***
я чувствую,
как застыли все мои эмоции.
я так привык скрывать их ото всех
в своем сердце
что такое время?
каждый человек, даже ребёнок, знает такую простую истину: время не стоит на месте, и за ним уж точно невозможно угнаться сколько бы усилий ты не приложил.
об этом знал и джисон, но он жадно хотел. хотел поймать время, дотянуться до него рукой и остановить, чтобы наконец прочувствовать «счастье», о котором ему вечно твердили взрослые. хотя бы на краткий миг ощутить себя живым, прощупать пальцами его тепло.
ему казалось он смог.
;;;
18:34
теплый летний ветер в необычно прохладный день приятно обдувал юную кожу лица и оголенные участки тела, играясь копной розовых волос, потому что «я не смогу нормально жить без этого цвета, мам», ноги умело управляли доской и совершали захватывающе повороты и олли на плоском нагретым от пекущего солнца асфальте, а в наушниках во всю играла знакомая песня, поставленная на повтор весь путь и последние дни.
***
— боже мой, ты снова слушаешь эту песню? не боишься, что она так быстро надоест тебе?
— вещи способные разжечь огонь и согреть тебя изнутри, никогда не смогут надоесть, мам.
каждый день. всё тот же маршрут. всё тот же район и те же жилые дома. звонок в дверь. тихие шаги и звук перевёрнутого ключа.
— а, это ты, и какие на этот раз предложишь?
на вид ему не больше пятидесяти. обросшая щетина в этот раз стала длиннее, грязные волосы грязнее, даже та старая дырявая майка все также плотно прилегала к его потному телу.
джисон, стараясь не сморщить лицо от ударившего в нос запах перегара, достаёт из ближайшего кармана несколько картонных табличек, тщательно складывает в кучку и передаёт мужчине. тот с изучающим видом рассматривает их и читает, что на них написано, заметно нахмурившись, затем отдаёт обратно мальчику.
— с орехом. — коротко просит мужчина.
таблички вновь оказываются зажаты в тесном кармане рюкзака, из которого джисон извлекает небольшой светло-коричневый бумажный пакетик с приятно пахнущим содержимым. отдаёт его мужчине и взамен берет пару выцветших еле живых купюр. дверь закрывается, снова слышится звук перевёрнутого ключа и уходящие шаги.
джисон стоит перед дверью, сжимает в ладони заслуженные деньги, готовый разломать эту чертову дверь от невоспитанности этого человека, но, сдержав пылкий нрав, разворачивается и уходит. следующий дом встречает его с большим энтузиазмом и гостеприимностью.
за небольшой промежуток времени он знал в этом районе абсолютно всех. и знал даже то, что некоторые хотели бы скрыть в тайне. тот мужчина с грязной старой майкой в своё время был успешным бизнесменом, и на зависть всем имел замечательную красавицу жену и послушного сына, которым бы гордился каждый., но людям суждено проживать и терять своё счастье, рано или поздно. сын умер от несчастного случая. жена, по словам местных, уехала отсюда навсегда и спустя два года скончалась от кашля, поразивший её слабые от рождения лёгкие. мужчина спился. конец счастливой истории. джисон пару раз приходил на кладбище и навещал могилу его сына, клал цветы рядом с засохшими и, сидя на изрядно постаревшей скамейке со слезающими сухими кусками синей краски, он завидовал. несмотря на то, что тот умер в семнадцать лет, видя в последние моменты своей жизни яркие огни фар и слыша визг тормозов, он завидовал ему, потому что он прожил её, зная, что такое заботливая и полноценная семья, загородная поездка с мамой и папой в стареньком микроавтобусе, традиционные семейные праздники, когда все родственники приезжают и собираются за одним большим столом, рассказывая веселые истории из детства друг о друге, и знал историю о том, каким необычным образом познакомились его родители и как сильно любят друг друга спустя столько лет. без всяких сомнений знал, что его отец не эгоистичный ублюдок, пожелавший уйти из семьи, когда ему было всего пять, а его младшей сестре три. когда он нуждался в отцовской заботе и внимании. сказкам по ночам и тёплом завтраке. нуждался в нормальной семье.
***
крики, громкие решительные шаги, хлопки дверей и удар по чувствительной коже на щеке.
рассерженная и мокрая рожа отца в тот момент до сих пор вызывает у джисона рвотные рефлексы и чувство глубочайшей сильной ненависти. он помнил с какой силой тогда ударил мать по лицу с ребёнком на руках. он помнил, как со слезами на глазах ступал ножками по холодному полу и приносил ей небольшую коробочку с лекарствами и заживляющей мазью. помнил её натянутую сквозь раздирающую боль улыбку и тёплое прикосновение её руки на влажной щеке, вполголоса добавляя, что все будет хорошо.
не будет.
***
звонок. торопливые шаги и тишина, за которой следует громкое:
— кто там?
джисон тихо вздыхает и, от накопившегося раздражения, сжимает руки. серьезно, черт возьми. в пятый раз это уже не смешно. хотя не смешно было и в первый.
раздаётся громкий щелчок, открывается дверь и перед ним предстаёт рослый молодой мужчина в разъедающих глаз красных шортах. приподняв одну бровь, он облокачивается плечом об левую сторону дверного прохода.
— о, джисон, так это ты, чего же не сообщил? — издевательский тон собственного превосходства вынуждает невольно сморщить нос и поджать губы. — ахах, видел бы ты себя сейчас, какой милашка, мне как обычно.
джисон незаметно фыркает, достаёт из рюкзака точно такой же бумажный пакетик, но уже другого оттенка. пастельно — зелёный с мелким рисунком в виде листочков мяты. протягивает светловолосому мужчине и забирает новенькую купюру из загорелых рук, сразу отдавая тому сдачу.
— запах балдёжный, чел, и как ты это делаешь? не ответишь? ну, впрочем неважно, увидимся. — мужчина отталкивается от дверного проема и резко захлопывает дверь прямо перед носом кипящего от злости джисона. и джисон решает, что в следующий раз подсыпать в его печенье крысиный яд не такая уж и плохая идея. хотя бы поможет бедняге не мучаться на этом белом свете.
за три часа он успевает продать большую часть печенья, которые испёк сегодня ночью. около года он печёт их с разнообразным вкусом. не жалея времени, красиво упаковывает их в специальные бумажные пакетики и складывает в вместительный рюкзак, а местные жители районов, которые чуть ли не каждый день видели на своём пороге молчаливого мальчишку, прозвали его «скаутом», сравнивая его со скаутами из мультфильмов, ведь они тоже продают что-то, везя за собой маленькие желтенькие тележки. только вместо маленькой жёлтой тележки у джисона имелся большой фиолетовый рюкзак и чёрная доска.
***
5:25
канада, ванкувер.
у каждого человека есть своя мечта и никто не имеет право осуждать её, какой бы она не была. если человек мечтает о чём-то несовершенном, ничего страшного. мечтам суждено сбываться. их долг вдохновлять на многочисленные испытания и достижения.
исполнение мечты — игра. не получилось один раз?
попробуй ещё!
у тебя снова не вышло?
не сдавайся!
правда суть в том, что цена за новые шансы, за ещё одну попытку с каждым разом увеличивается. для исполнения своей мечты ты должен чем-то жертвовать.
именно так думает джемин.
