Двое в пробке

Вереница машин тянулась нестерпимо медленно. Даже жалобная дрожь Азирафаэля, вызванная слишком быстрой ездой, сходила на нет, и он едва заметно постукивал пальцами по пухлым бёдрам, периодически косясь направо. Эфирное существо испытывало некоторую... Нервозность, и на неё влияла не только бесконечно длинная полоса замерших автомобилей впереди. Кроули был в звенящей, сотрясающей воздух ярости. Он до побелевших острых костяшек стискивал руль, так, что внутри что-то трещало, и иногда Азирафаэлю казалось, что это кости. Демон не проронил ни слова, но его животный оскал говорил сам за себя. Его лицо, обычно спокойно-насмешливое, перекосило от злости, и от разгорячённой гневом кожи демона, казалось, воздух в салоне мелко подрагивал. Азирафаэль, стараясь действовать максимально незаметно, чтобы ненароком не рассердить его ещё больше, оттянул от шеи клетчатую бабочку, чувствуя, как затруднилось собственное дыхание. Они как раз возвращались из Тадфилда, после того, как пару дней погостили у новоиспечённой четы Пульциферов и встретились с очаровательным Антихристом. Кроули всё время язвил и хмурился, как грозовая туча, но им были так рады, что даже его пламенеющее сердце потихоньку затихло, и он искренне наслаждался этим странным обществом их смертных друзей. Кто же знал, вздохнул Азирафаэль, что возвращение в Лондон будет таким трудным! На Кроули снова были чёрные солнцезащитные очки, но ангелу не нужно было видеть его золотистые змеиные глаза, чтобы знать, что радужка огненного цвета легко преодолела границы, заливая белки, приобретая изначальную дьявольскую форму. Нервно поёрзав, эфирный гулко сглотнул и предпринял отчаянную попытку. — Кроули, дорогой... В ответ раздалось низкое угрожающее рычание, словно тигр предупреждал о смертельном прыжке, и Азирафаэль послушно умолк. Ругаться сейчас хотелось в последнюю очередь. Пробка двигалась со скоростью тысячелетней черепахи. Сам ангел весь извёлся, незаметно для себя привыкнув к молниеносному темпу Бентли, и теперь почти с болезненным сочувствием косился в сторону Кроули. Он даже представить не мог, каково ему проезжать по жалкому метру каждые несколько минут. Азирафаэль, несомненно, мог и подождать; терпение у высших было в крови, чего уж там. Но оставить разъярённого до предела демона не мог. Его изнутри затапливало волной жара, как раскалённую сковороду — сливочное масло, когда он буквально всем существом ощущал адское раздражение Кроули. К этим эмоциям примешивалось ещё что-то. Это что-то таинственно заставляло Азирафаэля напряжённо кусать губы, безудержно краснея, и всё чаще посматривать на водителя. Пробка снова вздрогнула, как единый организм, и Бентли, проехав два крошечных метра, резко остановилась. Так, что предусмотрительно пристегнувшийся посланник Рая едва не улетел вперёд, тюкнувшись носом в лобовое стекло. — Лимит чудес, да? — прошипел Кроули. Жар в машине снова усилился, но теперь, смущённо подумал ангел, не только от одной ярости владельца автомобиля. — Сука. Он говорил совсем тихо, едва удерживаясь от того, чтобы подорвать всю трассу к чертям собачьим, поминая Всевышнего недобрым словом, но Азирафаэль этого уже не замечал. Его совершенно непозволительные для непорочного слуги Божьего мысли крепли, превращаясь в серьёзное намерение, и он снова заёрзал на сиденье. Внутри словно скручивался папоротником священный пламень. Страх подступил к горлу, но ангелу достаточно было ещё раз несмело взглянуть на сходящего с ума от ярости спутника, чтобы все сомнения развеялись окончательно. Чувствуя себя очень странно и неожиданно храбро, Азирафаэль нервно облизнулся, напоследок окинув взглядом застывшие, как стрекозы в