Упрямый нолдо.

Дверь со скрежетом скрипнула и темницу заполнил яркий свет. Майтимо поморщился. Он уже отвык от него… От манящего тёплого света факелов. Так хотелось окунуться в этот свет… Но тот кто нёс его сейчас был безумно противен нолдо. В лучах тёмной тенью воспрял силуэт. Знакомый до боли силуэт. Почему до боли? Потому что бесчисленные раны на теле отзывались, словно припоминая того, кто их оставил. Саурон лёгкой походкой подошёл к пленнику. Руссандол не поднимал глаз, не видел его, но знал, что на лице майа сверкает холодная, привычная усмешка. — Здравствуй, Нэльяфинвэ. В голосе слышатся язвительные нотки. Нолдо молчит. За всё время что он пробыл здесь, он не издал ни звука. Ни слова, ни вскрика, не стона. Делал он это вовсе не от упрямства, нет. Просто знал — даст слабину, и из него вытянут всё, что нужно. А потом… О том, что будет потом, Маэдрос боялся даже думать. Потому он стикскивал зубы, кусал до крови губы и язык, но молчал. — Как самочувствие, Нэльяфинвэ? И снова тишина. Издевается? Пускай, может продолжать. Но он не скажет ему ничего. Гортхаур недовольно фыркнул. — Что, даже не поприветствуешь меня? Не поднимешь взгляд? Майтимо горько усмехнулся. Сложив губы в кривой улыбке, чуть щюрясь, глянул из подлобья на врага. «Я не боюсь тебя и не подчиняясь твоим приказам, чёрный преспешник Моргота!» Майа поморщился. Эту фразу он знал наизусть и без слов, без осанвэ — он читал её во взгляде упрямого феаноринга. Этот гордый взгляд, эта усмешка на разбитых и искусанных губах… На миг лицо Саурона изказил угрожающий оскал. Но лишь на миг. Он схватил пленника за длинную медно-рыжую шевелюру и потянул назад, заставляя Маэдроса запрокинуть голову. — Молчишь, нолдо?! Ну что ж, раз не хочешь говорить со мной, может у тебя найдётся пару слов для моего кнута? Руссандол почувствовал, как его отпустили и поспешно опустил голову, пряча от грядущих ударов лицо. Через мгновение, он услышал первый пронзительный свист. Терпеть. Боль от ударов раздирала. Помимо новых ран, болели, открывались и начинали кровоточить старые… Молчать. Ни крика, ни мольбы, ни проклятий. Терпеть. Майрон с холодным выражением беспощадно наносил удары один за одним. Свист — удар — и мгновение покоя. Не сбивая ритма, по всему телу, умело у чётко. Майтимо невольно подумал, сколько времени понадобилось Саурону, чтобы научиться так славно калечить пленников. И тут же усмехнулся странному ходу своих мыслей… Неожиданно, удары прекратились. — А знаешь, Нэльяфинвэ, мне обидно. Снова удар. — Я прихожу сюда регулярно, словно на процедуры, а ты даже не вскрикнешь… А мне ведь так хочется услышать твой крик, мучительный стон… Может даже, просьбу о пощаде, м? Гортхаур взял его за подбородок и с наглой улыбкой заглянул в серые глаза пленника. — Подумай, какое бы удовольствие ты мне доставил… Нолдо беззвучно рассмеялся. Ну уж нет, не станет он опускаться до такого, и уж тем более не собирается дарить удовольствие мучителю. Не найдя отзыва в гордом взгляде Руссандола, майа отпустил его и тут же продолжил своё увлекательное занятие. Потом вдруг снова остановился. — Хотя знаешь… Смотреть на тебя вот так, когда ты надрываешься, сдерживая крик; такой гордый; побеждённый, но не сломленный… Это даже приятнее. Больше он не говорил. Свист — удар — и мгновение покоя. Не сбивая ритма, по всему телу, умело у чётко. Сегодня Майтимо хлыстали больше обычного. А может он просто устал и ему так показалось.? В какой-то момент он понял, что теряет связь разума с телом… Сдерживаться стало труднее, и вот с губ слетел предательсктй вскрик. Один единственный. Но было достаточно и его. Маэдрос услышал свист кнута, но удара не последовало. Феаноринг растерянно оглянулся на Гортхаура. О, сколько же торжества было на его