ищет паспорт, обзванивает всех тех, кого знает. медленно собирает вещи, поскольку не любит суету, и пьёт горячий кофе с молоком, одевается, последний раз смотря на канадский рассвет через большое панорамное окно. небрежно поправляет непослушные пряди и уходит, заперев дверь своей квартиры. через несколько секунд снова открывает и быстро забирает забытый на столе билет, посмеиваясь над собственной рассеянностью, проверят всё вновь на всякий случай и уходит. за дверью пустой квартиры раздаются громкие торопливые постукивания каблуков туфель о холодный бетон и катящийся чемодан. джемин заходит в лифт, радостно приветствует соседку сверху, нажимает на нужный этаж и смотрит на своё отражение через давно немытое зеркало. белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, заправленная в чёрные брюки сидит замечательно.
в этот раз всё получится.
джисон полностью забил на учёбу ещё полгода назад. судя по тому, что из школы ни разу не звонили по поводу его отсутствия, это было взаимно.
и как бы банально не звучало, он, впрочем как большинство романтических подростков, любит дождь. ливень это или гроза — не имеет значения. гулять в такую погоду он ещё не пробовал. да и не хочется вовсе. джисон предпочитает сидеть дома, чем выходить туда и мокнуть, когда есть такая прекрасная возможность посидеть у окна, наблюдая как холодные капли падают и стекают по замерзшему стеклу, оставляя за собой мокрый след. выпить горячий чай, укутаться в плед и насладиться этим невероятным запахом, звучит как давно несбыточная мечта. джисон любит уют. любит ощущать себя, словно он герой неизвестного фильма с глубоким смыслом, который, чтобы понять нужно пересматривать несколько раз и под разным углом. это придаёт ему хоть какую-то значимость и уверенность. недостаток заключается в одном: он без понятия какой жанр носит его фильм и чего стоит ожидать от концовки.
он также любит полароидные фотографии и любит вдохновляющие песни под гитару, но чтобы научиться самому зажимать аккорды и перебирать пальцами дрожащие струны — нет. для него это невозможный процесс, потому что ненавидит браться за какое-либо дело. он начинает относиться к этому слишком серьёзно и неосознанно сравнивает свои успехи с чужими. он хочет быть во всем лучше и всегда быть, если не на первом, то хотя бы на втором или третьем местах. ему дурно, когда осознает, что вместо нужного создаёт очередной бред и фальшивость. со смешанными чувствами понимает свою никчемность и, видя это, ненавидит себя ещё больше. в конце концов, бросает то, чем занимался, когда внутренний голос уже кричит о его бесполезности. его жадность слишком велика.
он все ещё маленький ребёнок, нуждающийся в любви и поддержке.
8:32
будильник нещадно звенит.
джемин просыпается в холодном поту с учащенным пульсом. снова кошмары. трясущейся рукой выключает телефон, ещё немного валяется в кровати, без особого интереса рассматривая узор на постельном белье, а после встаёт и совершает свои собственные ежедневные процедуры: ванная, кухня, завтрак, крепкий кофе и ноутбук.
поправляет съехавшие очки и, кажется, собирается напечатать первые строки. пальцы замирают над клавиатурой, а в голове одна пустота. он старается, кусает губы, но все тщетно. вдохновения нет.
то, чего так боялся джемин, настигло его, шлепая холодными ступнями позади, обдавая горячим дыханием затылок. поездка на поезде взбодрила на интересную мысль для его будущей книги, но как только он берётся описывать её все слова разом забываются, словно джемин ещё маленькое дитя, что и двух слов связать не может. раздражение накрывает с ног до головы.
в который раз поправляет скосившие набок очки, думая о том, что пора бы заказать новые, делает большие глотки горячего кофе и вздрагивает, слыша громкий и короткий дверной звонок.
джисон стоит, как вкопанный и не слышит, что ему там говорит улыбающийся парень, так как ожидал увидеть здесь знакомую милую женщину. в смятении он делает несколько маленьких шагов назад, а затем, когда становится худо, убегает прочь и уезжает, игнорируя чужое громкое «эй, ты куда?»
он совершенно не отвечает за свой необдуманный поступок и заезжает в нелюдный переулок. останавливается и переводит дыхание, оперевшись рукой об кирпичную стену жилого дома, на котором уж очень любили клеить всякие рекламные объявления.
постепенно дыхание восстанавливается, а способность нормально мыслить нет. он искренне не помнит момент, когда захотел так позорно убежать. помнит лишь лицо незнакомого парня с красивой улыбкой и, как не оборачиваясь, быстро уезжает оттуда на своём скейте.
судорожно размышляя об этом, джисон вдруг понимает — ему сильно хочется пить. и неудивительно, всё-таки проехать столько километров на жаре нужно быть вовсе отбитым наглухо.
он заходит в свой излюбленный устаревший магазин и, как обычно кивает продавцу, тем самым здороваясь. получает ответный кивок и проходит дальше, наслаждаясь холодной свежестью, исходящей из шумного кондиционера. магазинчик был прост и в какой-то степени беден, но ему нравилась своеобразная эстетика в нем: неровно наклеенные плакаты, стертые надписи, заедающие аппараты, перегоревшие лампочки и в крайних случаях паутина в темных уголках.
ещё, что привлекало джисона в этом месте — маленькое количество посетителей. большая часть людей предпочитает огромные яркие супермаркеты, находящиеся в центре города, а тут можно встретить максимум трёх человек и парочку обнаглевших тараканов, которые при виде тебя не бегут в панике прятаться под стеллажи прямо как джисон, а продолжают стоять на месте и угрожающе дергать длинными усами.
он подходит к одному из аппаратов, прилагает немалые усилия, чтобы открыть дверцу и достаёт холодную бутылку с газированной водой. при виде плавающих в воде маленьких пузырьков пить хочется сильнее. джисон подходит к кассе, оплачивает заработанными деньгами и благодарно кивает продавцу. на улице жарко и покидать просто так прохладный магазин не хочется, поэтому он отходит в сторону, открывает крышку и большими жадными глотками пьёт содержимое бутылки. холодная вода моментально разливается во рту и затекает в горло, здорово освежая засохшие, как здешние цветы, мозги. осушив целую добрую половину, джисон неохотно отлипает от горлышка, обратно закручивает крышку и засовывает бутылку в боковой карман рюкзака. сегодня он продал лишь малую часть печенья, но возвращаться в тот район ему не хочется. стыдно и неловко.
к тихому шуму кондиционера и расслабляющей музыке из старого радио добавляется звук открывающейся молнии и шуршание пакета. секунда и безмятежно читающий книгу продавец переводит взгляд на вставшего напротив джисона и жёлтый бумажный пакетик.
— сколько с меня?
джисон отрицательно мотает головой и размахивает руками в разные стороны, показывая этим, что неожиданный дар бесплатен.
— спасибо, джисон, мне приятно. — мягко улыбнувшись, отзывается мужчина, берет печенье и с посерьёзневшими лицом вновь возвращается к чтению.
из любопытства джисон исподтишка вытягивает шею, чтобы разглядеть обложку книги и замечает почти стертое название «ромео и джульетта». тихонько хмыкнув, он закидывает рюкзак на плечо, выходит на улицу и, не торопясь, едет домой навстречу тёплому ветру. проезжая мимо того района, где случился непредвиденный конфуз, он невольно воспроизводит в голове недавнюю ситуацию и мысленно бьёт себя по щекам. ему все ещё стыдно, и в голове всплывают навязчивые вопросы по типу «что обо мне подумал тот парень? стоит ли мне извиниться?» и хоть с одной стороны ему должно быть все равно. ну позвонил, ну постоял, ну позорно убежал. ничего необычного.
