Размяк

      Решение уйти не далось ему легко. Проще сказать: решение уйти ему не далось. Это было необходимо, но это было принуждением. Декрет Кини поставил масок вне закона, запретил осуществлять «подрывающую порядок» деятельность.       Дэну снились крики жертв ограблений, покушений и домашнего насилия. Каждую ночь. Каждую ночь он вставал и спускался в подвал, смотрел на костюм Ночной Совы за запылившимся стеклом и чувствовал угрызения совести. Он стольким мог помочь, но не помогал. Давило и то, что Роршах отказался подчиниться упраздняющему закону, продолжал выходить на улицы ночью, перестал уговаривать Дэна вернуться. Пустые глазницы совиного капюшона выжигали душу, укоряли его, обвиняли в слабости. И голос, звучавший в голове, перестал быть голосом Роршаха. Пошептав немного вежливым баритоном Холлиса, голос изменился снова. Он стал тем, что слышал Дэниел, когда здоровался и прощался, когда ругался и извинялся, когда молился. Не то чтобы он часто делал последнее, но теперь сам костюм Ночной Совы молился за него.       — Господи, — выдохнул Дэн, прикладывая руку к стеклянной дверце. — Что же я делаю?!       — «Ты ничего не делаешь, Дэниел! — просвистело в голове. — Ничего! Ты всё бросил, обленился, расслабился!»       Дэниел отшатнулся, как если бы стекло вдруг раскалилось. У бледного полупрозрачного отражения распахнулись глаза и затряслись руки, а сердце Дэна точно пропустило удар-другой.       Дверца стеллажа приоткрылась. Белая зимняя версия Совы наклонила голову как бы в недоумении, бронзовая же основная уверенно выходила из шкафа. Дэн зажал рот руками, когда костюм подошёл к нему. Он двигался без какой-либо помощи, уверенно и неотвратимо, с ловкостью и изяществом хорошо натренированного человека. Палец перчатки упёрся Дэниелу в подбородок, в стёклах очков он увидел расширенные от ужаса зрачки.       — Пожалуйста… Не надо!.. — прошептал Дэн, пытаясь отбиваться. — Н-не подходи!       Жёсткая хватка блокировала обе верхние конечности, скрипнули перчатки.       — «На самом деле, ты жалеешь об этом, ты мечтаешь вернуться на улицы», — одной перчаткой Сова удерживал руки Дэна, пальцем другой всё так же приподнимал его лицо, не позволяя отвернуться.       Дэниела затрясло. Костюм наклонился к его лицу и потёрся пластинкой, защищающей нос, о щёку хозяина. Палец провёл по его шее, коснулся воротника старой полосатой пижамы, упёрся в ключицу.       — «Ты утратил волю к сражению! — произнёс Сова вкрадчиво. — Я не заслужил такого обращения, Дэн».       Он рванул воротник пижамы, Дэниел потерял равновесие, по полу запрыгала пара оторванных пуговиц. От толчка в грудь Дэн вновь оступился, удар в лицо блокировать тоже не смог. Сова хмыкнул что-то вроде «Размяк!» и швырнул его на верстак. Взметнулась пылища, часть совиных прибамбасов попадала. Костюм не дал ему подняться, широко шагнул к нему, пнул под колени, а когда Дэн упал, дал ему по рёбрам. Дэна отшвырнуло к стене, сопротивляться он не мог, но хотел и попытался подняться. Сова помог ему, вжал в стену и, держа за грудки, дорвал пуговицы до конца. Жёсткие пластинки на костяшках пальцев упёрлись Дэну в солнечное сплетение, примерно туда, где давила обычно совесть. Вторая перчатка с некоторой нежностью погладила его щёку и вдруг ударила по ней. Дэн громко вздохнул от неожиданности, и Сова воспользовался этим, протолкнув большой палец ему в рот. Дэн сжал челюсти, но на языке появился лишь привкус пластика и кожи, а Сову укус вовсе не впечатлил. Палец вошёл глубже, потом выскользнул почти до конца, потом оттянул щёку, проходясь по слизистой. Сова был амбидекстром, но увереннее владел левой рукой, как и сам Дэн, и вот её он и запустил под резинку пижамных штанов. Дэниел вздрогнул, попытался уйти от прикосновения, но пятерня уже впилась в ягодицу, а средний палец коснулся сжатого ануса. У Дэна подогнулись колени, его буквально швырнуло на Сову, и он повис на костюме, вцепившись в плащ. Палец выскользнул изо рта, оставив мокрую дорожку на подбородке. Сова развернул Дэна лицом к стене и стянул с него штаны. Достал ремень из своих — спасибо, хоть кармашки с инструментами были отстёгнуты — и стегнул по покрывшимся мурашками ягодицам. Дэн всхлипнул, прижался к стене, но прятаться было некуда, и пришлось вынести ещё удар, а потом ещё и ещё. Было не больно, но обидно. И при этом Сова не забывал шептать, что это его наказание, что он заслужил это, что никто не избавит его от этой участи.       — А-ах! — вскрикнул Дэн, не сдержавшись от очередного хлёсткого удара по порядком покрасневшему заду.       — «Послушай себя! — прошипел Сова. — В этом весь ты. Ты сдался. Ты слаб».       Дэн шлёпнулся на пол, руки и ноги не слушались. Сова бросил ремень и аккуратно поставил сапог на его поясницу.       — «Ты боишься себя».       Дэниел издал жалобный стон и давление пропало. Зато во рту вновь появились твёрдые кожаные пальцы. Шевелясь там, они вынуждали облизать их, а покрывшись слюной, исчезли. Мокрый палец проник между ягодиц и начал медленно ввинчиваться внутрь. Слёзы выступили на глазах, Дэн всхлипнул, но Сова держал крепко.       — Умоляю… — прошептал Дэниел хрипло, чувствуя сразу два пальца внутри. Тело пыталось расслабиться, но тупая ноющая боль никуда не уходила. Его не собирались жалеть.       Помимо прочего с верстака свалилась заготовка для пистолета с крюком, который Дэн начал делать для напарника. Сова развёл пальцы внутри словно ножницы, Дэн сорвался на крик и почувствовал на языке холодное дуло. Мотнув головой, он лишь прокусил себе губу, ствол же никуда не исчез.       Слюна с кровью стекала по подбородку и по металлу, капала на пол, тускло поблескивала в свете жёлтой лампы. Ствол сменил пальцы, Дэн кричал и плакал на грязном полу, вдыхая пыль, кашляя и извиваясь. Но страшной была даже не непрекращающаяся разрывающая боль, а осознание, что он заслужил это унижение целиком и полностью.

***

      Холодный пот на лбу и слюна на подбородке привели Дэна в ужас, он вскочил и чуть не упал с кровати. Мягкая перина и находящиеся на месте пуговицы пижамной рубахи привели его душу в состояние хрупкого равновесия. А окончательно прийти в норму помогла проминающаяся не только под ним перина.       Роршах лежал рядом, плотно укутавшись в одеяло. По его маске лениво перетекали пятна. Сквозь шторы пробивались солнечные лучи.