лице. Он обернулся к кучке орков за спиной и проговорил. — Скажите Господину, что наш гость готов. Остальные подождите за дверью. Мне нужно остаться пленником наедине… Орки послушно прошагали за дверь, и как только она с грохотом захлопнулась, Саурон, довольно сверкая улыбкой посмотрел на нолдо. — Ну так что, Нэльяфинвэ? Поговорим? Майтимо молчал. Нет, надо держаться. Он не сдался, они ничего не скажет! Хотя, похоже, это теперь мало интересовало Гортхаура. — Видишь, нолдо? Мы всегда добиваемся, чего хотим. Нужно лишь быть немного настойчивее… Но признаю, ты достойно держался. Майа ожидал какое-нибудь дерзкое высказывание со стороны феаноринга, но тот лишь угрюмо уставился в пол. — Что ж, — продолжил Тёмный, — раз уж мы нашли, наконец, общий язык… Ты знаешь, что сейчас произойдёт, нолдо? Сейчас мы с тобой пойдём к моему Владыке. Он тебя будет допрашивать, ты же, в свою очередь, не станешь глупить и ответишь на все его вопросы. И может быть, — Майрон лукаво улыбнулся, — если будешь вести себя, как надо, ты больше не вернёшься в эту камеру. " Да. Меня просто убьют. А возвращать труп в темницу вовсе ни к чему.» — мысленно продолжил Маэдрос. — Я предлагаю тебе выбор, Нэльяфинвэ! Майтимо удивлённо поднял взгляд. — Орки, — майа качнул головой в сторону двери, — Эти довольно мерзкие создания… Они приволокут тебя к трону, не заботясь о тебе, твоих ранах, и наконец, о чувстве собственного достоинства. Или же… Ты поедешь сам. Ты ведь гордый, феаноринг? Мы раскуём тебе руки. Будешь, почти как гость… Только со стражей за спиной. Руссандол с ненавистью осматривал насмешливое выражение лица Саурона, и тот пояснил. — Ну, ты же как никак на переговоры пришёл, верно? Ну вот и примем тебя, как подобает принимать посольство. Правда со второй попытки, и мм… Немного в другом виде. Ну что? Медноволосый глубоко вздохнул и, опираясь, на стену, поднялся на ноги. Таким был его ответ. Гортхаур довольно улыбнулся. — Не сомневался в твоём выборе. Однако, предупреждаю — будешь бежать, тебя непременно вернут. Ты предстанешь перед Мелькором при любом раскладе. От тебя только зависит, как ты туда прибудешь — с гордо поднятой головой, или избитый и связанный. С этими словами майа снял оковы с кистей пленника. Маэдрос взмахнул затёкшими руками, и чуть пошатываясь направился к выходу. *** Путь до тронного зала оказался длинным. Тело ныло, а каждый шаг доставлял мучительную боль. Потому нолдо и не думал о побеге. Куда бежать? Он не знал. Это было бы бессмысленно. Оставалось идти. Идти и… Майтимо поймал себя на ужасной мысли — он надеялся и желал, чтобы сейчас он погиб там. Чтобы эти Тёмные лопнули от злости, ведь он так и не сдался. Он никак себя не проявит. Он ничего не скажет. Наконец, перед ним появились огромные железные двери… От одного их вида веяло жутким холодом. С режущим слух металлическим скрипом, они отворились перед Сауроном и следующим за ним «посольством». Стоило нолдо переступить порог, как густая Тьма, наполняющая воздух, обрушилась на него. Он вдруг почувствовал, как кругом стало душно и трудно дышать. Невыносимая волна ярости и отчаяния захлестнула его целиком. Маэдрос понял что ему не нужны даже цепи — он прикован к месту этим тяжёлым взглядом Моргота. В нём не было ничего. Только бездонная Тьма. Только пугающая пустота. Руссандол не был трусом. Не был слабым. Но ужас пробрал его целиком, когда он, наконец, поднял взгляд. Таким был Великий Искаженец. И такова была его чудовищная сила. Однако, всё это смятение происходило внутри. А на лице застыло всё такое же гордое и непоколебимое выражение. Майтимо не заметил, как остался стоять один посреди залы. Орки, видимо, разбрелись, а Гортхаур уже сидел подле чёрного трона, лукаво улыбаясь и нашёптывая что-то своему