джисон жалобно мычит, вскидывая голову, и зажмуривается от того насколько ему неловко думать об этом, что совсем не замечает впереди себя столб.
***
джемин смотрит на уезжающего на скейте джисона провожающим взглядом, пожимает плечи и закрывает дверь.
пять, десять, пятнадцать минут, (а может больше, джемин не считал) он думает об этом странном мальчике, а в глазах предстаёт испуганный взгляд, приоткрытые пухлые губы и падающая на глаза почему-то розовая челка. чувствует неожиданное тепло в груди, прилив сил, а в голове столько эмоций, мыслей и идей. он, не долго думая, хватается за ноутбук и быстро печатает первые строчки. пока черновой вариант, который вскоре должен превратится в затрагивающие душу абзацы, страницы и главы. по крайней мере, так хочет джемин.
***
через день джисон почти не задумывается над тем, почему именно сегодня захотел принарядиться. раньше он носил то, что под руку попадётся. и если обычно он натягивал на свое тело какие-то столетние майки, футболки больше него самого и сползающие в бедрах штаны, то сейчас ему впервые захотелось испробовать недавно купленную мамой персиковую футболку и джинсовые приталенные шорты с прорезями.
он с сомнением крутится у зеркала и пытается понять причину такого настроения., но лишь пальцами проводит сквозь полувлажные после душа волосы и, спешно схватив рюкзак с новыми упаковками печенья, выбегает из дома, уезжая в знакомые районы.
невзирая на затянутое облаками небо, на улице все равно ужасно душно, а джисон тем временем обходит все дома, даже те, в которые заходить бы постеснялся или побоялся, но беспокоить джемина решение очень трудное. уже минут пятнадцать проходит с того момента, как он приехал сюда и продал несколько пачек печенья, проходит ещё десять с тех пор как он решается с мотивирующей мыслью «была не была» или «кто не рискует тот не пьёт», а джисону порой очень хочется забухать. особенно сейчас, когда его коленки трясутся, а со лба водопадом течёт пот.
в беззаботной тишине улиц раздаётся тихое постукиванием кулака об дерево. джисон считает, что у него ещё есть шанс свалить отсюда и не возвращаться (желательно никогда), принять дома холодный душ и забыть об этом, но лишь вздыхает и успевает смахнуть со лба капельки пота, слыша умеренный шаг за дверью и щелканье замка. поздно.
— о, это ты… снова будешь убегать? — джемин опять натягивает на своём, ещё сонном лице, дружелюбную улыбку и ни в коем случае не хочет обидеть или спугнуть джисона, который весь красный копошится в кармане огромного рюкзака с парочкой ярких значков с изображением неизвестного ему сериала и робко протягивает несколько табличек. джемин аккуратно берет и перебирает одну за другой. мятные, ореховые, клубничные, шоколадные… взгляд цепляет одну из табличек со знакомым названием и складывает их, отдавая обратно владельцу. — медовые, все что есть.
— а? — джисону кажется, что ему послышалось и он обязан переспросить.
— медовые, все что есть. — повторяет джемин и улыбается уголками губ до самых ушей, будучи тронутым милым звуком.
джисон тупит ещё несколько секунд, словно прокручивая в голове слова парня, затем неловко улыбается и прикусывает губу, доставая из рюкзака пять небольших пакетиков бежевого цвета. пришедшие до этого волнение и дрожь усиливаются, и на замечает как у мальчишки трясутся руки, поэтому поспешно забирает свой заказ, пока тот не повстречался с грязным полом веранды.
— подожди минутку. — джисон кивает и покорно ждёт, заодно пытается угомонить разбушевавшееся сердце и унять волнение. джемин не обманывает, в самом деле приходит спустя минуту и отдаёт ему несколько помятых купюр. — тут всё до копейки, плюс тебе на мороженное.
джисон берет деньги, пихает их в отдельный кармашек и неловко постояв ещё секунд десять, кланяется и уходит.
джемин провожает его взглядом до тех пор, пока мальчишка не скрывается за домами и густыми деревьями, и закрывает дверь. подходит к кухонному столу, где разместились все упаковки. берет одну из них и аккуратно раскрывает пакетик. секунда и в нос ударяет сладкий запах мёда, который стремительно распространяется по комнате.
на вид мучное изделие вполне себе обычное, больше похоже на магазинное, и джемин успевает немного расстроиться, но книгу по обложке не судят. откусывает половину и что-то блаженно мычит, прикрывая веки. оно не было жестким, но и не слишком мягким, что почти таяло во рту, как сладкая вата, которую он пробовал ещё в далеком детстве. точно домашние. джемин ловит пару фраз, внезапно пришедших в голову, быстро дожевывает печенье, рискуя подавиться, и, вновь схватив ноутбук, открывает черновик, воодушевлено быстро печатая нужные слова.
***
джисон не мог уснуть всю ночь, думая о том парне и даже не догадываясь, что стал его новым источником вдохновения, так сказать, музой. он с теплотой вспоминает его темные кудри, улыбку и большие сияющие глаза скрытые за круглой оправой очков. все это заставляет уткнуться лицом прямо в подушку, попискивая словно маленькая девочка. он не на шутку заинтересовал его, и тот в предвкушении ждёт очередной день, когда встретится с ним, продавая новые пачки плоды своего ночного творения.
***
15:46
тёплая солнечная погода внезапно сменяется громадными темными тучами. задувает прохладный ветер, подгоняя собой пока еще первые и маленькие капли дождя. джисон выжидающе стоит под крышей небольшого супермаркета, явно не в духе, и угрюмо смотрит за тем, как быстро асфальт покрывается мокрыми пятнами, слушая одну и ту же песню через наушники. ещё утром они поссорились с матерью из-за какой-то ерунды, потому что оба были на взводе. джисон, потому что не спал, мать, потому что устала, но не от тяжелой работы, скорее от жизни. джисон догадывается из-за чего именно и с этим поспорить никак не мог. ветер тем временем набрал силу, как разорившаяся обида внутри, сметая собой мелкий мусор, а капель становилось все больше. и вскоре маленький невинный дождь превратился в холодный, пробирающийся до самых костей, ливень. громоздкие капли с шумом бьются об поверхность крыши, собираются вместе и стекают сильной струёй на давно уже мокрый асфальт, создавая небольшие лужи. кто-то кричит по поводу сломанного зонта, кто-то громко разговаривает по телефону, объясняя такси адрес, на котором находится, а кто-то, торопясь, бежит домой или забегает в ближайшие здания, чтобы не промокнуть. проходят двадцать минут и обычно заполненные до отвала улицы пустеют, так и ничего не оставив после себя. джисон за эти двадцать минут успевает продрогнуть и, чтобы не мерзнуть дальше, достаёт из рюкзака большую чёрную, самое главное тёплую толстовку. он всегда носит с собой тёплые вещи на случай непредвиденной погоды, как эта. ветер вновь усиливается, но джисону теперь не так холодно. ноги открыты, зато верх полностью закрыт, что не может не радовать или хотя бы облегчать ситуацию. мама все ещё торчит в супермаркете и по всей видимости выходить оттуда не собирается, а джисон не собирается туда заходить. пусть он лучше замёрзнет и заболеет, чем встретится с кем-нибудь из своих давних знакомых или одноклассников.
вспомнишь дерьмо вот и оно. — проносится в голове парня.
джисон не удивляется, когда на его глаза тут же попадается один из них. промокший до нитки и что-то старательно прячущий за огромной синей кофтой, бегом направляясь прямо к нему. джисон не успевает расстроиться ещё сильнее и саркастично подумать о том, какой сегодня прекрасный день, как подбежавший мокрый и запыхавшийся одноклассник неловко встаёт перед ним.