янтаре, машины на трассе. Некоторые стояли чертовски близко, и он мысленно заскулил от палитры ярких ощущений, но всё же потянулся и дрожащими руками щёлкнул ремнём безопасности. — Ты куда? — непонимающе откликнулся Кроули, не смотря в его сторону. Он не отрывал напряжённого взгляда от плотной пробки впереди, отчаянно выискивая гибким змеиным взглядом хотя бы какое-то свободное место в железной массе. Азирафаэль предвкушающе облизнул губы, чувствуя себя глупо и приятно одновременно, и аккуратно убрал ремень, как последнюю преграду. “Какой же я мерзкий,” — вдруг расстроенно подумал он на считанные мгновения. В следующую секунду ангел неловко подвинулся на сиденье и, повернувшись всем корпусом к водительскому месту, наклонился. Обжигающая кровь тут же бросилась ему в лицо, но Азирафаэль, решительно прикусив нижнюю губу, уже окончательно отбросил все сомнения, и, подтянув ноги на сиденье, потянулся к узким чёрным джинсам. Демон вздрогнул всем телом, словно сразу догадавшись, что собирается делать его тихоня-пассажир. — Что ты делаеш-ш-шь, — срываясь на змеиное шипение, пробормотал Кроули. Он всё ещё не отрывал взгляда от дороги; именно в этот момент машины снова пришли в движение. Но небесный посланник и не думал прерывать начатое, поэтому, ласково и успокаивающе огладив его напрягшееся бедро, тихо хмыкнул себе под нос. Пальцы плохо слушались, когда он нашарил ширинку джинсов и попытался расстегнуть её. Возбуждение заставляло его самого подрагивать от желания, и от одной мысли о том, что он собирался сделать здесь, прямо на дороге, полной машин, в чопорных кремовых брюках стало тесно. Это было позорно и очень неподобающе для ангела, но Азирафаэль мгновенно позабыл обо всём этом. Примерно в ту секунду, когда расстегнул слишком тугие джинсы и ощутил ладонью уже весьма горячее и отчётливое желание сообразительного демона, который ещё полыхал яростью из-за творившегося на дороге. После Армагеддона рядом был только Кроули, безумно любимый даже спустя шесть тысяч лет до звёзд под веками и тёплого ветра в груди. Всё остальное не имело значения. Из груди Кроули вырвался резкий свистящий вздох, когда Азирафаэль, огромным усилием воли отбрасывая смущение, чуть сжал горячий твёрдый член сквозь ткань чёрных боксеров. Он знал, как демону нравится, когда он забывал о небесной скромности в моменты их близости (другое слово он всё ещё стеснялся произнести, за что Змий обожал заставлять его краснеть), поэтому старался действовать как можно увереннее. Кроули раскинул ноги чуть шире, облегчая доступ, и его дыхание участилось, когда Азирафаэль очень осторожно, почти ласково оттянул резинку трусов и, случайно царапнув кожу живота, обхватил пальцами член. От того, как выпрямил спину обычно расслабленно сидящий за рулём демон, на лице херувима появилась довольная улыбка. Он никогда этого не делал, но почему-то именно сейчас чувствовал себя увереннее всего. Окончательно вытащив уже полностью возбуждённый орган, Азирафаэль нежно огладил его, проводя пальцами от основания до покрасневшей головки, и в который раз восхитился тем, как идеально он ложился в руку. Несмотря на всю откровенность ситуации, его мягкое лицо густо покраснело, когда он вспомнил, как этот большой, увитый венками член замечательно растягивал его только сегодня ночью; ангел быстро облизнул пересохшие губы, уверенно двигая рукой, и в глазах у него потемнело от желания, когда он увидел, как головка заблестела от смазки и Кроули со змеиным шипением попытался свести дрожащие бёдра. — Ангел, — выдохнул он неожиданно тихо. — Как ты думаешь, что ты делаешь? — Тише, милый, — едва удерживаясь от того, чтобы захихикать, шёпотом ответил Азирафаэль. Его