господину. Наконец, на лице валы промелькнуло подобие кривой усмешки, и он заговорил: — Ну что ж, Сын Феанора, приветствую тебя! Нолдо молчал. Тёмный, видимо, ожидал приветствие и со стороны пленника, но не получив его, чуть нахмурился и продолжил. — Так… Майрон сказал, что ты наконец развязал свой язык… Молчание. –…И, признал своё поражение. Маэдрос горько усмехнулся. «Признал поражение»? Ну-ну. Моргот между тем недовольно фыркнул и повернулся к своему слуге. — Почему он молчит? — злым полушёпотом выдал вала. — Почему он, Эру побери, ничего не говорит?! — Наверное, лишь потому, что ему нечего сказать… Он соглашается с вами. Мелькор довольно хмыкнул, а Саурон, обернувшись на пленника, злобно сверкнул глазами. — Нам известно, что после гибели Феанора, права короля Нолдор переходят к тебе… И мы предлагаем тебе сделку! Руссандол молчит, словно не реагируя на слова тёмного валы. — Условия таковы: мы отпускаем тебя, а ты со своим жалким народом уходишь прочь из Белерианда. На Запад, или в Южные земли — без разницы. И снова тишина. Моргот выждал минуту, но после его терпение лопнуло. Он резко встал и обернулся к майа. — Майрон, почему он молчит?! Ты же сказал, что он готов к моим вопросам! Громовой голос Бауглира оттолкнулся от сводчатых стен и разнёсся пугающим эхом. Когда оно стихло, он вздохнул, сел на место, и произнёс тише, но с всё той же злостью. — Он имеет право не отвечать, только если в процессе истязания вы лишили его языка. Саурон виновато улыбнулся своему господину, а сам посмотрел на Майтимо с плохоскрываемой угрозой. — Ну, возможно мы ошибались в нашем заложнике… Он долго смерял феаноринга взглядом, до тех пор, пока в его глазах не загорелись недобрые искорки, и он не проговорил. — Владыка, быть может кто-то из его братьев окажется разговорчивее…? Майтимо покачнулся, как от сильного удара. Кровь ударила в виски, в глазах потемнело на миг, а сам нолдо шумно выдохнул и вскрикнул: — Нет!.. И тут же быстро смолк. Феаноринг зажмурился и сильно, чуть ли не до крови прикусил губу. Глупо, глупо, глупо! Нельзя было поддаваться. Нельзя было показывать свою слабость. Он попытался унять тревогу и вернуть лицу прежний равнодушный вид. Когда это наконец у него получилось, он поднял глаза и вновь обомлел. На губах Гортхаура играла ядовитая улыбка. По спине Маэдроса невольно пробежали мурашки. — Повелитель, вы тоже это слышали? — обратился майа к Морготу, сам не отрывая сверкающих глаз от расстерянного лица пленника. — Майрон, ты просто прелесть. Похоже, ты нашёл слабое место нашего гостя… Вала одобрительно посмотрел на слугу. Довольный собой, Саурон встал и с важным видом, медленно направился к нолдо. — Ты такой стойкий снаружи, не ответил, когда у тебя вызывали боль тела… Но стоило копнуть ближе, — Тёмный подошёл вплотную и победно посмотрел в серые глаза феаноринга, — и ты оказываешься таким же беспомощным и слабым, как другие. Наивные эльдар. Эта ваша привязанность к ближним лишь в тягость вам. Правда, Нэльяфинвэ? Руссандол молчал и хмуро глядел на Саурона. Тот недовольно цокнул и произнёс: — Ну что же ты опять прикусил язык, нолдо? Скажи, они ведь дороги тебе, а? Твои братья? Майтимо выдохнул, и повернул голову в бок, стараясь не смотреть на майа. Проклятье. Приспешник Врага, наконец нашёл маленькую щёлку, едва уловимую прорешь во вратах безмолвия пленника, и с каждым словом увеличивал её размеры, чтобы, наконец, разрушить их. — Они ведь единственные из родственников, кто у тебя остался… Скучаешь по ним? А вернуться к ним хочешь? Тогда придётся с нами поговорить. Мелькор, который до этого скучающе наблюдал за монологом Гортхаура, вдруг перебил. — Майрон, да оставь его. Не видишь, ты наскучил нашему гостю. Отправлялся лучше за кем-нибудь из его