— привет, джисон, да?
его голос охрипший и дрожит, то ли от холода, то ли из-за случившегося, толи все вместе. по красным глазам было видно, что он недавно плакал.
джисон медленно кивает. он с трудом узнает его — джено. тот самый ли джено, который издевался над ним больше всех, не брезгая такими дешевыми способами, как подставить подножку или нарочно пролить на твой стул литр супер клея. только обычно джено скрывал своё настоящее я за противной ухмылкой и тупыми шутками, а сейчас готов был вновь расплакаться, и может быть, в голос. к слову, джено был одним из тех парней, который пугал своим видом в школьных коридорах почти всех, не считая учителей и грозного завуча. глаза вечно горели огнём, а ещё он чуть ли не с пелёнок занимался боксом, и джисон, занимавшийся до этого лишь жалким фехтованием, ничего против него поделать не мог. разве что, взять в руку острый карандаш или указку и угрожающе потыкать им в сторону ли, а потом сидеть во дворе школы и прижимать холодную газировку к разбитому носу.
— пожалуйста, возьми его к себе. — судорожно осматриваясь по сторонам, джено подходит к джисону слишком близко, достает из кофты свернутое белое полотенце и впихивает его однокласснику. — пожалуйста, не выкидывай его, окей? он не проживет на улице совершенно один и ни в коем случае не сболтни, что это я его тебе дал и с заплаканной рожей умолял взять его. понял? иначе труп. — он угрожающе провел пальцем по шее, но, честно говоря, с опухшей от слез лицом, этот жест показался каким-то детским, но точно не пугающим.
джисон, подавив в себе смешок, снова кивнул. и перед тем, как вновь податься в бега, джено кидает на джисона оценивающий взгляд, будто бы размышляя стоит доверять ему, но время поджимает и ли срывается в сторону пустующих улиц, прикрывая и так уже мокрую голову не менее промокшей кофтой.
то, что находилось в белом полотенце, было тёплым мягким. на какое-то мгновение джисон с чего-то решает, что это очередной прикол. сейчас он посмотрит, что там, и в лицо брызнет краска, оттирать которую он будет ещё три дня, и стоя неподалёку, джено и двое его друзей — донхёк и минхён — будут угорать с него как ненормальные, крича «ну и лох, снова попался!». бред собачий, но от подобных людей и не такое можно ожидать. тряхнув головой, словно избавляясь от глупых мыслей, он с осторожностью приоткрывает маленькое отверстие и, оттуда, немного погодя, вылезает пушистая белая макушка, а затем и мордочка с торчащими в разные стороны усиками.
— мяу. — сипло приветствует котёнок, смотря на удивленного джисона голубыми, будто чистое небо глазами.
***
джемин открывает дверь, и с прежней улыбкой встречает джисона, проигнорировав в этот раз протянутые таблички.
— медовые, все что есть. — повторяет он произнесенную два дня назад фразу.
джисон в шоке поднимает брови, отчего его глаза становятся больше, но послушно достаёт около четырёх пачек желанного печенья. получает нужную сумму и пытается изобразить подобие улыбки милому парню, на что джемин улыбается шире, обнажая белые ровные зубы, и прощается с джисоном, в который раз провожая взглядом, будто бы с тем может что-то случится, пока не скроется за высокими деревьями и домами.
это происходило две недели подряд.
джемин постоянно брал медовые печенья, повторяя при этом одну и ту же заученную фразу, и заинтересовывал джисона все сильнее и сильнее. он в прямом смысле пылал желанием спросить у старшегопочему именно медовые и не надоедает ли есть одно и то же две, мать его, недели подряд.
вещи способные разжечь огонь и согреть тебя изнутри — никогда не смогут надоесть, мам.
днём он рисовал его портреты на старых листах тетрадей, а вечером переписывал все больше строчек из песен и клеил их вместе над кроватью. темноволосый парень с круглой оправой очков, пахнущий нотками корицы, крепко засел в голове и никак не хотел уходить. хотелось уже большего, чем просто приходить к нему и продавать мучное изделие. хотелось узнать его имя, чем занимается и почему приехал сюда. в такой маленький и ничем непримечательный район. узнать о нем всё.
я был так одинок всё это время,
позволь мне остаться с тобой.
в этот день,
когда дует теплый ветер,
открой для меня своё сердце.
***
— зайдёшь ненадолго выпить со мной чай? — его голос, словно бархат, обрамляет уши джисона снаружи и изнутри, щекоча барабанные перепонки. — заодно познакомимся поближе, скаут. — мягко улыбается и приглашающее встаёт у открытой двери.
джисон смотрит, то на джемина, то на дом, снова на джемина и решительно заходит внутрь.
дом маленький, но очень уютный. уже в прихожей можно было заметить у стены небольшой диван и кресло, напротив которых расположился журнальный столик, а сверху него обустроились пара использованных чашек из-под кофе. однотонные и пастельные цвета искренне радовали глаз, и джисон вовсе не обращал никакого внимания на бардак в виде валяющегося на диване смятого пледа. к тому же, он не усугублял, а наоборот только дополнял уютную атмосферу.
— за все время с момента нашей первой встречи ты ни разу не заговорил. — замечает джемин, разливая в большие кружки чай. не секрет, джисон удивляется их размерам. они больше напоминали те кружки, через которые пьют пиво в барах, чем такой невинный напиток. — стало быть, ты немой?
сев на старый, но тем не менее ещё мягкий диван с едва заметными маленькими пятнами от кофе, джисон привычным движением достаёт из небольшого отдела рюкзака потертый блокнот и карандаш. раскрывает его где-то на середине и начинает записывать ответ.
— моя неразговорчивость последствие детской травмы. — шепотом читает присевший рядом джемин и, расставив кружки на столик, слабо улыбается. — ты хорошо справляешься с этим?
джисон кивает. странно, но парень с легкостью располагал к себе и вызывал доверие.
— меня зовут на джемин, а тебя? — берет одну из кружек и отпивает, терпеливо ожидая, когда мальчишка допишет своё имя. — пак джисон, значит. лучше, чем просто звать тебя скаут. — и усмехается по-доброму.
следом улыбается и джисон, и снова принимается что-то писать.
ты не из кореи?
— так заметно? — тихий смешок. — верно, я из канады, ванкувер.
сколько тебе лет?
дописав, джисон берет свою кружку и осторожно делает маленькие глотки, чтобы не обжечься. глотает и понимает — у этого парня явный талант к приготовлению чая.
— в этом году исполняется двадцать два. о ужас, я такой старый. — для правдоподобности джемин хрустит затёкшими суставами и изображает из себя умирающего в предсмертной агонии.
джисон смеется беззвучно, щуря при этом свои маленькие и очаровательные глазки. и внутри джемина все переворачивается, делает тройное сальто и резким порывом устремляется к его сидящей внутри галактике. хочется сотворить что-нибудь ещё, лишь бы видеть эту улыбку и прищуренные в полоски глаза каждый миг, минуту и последующие дни.
чем ты занимаешься?
— пытаюсь оставить свой след в истории. — джемин хочет выглядеть максимально загадочно, но проваливается и почти сразу добавляет. — пишу книгу. ты любишь книги?
джисон, не раздумывая, кивает.
чтение одно из моих любимых занятий, но у меня нет любимчиков среди авторов. все пишут по разному и пишут замечательно.