пьянило ощущение некоторой власти, сбитый с толку и возбуждённый до предела демон и горячая плоть, так приятно зажатая в ладони. — Следи за дорогой. И, наклонившись ниже, ангел медленно коснулся языком крупной головки. Руль почти затрещал под судорожно сжавшимися пальцами Змия. Солоноватый вкус заставил Азирафаэля судорожно выдохнуть и заёрзать ещё больше, сводя собственные бёдра. Он чувствовал, как от возбуждения у него самого стало влажно; в Бентли разливался жаркий воздух, раскалённый ими обоими, и ангелу стало невыносимо душно в одежде. Но отрываться от своего увлекательного занятия херувиму отчаянно не хотелось, поэтому небесный посланник усилием воли забыл о своих неудобствах и сосредоточился, немного неуклюже переступая по сиденью коленями. Азирафаэль оставил на головке почти невесомый игривый поцелуй. Где-то сверху Кроули приглушённо выругался сквозь стиснутые зубы, заставив ангела широко улыбнуться. Такая реакция ему определённо, нравилась и он осмелел достаточно, чтобы зайти дальше. Удобно перехватив пухлой ладошкой у основания, ангел скользнул языком по нежной коже, чувствуя выступающие венки, и всё больше сходил с ума от долгожданного вкуса. Плоть становилась всё жарче; видно было, как демону тяжело сдерживать свою сущность. От наслаждения у самого Азирафаэля поджимались даже пальцы на ногах, и он снова успел пожалеть, что не скинул хотя бы пиджак и ботинки. В ушах стучала кровь, и он, чуть сладко жмурясь, пощекотал орган кончиком языка. Раздался глухой стук, который ангел с трудом расслышал — слишком сильно заглушало всё вокруг его бешеное сердцебиение. Кроули откинулся назад, упираясь в спинку сиденья рыжим затылком, и смотрел на дорогу, тщетно пытаясь сосредоточиться, но все силы уходили на то, чтобы себя контролировать. От тягучего удушающего возбуждения дрожал каждый сантиметр тела, и, когда Азирафаэль перестал играться и опустился на член влажным жарким ртом, демон громко зашипел, жмурясь до красных пятен под веками. Голова искусителя позорно закружилась, и все прочие ощущения стирались — оставалось только мокрое тепло внизу. Он с силой вжался в сиденье, чтобы ненароком не податься бёдрами и не войти глубже. Такое демон мог представлять только в самых смелых мечтах — что его скромный ангельский любовник, тягуче краснеющий от слова “секс”, решится на такое, тем более на переполненной трассе. От одной этой мысли желание становилось практически невыносимым. Азирафаэль, продолжая держать твёрдый орган во рту, обвёл солёную головку языком. Он терял голову от новых ощущений, тяжело дышащего Кроули, который так послушно отдался в его власть, и от собственной смелости, поэтому ангел, набрав в грудь побольше воздуха и пошире открыв рот, решился взять глубже. Херувим замер примерно на середине, наслаждаясь тем, как сильно ему пришлось открыть рот, и горячий большой член заполнил его, скользя по языку. От круговорота ощущений он едва не заскулил, чувствуя, как невыносимо давят его собственные брюки. Кроули не сдержал низкого тяжёлого рыка, от которого по спине Азирафаэля пробежали острые мурашки, и он почти бессознательно подался дальше, не обращая внимания на то, как заныли затёкшие челюсти. Ему пришлось отстраниться, переводя дух, и ангел быстро облизнул развратно опухшие и заалевшие губы, прежде чем снова жадно припасть к члену, ускоряя движения головой. Очень скоро затекли и локти, которыми Азирафаэль упирался в край сиденья, и от невыносимого адского жара в Бентли редкие капли пота стекали по спине, намочив рубашку. Вмиг стало ужасно мокро, от чего ангел продолжал густо заливаться румянцем; в паху демона всё было влажным от слюны, которая паутиной оплела обжигающе-горячий