужой спокойный тон: — Что было у тебя в голове, когда ты подобрал нас и позволил остаться втроём? Младший услышал и не ответил.* * *
За три дня они успели потратить почти все средства на самые бесполезные вещи, которые только были возможны, и провести время богато и безрассудно — как и планировали, правда, негласно. Они сняли пафосный коттедж, в котором провели от силы половину дня, купили брендовые шмотки просто потому что так хотелось в конкретный момент. Тэн и Лиса неожиданно флиртовали друг с другом едва ли не через предложение, всё время смеясь с отвращённых гримас младшего на этот счёт. Начинало казаться, будто так всегда и было — их бессменная компания, гулянки по торговым пешеходным улицам (где девушка спускала нехилую часть своих денег на уличных музыкантов, раздавая комплименты тем и этим), а ещё какая-то утрированная атмосфера юности, что словно пролетела мимо них в положенное время и пришла лишь сейчас, с опозданием на пару-тройку лет. Позже они провели одну из ночей в клубе, где танцевали почти до сбитого дыхания, даже привлекая внимание толпы и ловя пару одобрительных возгласов. Лисе сильнее всего снесло крышу, будто не её жизнь переворачивалась жалкие сутки назад, она подхватила жар и безумие толпы, двигалась в общем ритме, а на её лице, подсвеченная стробоскопами, сияла улыбка. Бэмбэм любовался издалека, и под воздействием эмоций, атмосферы заведения и высокоградусных коктейлей ему мерещилось, что свет совсем не вокруг девушки. От неё. Той же ночью никто не мог уснуть сразу, и они до рассвета разговаривали в уже знакомой машине, припаркованной за квартал от клуба, поборов недоверие и личных демонов. Тэн рассказывал дурацкие истории из своей жизни в Бангкоке, лишь в тот момент узнавая, что они все втроём родились в разных районах одного и того же города. Беседа окрасилась ностальгией и сожалением — каждый понимал, что их вряд ли ждёт блестящее будущее после всех обстоятельств и событий, но всё равно делился тем, о чём мечтает. Лишь позже утомившаяся за день Лиса кое-как уложила голову на колени Бэмбэма, сидящего на его привычном месте, и немного пьяно извинилась, что опять засыпает раньше всех. Он машинально перебирал светлые волосы уснувшей, внимательно слушая дыхание Тэна, что в очередной раз лежал на заднем сидении, вытянув босые ноги к окну. — Знаешь, что бы ни было в твоей голове — спасибо, что поступил именно так, — отозвался парень, чуть хрипло и сонно, а потом улыбнулся без свойственной горечи и искусственности — по-настоящему. — Я вспомнил, что такое не быть в одиночестве. Когда их взгляды встретились — благодарно-отчаянный и абсолютно неопределённый — воздух заискрил и зарещал чем-то непонятным. Бэмбэм совсем заблудился в лабиринте своего мироощущения и в том, какой Тэн странно-необычный, как неразгаданная тайна или нераскрытый персонаж. Он жалел, что они не познакомились в каких-то других условиях, в какой-нибудь из параллельностей, где всё могло бы быть иначе.* * *
Следующим вечером уже привычное авто летело по тёмным улицам, рассекая воздух рёвом мотора. За ними пыталась успеть кучка полицейских машин, сирены разрывались вслед, подогревая азарт и сумасшествие — их объявили в розыск как раз днём, а засекли около часа назад в маленькой уютной забегаловке. Кассир тогда смотрел на них изучающе несколько минут, не сориентировался сразу, а потом рванул к телефону. Лалиса со смехом вложила в банку чаевых вдвое больше суммы, что там лежала, а через пару секунд они уже скрылись вниз по улице. Рации позади гласили требование остановиться, на что младший выжал педаль до упора, пролетая на чёрт знает какой скорости ещё пару переулков и целый перекресток на красный свет, прежде чем его перегородил мощный поток машин. Волновать это не могло уже по определению, остальные только ободряюще кричали, что они немного оторвались. У них была фора почти в целую улицу, ведь стражи порядка не могли допустить полного хаоса во время погони. Бэмбэм заливисто смеялся, даже когда их засекли на самом верхнем ярусе полупустой многоэтажной парковки, среди бетонных колонн и длинных пролётов. Густо-чёрный след от покрышек растянулся на пару метров, пока он тормозил ровно перед низкой бетонной стенкой. Они оставили автомобиль как есть, лишь громко хлопнув дверьми, и рванули на самую крышу. Отсюда были видны кишащие жизнью проспекты уже ночного города, пешеходные улочки, где сама компания была не так давно, и дворы спальных районов совсем вдалеке. Город, где личностная тоска и общая потерянность выросли в новую юность. Выхода не оставалось, да и терять в целом было нечего, когда полицейские ворвались на ту же крышу как в самых эффектных боевиках, с различимыми вблизи жетонами на форме и настоящим оружием. Глупость и безумство проложили свой путь прямо в голову, когда за спинами им оглашали правило Миранды, а Тэн едва заметно кивнул в сторону, как бы спрашивая «всё?». Лалиса ответила тому таким же жестом, а Бэмбэм схватил обоих за руки, подходя к низкому ограждению на краю крыши. Они не обсуждали такого исхода, хоть и знали, что он будет самым вероятным; парня только охватил стыд перед семьёй за то, что их в известность поставило телевидение. Мир вокруг, движение на дорогах и даже дыхание приостановились в тот момент. Когда Бэмбэм крепко сжал ладони самых дорогих ему незнакомцев в своих руках, а невесомость полёта обволокла их — он не жалел.F. R. E. S & H ’ til death