упущенные истины

На мгновенье ей показалось, что все звуки исчезли, а после внезапно ворвались в неё оглушительной волной и сбили с ног. Но в действительности она продолжала сидеть в кресле, ровно держа спину, закинув ногу на ногу, держа руки на подлокотниках. И она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не веря в сказанное ранее, не доверяя своим ушам, его словам и злобному взгляду дочери. Первой заговорила Аи, и слова её были полны обвинений и неверия. — Ты шутишь, верно? Ты не мог предать маму! Ты не предал бы нас! Ты обещал папе Канаме любить её! — От её криков взорвались вазы, и свежие букеты роз упали на пол, смешавшись с осколками и водой. Юуки не находила в себе ни сил, ни желания, чтобы остановить дочь. — Эта женщина соврала тебе, чтобы забрать у нас! У мамы. У меня. — Она не соврала, — твёрдо сказал Зеро. В его взгляде Юуки не увидела ни капли вины, слабое сожаление, вероятно, о том, что вообще пришёл в дом Куран и поделился новостью. — Она родила моего сына, и я хочу принимать участие в его воспитании. Свадьба — условие её семьи, и ради своего ребёнка я пойду на это. — А как же мама? — Аи хотела спросить его «а как же я?», Юуки знала это и не винила дочку. Она тоже хотела спросить его о себе, о них. — Это наше с ней дело, Аи, — Зеро не смотрел на девушку, он смотрел на Юуки, которая продолжала сидеть и молчать, всё ещё ища в себе силы действовать. Аи убежала, доверив дело матери. В конце концов, Юуки всегда умела удерживать Зеро, даже когда хотела Канаме. — Я должен просить прощения, — начал он. — Но я не буду. — Почему нет? — наконец, заговорила Юуки. — Ты не чувствуешь вины за то, что полюбил другую женщину, когда был рядом со мной? Канаме просил нас быть вместе, и ты пришёл ко мне, чтобы спасти от самого ужасного поступка, который я могла совершить. Ты пришёл… А теперь говоришь, что женишься на другой, что у неё твой ребёнок. Ты, правда, хочешь уйти от меня? От нас? Зеро молчал. Юуки сжала подлокотники, едва не сломав их вдребезги. Почему он решился на что-то подобное именно тогда, когда она поняла, что готова окончательно принять его чувства? Они ходили вокруг да около уже несколько десятков лет, раздражая общество как вампиров, так и охотников. Они подвергались критике, осуждению, но продолжали идти вперёд, веря в мечту Канаме о безопасном мире, в желание Кайена и Джури о дружбе между разными расами. В конце концов, Зеро всегда был рядом с ней, даже когда она была с Канаме. Он ненавидел её, но продолжал защищать, не меняя то, что было только для них двоих, особенное чувство, которое они разделили в академии и пронесли сквозь года. Юуки ценила это, дорожила этим. — Ты любишь меня? — шепотом спросила Юуки. — Я хотела сказать тебе, что готова к семье, что хочу родить тебе ребёнка, стать твоей женой во всех смыслах. А ты встретил другую. Кем была та другая? Такая же нежная и улыбчивая, как Кросс Юуки? Или нуждающаяся в помощи, как Куран Юуки? Была ли она вообще похожа на Юуки? Разве Зеро мог полюбить кого-то, кроме Юуки? Она засмеялась, надломлено и сердито. — Ты всегда был со мной. С того дня, когда ректор привёл тебя в наш дом. Неужели ты хочешь оставить всё это ради кого-то другого? — Ради другой женщины, ради чужого ребёнка, ради чужой жизни. Юуки прижала ладони к лицу, словно пытаясь удержать слёзы в глазах, но тщетно. — Нужно двигаться дальше. Я ждал тебя — тогда и после, но ничего не менялось. Ты всё ещё хотела быть с Кураном и одновременно держать меня рядом, но, Юуки, так нельзя. — Канаме здесь нет, — сказала она, указывая на то, что его ожидание оправдалось, что они вместе. — Он всегда здесь, и я не согласен дальше терпеть это. Я многое отдал и от многого отказался ради тебя. Даже ненависть к вампирам угасла, когда ты дала мне шанс, а после забрала его, чтобы быть с Ним. — Зеро, — слабо позвала она, но он не услышал, желая сказать ей всё то, что держал ранее ради её спокойствия и счастья. — Я пришёл попрощаться, Юуки. Мы всё ещё будем видеться, как глава Гильдии и как королева вампиров, возможно, как друзья детства, но не более. Я должен идти. — Посмотри на меня, Зеро, — попросила Юуки, но он этого не сделал. — Я люблю тебя, Зеро. — Мне пора идти, — только и молвил он, не глядя на неё. Зеро смотрел на фотографии, на картины, на плотные бордовые шторы гостиной, но не на неё. Юуки поняла: если он обернётся и увидит её, то останется. Если она подойдёт к нему и обнимет, Зеро не уйдёт. Так было всегда. Юуки сделала шаг вперёд. — Желаю тебе счастья, Зеро, — сказала она, и он впервые за всё время разговора улыбнулся. Мягко, как перед смертью. — Спасибо, Юуки. Прощай. Когда его присутствие на территории поместья перестало ощущаться, в гостиную вошла Аи — Почему ты не остановила его? Юуки посмотрела на свою дочь, так похожую на Канаме и на неё. Ничего от Зеро, который воспитал её. Что она могла ответить ей? Что струсила в последний момент? Что не смогла бы жить, зная, что лишила его шанса на нормальную семью? Зеро любил Юуки, это неизменный факт, нерушимое правило. Нежность её рук дарила ему покой и веру в жизнь. Но всякому терпению приходит конец, и Зеро двинулся вперёд, перевернул страницу их истории, чтобы завершить её и начать новую, в которой он — единственный главный герой для героини. Для Юуки он никогда не был единственным, он не был первым, и не стал бы — тоже непоколебимая истина. — Мама? — Потому, что он никогда не останавливал меня, — ответила Юуки. Это тоже была истина.