ствол, и, чуть щекоча кожу, стекала к потяжелевшим яйцам, пачкая джинсы. Кроули кусал губы, чтобы не застонать; его удовольствие ещё больше усилилось, когда он опустил взгляд и увидел невинные белые кудряшки между своих ног. От развратности происходящего в животе сладко сводило. Азирафаэль старался изо всех сил, пытаясь не обращать внимания на совершенно непристойные похлюпывания, и сглатывал слюну как можно чаще, но это всё равно не помогало, и он громко причмокивал, выпуская орган изо рта. Член демона был слишком крупным для него, и херувим останавливался где-то у середины, старательно туго обхватывая его пухлыми губами. Он действовал интуитивно, и тяжёлые отрывистые вздохи Змия сообщали ему, что ангел всё делает верно. Азирафаэль забылся, совершенно отключаясь от реальности; не существовало больше ни ужасной пробки, ни неудобной позы, ни духоты в салоне, только потрясающе горячий и твёрдый член во рту, так правильно и гладко скользивший по языку тяжёлой головкой. В собственном паху завязывалось морским узлом, и ангел едва не захныкал от безумного желания прикоснуться к себе; казалось, сейчас ему хватит одних кончиков пальцев до сумасшедшей разрядки. Кроули думал иначе. — К Дьяволу, — шипяще выругался он, чувствуя, что больше не продержится, и щёлкнул пальцами, как только смог, наконец, разжать сведённые на руле руки. Мир стремительно перевернулся вверх тормашками, и за какую-то долю секунды демонические чары переместили их обоих на заднее сиденье Бентли. Азирафаэля вдавили спиной в мягкую обивку, и Змий голодно припал к его влажным от слюны и смазки губам. Сходя с ума от желания, херувим тут же ответил на глубокий поцелуй, жалобно хныкая прямо в горячий рот Кроули и этим раззадоривая его ещё больше. Дрожащие пальцы посланника Небес впились в его взмокшую шею, а демон, хищно прикусывая его пухлые губы, отрывисто начал избавлять ангела от одежды. На жалкое мгновение Азирафаэль опомнился, с громким чмоком отрываясь от любимых губ, плавясь от золотистого возбуждённого взгляда, и неуверенно выдохнул: — Кроули, м-машины... — Объедут, — отрезал Змий, сдёргивая брюки ангела до колен. Херувим спорить не стал: последние попытки сопротивляться растворились, когда горячая рука собственнически стиснула его полные бёдра, а возбуждённый до предела член покачнулся в воздухе, весь влажный от смазки. Роли поменялись, и теперь Азирафаэль выгнулся, закусывая губы, шире раздвигая ноги и млея от власти пылающего желанием демона над ним. Ему хотелось открыться полностью; внутри жужжал неприятный зуд, и, если бы Кроули вздумалось остановиться сейчас, ангел не позволил бы ему. Руки у обоих почти лихорадочно тряслись, и перед глазами всё плыло от жгуче-сладкого напряжения. Все здравые мысли ушли в небытие. Раздеваться времени не было, поэтому Кроули только рывком сдёрнул бельё ангела до колен, как стянул и свои джинсы. Азирафаэль, дрожа всем телом и глядя на обезумевшего Змия из-под трепещущих ресниц, с трудом приподнявшись, скинул с себя пиджак, не в силах терпеть адский жар в салоне Бентли. Быстро наклонившись, Кроули жарко поцеловал херувима, властно проникая в его рот длинным змеиным языком, и от протяжного стона Азирафаэля у него задрожали колени. — Повернись, — шепнул он, оставляя ещё один поцелуй — одуряюще нежный. Не задумываясь ни о чём, ангел повиновался в ту же секунду, едва соображая, что они делают; от этой покорности яйца Змия сладко поджались, и он громко выругался, зная, что надолго его не хватит. От желания их тела мелко вздрагивали, всё больше погружаясь в кипящую лаву, разлитую в воздухе. Взгляд Азирафаэля затуманился, поплыл, и он послушно встал на четвереньки, упираясь руками в