— вот и я о том же. — соглашается джемин, проводя пальцами по непослушным прядям волос, и расслаблено опирается этой же рукой об диван. — не понимаю я тех, кто любит сравнивать людей и их творчество, у которых свои тараканы в голове. — в заключении делает большой глоток чая, чувствуя, как горячая жидкость тут же обожигает язык и нёбо. и все же, чай не такой крепкий, как кофе.
джисону чуть-чуть неловко и хочется задать еще один вопрос, но не решается., а правда ли что он действительно хочет знать ответ? это может и подождать. и, возможно, джемин сам ему об этом когда-нибудь скажет.
следующие пятнадцать минут проходят неожиданно быстро. джемин чувствует себя тайным агентом, потому что знает о мальчишке уже достаточно немало и, если бы умел, обязательно написал бы о нем и его вкусах целые тома книг. с виду джисон кажется холодным и отстранённым человеком, который редко подпускает к себе людей, предпочитая больше одиночество, но на самом деле он весьма ранимый и общительный, просто застенчивый, и джемин, вроде бы, уже и не против посвятить ему свою книгу. джисону нравится шекспир, нравится пересматривать титаник, рыдая над песней
my heart will go on и моменте, когда джек отпускает роуз, старые дедушкины виниловые пластинки тоже имеют место быть, а ещё нравится искать завораживающие песни, о которых знает совсем малое количество людей. ему неважны вокальные данные исполняющего, для него первое место занимает текст способный выбить из вас неудержимые слезы и тихо шептать «боже, это то что мне нужно было услышать». таких, если честно, ничтожно мало, но джисон сумел найти свою.
— включи её. — просит джемин и джисон включает. достаёт из рюкзака побитый жизнью старенький смартфон и включает. затаив дыхание, он слушает и неотрывно смотрит за тем, как джемин сосредоточенно прикрывает глаза, наслаждаясь песней и вникая в смысл. он заметно нервничает. не каждый день он делится с незнакомцами своим музыкальным вкусом, что сравнимо для него, как показать нагое тело, но по сути джемин не был незнакомцем, они встречались и не раз.
джемин слушает очень внимательно и молчит. такой маленький, но такой приятный для джисона жест без проблем записывает старшего в список уважаемых людей, потому что он терпеть не мог, когда люди, которым он показывал то, что задевает его душу относились к этому равнодушно и время от времени заводили разговор о совсем других темах, пропуская все важное и интересное, а потом задавались вопросом «а в чем же смысл?». джисону, несмотря на всю свою воспитанность и потрясающую сдержанность, всегда хотелось врезать им, ну или просто молча развернуться и уйти.
— мне понравилось. — вздыхает джемин после десяти секундной паузы, как только песня закончилась. — она грустная и это странно.
почему это странно?
— я заметил, люди любят находить некую красоту в самых грустных вещах.
разве?
— а что ты чувствуешь слушая её?
я не знаю.
— именно.
затем следует тишина. чай за это время успевает полностью остыть и при особо больших глотках больше не кусается, грозя обжечь тебя и все твои органы.
— у тебя хороший вкус. — тихо произносит джемин, улыбнувшись краем рта.- поэтому ты обязан мне плейлист, где будут твои фавориты.
джисон от чего-то опустил голову вниз, смущенно улыбнулся, но кивнул. и все же.
не улыбающийся джемин был совершенно другим человеком. серьезное лицо придавало ему некую мужественность и отдаленность. как раз с таким выражением лица ему можно было дать двадцать один год и даже больше. и если задуматься, создаётся впечатление, что в его голове столько противоречивых мыслей и он отчаянно борется с самим собой.
впрочем, так оно и было.
уходя, джисон не верил ни себе, ни тому что произошло. он вот так запросто согласился зайти в гости. в гости к человеку старше его на пять лет и почувствовать при этом лишь слабое волнение. он не отрицал того факта, что с джемином ему было комфортно и спокойно. его не мучали мысли вроде «этот парень наверняка думает обо мне как о чудике». напротив, джисон вовремя разговоров сам поймал себя на мыслях, что джемин тот ещё чудик., но приятный чудик. чудик, способный ворваться в твою жизнь и перевернуть все изнутри, накрепко закрепляя своё имя в сосудах и плавно растекаясь по лиловым на запястьях венам.
по которым позже, намного позже, джисон старательно будет выводить кровавые узоры, сидя на обжигающе-холодном кафеле ванной комнаты.
***
утром следующего дня джисон просыпается с небывалой легкостью и в приподнятом настроении.
и это было заметно, поскольку его младшая сестра не выдержала и спросила об этом прямо за завтраком, отправляя в рот очередную ложку с шоколадными хлопьями, на вкус напоминавшие кошачье дерьмо посыпанное горой сахара.
— чего ты такой веселый? — спросила она.
джисон лишь улыбнулся и пожал плечами. сестра на это закатила глаза. обожаемый жест, когда ответ её не устраивал.
***
у джисона пальцы длинные, тонкие и все исцарапанные. джемин замечает это, спрашивает и продолжает рассматривать их с неподдельным интересом в глазах, а джисон лишь мягко вырывает руку из чужих, берет рядом лежащий блокнот, срывает колпачок с ручки, зажав зубами, и пишет ответ аккуратным почерком, выводя на шершавой бумаге каждый завиток.
неделю назад я приютил к себе игривого котёнка и назвал его эклер.
— все равно будь осторожен. — тихо отзывается джемин и вновь берет его за руку. приставив ладонь к ладони, джисон решает, что джемин хочет измерить их и узнать чья в итоге больше, но нет. ощущая внутри себя разливающееся тепло и нежность, словно разогретое молоко с мёдом, на медленно переплетает длинные пальцы и сжимает ладонь, открыто давая понять, что если тот против, может убрать. джисон ни капельки не против. он непроизвольно раскрывает рот в широкой улыбке и смущённо переводит взгляд, то на их руки, то на самого джемина. кожа на руке джисона тёплая и приятная на ощупь, а у джемина холодная, почти ледяная. подобный контраст создаёт впечатляющую химию между ними. как огонь и вода. как белый и чёрный. джисону не нужно тратить лишние листы блокнота, чтобы о чем-то сказать или ответить. они понимают друг друга с полуслова и с полувзгляда.
— мы соулмейты. — шепчет джемин, а джисон даже если бы захотел, отрицать не смог, потому что это как нельзя точное объяснение, заставляющее твои щеки гореть ярким пламенем, что смог бы осветить весь мир и послужить заменой солнца, будь конец света.
***
джемин странный до невозможности, а джисона цепляет его странность. он, в отличии от других, ещё не разу не осудил его, читая разнообразные приходящие в голову идеи, ещё смотрит всегда с пониманием, с искренней нежностью, заставляя что-то внутри джисона трепетать и терзать острыми лезвиями грудь. ведь больно почему-то, но терпимо, а ради джемина он готов вытерпеть все и даже на край света пойти, лишь бы всегда рядом и слышать из его уст сладкое
honey.
и сколько бы времени и лет не прошло, джисон навсегда запомнит тот летний дождливый день, когда расплатившись на диване, они наслаждались присутствием друг друга и тихим убаюкивающим звуками за окном. в комнате царила тишина, а его голова мирно покоилась на вздымающейся время от времени груди. пальцы сами по себе завивали и игрались с чужой непослушной кудряшкой. ему впервые было так комфортно и умиротворяюще находиться с кем-то в непосредственной близости. джемин лежал рядом, уставившись невидящем взором в потолок, ему тоже нравился их безмолвный дуэт, поглаживая спину джисона через тонкую ткань футболки и очерчивая указательным пальцем линию позвоночника, вызывая этим у того небольшие мурашки.