братьев, уверен, Нэльяфинвэ образуется такой компании и станет разговорчивее. — вала усмехнулся. — Кто там у них следующий по старшинству? — Канафинвэ Сладкоголосый. — промурчал майа. — Вот, послушаем, какие чудные песни он будет петь под твоим кнутом. — хмыкнул Моргот. — О, Владыка, я думаю они придутся вам по вкусу! — Не сомневаюсь! И ещё прихвати этого, который на Феанора больше всего похож! Самого Пламенного Духа в плен взять не удалось, так хоть его копии порадуюсь…- продолжал издеваться Бауглир. — Конечно, повелитель. Может привести всех сразу? Устроить им трогательную встречу родственников…- Саурон видимо подхватил волну, и тоже решил насмехаться над феанорингом. — Ну что ж, только если мы не будем мучаться с каждым из них, как с этим. — он качнул головой в сторону Маэдроса. — О нет, мой Повелитель, когда у тебя на глазах истязяют ближнего, дело идёт гораздо быстрее… Майтимо, наконец, понял, что больше не готов выслушивать усмешки. Да и к тому же он понимал — ничто не помешает превратить Тёмным всё сказанное в явь. — Хватит…- проговорил нолдо. Голос его был тихим и хриплым, но хорошо во внезапно затихшем зале он стал хорошо слышен. — Оставьте моих братьев в покое. На лицах майа и вала отобразилось долгожданное ликование. Мелькор опёрся локтями в колени, сидя на троне, и проговорил. — Ну, так что насчёт договора? Или тебе повторить условия, феаноринг? — Не нужно… У нас с тобой ничего не выйдет, Моргот. — Подумай хорошенько. Я могут отдать тебе то, чего ты так желаешь…- вала много значительно постучал по железной короне. Майтимо посмотрел на Сильмарилли и зажмурился. Во мраке чёрных стен Ангбанда, свет драгоценностей ослеплял своей сжигающей чистотой и проклятым блеском. — Камни…? — неуверенно спросил Руссандол. — Ну, не все, лишь один. Один Сильмарилл, твоя свобода и ваш безпрепятсвенный уход из Белерианда. — Нет. Мы не согласны на такое. Вала нахмурился и произнёс. — Больше камней не дам. И ты не подумай — не получиться уговорить тебя, ты умрёшь, а на твоём месте окажется кто-то из твоих братьев. Нолдо почувствовал, как сердце вновь болезненно сжалось. Нет, братья не должны оказаться здесь. Он не допустит. — Мы не можем так просто уйти. Мы дали Клятву — вернуть Камни и отомстить! — Значит вы глупцы. Но сейчас у вас есть шанс поступить мудро и не оплошать. — В случае не исполнения Клятвы нас всех ждёт Великая Тьма. Договора не может быть. Не пытайся. Вала терял терпение, и вскоре перешёл на злобный шёпот. — Что ж, посмотрим, упрямый нолдо, что скажут твои братья. Майрон сейчас отправиться к ним, и кто знает, на что мы пойдём. Затем Бауглир обратился к Саурону. — Отвели нашего «гостя», в его " чудные покои»! Те, с которых открывается вид на ближайшие окрестности! Быть может, после пребывания там, он скоро переменить своё решение. Гортхаур коротко поклонился. Вскоре несколько орков вновь нацепили наручи на нолдо, и поволокли пленника к выходу. Майтимо пребывал в некоторой растерянности. Он понимал, что разговор мог закончиться чем-то подобным, но сейчас, почему-то чувствовал себя опустошённым… Да и теперь, помимо прочих мрачных мыслей, прибавилась и тревога за братьев. «Главное, чтобы не бросились спасать, — думал Маэдрос, — С остальным должны справиться, они сильные.» — думал феаноринг… Неожиданно, тяжёлые двери тронного зала захлопнулись перед ним, и Руссандол, словно очнувшись, услышал у себя над ухом голос Саурона. — Ну что же, видишь что случилось, Нэльяфинвэ? Вместо тебя могут пострадать твои ближние, а всего то стоило, закинуть к балрогам свою гордыню и упрямство и согласиться! Но нет же… А теперь? Ты ведь будешь далеко, и даже не сможешь помочь им…! Весьма прескорбно. Ах да, и я сдержал своё обещание — в темницу, как видишь, ты больше не вернёшься!