сиденье у самой задней дверцы, и расставил ноги пошире. Обжигающая ладонь с силой смяла его пухлое бедро, и ангел прикусил нижнюю губу, жмурясь до разноцветных пятен. По счастью, на тот момент им благоволило всё. Ещё с ночи Азирафаэль был потрясающе растянут, что заставляло его только в медовом предвкушении прогибаться в спине, в ожидании того, как демон заполнит его без остатка, и член Кроули всё ещё истекал и был покрыт тягучей слюной, так что смазка не понадобилась. Поэтому он, властно стиснув белые округлые ягодицы, надавил головкой на раскрытый вход и ворвался — одним мощным, гладким толчком. Азирафаэль сорвался на крик, почти позабыв о том, что их прекрасно могут слышать другие водители на дороге; машины стояли очень близко. Весь его мир сузился до потрясающе большого и выжигающего изнутри члена Кроули, и его низкого рыка, с которым он быстро начал двигаться, загоняя всё глубже. Нутро ангела расцветало сладким зудом, и он прогнулся ещё больше, бездумно уставившись в густо запотевшее стекло. Пальцы Змия крепко впивались в мягкие бёдра, которые тряслись от каждого толчка, и демон прижался ещё ближе, переходя на громкие стоны. От невыносимого удовольствия всё смешалось в сплошной круговорот, и Азирафаэль громко захныкал, чувствуя, как до безумной дрожи ему хочется кончить. Его плечи и шею обожгли ласковые поцелуи демона, от движений которого Бентли раскачивалась из стороны в сторону. Ангел громко всхлипнул, подаваясь навстречу любимым губам, а рука Кроули хищно скользнула вниз и жёстко растёрла пульсирующий от напряжения член. Азирафаэль взвыл, чувствуя, как их тела, слившиеся в одно, мощно содрогаются, и кончил, зажмуриваясь до слёз. Под плотно стиснутыми веками вспыхивали искры, когда он весь сжался, почти отстранённо чувствуя, как демон, громко и по-животному рыча, ещё несколько раз засадил ему на всю длину и наполнил почти отключившегося ангела тёплой спермой. Его горячий член замер где-то глубоко, и ангел, не в силах больше держаться, упал грудью на сиденье, вздрагивая всем телом. Безумное напряжение отпустило его, и он тяжело дышал, пытаясь прийти в чувство. Осторожно вытянув обмякший член из судорожно сокращающейся дырочки, Кроули тягуче простонал от удовольствия, глядя на то, как его сперма стекает по внутренней стороне пухлого бедра. С некоторым сожалением он щёлкнул пальцами, очищая их обоих, и проморгался, избавляясь от тёмных пятен перед глазами. Всё тело постепенно расслаблялось, утопая в эйфории. Азирафаэль неловко плюхнулся на сиденье, постанывая от приятной измождённости, и, с трудом перевернувшись, подтянул бельё и брюки. Его пухлое лицо разомлело от удовольствия, и сердце Кроули сжалось при виде его счастливой улыбки. Он наклонился к уставшему ангелу, нежно потираясь своим носом о его, и трепетно припал к опухшим мягким губам. Азирафаэль, тихонько заурчав, зарылся руками в его лохматые рыжие волосы, и мир снова затих на долгие сладкие секунды, пока они неторопливо целовались, наслаждаясь близостью. Когда они отстранились друг от друга, ангел с хитрым прищуром и радостной улыбкой заглянул в змеиные глаза, и Кроули вдруг поморщился, уронил голову на его грудь и глухо простонал. — Я так тебя люблю, ангел, — выдавил он почти страдальчески, нежно обхватывая ладонями пухлую талию. — Что ты со мной творишь... Азирафаэль счастливо хихикнул, прижимая его голову к себе и с удовольствием вдыхая запах рыжих волос. — Ровно то же, что и ты со мной, дорогой. Я тебя тоже. Слева приглушённо раздался рассерженный автомобильный гудок, но Кроули только щёлкнул пальцами, не желая прерывать нежного поцелуя. Для них, уставших и счастливых, ненавистная пробка оказалась бесстыдно забыта.