— я не могу быть рядом с тобой целую вечность. — джемин говорит еле слышно и осторожно, боясь задеть чувства джисона. боясь оттолкнуть от себя. — и тебе придётся идти дальше самостоятельно.
джисон молча смотрит в стену, чувствуя как напрягается каждая клеточка его тела. ему неприятно от этого разговора, к чему это все?
— люди приходят в твою жизнь и уходят, джисон. и каждый из них оставляет в твоей души частичку себя. либо это что-то хорошее, либо это что-то плохое. так всегда было и будет и пообещай мне кое-что, — джемин медленно переводит расслабленный взгляд на младшего.– научись отпускать их.
услышав последнюю фразу, джисон непроизвольно жмётся ближе и крепче сжимает чужую руку, опасаясь того, что джемин в любой момент может исчезнуть и больше не вернуться. это пугает, настораживает и заставляет сжаться в маленький беззащитный комочек.
тогда ты тоже должен кое-что пообещать мне взамен.
— что?
никогда не оставляй меня.
джемин смеётся бесшумно от такой хитрой многоходочки, приподнимается и нависает над ним, устремляя свой взгляд в темные, почти чёрные глаза напротив. джисон слышит краем уха заветное «никогда», ложно успокаивается и неумело отвечает на ленивый поцелуй, сминая губами сочные губы старшего и чувствуя при этом горьковатый привкус недавно выпитого кофе.
и мы оба прекрасно понимали, что не сможем выполнить данные друг другу обещания.
дни сменяются ночами, ночи сменяются днями. и джисон не помнит, когда в последний раз плюхался на скрипучую кровать и жалобно вздыхал в подушку от усталости. все его мысли, сны, фантазии занимает один и тот же человек. постоянно бледный и по особенному пахнущий джемин. он буквально одержим им и от этого немножко страшно, но он просто напросто влюблён. влюблён в начинающего писателя с ледяными руками и ведёт его в своё самое любимое и сокровенное место.
— а как же намекнуть мне, что это? — смеётся джемин, впервые надевший сегодня утром рубашку цвета ванили, с горечью осознавший перед зеркалом, что раньше она была по размеру. берет со стола корзинку для пикника и позволяет джисону взяться за другую руку, а затем торопливо потянуть его к выходу.
сказал же, это секрет ;)
в 20:40 они покидают дом, не особо спеша доходят до остановки. заходят в полупустой автобус, проходят в самые дальние места и молча, взявшись за руки, едут до того самого секретного места. джемин на вид очень заинтересован и взбудоражен. ему безумно интересно, куда джисон хочет отвести его с такой довольной улыбкой и огоньками в глазах. не сдаётся и пару раз спрашивает об этом, но забивает и отворачивается лицом к окну, поняв, что джисон упрямый и ничего ему не скажет (как бы иронично не звучало), чтобы не испортить первое впечатление. народу в автобусе ничтожно мало, благодаря чему джисон без всякой застенчивости уютно укладывает голову на чужое плечо и поднимает взгляд.
понимает, что совершил роковую ошибку.
джемин до безобразия красив, а трепещущие ресницы прикрытых глаз со слепящими лучами солнца на бледной коже, делали джисону смертельный выстрел по сложившемся несколько лет назад стандартам красоты. к тому же, в автобусе не жарко за счет старого кондиционера, а играющая на фоне музыка придаёт всему вокруг некий смысл и комфортабельность. со временем за маленьким окном присуще всем автобусам, дома медленно сменяются густым стоящим стеной лесом, а джисон до сих пор смотрел и сравнивал джемина с прекрасными ангелами из детских книжек, которому не нужны даже нимбы и крылья для того, чтобы быть похожими на них.
***
джемин выдыхает тихое «вау», когда его взгляд встречает небольшой холм с одиноко стоящей ивой на нем среди бесконечного цветочного поля, и даже сперва сомневается, что это то самое сокровенное место, куда так яро хотел привести его джисон, потому что выглядит это все как нарисованная картина пейзажа. поправка. очень дорогостоящая нарисованная картина.
джисон лишь радостно кивает, разгоняя сомнения прочь, и никак не может унять возникшую от волнения в коленках дрожь, запоздало думая, что стоило для начала спросить нет ли у джемина аллергии на цветы, но с облегчением понимает, что её нет, когда тот широко улыбается от нахлынувшего восторга.
— неведомая красота. — шепчет он и отпускает чужую тёплую руку. — кто первый добежит до того холма, тот и получает вишнёвое мороженное! — и немедленно подрывается с места, скрываясь в куче усеянных цветов с яркими лепестками, так что в поле зрения остаётся выглядывающая время от времени темная макушка. джисон усмехается предложенным соревнованиям, по быстрому разминается, и вскоре догоняет к тому времени выдохшегося парня.
они добегают до холма нога в ногу. потные, красные и совсем обессиленные.
и как-то уже плевать, кто выиграл. хочется наконец-то забраться на него, укрыть зеленую траву пледом и глотнуть прохладного лимонада, припасенного где-то на дне рюкзака. да и неплохо было бы окунуться в прохладно-освежающую воду, но ближайшая река находится за лесом, через который идти не то чтобы опасно без специальных снаряжений и карты, но не желательно. как говорили местные жители «зайдёшь и не вернёшься».
21:45
солнце уже скрылось за горизонтом, благородно уступив своё место первым летним звёздам, когда они доедают предпоследние бутерброды, допивают остатки сладкой газировки, и хорошенько выматываются, собирая с поляны цветы и плетя из них венки. джисон незаметно срывает несколько цветков и прячет их в страницах зачем-то взятого путеводителя. видимо ещё остался с их последнего семейного путешествия. хочется спросить, как они будут добираться домой, ведь автобусы в такое время уже не ходят, но как-то не до этого. насытившись приготовленной джисоном едой, джемин поднимает голову, смотрит на мерцающие огни на темном небе и тихо произносит:
— ты когда-нибудь задумывался над тем, что мы не единственные в своём роде, что мы не одни живые существа по всей вселенной?
джисон отрицательно мотает головой и берет с него пример, принимаясь разглядывать звёздное небо. это возвращало его в моменты, когда он дожидался глубокой ночи чтобы забраться на крышу через своё окно, и почти каждую ночь любовался ею до самого утра, встречая розовый рассвет в попытках разобраться с самим собой и со своими мыслями. почему, несмотря на детсадовскую, как он считал симпатию в местную красавицу с чёрными, как уголь волосами, и пышными ресницами, позже ему нравился леонардо ди каприо. почему, в отличии от его сверстников, он не терялся в лёгком возбуждении и не раскрывал рот в громком протянутом «о» от дерзких танцев молодых девушек в спортзале. почему не пялился на глубокое декольте госпожи со, заменявшую им урок химии, когда остальные уже давились слюнями, а кто-то на задних партах старался незаметно заснять происходящее.
— когда я был в твоём возрасте. — продолжает джемин. — я часто задумывался над этим. к примеру, а что, если чёрные дыры на самом деле служат порталами между вселенными? что, если в каждой из вселенной сейчас тоже сидят такие же джисон и джемин, но в абсолютно другом виде? если время у них всех течёт по разному или вообще не существует? да, я знаю, что в чёрной дыре очень много давления и тебя может разорвать на части, но думая об этом под таким углом мне становилось не так одиноко. я помню, как лежал на кровати, пялился в потолок и думал, что сейчас какой-нибудь джемин тоже думает об этом и тоже представляет, как я выгляжу. — он грустно смеётся, смотрит на джисона, тянется к нему, вслед за этим треплет по волосам. — если тебе станет одиноко, не забывай, что
звёзды всегда будут рядом, и чёрные дыры, конечно.
сердце джисона екает и издаёт предсмертный стук об ребра, когда он видит лицо джемина слишком близко. так близко, что без труда мог коснуться кончиком носа об его, но он замечает то, что заставляет его нутро сжаться и застыть в таком положении. тёмные круги под глазами, щедро замазанные консилером и скулы на месте ушедших щёк невольно наводили на неприятные мысли.
— у тебя веснушки, ты знал? — как бы между прочим шепчет джемин.
поцелуй выходит медленным, тягучим и сладким. сжавшее нутро разжимается, и джисон прикрывает глаза, решая отдаться чувствам, накрывшим его с головой, словно цунами, срывая все выросшие шипы прошедших обид. руки сами тянутся к старшему, окольцовывая его шею. его не волнует ни прошлое, ни настоящее, уж тем более, ни будущее. ему хорошо здесь и сейчас. и ему приятно знать, что он такой не один.
короткие поцелуи на шее обжигают, а оставленные на тонкой коже алые следы обещают завтра расцвести. джемин разводит чужие ноги в стороны, входит медленно и до конца, с улыбкой слушая первый стон его мальчишки. подложив руки под чужую спину, усыпанную созвездиями родинок, он мокро целует за покрасневшим ушком и терпеливо ждёт, когда джисон привыкнет к нему. такой застенчивый, смущенный, но податливый, и это не может не умилять и не возбуждать одновременно. он хочет показать ему и научить, как взрослые на самом деле могут любить друг друга, получая от этого несказанное удовольствие. хочет показать ему свою любовь. джемин ласково трется кончиком носа об разгоряченную щёчку и жмурится, чувствуя на своей спине робкое поглаживание. он не отталкивает его и это ужасно льстит. он позволяет ему и даже сам просит — по-своему.
— ты не представляешь какой ты красивый сейчас. — пыхтя, шепчет джемин, отправляя смущённого донельзя джисона в нокаут, и толкается глубже, время от времени меняя угол проникновения, пока не задевает тот самый чувствительный комочек нервов, а из горла джисона не вырывается первый насыщенный стон. джемин облизывает пересохшие губы и толкается туда ещё раз, снова слышит стон и снова толкается, постепенно набирая темп.
ему невыносимо приятно находиться внутри любимого юного тела, слушать его голос, трогать везде, где только можно и нельзя. особенно, ему нравится ощущать в ладонях мясистые ягодицы и время от времени сжимать их, раздвигая и давая больше пространства члену.
джисону чуть-чуть больно, но эта боль ничто по сравнению с получаемым удовольствием, крепкими руками на бёдрах и изнемогающим над ним парнем. он сам тянется к джемину, нежно, практически любовно целует его в шею и вплотную прижимает к себе разгоряченное тело, мелодично постанывая на ушко, вздрагивая от каждого толчка. джемин буквально звереет, безумно сильно желает толкнуться в джисона невероятно глубоко, довести до предела и поглотить без остатка дёргающегося в оргазменных судорогах мальчишку, чтобы принадлежал только ему и его миру. и он понимает такое животное желание, а из глаз брызгают слезы, которые обжигают щеки, катятся вниз и падают на постеленный плед, оставляя после себя тёмные пятна.
руки джисона сами по себе зарываются в шелковистые волосы и невольно сжимают сильно, когда джемин делает несколько финальных резких движений и обильно изливается, рыча в шею твердое
мой. ощутив внутри себя выплескавшуюся горячую жидкость, младший до хруста выгибается в спине и кончает следом, видя перед собой не полумесяц, а помутневший яркий фонарь, а затем обмякает на смявшемся пледе и ловит уставшего джемина в свои объятия. ещё не до конца придя в себя, целует его в потный висок и находит в себе силы улыбнуться. его любят, искренне и без лжи. его любят, заботятся и, возможно, хотят остаться с ним навсегда и навечно, как в сказках про храброго принца и закованную в цепях собственного разума принцессу.
прохладный ночной ветер нежно обволакивает сплетение двух горячих тел. только звёзды, безмолвно наблюдавшие за ними, знают чем заканчивается эта сказка.
***
через пару дней ясное до этого небо застилают тёмные тучи, а джисон не понимает. сказанная фраза женщины раздаётся в голове гулким неразборчивым эхом.
повторите.
— он собрал все свои вещи и уехал.
ты приехал сюда навсегда?
вы уверены?
— конечно уверена, он сам мне об этом сказал.
джисон чувствует, как огромные ледяные руки пробираются сквозь кожу, противно щекочут косточки и добираются до искалеченного сердца. не жалея, рвут крепко зашитые раны, разрывают его на части и жадно дожирают остатки. снова. и все-таки, в то же время приходит какое-то странное, непонятное облегчение, того что должно было случится, словно он знал. знал, что это наступит и догадался об этом ещё в первый день.
не выдержав, джисон издаёт то ли всхлип, то ли нервный смешок и убегает. убегает точно так же, как в тот вечер, когда впервые увидел перед собой высокого стройного парня, с темными кудряшками и круглой оправой очков, который бессовестно пленил улыбкой и заставил поверить, что все не так плохо, как кажется.
он заворачивает в ближайший переулок и без сил падает на колени, оперевшись руками об грязный асфальт, где маленькие острые камешки больно впиваются в кожу.
очень вовремя вышедший из любимого магазина джисона с банкой колы, чонло видит его неподалёку и обеспокоено осматривается по сторонам в поисках предполагаемых обидчиков, но переулок, как всегда пуст, и чжон тут же подбегает, присев рядом.
— что случилось, джисон? — в голосе ясно чувствуются искренние нотки заботы, чонло ласково треплет друга по волосам, мысленно готовясь проговаривать утешающую речь.
— б-б-бо… б-боль-н-но… — сдавлено хрипит джисон и невыносимо дрожащей рукой указывает пальцем на грудь. он громко кашляет и беспомощно глотает ртом воздух. он не может дышать. холодные руки разорвавшие его сердце, добрались до его легких и сжали до посинения, вызывая новый приступ неудержимого кашля. последнее, что он чувствует — это обжигающую струю крови, стремительно стекающую на губы и окрашивающую белую футболку бордовыми пятнами. глаза закрываются, а в наступающей мгле появляется смутный образ улыбающегося джемина, который добивает подростка своим лживым «я не оставлял тебя».
***
17:08
он просыпается в незнакомой ему комнате. голова буквально раскалывается на две части, обещая вот-вот бухнуть и запачкать все окружение её содержимым. шипя от боли, джисон с трудом принимает сидячее положение и бегло проходится по спальне. голубые обои, несколько фотографий и плакатов на стене, стол, шкаф, кровать и впрочем ничего необычного. джисон уже хочет подняться и уйти, но отворившаяся в этот момент
белая дверь с приклеенными на ней постером какой-то группы останавливает его. за ней осторожно просовывается голова чонло, и заметив очнувшегося джисона, парень полноценно заходит в комнату, робко занимая место рядом.
— я тебя внимательно слушаю.
джисон не считает чонло своим близким или вообще другом, но он рассказывает. рассказывает от начала и до конца пляшущими на листах буквами, потому что не в силах выдержать это в одиночестве, а затем горько всхлипывает в тёплое плечо, пахнущее апельсинами, глотая солёные слезы. чонло впервые не знает, что ответить, и как поддержать, лишь тихо шепчет успокаивающие приевшиеся фразы «все будет хорошо» и прижимает к себе сильнее, как-то наивно надеясь, что это поможет джисону.
***
проходит примерно неделя.
за это время джисон срывает со стены все рисунки и тексты несбывшихся строк, пихает их в коробку из-под обуви, намереваясь потом сжечь, и понимает, что может говорить теперь, (по слогам, правда), но ему нечего сказать. ни сегодня, ни завтра, ни потом. он не объясняет матери, что случилось, давая понять главное — сейчас с ним все хорошо и ей не о чем волноваться. он не подозревает даже, что люди, которым он ранее продавал печенья тоже забеспокоились, ведь их молчаливый скаут перестал навещать их.
***
и спустя два года и два месяца, когда джисон сидит на своей постели и с помощью исходившего из окна тусклого света рассматривал многочисленные уродливые шрамы на левой руке, полученные от острого холодного лезвия, в середине сентября, примерно в 16:12 к нему приходит чонло. он не улыбается своей фирменной улыбкой, как обычно. нет. он отчего-то хмурый. джисон понимает почему, когда видит в его руках небольшую посылку среднего размера. он с первой секунды догадывается, кто её отправитель, но бежать, открывать и смотреть, что там, не спешит. он благодарит чонло, заходит в дом, неторопливо поднимается по лестнице, рассматривая коробочку, и запирает дверь своей комнаты на замок.
сидя напротив посылки, джисон долго смотрит на неё пристальным изучающим взглядом, невольно представляя, что сейчас она оживёт и сама себя откроет для него, не вытерев к себе такого внимания. но, конечно, ничего такого не происходит. джисон вздыхает, пододвигается ближе и берет из небольшого органайзера ножницы, чтобы разорвать намертво приклеенный скотч. с каждой новой секундой он отчетливо слышит, как все быстрее и быстрее бьется его сердце, и медленно открывает коробку, нарочно оттягивая время. тихо подошедший эклер вовремя решает прыгнуть на стол и заставляет джисона буквально подпрыгнуть от испуга.
— господи, как ты напугал меня! — выдыхает джисон и коротко выругивается на сидящего на столе кота. в отместку, эклер лишь приподнял одну лапу и, не стесняясь, начал свои элементарные процедуры.
и все же, мякнувший кот вдруг вселяет в джисона странную уверенность. это же было два года назад, мне все равно. и наконец-то открывает посылку. в комнату тут же врывается приторный запах мёда с примесью корицы и уносит с собой прочь всю прилившую уверенность туда откуда пришла. джисон вбирает воздух сквозь стиснутые зубы — он не должен плакать — и достаёт из коробки запечатанный конверт из крафт бумаги и книгу в однотонной обложке. руки заметно начинают потрясывать. джисон откладывает конверт в сторону и снимает с книги бумажную защиту.
на вид она больше напоминает блокнот или ежедневник, потому что на лицевой стороне отсутствовал какой-либо рисунок, собственно как и на задней. сплошной бледно-бежевый. и джисону снова больно. он узнает этот цвет из тысячи — цвет упаковочных пакетов от медового печенья, которые он давным давно сжёг.
борясь с естественным желанием с силой бросить книгу на пол и швырнуть ногой глубоко под кровать, где, кажется, уже успешно развилась новая цивилизация из пыли и мусора, он, осчитав до десяти, берет себя в руки и открывает её. на первой странице ничего не было, на второй тоже и только на третьей припечаталось мелким шрифтом название
мерцающие светлячки.
с хлопком закрывает её.
нет, он не должен плакать и не готов читать это прямо сейчас.
***
в тот же день, не позже. он дожидается момента, когда все лягут спать, гладит по пушистой шерстке уснувшего на коленях эклера и аккуратно переносит его на постель, боясь разбудить. после, хватает лежащий на самом видном месте плед, телефон, призадумывавшись берет и конверт. стараясь вести себя как можно тише, джисон вылезает из окна на крышу, что перестал делать целых полгода назад. и вдыхает полной грудью свежий воздух. на улице ещё тепло. только слабый ветер сметает летнюю пору, шелестя листья деревьев, тем самым нашептывая осени, что пора возвращаться и в очередной раз окрашивать зеленые листья в оранжево-бордовые оттенки, принося с собой холодные дожди и оставляя после них на улицах сырость. стоящий у дороги уличный фонарь неплохо освещал всё вокруг, приманивая к себе поздних насекомых, и усевшись на постеленный плед, джисон сжимает в обеих руках конверт, долго смотрит на него, и не торопясь раскрывает. с накатившимся страхом узнать, что там, он вынимает оттуда сложенный напополам обрывок листа, шепотом пытаясь прочесть неразборчивый почерк, словно написано было все второпях.
that's okay, 1:23 (важно)
honey,
за всю свою сознательную прожитую жизнь, я никогда не думал, что моим вдохновением окажется забитый, испуганный и потерянный мальчик, пекущий по ночам изумительные печенья.
я понимал, как тебе больно, джисон.
я чувствовал твою боль и хотел тебе помочь. сорвать те сорняки прошлого и зашить, истекающие кровью шрамы, не понимая, что принесу этим тебе двойные, а то и тройные страдания.
и в какой-то момент, я понял, что угодил в ловушку. я полюбил тебя. это прекрасное чувство окатило меня бушующей волной, и я каждую ночь жалел, что так быстро сдался.
прости меня.
я всегда буду наблюдать за тобой сверху.
я навсегда запомнил вкус медового печенья на твоих губах.
с любовью, джемин.
дочитав до конца, джисон вытирает рукавом слезы, но все равно успевает одарить листок парой горячих солёных капель. парень с тоской берет телефон, втыкает наушники и включает песню, заброшенную ещё два года назад. тихо пропевает слова и смотрит на звёзды, мерцающие точно так же, как в тот вечер. с надеждой он верит, что возможно, где-то там, далеко-далеко сквозь многие вселенные, сидя на крыше, джемин также рассматривает ночное небо, тоже слушает песню, а его каштановые волосы наверняка развевает такой же прохладный ветер согревающий душу до самых пяток. и джисону больше не так паршиво, потому что, как говорил его самый любимый писатель, написавший всего лишь одну книгу специально для него. — звезды всегда будут рядом.
— я люблю тебя. — в унисон шепчут они.
невысказанные тревоги,
шрамы на твоём сердце
я прогоню их прочь,
как делал это всегда.
и ты снова будешь в порядке,
ты сможешь быть самим собой.
***
19:45
что ты имел в виду, когда сказал: «люди находят красоту в самых грустных вещах»?
— я говорил о том, что у каждого человека есть свои переживания и плохие воспоминания, которые заполняют сердце намного больше, чем счастливые и гложут изнутри. иными словами — люди любят страдать. порой, они сами не осознают этого, а когда у них появляется шанс на то, чтобы прекратить эту пытку, угадай, что они выбирают? верно, страдания.
— но если они сами на это идут — не значит ли то, что страдания приносят им удовольствие?
джемин усмехается, скользит взглядом, наполненным до краев болью и безысходностью по розовым прядям, и останавливается прямо на чужих глазах, чтобы вполголоса ответить:
— они делают это, чтобы ощутить на себе тот приторный едкий вкус во время самого процесса, но никому не нравится страдать, джисон, но они напоминают о том, что ты ещё жив.
